CC BY
22С. А. ГРИБОВА, 3. В. КАРАМЫШЕВА, Р. НЕЙХЕЙСЛ, Г. Я. ЮРКОВСКАЯ
КАРТА РАСТИТЕЛЬНОСТИ ЕВРОПЫ И ВОПРОСЫ КЛАССИФИКАЦИИ
ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ
Идея создания карты растительности Европы возникла на XII МБК (Ленйнград, 1975 г.), на котором вопросы геоботанической картографии, как ни на одном другом международном конгрессе, получили очень широкое отражение (Геоботаническое картографирование, 1976). Следует напомнить, что интерес к составлению карты растительности на основе международного сотрудничества ученых появился давно (Brockmann-Jerosch, 1931; Сочава, 1966). Однако реализация подобного проекта оказалась весьма затруднительной и долгое время неосуществимой главным образом в силу двух обстоятельств: из-за отсутствия единства среди ботаников в подходах к классификации растительности и ее картографической интерпретации, а также из-за различного уровня развития геоботанической картографии в разных странах.
К концу 70-х годов, когда началась конкретная работа над картой растительности Европы (Грибова, Исаченко, 1980; Neuhäusl, 1980а), многие европейские страны были достаточно полно обеспечены ботанико-картографическими материалами.
Хорошо известна «Карта растительности Франции» м. 1 : 200 000, издававшаяся в 1956—1962 гг. под руководством Г. Госсена, которую высоко ценил В. Б. Сочава (1964). По инициативе В. Траутманна публикуется полистная карта естественной потенциальной растительности ФРГ м. 1 : 200 000, очередной, 5-й лист которой вышел недавно (Vegetationskarte. . ., 1981).1 Проводилось крупномасштабное геоботаническое картирование Альп (Alpine Vegetationskartographie, 1981; Ozenda, 1985).
В ряде европейских стран — членов СЭВ карты растительности помещены в национальных атласах (Scamoni et al., 1958; Scamoni, 1965; Атлас. . 1973; Сочава, 1975; Doni^ä, Roman, 1976, и др.), а также изданы в качестве самостоятельных произведений: в Румынии в м. 1 : 600 000 (Doni^ä et al., 1961; Puçcaru-Soroceanu et al., 1965), в Чехословакии в м. 1 : 2 000 000 — для всей страны (Mikyska et al., 1972), для Чехии — в м. 1 : 1 000 000 (Могavec, Neuhäusl, 1976; Neuhäusl, 1982), для Словакии - в м. 1 : 500 000 (Michalko et al., 1979) и в м. 1 : 200 000 (Geo-botanickâ тара. . ., 1984—1985), в Польше — в м. 1 : 2 000 000 (Matuszkie-wicz, 1984) и др.2
Менее других районов обеспечены ботанико-картографическим материалом Южная и Юго-Западная Европа, Скандинавия, хотя в последние
1 Обзор состояния картирования растительности в ФРГ сделан Т. К. Юрков-
жой (1984).
2 Краткий обзор многих из упомянутых карт дан С. А. Грибовой и Т. И. Иса-генко (1980), а новой карты Полыни — С. А. Грибовой (1988).
1* 3
годы работы в области геоботанического картографирования здесь, например в Швеции, значительно активизировались.
В СССР опубликован список подразделений растительного покрова европейской части страны, подлежащих картированию в мелком масштабе (Грибова и др., 1975), использованный позднее при составлении карты растительности этого региона м. 1 : 2 ООО ООО для высшей школы (Растительность. . 1987). Создана также серия мелкомасштабных аналитических карт этой территории (Растительность. . ., 1980). Имеются и более крупномасштабные карты отдельных регионов.
Уже в 1979 г. на I координационном совещании по карте Европы, состоявшемся в ЧССР, П. Озанда и В. Траутманн продемонстрировали изданную карту стран Европейского экономического сообщества (ЕЭС) (Огепс1а е% а1., 1979), которую можно рассматривать как пробный вариант карты растительности Западной Европы. В дальнейшем (1980—1985 гг.) осуществлялась разработка карты двух крупных блоков — стран — членов СЭВ и стран ЕЭС. В 1983 г. проект «Карта растительности Европы» включен в научную программу «Международного союза биологических наук» (ШВЭ) (Грибова, Карамышева, Нейхейсл, 1985). Легенда к карте растительности европейских стран — членов СЭВ уже опубликована (Бондев и др., 1985).
