CC BY
64
к другим словам, а лексическое связывает лексему непосредственно с внешним миром.
В табасаранском языке функционируют два способа выражения грамматических значений слов - синтетический и аналитический, которые реализовыва-ются различными средствами.
Синтетический способ формообразования осуществляется с помощью флексии и собственно лексемных ресурсов каждой отдельно взятой языковой единицы.
Основным средством выражения грамматических значений слов является словоизменение флективное, которое в разной степени продуктивности проявляется во всех знаменательных частях речи.
При присоединении аффиксов к корням (или корнеосновам) образовавшиеся при этом производные словоформы получают различные грамматические значения, в отличие от лексических, выражающих формальную принадлежность того или иного слова к основной, стабильной его части.
Так, в именах существительных багъ ('сад'), багъ-ди, багъ-ди-н, багъ- ди-з значения активного (эргативного), родительного и дательного падежей выражены соответствующими формальными аффиксами -ди, -н, -з.
Заметим, однако, что форма именительного падежа осталась без оформления внешней флексией, хотя нулевая флексия есть формальный признак суб-стантива в единственном числе [7].
Библиографический список
Значение существительного как части речи и его удельный вес в общей схеме лексико-грамматической классификации определяются и тем обстоятельством, что примерно половина всех аффиксов табасаранского языка составляет осново- и формообразовательную базу именно этой части речи. Проблема структурного многообразия состава слова и наличия 'принципа двух основ' вынуждает рассматривать многие аспекты морфологического строя языка на основе анализа конкретных лексем и их форм на морфемном уровне, что существенно облегчает задачу описания соответствующих формоизменитель-ных и основообразовательных процессов. Такой подход приобретает особое значение при решении вопросов, считать ли ту или иную грамматическую категорию словоизменительной или словообразовательной (особенно если учесть, что сама проблема разграничения словоизменения и словообразования в табасаранском языке по своей младописьменного сути достаточно сложна и пока еще далека от разрешения).
Таким образом, в ходе нашего исследования мы стремились к полноте охвата особенностей лексико-грамматических разрядов имен существительных в табасаранском языке, к точности отражения их результатов, достигнутых этим языком особенно в последнее время.
Более того, во взглядах исследователей табасаранского языка, в том числе носителей диалектов и говоров, все еще нет полного единства по целому ряду вопросов самостоятельных и знаменательных частей речи.
1. Загиров В.М. Историческая лексикология языков лезгинской группы. Махачкала: Дагучпедгиз, 1987.
2. Магометов А.А. Табасаранский язык. Тбилиси: Мецниереба, 1965.
3. Курбанов К.К. Морфология табасаранского языка. ахачкала: Дагучпедгиз, 1986.
4. Загиров В.М. Словообразовательные суффиксы имен существительных в языках восточно-лезгинской подгруппы. Махачкала: ИИЯЛ Даг. ФАН СССР 1986: 144 - 149.
5. Загиров 3.М. Некоторые вопросы сопоставительной морфологии русского и дагестанских языков. Махачкала: Дагучпедгиз, 1982; Ч. 1.
6. Курбанов К.К. Грамматические классы слов табасаранского языка. Махачкала: Издательство ДГУ 1995.
7. Курбанов К.К. Морфология табасаранского языка. Махачкала: Дагучпедгиз, 1986.
References
1. Zagirov V.M. Istoricheskaya leksikologiya yazykovlezginskojgruppy. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1987.
2. Magometov A.A. Tabasaranskij yazyk. Tbilisi: Mecniereba, 1965.
3. Kurbanov K.K. Morfologiya tabasaranskogoyazyka. ahachkala: Daguchpedgiz, 1986.
4. Zagirov V.M. Slovoobrazovatel'nye suffiksy imen suschestvitel'nyh vyazykah vostochno-lezginskojpodgruppy. Mahachkala: IIYaL Dag. FAN SSSR, 1986: 144 - 149.
5. Zagirov 3.M. Nekotorye voprosy sopostavitel'noj morfologii russkogo i dagestanskih yazykov. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1982; Ch. 1.
6. Kurbanov K.K. Grammaticheskie klassy slov tabasaranskogo yazyka. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 1995.
