CC BY
2
УДК 94(47).084.2:94(47)(093.3) DOI: 10.24412/2078-9661-2024-42-3-17
Каверзин А.Н.
Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина, Рязань Россия
Катастрофа русской культуры во время Великой российской революции как начало новой советской культуры в дневниках Ю.В. Готье
Аннотация. Статья посвящена вопросам переходного периода и кризиса русской культуры во время революции и Гражданской войны, рассмотренных на примере дневников российского учёного Юрия Владимировича Готье. Он постепенно отмечает, как носители культуры Российской империи пытались её сохранить для будущих поколений и как она стала основой для рождения новой советской культуры. Анализ приведённых данных позволяет сделать вывод о том, что культура Советского Союза - это прямая преемница культуры империи. Ключевые слова: историк, Юрий Владимирович Готье, культура, Московский Университет, Румянцевский музей, дневник историка, Гражданская война, Великая российская революция.
Kaverzin A.N.
The Catastrophe of Russian culture during the Great Russian Revolution as the beginning of a new Soviet Culture in the diaries
of Y.V. Gauthier
Annotation. The article is devoted to the issues of the transition period and the crisis of Russian culture during the revolution and the Civil War, considered on the example of the diaries of the Russian scientist Yuri Vladimirovich Gauthier. He gradually notes how the bearers of the culture of the Russian Empire tried to preserve it for future generations and how it became the basis for the birth of a new Soviet culture. The analysis of the above data allows us to conclude that the culture of the Soviet Union is a direct successor to the culture of the empire.
Keywords: historian, Yuri Vladimirovich Gauthier, culture, Moscow University, Rumyantsev Museum, diary of a historian, Civil War, Great Russian Revolution.
Исторические источники, несущие в себе живой отклик непосредственных участников событий или их свидетелей на изменения в жизни общества, будь то культура или экономика, позволяют понять ход мысли живших тогда людей, воссоздать детали прошлого и даже прочувствовать атмосферу, в которой создавалось прошлое нашей страны. Именно поэтому сложно переоценить значение трудов, писем и дневников культурных и исторических деятелей, ученых, политиков, исследователей.
Дневники историка Юрия Владимировича Готье - это богатейший источник самых разнообразных сведений, дающих возможность с позиции ученого и историка дать оценку важным историческим событиям, лежащим в основе того, что является сегодняшней действительностью.
Отчетливо понимая значение подобного вида исторического источника, профессор Московского университета и директор библиотеки Румянцевского музея начал вести свой дневник 8 июля 1917 г., в тот день, когда А.Ф. Керенский возглавил Временное правительство. Сам Ю. Готье сообщал, что не хотел вести никаких записей, но чувствуя свою ответственность перед историками будущих поколений, начал намеренно создавать исторический источник, который в будущем послужит для изучения эпохи революции. Именно поэтому он вносил туда совершенно разнообразные сведенья: политические новости, цены на продукты, известия из Европы, бытовые зарисовки, военные сводки и многое другое, что в настоящее время представляет собой ценнейшие сведения при анализе ключевых моментов этого сложного для России времени.
Данный дневник в некотором смысле напоминает средневековые летописи, так как, автор пытается кратко охватить все основные события, которые волновали учёного и его окружение, не исключением являются вопросы состояния мира культуры и науки в 1917 - 1922 гг. и их будущего, ведь невольно Ю. Готье стал активным участником фиксации процесса зарождения культуры Советской власти.
Сейчас, когда стало модно вспоминать высокую советскую культуру, особенно на фоне современных проблем в этой сфере, с помощью дневников Готье мы имеем возможность заглянуть в прошлое и посмотреть, с чего начиналась культура Советской России, где были её истоки и точка отсчёта. Известно, что в истории ничего не начинается вдруг и с нуля, поэтому следует сразу отметить, что новый исторический процесс рождается из уже существующих общественных отношений и его начало идёт параллельно с отмиранием старых форм. Одновременно с горьким осознанием отмирания культуры Российской империи, знаменитый историк наблюдает как она, словно птица Феникс, перерождается, восстанавливаясь из пепла прошлого и давая начало новой советской культуре, которую стали продвигать люди, воспитанные имперской культурной средой, не знавшие иной культуры, а значит, несшие в себе ДНК предыдущего исторического периода. Таким образом можно с уверенностью сказать, что советская культура однозначно выросла из культуры царского времени.
