CC BY
64
УДК 415.51 (811.512.37+811.512.36) В.И. Рассадин
ББК 81.643-2 Болд Лувсандорж
КАТЕГОРИЯ СКЛОНЕНИЯ В КАЛМЫЦКОМ И ОЙРАТСКОМ ЯЗЫКАХ
(Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ-МинОКН Монголии грант № 07-04-923 Оба/)
В калмыцком и ойратском языках грамматические значения между знаменательными словами довольно разнообразны и выражаются не только аффиксами, но и послелогами, сочетаниями падежа и послелога. Система склонения сложилась из нескольких типов, среди которых в соответствии с категорией определенности-неопределенности выработались: 1) простое склонение нейтральное, обобщенное и 2) притяжательное, конкретное, распадающееся в свою очередь по степени конкретности на лично-притяжательное и безлично-притяжательное склонение.
Ключевые слова: калмыцкий язык, язык ойратов Северо-Западной Монголии, система падежей, грамматические значения, простое склонение, притяжательное склонение.
V.I. Rassadin Bold Luvsandorj THE DECLINATION CATEGORY IN KALMYK AND MONGOLIAN LANGUAGES
In Kalmyk and Oyrat languages grammatic meanings between significant words are various enough and are expressed not only by affixes, but also postpositions, combinations of a case and a postposition. The system of declination is based on several types and among them according to a category of definity-indefinity, were developed; i) neutral, generalized simple declination and 2) posse sive, concrete, breaking up in its turn on a degree of concreteness on personal-possessive and impersonal-possesive declination.
Key words: Kalmyk language, language of Oyrats of Nothern-Eastern Mongolia, case system, grammar meanings, simple declination, possessive declination.
Вопрос о падежах и послелогах привлекал исследователей уже с зарождения научного монголоведения в России. Автор первой “Грамматики калмыцкого языка” (1847) А. Попов со всей полнотой раскрывает систему склонения и освещает наметившееся ее развитие в живом языке и подразделяет имена существительные на три типа склонения, исходя из звукового состава слов в конечных позициях. Кроме того, А.Попов отмечает наличие склонения с различными притяжаниями.
Если авторы первых грамматик старописьменного монгольского языка в основном пользовались схемами латинских грамматик, то автор “Грамматики монгольско-калмыцкого языка” (1849) А.А. Бобровников исходил прежде всего из фактического материала. Так, если А. Попов говорил о трех типах склонения, то А. А,Бобровников внес здесь существенные изменения и в разрезе каждого падежа он классифицирует имена по пяти типам склонения. Каждый тип склонения дается отдельным параграфом. В частности, вместо двух родительных падежей он установил падежи исходный и родительный, а дательный падеж переименовал в местный; два творительных падежа разделил на творительный (ныне орудный) и совместный (ныне соединительный). Следует сказать, что в отношении послелогов А. А. Бобровников по сравнению с А. Поповым сделал шаг вперед, так как под названием “Частицы’' собрал воедино наречия, послеречия и междометия, при этом он включил сюда же суффиксы падежей. Послелоги дээрэ, тээшэ, уруу и т.д. он считает различными суффиксами. Так, по его мнению, дээрэ - это суффикс дательно-местного, уруу и тээшэ ~ направительного падежей. Послелоги, конечно, неправомерно отнесены к суффиксам, однако заслуживает внимания то, что автор отметил совпадение их значений [Бобровников, с.37|.
В.Л. Котвич [1929, с. 54, 56-57, 60] в общем повторяет то, что было сказано предыдущими монголистами. В своей грамматике он различает четыре типа склонения: простое, двойное, личнопритяжательное и возвратное. Простой формой склонения В.Л. Котвич считает обычную форму склонения, когда к основе слова присоединяется падежный аффикс. Простую форму склонения он, в свою очередь, подразделяет на четыре группы склонения. Определенный интерес представляют в калмыцком и ойратском языках соединительный и совместный падежи. Если А. Попов и А.А Бобровников рассматривали эти падежи как один падеж, то В. Котвич рассматривал их как самостоятельные два падежа, назвав их соединительный I и соединительный И.
