CC BY
33
УДК 82:398
КАТЕГОРИЯ АДРЕСОВАННОСТИ В КОММУНИКАТИВНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ФОЛЬКЛОРНОГО ТЕКСТА
THE CATEGORY OF ADDRESSABILITY IN THE COMMUNICATIVE STRUCTURE OF THE FOLKLORE TEXT
© 2020
М.А. Венгранович M.A. Vengranovich
Категория адресованности в соответствии с диалогической концепцией-мировосприятия и переориентацией научного лингвистического знания с системно-структурной парадигмы знания на антропоцентрическую представляется одной из ключевых категорий текстоообразования, поскольку текстовая деятельность современными исследователями рассматривается как общение двух коммуникантов. При этом с адресантом связывается первичная коммуникативная деятельность, а с адресатом - вторичная коммуникативная (интерпретационная) деятельность. В акте художественной (имитационной) коммуникации фигура адресата представляет собой семиотическое единство, что позволяет исследователям говорить о неотделимости адресата от речевого произведения и разграничивать статусы внеположенного и внутриположенного (по отношению к художественному тексту) адресата. В условиях фольклорной (естественной) коммуникации, сочетающей признаки реальной и отображенной коммуникации, универсальная оппозиция «адресант - адресат», предложенная Р. Якобсоном, ослабляется, и адресат активизируется в творческом процессе на всех этапах создания фольклорного текста. Это дает основания рассматривать фольклорный текст как разновидность гипертекста и объединить адресанта и адресата фольклорного текста в категорию гиперсубъект фольклорного творчества. Специфическая природа категории адресованности в фольклорном тексте находит особые формы реализации в коммуникативной организации фольклорного текста (например, в явлениях субъектно -объектного синкретизма и взаимопроникновения речевых планов реальных участников коммуникации и коммуникантов отображенной коммуникации).
Ключевые слова: фольклорный текст; фольклорная коммуникация; художественная коммуникация; реальная и отображенная коммуникация; категория адресованности; адресат текста; внеположенный и внут-риположенный адресат; гипертекст; гиперсубъект фольклорного творчества.
The category of addressability as the dialogical concept of the modern worldview and the shift of scientific linguistic knowledge from the systemic-structural paradigm to the anthropocentric paradigm of knowledge presuppose is one of the key text-forming communicative categories, since the modern researchers consider the text activity to be the communication of two interlocutors. Primary communicative activity is associated with the sender while secondary communicative (interpretative) activity is assigned to the addressee. In the act of simulative communication, the figure of the addressee is a semiotic unity, which allows researchers to conclude the inseparability of the addressee from speech and to distinguish between the statuses of extrapolated and intrapolated (in relation to the literary text) addressee. In the process of folklore (natural) communication, combining the features of real and reflected communication, the universal opposition "sender-addressee", proposed by R. Jacobson, is weakened, and the addressee of the folklore text is activated in the constructive process at all stages of the folklore text creation. This gives reason to consider the folklore text as a kind of hypertext and to unite the sender and the addressee of the folklore text in the category of hypersubject of folk art. The specific nature of the addressability in the folklore text is revealed distinctlyin the communicative structure of folk lyrics (for example, in the phenomena of subject-object syncretism and speech interpenetration of real communication participants and reflected communication interlocutors).
Keywords: folklore text; folklore communication; literary communication; real and reflected communication; category of addressability; addressee of the text; extrapolated and intrapolated addressee; hypertext; hypersubject of folklore creativity.