Для удобства рассмотрения вопросов формирования нового типа культуры и трансформации образования и образовательной среды, наше исследование будет последовательно посвящено сначала тому, как обстояли дела с главными хранилищами исторических данных - музеями (на примере Румянцевского музея, которому нередко посвящались отдельные части дневника), проследим взгляды Готье на состояние преподавательской деятельности через упоминание о Московском университете, а также Высших женских курсах и образовательных
учреждениях других городов, куда автор выезжал с лекциями, изучим мнение историка о состоянии научной деятельности, культуры и искусства через анализ некоторых политических, военных и бытовых событий, чтобы лучше понять атмосферу времени и условия, в которых они перерождались.
Отношение к прошлому, к собственной истории является ярким примером образа мышления каждого поколения. Осознание ценности, которую в себе несут собрания книг, монет, рукописей, других этнографических и исторических материалов, чаще всего становящихся основой для формирования музейного фонда - один из критериев того, что современники не находятся в состоянии неизвестности, целиком и полностью понимая направление исторического движения. Неумение же поддержать в должном порядке то, что собиралось и сохранялось не одно столетие - прямое доказательство неопределенности и потерянности -характерных черт периодов перехода и смены культурных ценностей, ломки жизненных принципов и устоев в связи с объективными историческими явлениями в виде смены власти, преобразования государства и тому подобное.
В этом смысле Румянцевский музей как в Петербурге, так и в Москве, представлял собой свидетельство постоянно развивающейся и укрепляющейся культуры. Музей возник на основе частной коллекции, которую при жизни собрал, а частью унаследовал государственный канцлер Николай Петрович Румянцев. Музей находился в Санкт-Петербурге до 1861 года. В Москве же разместился в доме Пашкова и был объединён с вновь учреждавшимся тогда Московским публичным музеем, долгое время бывшим единственным в Москве общедоступным для населения [3]. Уникальна первая запись о данном музее, сделанная Готье в дневнике:
«17 августа 1917 г. -- Прибытие в Москву. В Румянцевском Музее развал, разруха и запустение» [1, с. 29].
Эта запись сделана на фоне военных неудач русской армии и постепенно нарастающей неразберихи в тылу. Немцы осуществляли давление в районе Риги и уже через две недели возьмут её. В городах ухудшается снабжение, подвоз хлеба осуществляется с перебоями. Настроение общества естественно передаётся сотрудникам музея. На этом фоне нарастает тревога за сохранность экспонатов, появляется осознание возможности потери исторических реликвий:
«31 октября 1917 г. - Положение ухудшается, начался регулярный обстрел с окраин... Боюсь, что сожгут Румянцевский Музей - вот будет ужас» [1, с. 44].
Готье в этот период занимает пост директора библиотеки музея. Осознавая масштаб возможных потерь и урон науке, который может
произойти в случае разорения фондов музеев и библиотек, имевших особую историю или направленность, особенно в период после штурма Зимнего дворца, историк делает все возможное для сохранения литературы библиотек Троице-Сергиевой лавры, Духовной Академии для будущих поколений:
«14 октября 1919 г. - На днях обрисовалось здесь новое большое дело: Румянцевский музей должен взять под своё покровительство библиотеку Духовной Академии. Это надо сделать во имя будущего» [1, с. 320].
«26 августа 1920 г. - Ездил в Сергиев Посад и принял окончательно библиотеку Троицко-Сергиевой Лавры» [1, с. 421].
Истинным подвигом выглядят действия Юрия Готье в этот период: он заботится не о собственной жизни, невзирая на военные действия и голод хлопочет о сохранении собраний книг и материалов других организаций. Вокруг Ю. Готье умирали люди: их расстреливали, они гибли на фронтах, а он заботится о книгах даже не зная, будет ли их читать кто-нибудь. Но историк остается верен своим принципам и делу, надеясь, что наступит время, когда люди снова обратятся к книгам как в прежние времена начнут собирать по страницам крупицы мудрости. Поэтому характерна и следующая запись:
«20 февраля 1921 г. - Разбираю немецкие книги, приехавшие из Риги» [1, с. 458].
Ю. Готье свободно читал и говорил на немецком, английском и французском языках, в подлинниках читал иностранную литературу, например, воспоминания немецких военачальников Гинденбурга и Людендорфа. Поэтому как никто иной понимал значимость появления возможности приобретать периодику за границей: это был шанс ознакомится как с мнением эмигрантов, так с новостями Европы. Именно поэтому он отдельно подчеркивает в своем дневнике:
«10 апреля 1921 г. - В Музее стали получать русскую зарубежную печать, т.е. книги и журналы» [1, с. 461].