7. Kurbanov K.K. Morfologiya tabasaranskogo yazyka. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1986.
Статья поступила в редакцию 28.03.22
УДК 811.11-112
Fatkullina F.G., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Russian and Comparative Philology, Bashkir State University (Ufa, Russia),
E-mail: fluzarus@rambler.ru
Safina R.I., MA student, Bashkir State University (Ufa, Russia), E-mail: sddsri@yandex.ru
CATEGORY OF NEGATION AS GENERAL SCIENTIFIC PHENOMENON. The article presents a study of the category of negation as general scientific phenomenon. The rechearchers touch upon the problem of disclosing the content of the notion negation. The purpose of the work is to review scientific sources and approaches to the study of the category of negation in linguistics and other sciences regarding the essence of the category of negation. Syntactic, pragmatic, cognitive and other aspects of the study of the category of negation are considered in the article. The authors used the descriptive method and the method of linguistic observation. The relevance of the research topic is the interest in linguistic negation, insufficient study the category of negation. The practical significance is the possibility of using the results of the study as a basis for further researches. During the study the following conclusions are made: category of negation as general scientific category has independent status and is immanent in all languages. The category of negation, logic and philosophy are closely interrelated. This category often becomes an object of study in linguistics and other sciences. The study of category of negation and its means to express in languages of different structure is prospective.
Key words: negation, category of negation, essence of negation, approaches to study category of negation.
Ф.Г. Фаткуллина, д-р филол. наук, проф., зав. каф. русской и сопоставительной филологии Башкирского государственного университета,
г. Уфа, E-mail: fluzarus@rambler.ru
Р.И. Сафина, магистрант, Башкирский государственный университет, г. Уфа, E-mail: sddsri@yandex.ru
КАТЕГОРИЯ ОТРИЦАНИЯ КАК ОБЩЕНАУЧНЫЙ ФЕНОМЕН
Статья посвящена исследованию общенаучного феномена категории отрицания. В настоящей статье затронута проблема раскрытия содержания понятия отрицание. Цель работы - обозрение имеющихся в лингвистике и других областях научных источников и подходов к исследованию относительно природы категории отрицания. Новизна исследования определяется тем, что в статье впервые систематизированы синтаксические, прагматические, когнитивные характеристики категории отрицания. Авторами использованы описательный метод и метод лингвистического наблюдения. Актуальность темы исследования обоснована интересом к лингвистическому отрицанию, недостаточным исследованием категории отрицания. Практическая значимость заключается в возможности использования результатов исследования как базы для дальнейших исследований. В результате исследования было выявлено, что категория отрицания как общенаучная категория носит самостоятельный характер и присуща всем языкам. Данная категория тесно взамосвязана с логикой и философией. В работе сделан вывод о том, что категория отрицания нередко становится объектом исследования в языкознании и других науках. Перспективным представляется исследование категории отрицания и способов её репрезентации в разносистемных языках.
Ключевые слова: отрицание, категория отрицания, сущность отрицания, подходы к исследованию категории отрицания.
Одной из категорий, присутствующих во всех языках, является категория отрицания, которую многие исследователи относят к общенаучным категориям [1, с. 15]. Проблема определения сущности категории отрицания, а также её репрезентация в разноструктурных языках всё ещё остаётся не до конца изученной в современной лингвистике. Актуальность и научная новизна настоящего исследования вызваны интересом к проблеме языкового отрицания, необходимостью углубленного изучения категории отрицания в типологически разных языках. Рассмотрение различных подходов и методов исследования категории отрицания, обзор разных точек зрения лингвистов, в которых категория отрицания раскрывается как общенаучная категория, является целью настоящей статьи. Для достижения цели необходимо решить следующие задачи: выделить теоретические аспекты изучения категории отрицания в языкознании и других науках; рассмотреть основные значения и определения данной категории. Теоретическая и практическая значимость работы определяется тем, что её результаты могут найти применение в теории и практике преподавания различных разделов грамматики языков.
Разработке теоретических основ категории отрицания способствовали труды учёных-языковедов отечественной (В.В. Виноградов, В.Н. Бондаренко, А.М. Пешковский, Е.В. Падучева, А.И. Бахарев, А.Р. Файрузова, А.А. Калинина, Е.С. Штернина и др.) и зарубежной (К.Е. Циммер, Р. Джекендофф, Г Ласник, Л. Хорн, Т. Гивон, О. Есперсен и др.) лингвистики. Данная категория имеет многообразный характер и изучается лингвистами, философами, психологами, логистами [1-15].