Переориентация научного лингвистического знания с системно-структурной парадигмы знания на антропоцентрическую обусловила выдвижение в ряд ключевых категорий текстообразования, наряду с субъ-ектностью, категории адресованности. Безусловно, истоки понимания текстовой деятельности как общения двух коммуникантов
[1, с. 199] обнаруживаются в диалогической концепции М.М. Бахтина [2], которая предполагает ориентацию на «другого» и его ответную активность. В философии проблема «другого» разрабатывалась прежде всего в концепциях экзистенциалистов, уделявших внимание личностному подходу к человеку, в частности межсубъектному взаимодей-
ствию. Согласно теории Ж.-П. Сартра, «другой» является необходимым условием семио-тизации личности и регулятором, организующим его опыт и поведение. В дальнейшем концепция «другого» прямо или косвенно повлияла на многие лингвистические идеи и выявила определенный круг вопросов, к которым Н.Д. Арутюнова относит: 1) семи-отизацию личности - ее речевых и поведенческих проявлений, 2) самопознание через диалогизацию внутреннего мира и превращение субъекта сознания в объект познания, 3) поляризацию своего и чужого (сферы Эго и сферы Другого) [3, с. 648-649]. Эти проблемы определили векторы дальнейших научных изысканий (можно вспомнить идеи прагматики и теорию речевых актов, закон гармонизирующего диалога в риторике, понятия пропозициональных установок и пер-форматива и др.). Согласно современному истолкованию текстовой деятельности, ее диалогический характер реализуется в системе действий, направленных на порождение текстов (первичная коммуникативная деятельность) и их восприятие, интерпретацию, понимание (вторичная коммуникативная деятельность) [4, с. 37]. В этой связи представление о тексте как форме коммуникации и продукте речемыслительной и коммуникативной деятельности сближает, по мнению Н.С. Болотновой [5], коммуникативную стилистику текста и функциональную стилистику, и дает основание для выдвижения в качестве объекта исследования в рамках функционально-стилистического подхода к тексту (которого мы придерживаемся в своих научных исследованиях) категорию адресованности как значимого компонента коммуникативной природы фольклорного текста.
С адресатом речи как вторым участником коммуникативной ситуации (и художественной в том числе) обычно связывается вторичная коммуникативная деятельность. При этом само понятие в теории речевой деятельности не имеет общепринятого термина (см. различные терминологические варианты: адресат, получатель речи, рецептор, реципиент, интерпретатор, слушающий, аудитория, собеседник (Швг-
1окШог) и др.). Как показывает практика, наиболее распространенным является термин адресат, который подчеркивает сознательную направленность речевого сообщения лицу. Коммуникация в эстетической сфере обладает аналогичными другим типам коммуникации набором прагматических параметров: автор речи, его коммуникативная установка, адресат и связанный с ним перлокутивный эффект (эстетическое воздействие). Об этом пишет и А.Н. Васильева: «Художественное произведение -это всегда <...> речь, обращенная к публике. Как и всякая обращенная речь, она включает в себя ту информацию, которую субъект намеревается сообщить адресату, и то волевое намерение, которое он при этом стремится реализовать» [6, с. 18].
В связи с особенностями речевого акта в художественной коммуникации (учет его имитационной природы) адресат художественного текста, так же, как и адресант, имеет расщепленный характер (по Р. Якобсону), соотносится с реальным адресатом текста, с собирательным образом адресата, пронизывающим всю структуру текста, с художественным образом персонажа- адресата [4, с. 37] и в структуре художественного текста получает разнообразные средства идентификации (в частности, дейктическую идентификацию [7]). В качестве отдельной текстовой категории адресата (слушателя) в пространстве художественного текста выделяет и А.Ф. Папина [8]. Выдвижение категории адресован-ности в качестве значимой текстовой координаты связывается исследователями с переориентацией научного лингвистического знания с системно-структурной парадигмы знания на антропоцентрическую [9].
С адресатом речи в литературной коммуникации связаны определенные предположения (ожидания) автора и его волевое намерение, которое по отношению к адресату может состоять в том, чтобы «приобщить (его) к познанной художником истине и к его собственной идейно-эстетической позиции по отношению к явлениям действительной жизни, соотносимой с изображенной в про-
изведении "второй действительностью"» [6, с. 18-19]. При этом, как считает А.Г. Баранов, «между автором и реципиентом наблюдается некоторая темпоральная, пространственная и психологическая дистанция. В редких случаях реципиент получает эксплицитное вербальное представление в тексте, обычно же реципиент представлен имплицитно» [10, с. 152]. Исходя из этого в художественном тексте принято разграничивать статусы внеположенного и внутрипо-ложенного (по отношению к художественному тексту) адресата [11, с. 90-98].