Библиотека музея стремилась собрать и сохранить как можно больше ценных изданий. Приобретались даже небольшие собрания частных библиотек или письма знаменитых людей, о чем свидетельствует запись следующего содержания:
«1 мая 1922 г. - В Румянцевском Музее нет больше полок для книг, и мы собрались строить новое книгохранилище» [1, с. 519].
Несмотря на то, что во время революционных событий все эти книги стояли мёртвым грузом, но они ждали своего часа, в 1924 году, при советской власти, здание музея и его библиотека были переданы созданной на её основе Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина. С 22 января 1992 года носит название Российская государственная библиотека. Таким образом, за годы революции и Гражданской войны сотрудники
Румянцевского музея, понеся потери в своих рядах, сумели сохранить большинство экспонатов его коллекции, хотя условия хранения оставляли желать лучшего, особенно зимой, когда музей, порой, не топили вовсе. Так же, сотрудники библиотеки музея приложили много сил для спасения собраний литературы других организаций ради будущего, в то время как настоящее представлялось им национальной катастрофой, но они не теряли надежду на лучшие времена. Поэтому, именно убеждённость музейных работников в необходимости сохранения культурных ценностей позволила их сберечь для будущих поколений.
Однако Юрий Готье не ограничивал свою деятельность только музейной работой. Политические события рассматриваемого периода имели непосредственное отражение не только на учреждения, являвшиеся хранителями свидетельств исторического процесса, но и на организации, которые должны были готовить к новой жизни подрастающие поколения. В стране разворачивались революционные события, 1 сентября 1917 года Временное правительство России провозгласило Российскую Республику.
Это произошло по единоличному решению Александра Фёдоровича Керенского. На бумаге Керенский осенью 1917 года стал обладателем «властного могущества» — Александр Фёдорович взял на себя полномочия Верховного главнокомандующего и председателя правительства. Была создана Директория («Совет пяти») — чрезвычайный орган власти с Керенским во главе.
На фронте уже давно забыли о победах, поэтому и настроение студенчества было совсем не учебное. Молодые люди уже принимали активное участие в политических и военных событиях, о чем Ю. Готье делает в своем дневнике следующую запись:
«2 сентября 1917 г. - Выясняется, что часть студенчества решает сорвать учебный год» [1, с. 33].
То есть, угасание учебного процесса происходило в том числе и по вине самих студентов, которые перестали ходить на лекции. Одни из них смогут вернуться к занятиям, других унесёт вихрь революции. Юрий Владимирович несколько раз пишет о похоронах студентов, погибших в боевых столкновениях на улицах Москвы, даже до того момента, когда судьба их разделит на красных и белых, и бывшие однокурсники начнут стрелять друг в друга:
«30 сентября 1917 г. - Сегодня был университетский совет; общее настроение паническое, жуткое и мрачное. Чувствуется, что у всех одна мысль, что мы подходим к последней черте, к пределу скорби» [1, с. 37].
Обстановка в стране складывалась весьма непростая, о чем свидетельствуют и записи историка:
«21 июля 1917 г. - Все люди, культурно более высокие, чем народная темнота, и сбитые совершенно с толку полуинтеллигенты ..., были объявлены врагами народа - буржуями; к ним такое же отношение как к прежним барам. В отдельных случаях это доходило весной до выгонки врачей, земских служащих» [1, с. 18].
Как метко было сказано об этом - очаги культуры на селе гибли один за другим. Образованные люди - профессора - прекрасно понимали, что такое революция на примерах других стран и они знали, что такие события переживут далеко не все. На страницах своего дневника Ю. Готье часто фиксирует уход из жизни учёных и интеллигентов по разным причинам, в том числе из-за расстрелов, болезней и недоедания. Цвет московского общества погибал в огне революции. Они могли бы ещё принести большую пользу стране, но увы, их жизнь оборвалась преждевременно. Тем ценнее были те, кто сумел выжить - это носители высокой культуры, широко образованные, просвещенные и начитанные. Это основа для нового возрождения российской культуры и науки.
«7 ноября 1917 г. - Студенты и курсистки решили заниматься -несчастная наука, в каких убийственных условиях приходится насаждать её в России. Весь алтарь университетской церкви изрешетило пулями, кроме престола» [1, с. 47].
Неистребимая тяга к знаниям ради будущего у подрастающего поколения, необходимость поделиться знаниями даже в самых тяжелых условиях у ведущих деятелей образования, понимающих всю остроту ситуации, неизбежность перемен, а значит, потребность нового мира в образованных людях и далее видна в ряде записей, сделанных историком в своих дневниках в разные периоды:
«18 января 1918 г. - начал читать лекции на Высших Женских курсах; слушательниц мало» [1, с. 108].
