CC BY
113
Н. В. Гагарина КАТЕГОРИЯ ИНФИНИТИВА В ДЕТСКОЙ РЕЧИ (на материале русского языка)
В статье рассматриваются инфинитивные формы глагола в детской речи и анализируются количественнные и качественные изменения в их употреблении.
N. Gagarina INFINITIVE CATEGORY IN CHILDREN’S SPEECH (by the material of the Russian language)
The article deals with the infinitive verb forms in children’s speech. The author analyses quantitative and qualitative alterations in their usage.
К понятию «инфинитив в детской речи».
В последние десятилетия вопрос функционирования инфинитивных форм глагола в детской речи разросся в целое исследовательское направление и приобрел свою терминологию: некоторые инфинитивные формы на ранних этапах онтогенеза стали называться «опциональными» или «корневыми» инфинитивами (далее — ОИ). Под
ОИ, или стадией ОИ, понимается такой период в усвоении родного языка, когда дети употребляют статистически значительное количество инфинитивных форм1 в контекстах, недопустимых в нормативном языке, например: * Киска пить2 вместо Киска пьет (Ж. Гвоздев 1;10.7)3.
История вопроса. Функционирование ОИ впервые стало объектом пристального
внимания исследователей, занимающихся вопросами речевого онтогенеза германских, романских и других языков, в середине девяностых годов (Wijnen, Kempen and Gillis, 2001 — голландский; Hoeksta and Hyams, 1995 — голландский и английский; Poeppel and Wexler, 1995 — немецкий; Rhee и Wexler, 1995 — иврит; Hyams, в печати — греческий и т. д.)4. Были выдвинуты две основные гипотезы, объясняющие ненормативное употребление инфинитивов в детской речи: Т. Хекстра и Н. Хайямс предположили, что только при усвоении языков, лишенных богатой системы глагольных флексий, дети проходят стадию ОИ. Дж. Рее и К. Векслер5 высказались за наличие стадии ОИ только в языках, запрещающих в норме употребление бессубъектных предложений. Примечательно, однако, что русский язык, с одной стороны, обладает богатой глагольной морфологией, а с другой стороны, допускает употребление бессубъектных/бесподлежащных предложений, что противоречит аргументации обеих теорий6.
Намного раньше усвоение функций инфинитива в русском языке уже описывалось А. Н. Гвоздевым7 в его хрестоматийной книге «Формирование у ребенка грамматического строя русского языка», где он отвел инфинитиву целый раздел наряду с такими основными глагольными категориями, как наклонение, вид, время и т. д. Анализируя дневниковые записи речи своего сына, А. Н. Гвоздев отмечает первые употребления инфинитива уже в возрасте 1;3. Распространенное использование инфинитива для обозначения длящихся ситуаций в настоящем времени, как например, *киска пить отмечается исследователем в возрасте 1;10. Случаи ненормативного употребления инфинитива наблюдаются до трех лет, например, употребление инфинитива с предлогом вместо имени существительного с предлогом в 2;8 *без умываться.
В последние годы появился ряд англоязычных работ, рассматривающих стадию ОИ в русском языке8. Первые две из цити-
руемых работ используют положения генеративной грамматики и отмечают, что, например, «взаимодействие между финитно-стью и порядком слов в руссском языке относится к нейтрализации глагольных окончаний в высказываниях с ОИ»9.
Даннное исследование при описании возникновения и развития ОИ и при выявлении закономерностей длительного употребления ОИ в детской речи использует в качестве теоретической базы основные положения теории функциональной грамматики10; факты детской речи трактуются с позиций констуктивистского и фукционального подхода к фактам онтогенеза11.
Метод исследования и анализ данных.