Разрабатывавший данный аспект в своих работах Ю.М. Лотман считал, что степень «присутствия» адресата в художественном тексте зависит от характера памяти самого адресата - «памяти, единой для всех членов социума» и «предельно индивидуализированной памяти». Ориентация на тот или иной тип памяти адресата, по мнению ученого, заставляет автора на этапе конструирования текста «прибегать то к "языку для других", то к "языку для себя"» [12, с. 88-89]. Таким образом, «личность получателя текста, представляя семиотическое единство, неизбежно вариативна и способна «настраиваться по тексту» [12, с. 88-89]. В результате этого, как отмечает Н.Д. Арутюнова, между текстом и аудиторией происходит сложная игра позициями, что позволяет говорить о «неотделимости адресата от речевого произведения» [13, с. 361]. Мы считаем, что конструирование текста с учетом фактора адресата происходит на этапе текстопорождения и относится в большей степени к коммуникативному намерению автора. При этом сама коммуникативная модель «адресант - сообщение - адресат», предложенная Р. Якобсоном [14], остается актуальной.
Переходя к характеристике категории адресованности фольклорного текста, отметим, что данная категория, имея схожие черты с категорией адресованности художественного текста, обладает специфическими чертами, детерминированными особой коммуникативной природой фольклорного текста.
На коммуникативные качества фольклорного текста наибольшее влияние имеет специфика фольклорной коммуникации, которую К.В. Чистов определяет как «естественный», «контактный» тип коммуникации, осуществляемой при помощи естественных средств (каналов информации) -звучащего слова, мимики, жеста и т.д. в условиях живого (непосредственного) контакта исполнителя и слушателя [15, с. 35 ; 16]. На наш взгляд, ученым обозначены признаки гетерогенного (синкретичного) характера фольклорной коммуникации, которая сочетает особенности отображенной и реальной коммуникации.
Как компонент коммуникативной цепи «8 - Т - Я» фольклорный текст отличается от коммуникативного аналога - художественного текста. Среди признаков фольклорного текста мы выделяем: 1) отсутствие письменной фиксации, следствием чего является изменяемость, существование фольклорного текста в виде вариантов, ориентированных на единый инвариант и объединяемых нами в общее понятие гипертекст [17]; 2) «внеличный» характер фольклорного текста (он является продуктом коллективного творчества и, соответственно, имеет характер открытости, незавершенности, бесконечности); 3) коммуникативная природа фольклорного текста, детерминированная двунаправленностью творческого процесса в фольклоре - активным участием в процессе создания текста как исполнителя, так и слушателя (адресата фольклорного текста), что приводит к неразграниченности субъекта и адресата в фольклоре.
В чем появляется неразграниченность субъекта и адресата в фольклоре? В акте фольклорной коммуникации отсутствует фиксированное разделение на исполнителей и слушателей (это, конечно, при условии общности традиции): нет «активного» творца и «пассивной» аудитории (как в индивидуальном искусстве), и универсальная модель «адресант - адресат», предложенная Р. Якобсоном, должна корректироваться. В ситуации исполнения фольклорного про-
изведения автор (исполнитель) и слушатель (адресат) непосредственно противопоставлены друг другу как два участника коммуникативного акта, однако слушатель (адресат) как участник коммуникативного акта естественного типа проявляет определенную активность - в некоторых случаях соучаствует в исполнении фольклорного текста, оказывая влияние на процесс создания варианта (т.е. текстопорождения). Корректировка универсальной оппозиции Р. Якобсона должна происходить с учетом того, что в фольклоре с первичной коммуникативной деятельностью (текстообразованием) связаны оба участника коммуникативного процесса (адресант и адресат), обладающие статусом соположенных коммуникантов в рамках реальной коммуникации (в то время как в художественной коммуникации на этапе текстопорождения доминирует субъект, а реальный адресат активизируется лишь на этапе восприятия готового текста). Это наводит на мысль о сложной, синкретичной природе фольклорного коммуникативного акта, совмещающего признаки реальной и отображенной коммуникации. В условиях такого коммуникативного акта реальные субъект и адресат активно участвуют в творческом процессе на всех этапах создания фольклорного текста и, соответственно, имеют признаки инвертированности, что
1) Нам пора-та, робятушки, с кабаку идти! Не вечерняя заря потухать стала,
Не утренняя заря занимается, Бежит-то из Москвы скорый посол, Держит во руках грозный указ, Чтобы были мы, солдатушки, приубранные, Перевязи-портупеи были бы белёные И ружьецы были бы чищеные [18, № 61];
2) Что это у нас, братцы,
В каменной Москве приуныло,
Что это приумолкло?