«12 марта 1918 г. - на Высших Женских курсах три слушательницы, молодцы!» [1, с. 120]
«11 февраля 1919 г. - читал лекции и опять удивился на наших студентов, которые хоть в малом числе, но упорно являются слушать курс доисторической археологии» [1, с. 262].
Мы видим, что несмотря на тяжелейшую обстановку в стране, в которой бушует братоубийственная война, в разных городах находятся молодые люди, желающие получать новые знания. Так, например, в 19191920 гг. в состав университета вошли Высшие женские курсы (2-й МГУ) и университет А. Л. Шанявского (3-й МГУ). Кроме того, новая власть организовывала даже выездные лекции профессоров Московского университета:
«2 февраля 1920 г. - приехал в Иваново-Вознесенск для эпизодического курса лекций. Было до 30 человек. Аудитория внимательная» [1, с. 385]
«6 декабря 1920 г. - поездка в Тверь для чтения лекций в местном институте народного образования. Читал археологию. Аудитория очень благодарная и восприимчивая» [1, с. 431].
Так, в период крушения старого мира при потере интереса молодежи к получению знаний и вовлечении ее в политические распри, наблюдается появление желания изучать закономерные явления, характерные для исторического процесса, что порождает увлечение отдельными видами научного знания. Готье делает следующую запись в своем дневнике:
«14 июня 1918 г. - все похудели на 20% веса, не только от голода» [1, с. 150].
Он твёрдо убеждён, что те, кто является олицетворением нового времени, для кого духовные потребности выше простого питания и выживания, поднимут знамя науки после Гражданской войны, выпавшее из рук былых студентов. Правда, новая власть стремилась постоянно вмешиваться в дела Университета и в конце концов вместо заслуженных ученых поставила туда руководителями своих людей, которые ещё не успели оставить значимого следа в науке, но уже участвовали в революционном движении. Их деятельность прямо способствовала затуханию последних искорок преподавательской деятельности:
«Начало февраля 1921 г. - В Университете «декан», товарищ Волгин повычеркнул множество курсов, в том числе мой курс историографии. Я буду продолжать его читать, не обращая внимания. Посмотрим, что будет дальше» [1, с. 456].
В. П. Волгин, ещё не имея никаких серьёзных научных достижений и руководствуясь тем, что «на факультете не должно быть таких кафедр или занятий, которые не давали бы определённый плюс к будущей практике» отменил более 40 курсов по древней и средневековой истории, частному праву. Одновременно определил обязательный набор дисциплин, связанных с актуальными проблемами советской экономики, государственного и культурного строительства, марксистской философии и политической экономии, в их числе; исторический материализм, политический строй РСФСР, пролетарская революция, план электрификации страны. Это была попытка создания образования, отвечавшего с точки зрения государства запросам нового времени. В это время Готье настроен довольно пессимистически, считает, что будущего у образования практически нет:
«9 октября 1921 г. - В Университете всё умерщвлено. Занятия неизвестно, когда и где начнутся» [1, с. 475].
К счастью, данные прогнозы оказались ошибочными, и 2 сентября 1921 г. СНК РСФСР утвердил «Положение о высших учебных заведениях РСФСР». Этот первый устав советской высшей школы был введён в действие с 1922 г. После окончания Гражданской войны, когда советский народ перешел к мирному созидательному труду, новые задачи встали перед высшей школой. Она должна была усилить и улучшить подготовку кадров для различных отраслей народного хозяйства и культуры. Важную роль в решении этой задачи призван был сыграть Московский университет - ведущее высшее учебное заведение страны. Еще в 1919 году об этом в дневниках писал Ю. Готье:
«25 января 1919 г. - неофициальная встреча 50 профессоров, на которой Савин сказал, что Татьяна наша не последняя и мы её ещё будем праздновать и Московский Университет ещё сыграет свою роль в том возрождении России, которого мы все так страстно ждём» [1, с. 258].
Уже в 1922 году число студентов университета достигло 21279, включая Рабочий факультет. Солдаты Красной Армии спешили в аудитории и гимнастёрки стали не редкостью в помещениях университета: «25 января 2022 г. - Татьянин день вообще справлялся гораздо живее и энергичнее, нежели в прежние годы» [1, с. 512].