В современных грамматических трудах по-разному определяется количество падежей. Так, Г.Д Санжеев в старописьменном монгольском языке различает девять падежей: именительный, родительный, винительный, датсльно-мсстньш, местный, исходный, орудный, совместный, соединительный [Санжеев, 1964, с.65-66]. О дательно-местном падеже он пишет: “... относительно употребления этого падежа в мон-
гольских языках следует сказать, что он выполняет те же синтаксические функции, какие в другах одно структурных языках выполняются дательным и местным падежами” [Санжеев 1964, с. 66]. Для современного монгольского языка установлено восемь падежей: именительный, родительный, винительный, дательно-местный, исходный, орудный, совместный, направительный.
Падежная система калмыцкого и ойратского языков насчитывает девять форм: именительный, родительный, винительный, дательно-местный, исходный, орудный, совместный, соединительный, направительный [Грамматика калмыцкого языка 1983, с. 66]; последний, как и в современном монгольском языке, стал уже сложившейся категорией. Аффикс этого падежа -ур/-ур подчиняется гармонии гласных, что является одним из признаков превращения послелога в падежный аффикс.
В бурятском языке семь падежей: именительный, родительный, винительный, дательно-местный, исходный, орудный, совместный, [Грамматика бурятского языка, 1962, с.75]. Как видим, в монгольском и бурятском языках отсутствует соединительный падеж и направительный - в бурятском. Какова же причина подобных расхождений? Исследования убеждают, что это результат действия внутренних факторов языка. Так, в старописьменном монгольском языке был соединительный падеж на -Шуа/Аг^е, который функционировал наряду с совместным падежом с аффиксом -(тМ&; в этом отношении калмыцкий и ойратский языки мало чем отличаются от старописьменного языка. Однако в современном монгольском и бурятском языках соединительный падеж совсем исчез; вероятно, он не является коммуникативно необходимым.
Причина утраты в некоторых монгольских языках старого соединительного падежа во многом закономерна, так как язык постоянно развивается. Известно, что существующие в настоящее время языки не сохраняют той падежной системы, которая была типична для всех языков в древности. Некоторые представления о ее особенностях дают лишь отдельные реликты. На основании изучения этих реликтов можно сделать вывод, что система падежей была более богатой, чем в настоящее время. Существовала целая серия так называемых директивов, или направительный падеж. Эта тенденция в равной степени относится и к монгольским языкам. В них прослеживается сокращение количества падежей, что видно, в частности, на примере бурятского языка. Усиливается стремление передавать некоторые значения падежей аналитическим способом (с использованием послелогов). Это происходит благодаря тому, что падежные аффиксы и послелоги выполняют сходную синтаксическую функцию, выражая близкие грамматические отношения между словами в предложении: послелоги используются для уточнения и конкретизации падежных значений, связанных с выражением пространственно-временных отношений. Близость функций послелогов к падежам существительных особенно ясна из того факта, что отношения, выражаемые в русском языке предлогами, в калмыцком и ойратском, а также в других монгольских языках выражаются падежными формами или послеложными конструкциями, например, калм., ойр. герт орх, гер дотр орх “войти в дом”. Тесная связь послелога с падежной формой выражается в том, что отдельные послелоги сливаются с основой имени. Послелог-наречие уруу “к, вниз, по”, потеряв анлаутный гласный в монгольском языке, начал гармонировать с основой слова и орфографически стал писаться слитно, превратившись в падежный показатель направительного падежа -ру!~ру, -лу!-лу, тогда как в калмыцком и ойратском языках от него остался первый слог, который превратился в гармонирующий показатель направительного падежа -ур/-ур, например, калм., ойр. уснур «к воде», герур «к дому».
Основные значения падежей имен выделены в грамматике калмыцкого языка в подразделе “Склонение и основные значения падежей имен существительных”. Послелогам посвящен соответствующий раздел в научно-описательной грамматике калмыцкого языка. Ныне под послелогами понимаются слова, многие из которых представляют собой застывшие именные (падежные) и другие формы. Послелоги не являются самостоятельными лексическими единицами и не могут выступать в качестве членов предложения. Это служебные слова, располагающиеся при формах имени и причастий, уточняющие и дополняющие их грамматические значения. Послелоги сами по себе не называют предметов, качеств и свойств, действий и состояний. Значение их проявляется контекстуально. По семантике послелоги подразделяются на локальные (дэзр, дор), темпоральные (турги, хуртэл), причинно-целевые (/пул).