Заунывно зазвонили
У Ивана у Великого в большой колокол,
Язык-ат увивали черным бархатом [18, № 60];
3) Вы леса мои леса, братцы, лесочики, леса темные!
Вы кусты ли мои, братцы, мои кусточки, кусты частые! Вы станы ли мои - вы, мои братцы, станочки все поразорены! Как и все мои, братцы, лесочки, все порублены;
дает основания для признания адресанта и адресата фольклорного текста сотворцами единого фольклорного гипертекста и введения фиксирующего представление об их единстве понятия - гиперсубъект фольклорного творчества [20]. В лингвостили-стическом плане данное единство приводит к текстовым явлениям гетерогенного характера, среди которых можно выделить, например, взаимопроникновение речевых планов реальных участников коммуникации и коммуникантов отображенной коммуникации.
Проследим специфику адресованно-сти фольклорного текста на примере исторической песни.
В исторической песне формы репрезентации категории адресата обусловлены жанровыми особенностями песенного текста (хоровой манерой исполнения, особыми взаимоотношениями с реальной действительностью и т.д.). К одной из стилистических и жанровых констант исторической песни можно отнести специфическую форму обращения, которое демонстрирует признаки синкретизма (является одновременно формой представления внутритекстового и внетекстового адресата, внутритекстового субъекта (лирического героя), а также формой автоадресации). Обратимся к примерам.
Как и все-то мои, братцы, кусточки все повыжжены, Как и все-то мои, братцы, товарищи, все половлены! Как один из нас, братцы, товарищей не пойманный, Не пойман из нас, братцы, товарищ наш Стенька Разин сын [19, № 553].
В приведенном нами первом примере обращение робятушки представляет внутритекстового адресата речи (ролевого героя) в типичной для этого форме. Во втором примере обращение братцы уже является средством автоадресации с неопределенно широким адресатом, который включает и внетекстового адресата, являющегося участником реальной коммуникации, и может при этом рассматриваться как форма репрезентации лирического героя. Третий пример демонстрирует изменение функциональных свойств адресации: в зачине обращение братцы, вплетенное в традиционное по форме лирическое обращение к природе, выполняет прежде всего ритмизирующую функцию, проявляя одновременно внутритекстового субъекта (лирического героя) с его определенным эмоциональным состоянием; затем постепенно обращение приобретает функцию репрезентации внутритекстового адресата (ролевого героя).
Таким образом, отмеченные особенности функционирования обращений в исторической песне дают основания говорить о наличии в фольклорном поэтическом тексте признаков субъектно-объектного синкретизма, отмечаемых исследователями и в литературном художественном тексте. Однако истоки данного явления различны. Если в авторской поэзии явления субъект-но-объектного синкретизма обусловлены общим свойством художественной речи -пересечением сфер адресанта и адресата, которое воплощается «в сопряжении опред-меченных в тексте моделей коммуникативной деятельности внутриположенных коммуникантов как снятой, превращенной структуры коммуникативной деятельности внеположенных участников общения» [11, с. 93], то в фольклорном поэтическом тексте пересечение сфер субъекта и адресата демонстрирует прежде всего сложную, синкретичную природу самого фольклорного коммуникативного акта, который сов-
мещает признаки реальной и отображенной коммуникации; в условиях такого коммуникативного акта реальные субъект и адресат имеют признаки инвертированности и активно участвуют в творческом процессе на всех этапах создания фольклорного текста. Это приводит к явлениям взаимопроникновения в рамках единого текста речевых планов реальных участников коммуникации и коммуникантов отображенной коммуникации. Исходя из этого типичное для исторической песни обращение братцы, которое в силу своей частотности и повторяемости приобрело статус формульного элемента в структуре текста исторической песни, может рассматриваться как специфическая, жанрово обусловленная форма репрезентации гиперсубъекта, объединяющего в своей синкретичной природе автора (адресанта) и адресата.