При всем при этом по словам Ю. Готье, в аудиториях было 2,5 градуса тепла. Отрадно знать, что среди них нашлись люди, которые даже в годы разрухи и всеобщего упадка верили и предвидели грядущий расцвет Университета. Сегодня всего в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова обучается около 50 тысяч человек и его возрождение связано со студентами и профессорами дореволюционной школы. Он выжил благодаря таким людям как профессор Юрий Готье, который в самые тяжелые времена для университета писал:
«9 июля 1918 г. - Я думаю оставаться в Московском Университете и отстаивать его до последней возможности» [1, с. 160].
Сложности испытывало в этот период не только образование, но и культура и искусство. Привычный мир уже практически прекратил существовать, новый пока не был создан, в связи с чем была реальная возможность потерять огромный пласт культурного наследия, представлявшегося тем, кто стоял у истоков нового государства пережитком прошлого и практически абсолютным злом. Тем сильнее в этот период было воздействие отдельных видов искусства:
«30 декабря 1917 г. - Были в театре на «Спящей красавице», даже расплакался от музыки, возили сына Володю» [1, с. 59].
И музыкантам, пережившим Гражданскую войну, предстоит возродить музыкальную культуру России и на сценах театров и филармоний снова начнут играть симфонические оркестры.
Юрий Готье упоминает об уличных боях в связи с беспокойством за сохранность дворянских особняков, которые потом все будут признаны памятниками культуры, ну, а пока для анархистов это удобные базы, которые большевики берут штурмом.
«12 апреля 1918 г. - Сегодня вышибали и ликвидировали анархистов из 27 особняков, что при этом разрушено и испорчено - не известно» [1, с. 130].
Как истинный историк Ю. Готье не может даже в самое сложное для него время отступиться от своего профессионального интереса и при каждой возможности обращается к истории и культуре России:
«4 сентября 1918 г. - брат в тюрьме в Новгороде, ездил туда его выручать. Осмотрел Соборы, памятники и Городище, забыл о современности» [1, с. 176].
«17 мая 1921 г. - Неделя, проведённая в Петрограде. Свободного времени было много, осмотрел дворцы - Зимний, Аничковый и Мраморный» [1, с. 463]
Несмотря на сложную обстановку в стране, постоянную близость смерти, голод и холод, которые стали привычными, историк не отказывает себе в удовольствии полюбоваться прекрасными дворцами и храмами. Именно такие ценители красоты и сохранили всё это великолепие для потомков, когда другие думали только о личном выживании любой ценой. Однако стоит отметить, что наряду с разрушительной силой, несшей страх об утере исторических ценностей, в стране начинались попытки ввода массового просвещения населения, о чем свидетельствует активное развитие кинематографа:
«6 декабря 1918 г. - я как консультант приглашен на совещание в связи с мыслью организации в Совдепии кинематографического дела и созданию картины «История русского освободительного движения» [1, с. 200].
Дальнейшие шаги по созданию нового кино заблокировала Гражданская война, но не на долго - совсем скоро начнется советский кинематограф с фильма совсем не о революции, а о далёком светлом будущем, которое собирались строить в стране Советов. Новая власть собиралась бороться за умы народа разнообразными средствами и одно из первых мест среди методов отводилось просвещению, о чем свидетельствует запись в дневнике Готье:
«19 февраля 1919 г. -- на совещании в присутствии Крупской зачитывали записку Ленина о том, что Россия должна покрыться сетью библиотек» [1, с. 264].
Это было быстро воплощено в жизнь, причём фонды первых сельских библиотек часто состояли из собраний сочинений, конфискованных в дворянских усадьбах и, таким образом, эти книги были сохранены хотя бы
частично. Однако не все идеи советского правительства принесли свои плоды.
«27 июня 1920 г. - в вагоне слышал такой интересный рассказ: что из сельских библиотек вовсе не берут так называемой политической литературы, т.е. попросту агитационной. Словом, большевистская пропаганда на данный момент в деревне не мыслима» [1, с. 412-13].
Не удивительно, что крестьянство недоверчиво относилось к коммунистической пропаганде, так как политика военного коммунизма вела к прямому обнищанию народа, а не к светлому будущему. Поэтому, агитация большевиков встречала не просто протест, а сопротивление, вплоть до вооружённых восстаний, но библиотеки на селе сохранились и прошли с Советской властью весь путь до конца и дальше, до сегодняшнего дня. Сегодня в России почти 41 тысяча библиотек и на селе это истинные очаги культуры, особенно если местные библиотекари ответственные культурные люди с огоньком в глазах.
«30 декабря 1920 г. - слышал о какой-то конференции по вопросам искусства, где выступали Мейерхольд и поэт Брюсов» [1, с. 434].