Трудно не согласиться с тем, что категория отрицания базируется на логико-философской основе. Обратимся к философской трактовке отрицания. В философии отрицание связано с понятием прогресса. Прогресс подразумевает отрицание старого и создание нового [2, с. 332]. Категория отрицания рассматривается философами как обязательный этап развития [3]. Также имеется такое определение: отрицание - отрицающее действие, способность отказать реальному миру и создать идеальный мир, утверждение нового порядка и новых ценностей [4; 15].
В понимании философа и математика Б. Рассела, отрицание - это неверие в сопряжённое положительное суждение. По его утверждению, слова «не», «нет» обладают субъективным значением, поскольку выражают отношение самого говорящего.
С точки зрения логики отрицание выступает как суждение. Это логическая операция, смысл которой состоит в том, что истинному высказыванию противопоставляется ложное, а ложному - истинное. В конечном счёте вместо одного высказывания получается новое. Это высказывание будет отрицанием первоначальных высказываний [5, с. 421].
Несомненно, категория отрицания представляет собой связь мышления и языка. Вопрос о соотношении логического и языкового отрицания является одним из основных в изучении данной категории. Логическое и языковое отрицание не всегда совпадают по значению. Достаточно вспомнить примеры предложений, отрицательные по форме, но утвердительные по содержанию и наоборот. Для наглядности приведём пример: Она не могла не сказать правду (Она сказала) и Так я тебе и сказала! (Я не скажу!).
В психологии отрицанием является выражение несогласия субъекта с определённым мыслительным содержанием. Отрицание рассматривается в его отношении к психике человека как защитный механизм, отрицающий существование угрожающих внешних факторов [6]. Отрицание имеет место быть тогда, когда человек недостаточно осознает какие-то явления, события и переживания в силу того, что их осознание может привести к болезненным восприятиям и ощущениям. С точки зрения психоанализа отрицания в бессознательном не существует. Отрицание затрагивает основы становления психического пространства и имеет тесную связь с утверждением и суждением. Данное понятие означает форму суждения субъекта и не связано с образованиями «объективной» действительности.
Нельзя не отметить работу психолога и психоаналитика В.В. Беркутовой «Судьба отрицания в истории языка». Автор научной статьи считает, что отрицание нуждается в постоянном выделении и дополнении [7, с. 190]. «С психоаналитической точки зрения отрицание - это категория не столько языка, сколько речи, в которой субъект себя располагает и каждой эпохе необходимо изобретать свои способы, чтобы его выразить и сохранить» [7, с. 191].
Языковое отрицание представляет собой сложную категорию. Сфера исследований данной категории довольно разнообразна. Существуют несколько подходов изучения категории отрицания. Многие языковеды относят данную категорию к грамматической (И.В. Андреева, Е.И. Шендельс, В.Н. Бондаренко и др.), где она находит выражение на уровне предложения. Немало и сторонников семантического подхода (А.Т. Амиров, В.Н. Пилатова, ГН. Макарова, Т.А. Шутова и др.). Есть и такие лингвисты, которые рассматривают отрицание как функционально-семантическую категорию (И.И. Радченко, Е.С. Штернина), структур-
Библиографический список
но-семантическую (А.Р Файрузова, А.А. Калинина и др.). Прагматический подход к проблеме отрицания также не остаётся без внимания языковедов (Т. Гивон, Дж. Лич, П.А. Афанасьева, О.А. Прокофьева, Э. Марцинкявичюте и др.). Объектом исследования в данном случае является функционирование отрицания в коммуникации. Здесь отрицание выступает как сложная коммуникативная операция, отрицающая или корректирующая мнение адресата. Некоторые исследователи (Н.С. Горкина, Д.А. Зупарходжаева, М.Д. Мегрелишвили, И.В. Швайко и др.) признают данную категорию синтаксической, семантико-синтаксической категорией. Ряд лингвистов рассматривают отрицание как модальную категорию (В.В. Виноградов, Н.М. Орлова, М. Н. Николаева, А. Вежбицкая, Н.В. Стетюха, В.Г Адмони, А.М. Пешковский, A.A. Сухарева, И.В. Зиновьева, О. Есперсен. Г Пауль и др.). Так, Н.В. Стетюха утверждает, что отрицание является субъективно-объективной модальной категорией [8, с. 103-108].