Резюмируем. Категория адресованно-сти, являясь одной из основополагающих категорий коммуникативной природы текста, приобретает в структуре фольклорного текста специфические черты и формы репрезентации, обусловленные прежде всего спецификой фольклорной коммуникации, имеющей характер естественной коммуникации и сочетающей в силу этого признаки отображенной и реальной коммуникации. Отсюда неразграниченность субъекта и адресата в фольклоре, представляющих единую категорию гиперсубъекта фольклорной деятельности; в соответствие с этим - активность адресата на всех этапах текстопо-рождения (включая и первичную коммуникативную деятельность) и, как следствие, явления субъектно-объектного синкретизма и взаимопроникновения речевых планов реальных участников коммуникации и коммуникантов отображенной коммуникации (что мы проследили на примере функционирования специфической эстетической формы -обращения братцы - в исторической песне).
* * *
1. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. М. : Высшая школа, 1980. 224 с.
2. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб. : Азбука, 2000. 336 с.
3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М. : Языки русской культуры, 1999. 896 с.
4. Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идио-стиль / Н.С. Болотнова [и др.]. Томск : ТГПУ, 2001. 331 с.
5. Болотнова Н.С. Коммуникативная стилистика текста как одно из направлений речеведения и ее связь с функциональной стилистикой // Стилистика как речеведение : сборник науч. трудов славянских стилистов, посвященный памяти М.Н. Кожиной / под ред. Л.Р. Дускаевой. М. : Флинта : Наука, 2013. С. 67-74.
6. Васильева А.Н. Художественная речь : курс лекций по стилистике для филологов. М. : Русский язык, 1983. 256 с.
7.Савельева Е.Б. Дейктическая идентификация адресата и адресанта в пространстве художественного текста (на материале прозы Андре Жида) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2018. № 3(81). В 2 ч. Ч. II. C. 367-370.
8. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории : учебник для студентов-журналистов и филологов. М. : Едиториал УРСС, 2002. 368 с.
9. Анисова А.А. Фактор адресата как категория художественного текста // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. № 2(32). В 2 ч. Ч. I. C. 27-30.
10. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-на-Дону : Ростовский ун-т, 1993. 180 с.
11. Воробьева О.П. Текстовые категории и фактор адресата. Киев : Вища школа, 1993. 200 с.
12. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М. : Языки русской культуры, 1999. 464 с.
13. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1981. Т. 10, № 4. С. 356-367.
14. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против» : сборник статей : перевод с английского, французского, немецкого, чешского, польского и болгарского языков / сост. М.Я. Полякова ; под ред. Е.Я. Басина и М.Я. Полякова. М. : Прогресс, 1975. С. 193-229.
15. Чистов К.В. Специфика фольклора в свете теории информации // Типологические исследования по фольклору. М. : Наука, 1975. С. 26-43.
16. Чистов К.В. Поэтика славянского фольклорного текста. Коммуникативный аспект // VIII Международный съезд славистов. История, культура, этнография и фольклор славянских народов. М. : Наука, 1978. С. 299-326.
17. Венгранович М.А. Фольклорный текст в аспекте специфики фольклорной коммуникации // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь : Пермский ун-т, 2003. Вып. 6. С. 80-90.
18. Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записки Языковых в Симбирской и Оренбургской губерниях. Т. 1. Л. : Наука, 1977. 325 с.
19. Собрание народных песен П.В. Киреевского. Тула : Приокское книжное издательство, 1986. 462 с.
20. Венгранович М.А. Специфика проявления категории субъектности в фольклорном тексте // Предложение и слово : межвуз. сборник науч. трудов. Саратов : Наука, 2008. С. 172-176.