В работе анализируются лонгитюдные данные трех детей: Лизы Е., Ромы Ф. и Вани Я.12 В речи всех трех детей инфинитивы появляются одновременно с личными формами глагола и формами прошедшего времени. Контексты употребления этих инфинитивов (как и контексты употребления финитных форм на ранних этапах речевого онтогенеза) шире, чем в нормативном языке; они постепенно сужаются/специфицируются по мере приближения детской грамматики к нормативному языку. Употребление ОИ с возрастом постепенно сокращается в речи всех детей, а их начальное количество и частотность употреблений сильно различается. Так, в речи Лизы мы наблюдаем следующую тенденцию: в первые два месяца после возникновения глаголов (1;8 и 1;9) ОИ составляют почти одну треть всех глагольных форм, в последующий месяц их количество сокращается примерно на 10% и в последующие два месяца сохраняется на уровне примерно 20%. За следущим сокращением на 10% опять следует трехмесячный период «стабилизации». Для ОИ в речи Вани и Вити не характерно их длительно-скачкообразное сокращение. Напротив, ОИ достаточно за короткий срок — в течение двух месяцев (с 2;3 до 2;5) — резко сокращаются и доходят до уровня 5—10% от общего количе-
ства глагольных словоупотреблений. В последующие месяцы второго года жизни ОИ встречаются только спорадически (два — три употребления в месяц). Примерно к трем годам ОИ в речи всех трех детей исчезают (три года является краеугльным камнем в развитии грамматических категорий родного языка, так как считается, что к этому возрасту дети, усваивающие родной язык, в целом овладевают базовыми грамматическими правилами).
Контексты употреблений. Мы полагаем, что ранее употребление грамматических форм является «контекстуально- и лексемно-зависимым» (item-based usage), и считаем, что раннее употребление ОИ не должно являться исключением и также должно быть связано с определенными контекстами (и определенным лексико-семантическим типом глагола). Данные показывают, что на ранних этапах развития речи ОИ появляются чаще всего (около 70% случаев) при ответе ребенка на вопрос матери (неинициированные ребенком контексты). Например, Лиза (1;8):
*MAM13: Лиза, а помнишь, какие грибочки мы нашли сегодня?
*MAM: И ела Лиза суп потом, да?
*LIZ: Чистить.
*MAM: Чистила, мама чистила грибы, да.
и Ваня (2;1):
*BAB: Мамы не было, ты один спал?
*VAN: Да.
*BAB: А где мама была?
*VAN: Спать.
*BAB: Мама спала внизу, да.
Усвоение грамматических категорий идет по пути сужения их грамматического значения и постепенного приближения употреблений к нормативному языку. В начале вербальной деятельности ребенка сфера употребления им глагольной формы намного шире взрослой нормы (ср. употребляемое в работах Ю. А. Пупынина понятие «формы-посредника», обладающей широким спектром значений и служащей для выполнения различных функций, которые в дальнейшем закрепляют-
ся за новыми формами14). Так, Лиза (месяц спустя после появления первого глагола в 1;9), показывая на коляску, говорит: Кататься, т. е. называет предмет по связанному с ним действию. Такой тип употреблений довольно непродолжителен и исчезает в течение одного — двух месяцев, уступая место более стабильным высказываниям, где инфинитив используется в значении императива для обозначения побуждений типа Слезть (Лиза в 1;8 хочет вылезти из коляски), Открыть (Лиза в 1;11 хочет открыть найденную ею коробочку) и т. д. Употребление инфинитива в значении императива довольно устойчиво в речи детей и исчезает одним из самых последних.
Реже встречаются случаи обозначения прошедших, настоящих и будущих действий с помощью ОИ. Иногда ребенок, владея какой-либо одной личной формой глагольной парадигмы, не подходящей для конкретного контекста, использует ОИ, как в следующем примере:
Бабушка говорит Ване (2;2), что нельзя открыть двери игрушечной машинки, так как все дверцы уже сломаны, Ваня отвечает: Сломал нет. Несколькими минутами позже мальчик ломает еще одну дверцу машины, комментируя свои действия: Ломать. Не имея в арсенале формы 1 лица ед. числа и не умея еще сконструировать ее, ребенок обращается к немаркированой форме инфинитива, которая передает самое «основное» — мыслительное содержание действия и способ его совершения (несовершенный вид — незаконченное действие). Примечательно, что ОИ почти никогда не употребляются в предложениях с подлежащим.