В своей монографии В.Н. Бондаренко анализирует логико-филосософские и лингвистические аспекты отрицания. Автор настаивает на мнении, что отрицание - это выражение отсутствия объективной связи [9, с. 76].
Н.Н. Болдырев относит отрицание к модусным категориям [10, с. 15]. При этом он отмечает, что отрицание в реальности не существует, человек его формулирует сам. Языковед рассматривает отрицание как результат мышления человека и концептуализации определённой коммуникативной функции [10, с. 17]. Следовательно, по мнению Н.Н. Болдырева, в основе категории отрицания лежит концепт. Концептуальное рассматривание отрицания получило свое развитие в когнитивном подходе (Н.Н. Болдырев, Л.Н. Переяшкина, С.В. Мотов, Е.П. Коф-ман и др.), центральным аспектом исследования которого является категория знания, концептуальное восприятие мира. Например, Е.П. Кофман рассматривает отрицание как когнитивное и языковое явление. C точки зрения исследователя, отрицание как основная категория сознания выполняет важную роль в познавательной деятельности человека, в том числе в формировании речевого взаимодействия, а также участвует в структурировании содержательного мира человека [11, с. 44]. М.У. Тухтахуджаева придерживается мнения, согласно которому отрицание, представляющее собой концептуальную универсалию и континуально-дискретную сущность, выражается на лексическом, грамматическом, фонетическом языковых уровнях [12, с. 1446]. В то же время языковед замечает о приблизительном и топологическом характере когнитивной природы отрицания [12, с. 1446]. Развитие лингвокультурологического направления в лингвистике дало возможность некоторым исследователям рассматривать категорию отрицания в культурологическом аспекте. Так, например, Е.С. Штернина [13] сравнивает выражение данной категории в английском, русском языках и в их языковых картинах мира.
Категория отрицания обладает собственной системой языковых средств репрезентации, которые объединяются в две большие группы и подразделяются на эксплицитные и имплицитные. Эксплицитным способом отрицания считается способ, который выражается с помощью формальных показателей. Противоположный ему, имплицитный способ, отличается тем, что при его выражении участвуют неформальные маркеры отрицания. Таким образом, семантика отрицания при эксплицитном и имплицитном способах передаётся по-разному. Так, например, если отрицание, выраженное имплицитно, неявно и лишь угадывается, поскольку содержится в самом значении слова, то эксплицитно выраженное отрицание имеет явный характер. При имплицитном выражении отрицания ключевую роль играют порядок слов, контекст речевой ситуации, невербальные средства, а также такое фонетическое средство, как интонация. Как отмечают многие лингвисты, отрицание отражает особенности индивидуального и национального сознаний. Рассматривание отрицания в контексте языковой картины мира позволяет проследить многовековой опыт наивного осмысления данного понятия. Он проявляется через лексику, грамматику, фразеологию. Как считает Б.А. Мантыева, одним из важных средств познания мира самого человека, а также необходимой стадией развития к новым знаниям является отрицание [14].
Как показывает анализ научных источников, категория отрицания имеет логико-философские корни и является весьма популярным объектом исследования среди лингвистов.
В существующих лингвистических работах языковеды определяют сущность отрицания, предлагают его различные трактовки, изучают его функционирование, выделяют различные виды отрицаний и т.д.
Таким образом, как показывает материал, имеющиеся научные труды о категории отрицания отличаются разностронностью. Нет единого мнения и о принадлежности категории отрицания к каким-либо определенным разрядам: синтаксическим, семантическим, грамматическим, когнитивным, модальным и др. Тем не менее категория отрицания в лингвистике нуждается в продолжении исследований. На наш взгляд, сравнительно-сопоставительное исследование категории отрицания в разноструктурных, генетически неродственных языках является одной из актуальных и перспективных направлений в лингвистике.
1. Фаткуллина Ф.Г Семантика деструктивных глаголов: учебное пособие. Уфа: РИЦ БашГУ 2005.
2. Спиркин А.Г. Философия. Москва: Гардарика, 1998.