Как видим, не только учёные сохраняли огоньки культуры в бушующих вихрях революции. Люди искусства тоже искали свой путь и стремились заниматься творчеством, пытаясь придать этому процессу организованный характер. А порой и просто для души брали в руки музыкальные инструменты и играли для себя и для всех, кто их слышит.
«20 июня 1922 г. - Поездка в Петроград. Очаровательны были белые ночи. раз даже был концерт маленький в одном из салонов бельэтажа» [1, с. 522].
Играли те самые музыканты, пережившие войны и мечтающие о возвращении к любимому делу. Они сохранили инструменты и партитуры, став тем самым основанием, на котором вырастит мощное дерево широко разветвлённой системы музыкальных учреждений СССР, но это потребует годы труда, энтузиазма и преданности искусству.
Кстати, надо особо отметить запись Юрия Готье о Петрограде.
«20 мая 1920 г. - Побывал в Петрограде и сумма моих впечатлений -что это не мёртвый город, а спящая красавица, которая пробудится со временем к новой, хотя, быть может, и иной жизни, чем прежде. Во всяком случае, в эти ужасные годы он сохранил свое значение наиболее цивилизованного из русских городов» [1, с. 408].
Для нас это пророческие слова. Сегодня Санкт-Петербург - это признанная культурная столица России и в нём 100 лет назад была такая основа, такие культурные люди, что приехавший на несколько дней московский историк уловил тонкую и изящную сущность города, которую не исказили ни Гражданская война, ни репрессии, ни блокада, ни беспредел 1990-х годов. Это особый город и его культура сейчас
вдохновляет всю Россию и Ю. Готье это почувствовал. Чего не скажешь о других историках, которые рассматривали культурные ценности Петрограда совсем под другим углом.
«27 октября 1921 г. - Покровский официально поднял вопрос о продаже некоторых вещей из Эрмитажа для поддержания большевистской казны» [1, с. 476].
И эта идея будет активно реализовываться. Впоследствии, через Наркомторг валом продали более шести тысяч тонн (!) культурных ценностей, в том числе шедевры мирового уровня, составляющих национальное достояние страны [6]. Одни из поколения в поколение накапливают шедевры, а другие их распродают. И попробуй кто-нибудь из историков или искусствоведов встать на пути у новой власти, обнаружившей прибыльный источник дохода - сметут за минуту. Однако потом нашлись и такие смельчаки, они писали лично Сталину и он, в итоге, приказал прекратить подобную распродажу.
Конечно же, главным делом Юрия Готье оставалась историческая наука. Даже аресты и расстрелы знакомых, смерть любимой жены или личное участие в добывании продовольствия не могло остановить учёного в его исторических изысканиях. Несмотря ни на какие испытания, ядро профессорского состава Университета сохранилось и даже продолжало научную работу, о чем свидетельствует следующая запись в дневнике историка:
«14 апреля 1918 г. -- Хотелось закончить курс лекций по историографии» [1, с. 131].
Учёный находил занятия наукой очень полезными в условиях постоянного стресса и голода, угрозы смерти и жуткой неопределённости будущего. Он с увлечением занимался своей любимой архивной работой, имея минимальную надежду, что его труды когда-нибудь будут востребованы:
«5 июня 1919 г. - Вечером с удовольствием занимался в Архиве Иностранных Дел» [1, с. 289].
«27 июня 1919 г. - Ежедневно занимаюсь в архиве; это лучшее препровождение времени сейчас» [1, с. 294]
Историки продолжали свои исследования вопреки давлению обстоятельств. Наука жила голодая, замерзая, но сохраняя саму возможность поиска истины. Эти учёные пойдут дальше и своим примером воспитают новые поколения научных работников. Каждый человек живёт надеждой даже в ночь перед смертной казнью. Поэтому, учёные здесь не исключение и Юрий Владимирович на досуге размышляет не только о том, как прокормить семью или как вызволить брата из тюрьмы, но и о своих научных планах.
«12 июня 1919 г. - Идя с купания ... пришёл к заключению, что я, в сущности, историк дворянской цивилизации России» [1, с. 291].
«15 сентября 1919 г. - Я надумал общий план моих занятий на всю жизнь (то, что сделано и ещё не сделано) [1, с. 312-313].
Начиная от Введения в русскую историю - научная разработка археологического материала по Восточной Европе до 862 г.
Далее через образование Московского государства к Смутному времени и затем история дворянства до Падения Российской империи. Всего 10 пунктов.»
При этом ему удавалось удивительным образом извлекать хотя бы минимальную практическую пользу из своих занятий наукой
«10 августа 1919 г. - Я закончил свой очерк Смутного времени, написанный для кооперативного издательства.