Таким образом, в монголоведении достаточно хорошо изучены падежи и послелоги, установлены их состав и номенклатура значений. Однако взаимоотношение падежей и послелогов изучено совершенно недостаточно. Лишь в монографической работе Ц-Ж.Ц. Цыдыпова [1972] освещены аналитические конструкции бурятского языка. Грамматика калмыцкого языка высказывается более лаконично, утверждая, что послелоги “...по своей связующей роли сближаются с предлогами русского языка”
[Грамматика калмыцкого языка, с. 277]. В том и в другом языках их место в предложении твердо закреплено: предлоги находятся в препозиции, а послелоги - в постпозиции, так как монгольские послелоги и русские предлоги объединяются в один класс однородностью, родственностью служебных значений, в которых закреплены различные отношения предмета к другим объектам. В соответствии с принятыми в настоящей работе представлениями следует, в отличие от традиционной синтаксической их трактовки, рассматривать послелоги как класс служебных лексем, в значениях которых отражены разнообразные связи элементов объективной действительности. В составе сообщаемых речевых ситуаций передаваемые послелогами отношения предстают как связи между предметами, признаками, обстоятельствами, действиями, событиями разной степени сложности. В данной работе мы придерживаемся той точки зрения, согласно которой любая лексическая единица, если она полностью не утрачивает своего собственного значения, принимая участие в формировании контекста, всегда выступает с каким-нибудь значением. При этом нельзя забывать, что “значение как психологический феномен должно существовать и вне ситуации употребления, когда слово временно погружается в глубину сознания, готовое в нужный момент всплыть на поверхность” [Виноградов, 1947, с.19].
Система падежей складывалась постепенно. Так, Г.Д. Санжеев на языковом материале классического и современных монгольских языков разработал падежную систему, состоящую из двенадцати падежей: именительный, родительный, винительный, дательно-местный, местный, исходный, орудный, совместный, соединительный, предельный, направительный, неопределенноместный или расширительный [Санжеев, 1953, с. 175-176]. Количество устанавливаемых в описательных грамматиках монгольских языков падежей, их номенклатура и порядок следования в парадигмах склонения не отличаются большим единообразием.
Многопадежность устанавливается за счет многообразия обстоятельственных падежных форм, которые в ряде случаев противопоставляются грамматическим падежам (именительному, родительному, винительному, а иногда и орудному). Вместе с тем проводится деление падежей на основной и косвенные, неоформленный и оформленные.
Исторически в монгольском языкознании сложились две системы падежей по признаку выраженности в них взаимодействия конкретно-предметных и отвлеченно-предметных значений или нейтральности к этим значениям. Первую систему падежей образуют именительный, винительный, родительный, то есть так называемые грамматические падежи. Вторую - пространственно-временные, падежи образа действия, включающие совместный, соединительный и инструментальный падежи, так называемые обстоятельственные падежи. Третья система - смешанные падежи, которые включают в себя неопределенный, орудный. Кроме того, именительный падеж может быть противопоставлен винительному и родительному как формам конкретного, предметного дополнения или определения. Таким образом, при сходстве синтаксических функций в этой оппозиции принимаются во внимание лексико-грамматичсскис разряды существительных, которые выступают в одних и тех же функциях, но имеющих разные формальные показатели. Именительный падеж в функции подлежащего не может находиться в оппозиции, так как он является единственной формой подлежащего.
Пространственные падежи выражали статичность местонахождения предмета (Lokativ), исход (Ablativ), прохождение через что-либо (Transitiv), направление движения (Direktiv), падеж предела. Кроме того, в древнемонгольском языке был звательный падеж (Vocativ). Появляются новые падежи, например, направительный падеж в калмыцком и ойратском языках. Образование вариантов, утрата последнего остатка самостоятельности слова - постоянного фонетического состава -руу^-руу, ~лУУ/~ луу действительно свидетельствует, что здесь дело имеют не с послелогом, а с окончательно оформившимся формантом самостоятельного падежа. Появление направительного падежа Г.Д. Санжеев также связывает с переходом послелога уруу ру в аффикс падежа -ур/-ур- С образованием этого падежа часть функций дательно-местного падежа перешла к направительному падежу и сузилось употребление послелога калм., ойр. тал со значением “к”.