3. Тематический философский словарь. Available at: Нйр://\мммвокабула.рф/словари/тематический философский словарь/отрицание
4. Новый философский словарь. Available at: http://www.вокабула.рф/словари/новый-философский-словарь/
5. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. Москва: Наука, 1975.
6. Белогурова Е.В. Словарь психологических терминов. Available at: https://www.belogurova.ru/glossary
7. Беркутова В.В. Судьба отрицания в истории языка. Лаканалия. 2018; № 28: 180 - 191.
8. Стетюха Н.В. Модальная сущность отрицания в форматах функционально-семантического и функционально-прагматического полей. Филология и лингвистика в современном обществе: материалы III Международной научной конференции. Москва: Буки-Веди, 2014: 103 - 108. Available at: https://moluch.ru/conf/phil/archive/136/6299/
9. Бондаренко В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория. Москва: Наука, 1983.
10. Болдырев. Н.Н. Языковые категории как формат знания. Вопросы когнитивной лингвистики. 2006; № 2 (008): 5 - 22.
11. Кофман Е.П. Средства репрезентации концепта отрицание в современном английском языке. Вопросы когнитивной лингвистики. 2012; № 2: 44 - 50.
12. Тухтахуджаева М.У Современные подходы к исследованию отрицания. Молодой учёный. 2015; № 10 (90): 1446 - 1447.
13. Штернина Е.С. Категория отрицания в культурологическом аспекте. Вестник русской христианской гуманитарной академии. 2016; Т. 17, Выпуск 2: 286 - 294.
14. Мантыева Б.А. Отрицание в понятийной и языковой картине мира в личном и художественном дискурсе. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2006.
15. Сулейманова Ф.Г., Фаткуллина Ф.Г Метафорическая номинация в языке науки. Вестник ВЭГУ: сборник научных трудов. Уфа, 2013: 140 - 144. References
1. Fatkullina F.G. Semantika destruktivnyh glagolov: uchebnoe posobie. Ufa: RIC BashGU, 2005.
2. Spirkin A.G. Filosofiya. Moskva: Gardarika, 1998.
3. Tematicheskij filosofskijslovar'. Available at: http://www.vokabula.rf/slovari/tematicheskij filosofskij slovar'/otricanie
4. Novyj filosofskij slovar'. Available at: http://www.vokabula.rf/slovari/novyj-filosofskij-slovar'/
5. Kondakov N.I. Logicheskijslovar'-spravochnik. Moskva: Nauka, 1975.
6. Belogurova E.V. Slovar'psihologicheskih terminov. Available at: https://www.belogurova.ru/glossary
7. Berkutova V.V. Sud'ba otricaniya v istorii yazyka. Lakanaliya. 2018; № 28: 180 - 191.
8. Stetyuha N.V. Modal'naya suschnost' otricaniya v formatah funkcional'no-semanticheskogo i funkcional'no-pragmaticheskogo polej. Filologiya i lingvistika v sovremennom obschestve: materialy III Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Moskva: Buki-Vedi, 2014: 103 - 108. Available at: https://moluch.ru/conf/phil/archive/136/6299/
9. Bondarenko V.N. Otricanie kaklogiko-grammaticheskaya kategoriya. Moskva: Nauka, 1983.
10. Boldyrev. N.N. Yazykovye kategorii kak format znaniya. Voprosy kognitivnojlingvistiki. 2006; № 2 (008): 5 - 22.
11. Kofman E.P. Sredstva reprezentacii koncepta otricanie v sovremennom anglijskom yazyke. Voprosy kognitivnoj lingvistiki. 2012; № 2: 44 - 50.
12. Tuhtahudzhaeva M.U. Sovremennye podhody k issledovaniyu otricaniya. Molodojuchenyj. 2015; № 10 (90): 1446 - 1447.
13. Shternina E.S. Kategoriya otricaniya v kul'turologicheskom aspekte. Vestnikrusskoj hristianskoj gumanitarnoj akademii. 2016; T. 17, Vypusk 2: 286 - 294.
14. Mantyeva B.A. Otricanie vponyatijnoj iyazykovojkartine mira v lichnom i hudozhestvennom diskurse. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2006.
15. Sulejmanova F.G., Fatkullina F.G Metaforicheskaya nominaciya v yazyke nauki. Vestnik V'EGU: sbornik nauchnyh trudov. Ufa, 2013: 140 - 144.