Продал 100 экземпляров моей докторской диссертации за 1500 руб. в книжный центр, а пуд муки стоил 1600 руб., да десяток яиц 150 руб.» [1, с. 300-301]
Проделав ряд нехитрых арифметических вычислений, можем подсчитать, что экземпляр докторской диссертации стоил как одно куриное яйцо. Чем не разрушение основ российской научной мысли? И в то же время стоит обратить внимание на то, что советское учреждение считает нужным приобретать научный труд в условиях ожесточённой войны. Думается, что это и есть одновременная смерть и возрождение Феникса науки. Более того, научное сообщество продолжает жить своей жизнью и заниматься своей непосредственной работой, воссоздавая из руин все, что только возможно:
«24 февраля 1921 г. - из Петрограда привезли известие об избрании М.М. Богословского членом Академии наук» [1, с. 458].
«25 августа 1921 г. - я избран председателем Московской секции Академии истории материальной культуры» [1, с. 468].
Научное общество в те тяжелые времена находило возможность не только сохранять имевшееся, но и работать над новыми темами, расширяя и углубляя этим самым исторические знания. Не исключением был и Ю. Готье:
«31 марта 1921 г. - Вчера слушал очень интересное чтение князя С.М. Волконского - воспоминания о его деде-декабристе» [1, с. 460].
«31 октября 1921 г.— Закончил чтение мемуаров Витте. Одна из самых интересных книг, какие когда-либо читал» [1, с. 477].
Заметим, то сообщения о том, что автор дневника постоянно что-то читает, проскальзывают регулярно. Это могли быть книги, в том числе иностранные, письма Герцена или других известных людей, мемуары и другая литература. Жажда чтения, жажда пополнять свои знания никогда его не оставляет, а его образование в итоге позволяет учёному делать
пророческие предсказания. Как например, при известии о заключении мира после окончания Первой мировой войны:
«30 июня 1919 г. - Мир подписан 28 июня. Была идея французского реванша, теперь будет расти идея немецкого реванша, и когда-нибудь снова заговорят пушки» [1, с. 295].
Всего через 20 лет разразиться Вторая мировая война, а историк понял это сразу, как только узнал условия унизительного мира союзников с Германией. Он знал, что гордый немецкий народ не смирится с таким поражением.
«23 ноября 2021 г. - Вчера читал в Историческом обществе доклад о мемуарах Витте. Большая аудитория; присутствовали представители старого мира. Оживленные разговоры по поводу доклада. Были американские профессора» [1, с. 479].
Здесь описывается ситуация, когда присутствующие слушали доклад о событиях, которые они недавно пережили. Конечно, им интересно было разобраться в тайных мотивах и скрытых комбинациях высокой политики. Последнее предложение характерно. Два американских профессора-историка приехали в Советскую Россию, чтобы своими глазами увидеть перемены исторического масштаба.
В этот период большевики создают своё учебное заведение, призванное подготовить собственные научные кадры, способные заменить профессоров старой школы, которым новая власть не доверяла. Это было специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. В 1938 году вместо ИКП была создана единая Высшая школа марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б), которая в 1946 году была преобразована в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Юрий Владимирович негативно относился к данному учреждению и резонно полагал, что в ускоренном темпе невозможно подготовить нормальных учёных. Однако, похоже, данный институт и не ставил себе целью продвигать мировую науку. Он служил кузницей кадров партийных и советских органов. Например, в своё время его закончил Михаил Андреевич Суслов - член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1952—1953 и с 1955 по 1982 г.) А между тем, Гражданская война подходила к концу, но она настолько вымотала жителей Москвы, что они терпели нужду буквально во всём. Однако при этом предприимчивый Ю. Готье умудрялся добывать пропитание своими научными трудами даже в условиях тотального дефицита и ужасающей инфляции.
«31 мая 1922 г. - Продолжается безденежье. Из очень трудного положения я выкрутился только тем, что продал по 12 миллионов за лист, написанный мною курс археологии, первый выпуск. Это даст мне возможность просуществовать три месяца» [1, с. 521].
Большевики только год назад перешли к НЭПу, и разрушенная экономика ещё не пришла в нормальное состояние, но государственные организации находят необходимым в этих условиях приобретать научные труды. Они откладывались на будущее. Люди продолжали верить, что всё наладится.
Завершаются записи о научной деятельности сообщениями о сотрудничестве с теми самыми американскими профессорами историками.
«27 ноября 2021 г. - Провели вечер у американского гарвардского профессора истории Кулиджа. Услышали о вышедших новых книгах по истории и политике последних 25 лет» [1, с. 480].