Как показывают вышеприведенные примеры, сокращение числа ОИ и ограничение контекстов их употебления является еще и косвенным показателем начала продуктивной деятельности ребенка по конструированию парадигмы. Спустя два — три месяца после появления первого глагола, в арсенале детей уже имеется набор не-
скольких форм, лежащих в основании начальной глагольной парадигмы. Однако до тех пор, пока дети употребляют ОИ на месте личных форм глагола и форм прошедшего времени, мы не можем говорить об усвоении правил конструирования глагольной парадигмы и не можем называть две — три формы одного глагола, как например, копал — копает — копать «полноценными» формами глагольной парадигмы.
Детальное исследование спонтанных записей с момента появления глаголов и до начала (продуктивной) деятельности по самостоятельному конструированию форм глагола показало, что ОИ спорадически употребляются детьми на протяжении примерно двенадцати месяцев и до тех пор, пока конструкции <глагол несовершенного вида/модальный глагол + инфинитив> (буду/хочу играть) и совершенствующаяся глагольная парадигма не вытесняют их. Таким образом, ОИ служат «опорным пунктом», или «формой-посредником» (термин Ю. А. Пупынина) в течение двух — трех месяцев после начала употребления детьми глаголов. ОИ встречаются в речи исследуемых детей до начала усвоения ими правил конструирования флективных форм, развития парадигмы и употребления аналитических конструкций.
Заключение. Количественные и качественные изменения в употреблении ОИ соотносятся со стадиями в развитии грамматической системы ребенка и с установлением продуктивности. Это соотношение является обратным: чем более развитой становится парадигматическая система глагола и чем более сложной становится синтаксическая структура предложения, тем менее активно употребляют дети ОИ и тем менее широкими становятся контексты их употреблений.
На основе произведенного анализа мы можем сделать предварительные выводы и констатировать следудющие факты, первое: период использования детьми ОИ не является особой стадией речевого онтоге-
неза, а представляет собой феномен, проявляющийся на определенном, раннем, этапе развития грамматической системы родного языка. Употребление ОИ напрямую связано с периодом, когда ребенок лишь извлекает личные формы глагола из своего инфлектикона (также, как он извлекает слова из лексикона), так называемые запоминаемые формы (rote-learnt forms), и еще не может конструировать парадигму. Второе: так как ОИ не маркированы категориями лица/числа, времени и т. д., а несут в себе информацию о виде глагола, дети используют их как «опорный пункт» или «форму-посредник» на ранних этапах онтогенеза для обозначения (длящихся или законченных) действий. Третье: ОИ употребляются в расширенной сфере контекстов (ненормативных для конвенциональной речи): а) для комментирования действия, связанного с наблюдаемым одушевленным/неодушевленным референтом, б) для называния прошедших и настоящих действий, в) для обозначения «нереальных ситуаций», включающих желания/ требования, будущие действия и т. д. Четвертое: изменения в употреблении ОИ могут служить одним из критериев уровня развития грамматической системы ребенка и степенью усвоения ее глагольных категорий. Как только дети начинают продуктивную деятельность по конструированию (глагольной и именной) парадигмы и усваивают элементы функционально-семантических полей персональности, тем-поральности и т. д., ОИ исчезают. Это явление связано не с типологическими особенностями языков с богатой морфологической системой, а со степенью освоения правил оперирования морфологическими операциями того или иного языка и с уровнем усвоения основных грамматических категорий. И пятое, проблема употребления ОИ требует более детальной статистической разработки на материале большего количества детей и типологического анализа и сопоставления, что и будет являться продолжением нашей работы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 WexlerK Optional infinitives, head movement, and economy of derivation / N. Homstein and D. Light-foot // Verb Movement. — Cambridge: Cambridge University Press, 1994.
2 Знаком * помечаются аграмматичные предложения и/или формы.