Статья поступила в редакцию 19.03.22
УДК 811.11-112
Khantakova V.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Irkutsk State Agrarian University n.a. A.A. Ezhevsky (Irkutsk, Russia), E-mail: achinj@mail.ru
Baldynova A.A., senior teacher, Irkutsk National Research Technical University (Irkutsk, Russia), E-mail: anna.7@list.ru
THE ROLE OF SURPRISE IN CONSTRUCTING THE SUBJECTIVE REALITY OF THE INTERLOCUTOR IN A COMMUNICATIVE ACT. The article analyzes the means of expression and description of the emotion of surprise in communication, in which almost all the actions of people and their actions largely depend on the surprise they experience, which arises and circulates at the intersection of the interests of interlocutors. It is noted that the consideration of surprise in communicative processes is meaningless without taking into account the influence on the addressee, on persuasion and thereby on the management of his behavior. Of particular interest is the conjugation of means of representing surprise with the meanings of a qualitatively different nature - forecasting and strategic planning of actions of both their own and their interlocutor. Their interaction creates sufficiently optimal conditions for constructing or re-constructing the subjective reality of the interlocutor in a communicative act.
Key words: emotion, surprise, communication, subjective reality, meaning, sense, impact.
В.М. Хантакова, д-р филол. наук, проф., Иркутский государственный аграрный университет имени А.А. Ежевского, г. Иркутск,
E-mail: achinj@mail.ru
А.А. Балдынова, ст. преп., Иркутский национальный исследовательский технический университет, г. Иркутск, E-mail: anna.7@list.ru
РОЛЬ УДИВЛЕНИЯ В КОНСТРУИРОВАНИИ СУБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ СОБЕСЕДНИКА В КОММУНИКАТИВНОМ АКТЕ
Статья посвящена анализу средств выражения и описания эмоции удивления в коммуникации, в которой практически все действия людей и их поступки во многом зависят от переживаемого ими удивления, возникающего и циркулирующего на пересечении интересов собеседников. Отмечается, что рассмотрение удивления в коммуникативных процессах бессмысленно без учета оказания какого-либо воздействия на адресата, на убеждение и тем самым на управление его поведением. Особый интерес представляет сопряженность средств репрезентации удивления со смыслами качественно иного характера -прогнозирования и стратегического планирования действий, как своих, так и своего собеседника. Их взаимодействием создаются достаточно оптимальные условия для конструирования или переконструирования субъективной реальности собеседника в коммуникативном акте.
Ключевые слова: эмоция, удивление, коммуникация, субъективная реальность, значение, смысл, воздействие.
Обращение к изучению эмоциональной сферы человека, составляющей одну из его «самых сложных систем» [1, с. 366], обусловлено ролью эмоционального в эффективной регуляции общения, являющегося стержнем и основой существования человеческого общества.
Коммуникация как обязательное условие выживания и развития человека [2, с. 90] не ограничивается только передачей информации о положении дел. Одновременно с этим передаются смыслы качественно иного характера, связанные с многообразием мотивов и интенций создателя и отправителя информации, его намерениями и эмоциональными оценками, воздействующими на поведение получателя информации и определяющими его дальнейшее поведение. При этом используется говорящим доступный ему арсенал средств, позволяющих с наибольшей вероятностью достичь данной цели.
Одним из таких средств является использование способов репрезентации эмоции удивления в коммуникативном акте. Мысль о роли эмоции удивления в
процессах жизнедеятельности человека не так уж нова. Несмотря на целый ряд работ [3-6], объектом рассмотрения которых является удивление, фундаментальная значимость в регуляции человеческого общения и некоторые аспекты его проявления в коммуникации остаются тем не менее вне поля зрения исследователей. Между тем коммуникативные действия людей и их поступки во многом зависят от переживаемого и наблюдаемого удивления, которое аккумулирует значимую для общения информацию, возникающую и циркулирующую на пересечении интересов говорящего и слушающего.
Актуальным в этой связи остается вопрос о дальнейшем изучении использования эмоции удивления и средств его репрезентации в организации сложного и одновременно тонкого явления как человеческое общение, в котором проявление обсуждаемой эмоции обусловлено, как правило, ценностными ориентация-ми и мотивами участников коммуникации, влияющими на прогнозирование своих действий и действий другого.