То есть, учёных в любом положении продолжает интересовать наука и новости научного мира.
«16 июля 1922 г. - Посещали американского профессора Гольдера... Предложение вывезти мои материалы; думаю его принять (то есть вывезти дневники Готье за границу)» [1, с. 524].
Выдающийся историк, опасаясь ареста, но желая сохранить свои дневники как исторический источник, который возможно послужит интересным отражением эпохи и объектом изучения для будущих историков России, передаёт их на хранение американскому коллеге. Дневники вывозят из России, и они пролежат 53 года никому неизвестные, когда их обнаружит в 1982 г. американский библиотекарь-библиограф Эдвард Касинец. В России эти дневниковые записи впервые опубликованы только в 1997 г., то есть, спустя 80 лет со дня первой записи.
Итак, проанализировав разнообразную информацию, содержащуюся в дневниках Юрия Владимировича Готье, мы видим, что процессы изменений в области науки и культуры имели прямо противоположную направленность - разрушение с одно стороны и отчаянные попытки сохранения с другой стороны: в огне революции погибали профессора и студенты, сгорали книги и культурные ценности, разрушались памятники архитектуры, интеллигенция уезжала на запад, однако в то же время, оставшиеся на своих местах учёные продолжали читать лекции немногим студентам, вести научные исследования, собирать и сохранять библиотеки, а молодое советское государство и при всей своей противоречивой политике выделяло средства на литературу, покупало научные труды и организовывало учебный процесс в вузах. Поэтому, из бушующего пламени лихолетья выйдут уцелевшие учёные и музыканты, режиссеры и архивариусы, искусствоведы и художники, которые начнут возрождение российской культуры под знамёнами Советского Союза, но на основе культурных традиций Российской империи. Именно эти люди сумеют сохранить и преумножить культурное достояние страны, передав всё лучшее новым поколениям советских людей.
Библиографический список
1. Готье Ю. В. Мои заметки. - М: ТЕРРА, 1997. - 592 с. - (Тайны истории в романах, повестях и документах).
2. Иванова Е. А., Автономова Н. Б., Важкая М. А. , Маркова В. Э. Эра Румянцевского музея. В 2 х томах. -- М: БуксМАрт, 2010 г. - 964 с.
3. История РГБ. URL: https://www.rsl.ru/ru/about/history/
4. Ларькин А.И., Пашута В. Л., 100-летие окончания Гражданской войны в Советской России // Сборник статей Научно-практической конференции профессорско-преподавательского и научного составов института за 2021 г. Санкт-Петербург - 2022 -Часть 1 С. 166-171. URL: https://elibrary.ru/download/elibrary_48246728_75173318.pdf
5. Митюрин Д. В. Гражданская война: белые и красные. — СПб.: ООО
6. «Издательство «Полигон», 2004. — 282 с.
7. Осокина Е. А. Золото для индустриализации: Торгсин. — М.: РОССПЭН, 2009. — С. 531.
8. Попова Анна. Румянцевский музей: сокровищница двух столиц. URL: https://www.culture.ru/materials/155110/rumyancevskii-muzei-sokrovishnica-dvukh-stolic
9. Тихонов В.В.Московская историческая школа в первой половине ХХ века. Научное творчество Ю.В. Готье, С.Б. Веселовского, А.И. Яковлева и С.В. Бахрушина. — М.; СПб.: Нестор-История, 2012. — 320 с.
10. Титова Ю. В. Румянцевский музей и династия Солдатенковых в революционные годы // Румянцевские чтения - 2024. Материалы Международной научно-практической конференции. В 3-х частях. Москва - 2024 -- С. 205-210. URL: https://elibrary.ru/download/elibrary_67974212_91474282.pdf
11. Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX - начала ХХ века: Московский и Петербургский университеты - М.: Наука, 2003. - 418 с.
Информация об авторе:
Каверзин Андрей Николаевич - магистрант института истории, философии и политических наук Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина, г. Рязань, Россия. Научный руководитель: Плавинская Лидия Сергеевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры истории России и методики обучения истории и обществознанию института истории, философии и политических наук Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина, г. Рязань, Россия.
Andrey Nikolaevich Kaverzin - a graduate student at the Institute of History, Philosophy and Political Sciences of Ryazan State University Yesenina, Ryazan, Russia.
Scientific supervisor: Lidiya Sergeevna Plavinskaya, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Russian History and Methods of Teaching History and Social Studies at the Institute of History, Philosophy and Political Sciences of Ryazan State University Yesenina, Ryazan, Russia.