3 1;10.7 — год; месяц. день — способ обозначения возраста ребенка.
4 Wijnen F, M. Kempen, and S. Gillis. Root infinitives in Dutch early child language: an effect or an input? // Journal of Child Language. — 2001. — N 28. — P. 629—660; Hoekstra T. and N. Hyams. Missing heads in child language / C. Koster and F.Wijnen // Proceedings of the Groningen Assembly on Language Development. — 1995; Poeppel D. and K. Wexler. The Full Competence Hypothesis of clause structure in early German // Language. — 1995. — N 49. — P. 1—33; Rhee J. and K. Wexler. Optional infinitives in Hebrew / C. T. Schuetze, J. B. Ganger, and K. Broihier // Papers on Language Acquisition and Processing. — Cambridge: MA, MIT Working Papers in Linguistics, 1995. — P. 383—402; Hyams N, в печати, Clausal Structure in Child Greek: A reply to Varlokosta, Vainikka and Rohrbacher and a reanalysis.
5 Rhee J. and K. Wexler. Optional infinitives in Hebrew / C. T. Schuetze, J. B. Ganger, and K. Broihier // Papers on Language Acquisition and Processing. — 1995. — P. 383—402.
6 Snyder W, Bar-Shalom E. Word order, finiteness, and negation in early child Russian. Paper presented at Proceedings of the 22d annual Boston University Conference on Language Development. — Boston, 1998.
7 Гвоздев А. Н. Формирование у ребенка грамматического строя русского языка. — М.: АПН РСФСР, 1949.
8 Bar-Shalom E. and W. Snyder. On the relationship between Root Infinitives and Imperatives in Early Child Russian / A. Greenhill, H. Littlefield and C. Tano // BUCLD 23: Proceedings of the 23rd annual Boston University Conference on Language Development. — 1999. — P. 56—67; Brun D, Avrutin S., Babyonyshev M. Aspect and its Temporal Interpretation during the optional Infinitive Stage in Russian / A. Greenhill, H. Littlefield and C. Tano // BUCLD 23: Proceedings of the 23rd annual Boston University Conference on Language Development. 1999. — P. 120—131; Gagarina N. What happenes when adult often use infinitives? / I. Guelzow and N. Gagarina // Frequency effects in languagr acquisition. Berlin: De Gruyter, 2007. — P. 205—233; Kallestinova E. Three stages of root infinitive production in early child Russian / First Language. — 2007. — N 27. — P. 99—131.
9 «The interaction between finiteness and the word order in child Russian is ... related to the featural neutralization of inflection in OI utterances» (Bar-Shalom E., Snyder W., 1999). On the relationship between Root Infinitives and Imperatives in Early Child Russian / A. Greenhill, H. Littlefield, and C. Tano // BUCLD 23: Proceedings of the 23rd annual Boston University Conference on Language Development. — 1999. — P. 56-67.
10 Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка. — М., 2002; Бондарко А. В. (отв. ред.) Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. — Л.: Наука, 1980.
11 Dressler W. U., Karpf A. 1995. The Theoretical Relevance of Pre- and Protomorphology in Language Acquisition: Yearbook of Morphology 1994; Slobin D. (ed.) The Crosslinguistic Study of Language Acquisition. Vol. 2: Theoretical Issues. Hillsdale: Lawrence Erlbaum; Tomasello, M. Constructing a Language. — Cambridge, 2003.
12 Более подробное описание материала см. Gagarina N. What happenes when adults often use infinitives? / I. Guelzow and N. Gagarina // Frequency effects in languagr acquisition. Berlin: De Gruyter, 2007. — P. 205—233.
13 Участники диалога обозначаются латинскими буквами.
14 Пупынин Ю. А. Усвоение системы русских глагольных форм (ранние этапы) // Вопросы языкознания 1996. — № 3. — С. 84—94; Пупынин Ю. А. Элементы видо-временной системы в детской речи // Вопросы языкознания. — 1998. — № 2. — С. 102—117.