В калмыцком и ойратском языках, как уже говорилось выше, грамматические значения между знаменательными словами довольно разнообразны и выражаются не только аффиксами, но и послелогами, сочетаниями падежа и послелога. В этой функции послелоги как бы продолжают и расширяют падежную систему и употребляются вместо отсутствующих падежных формантов. Система склонения сложилась из нескольких типов, среди которых в соответствии с категорией определенности-неопределенности, выработались: 1) простое склонение, нейтральное, обобщенное и 2) притяжательное, конкретное, распадающееся, в свою очередь, по степени конкретности на лично-притяжательное и безлично-притяжательное склонение.
Литература
1. Бобровников А. А. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. Казань, 1849.
2. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология. М., 1962
3. Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста, 1983.
4. Виноградов В.В. Грамматическое учение о русском языке. М., 1947.
5. Котвич В.Л. Опыт грамматики калмыцкого разговорного языка. Прага, 1929.
6. Попов А. Грамматика калмыцкого языка. Казань, 1847.
7. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. М., 1953. Т. I.
8. Санжеев Г.Д. Старописьменный монгольский язык. М., 1964.
9. Цыдыпов Ц-Ж.Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке.
Literature
1. Bobrovnikov A. A, Mongol-Kazakh grammar. Кагал, 1849.
2. Buryat grammar. Phonetics and Morphology. М., 1962.
3. Kalmyk grammar. Phonetics and Morphology. Elista, 1983.
4. Vinogradov V, V. Grammar study of Russian language. M., 1947.
5. Kotwich V.L. Experience of the speaking Kalmyk language. Prague, 1929.
6. Popov A. Kalmyk grammar. Kazan, 1847.
7. Sanzheev G.D. Comparative grammar of Mongolian languages. M., 195 3. Т. I.
8. Sanzheev G.D. Old writing Mongolian language. М., 1964.
9. Tsydypov Ts-Zh.Ts. Analytic constructions in Buryat language.
Сведения об авторах
Рассадин Валентин Иванович - доктор филологических наук, профессор Калмыцкого государственного университета (г. Элиста), директор Научного центра монголоведных и алтаистических исследований (г. Элиста).
Болд Лувсандорж - профессор Института языка и литературы Академии наук Монголии (г. Улан-Батор)
Data on author
Rassadin Valentin Ivanovich, doct. of philology sciencc, professor of Kalmyk State University, Elista, Director of Scientific Centre of Mongolian and Altaistic Studies.
Bold Luvsandorzh, professor of Institute of language and literature of Academy of Science of Mongolia, Ulan-Bator.
УДК 372.8 : 8U.512.31
ББК 81.641 -9 Самдан Менхтувшин
ОБУЧЕНИЕ МОНГОЛЬСКОМУ ЯЗЫКУ КАК ИНОСТРАННОМУ
В статье рассматривается методическое описание обучения монгольскому языку как иностранному. Для студентов данная учебная дисциплина представляет языковую и содержательную сложность. Поэтому предлагается создать новые учебные комплексы, ориентированные на реальность.
Ключевые слова: монгольский язык как иностранный, обучение, методика, студенты.
Samdan Munkhtuvshin THE TEACHING OF THE MONGOLIAN LANGUAGE AS FOREIGN
I) Given article considers the methodical description of methods of teaching the Mongolian as foreign language. This subject matter performs language and contextual difficulty. Therefore it is offered to create new teaching complexes which will be aimed on reality.
Key words: Mongolian language as a foreign language, teaching, methodic, students.
Обучение монгольскому языку как иностранному имеет свои особенности в отличие от родного языка, который усваивается в раннем возрасте неосознанно и стихийно. Родной язык сначала является средством усвоения ребенком общественного опыта и лишь затем - средством выражения собственных мыслей, обучения другим общеобразовательным и специальным дисциплинам. Усвоение иностранного языка не даст человеку непосредственных знаний о реальной действительности в отличие от математики, истории и других дисциплин. Таким образом, овладение средствами изучаемого языка (его лексикой, грамматикой, фонетической системой) - это лишь одна из сторон изучения иностранного языка. Главное - для чего эти средства будут использоваться в будущей профессиональной деятельности учащегося. Другое отличие иностранного языка как учебного предмета заключается в его беспределье