Создаваемая карта относится к категории инвентаризационных, фиксирующих картину растительного покрова в доагрикультурный период. Она несомненно имеет важное научное и прикладное значение, так как является ботанико-географической моделью, отражающей закономерности природного растительного покрова и раскрывающей экологический потенциал территории. Карта окажет существенную помощь при решении многих проблем охраны природы, которые в настоящий момент вышли за национальные рамки, при разработке проекта стабилизации ждзнен-ной среды такого крупного региона, как Европа, и в осуществлении других экологических исследований ЮНЕСКО (Человек и биосфера и др.)~
НАУЧНАЯ КОНЦЕПЦИЯ КАРТЫ
Карта растительности Европы м. 1 : 2 500 ООО предусматривает показ естественной восстановленной (реконструированной) растительности. В основу ее положены теоретические концепции, интегрирующие национальные традиции геоботанической картографии всех стран — участниц проекта и принципы классификации растительности ведущих европейских фитоценологических школ.
При разработке научной программы (Doni^ä, 1980; Лавренко, Исаченко, Грибова, 1980; Matuszkiewicz, 1980; Neuhäusl, 1980b; Ozenda, 1980; Trautmann, Bohn, 1980; Бондев и др., 1985) авторы исходили из того, что обзорная карта обширной территории европейского континента должна прежде всего вскрыть закономерности макроструктуры растительного покрова, связанные с дифференциацией природной среды на субпланетарном уровне. Речь идет о показе на карте закономерностей зонального (на равнине) и высотно-поясного (в горах) расчленения растительного покрова, вызванного изменениями климата в широтном и высотном направлениях, а также региональных черт, обусловленных изменением океаничности—континентальности климата при движении от окраины в глубь материка. Крайне важно выявить на карте разнообразие растительности в пределах зональных и высотно-поясных подразделений, зависящее от важнейших экологических факторов (механического состава почв, их влажности, засоленности, богатства).
Легенда к карте имеет многоступенчатую структуру, где подразделения р астате л ьности каждого иерархического уровня отражают определенные ботанико-географические, фитоценотические черты и экологические связи.
Список высших подразделений легенды, разработанный на основа этих положений и насчитывающий 19 самых крупных категорий растительного покрова, приводится ниже.
Полярные пустыни. *
Тундры.
Предтундровые редколесья и криволесья.
Мезофитные, гигромезофитные хвойные и широколиственно-хвойные леса. Высокогорная растительность неморальной зоны.
Мезофитные летнезеленые широколиственные и хвойно-шир око лиственные, частично
неморальные широколиственно-хвойные леса. Ксеротермофитные летнезеленые широколиственные и хвойно-пшр око лиственные леса. Влажные термофитные широколиственные леса с вечнозеленым подлеском. Жестколистные леса и кустарники. Ксеротермофитные горные хвойные леса и редколесья.
Лесостепь (степи и остепненные луга в сочетании с широколиственными лесами). Степи.
Нагорноксерофитная растительность. Пустыни.
Приморская и галофитная растительность. Прибрежно-водная растительность. Растительность болот. Лесные топи.
Пойменная растительность.
Как видно из списка, некоторые из этих категорий растительного покрова по объему отличаются от соответствующих подразделений, показанных на уже изданных обзорных картах. Так, в раздел «Мезофитные, гигромезофитные хвойные и широколиственно-хвойные леса» кроме типично бореальных и гемибореальных (подтаежных) лесов, являющихся зональными для Русской равнины, включены также хвойные леса, растущие в горах широколиственно-лесной зоны (Татры, Карпаты, Кавказ и др.) или на бедных местообитаниях в ее пределах (на песках, скалах и т. п.). Для многих из них характерен особый набор доминирующих или содоминирующих древесных пород (Abies alba, А. nordmanniana, Picea, orientalis, Pinus kochiana, P. рейсе). Нередко эти насаждения образованы теми же древесными породами (Picea abies, Pinus sylvestris), что и равнинные леса таежной зоны, но отличаются от последних фитоценотическойс структурой и составом сопутствующих видов. Напомним, что вопрос о типологическом положении подобных сообществ и их месте в легендах геоботанических карт до сих пор является дискуссионным.
В качестве особого подразделения самого высокого уровня наряду с мезофитными летнезелеными широколиственными и хвойно-широко-лиственными лесами выделены ксеротермофитные летнезеленые широколиственные и хвойно-широколиственные леса, образованные Quercus pubescens, Q. dalechampii, Q. frainetto, Q. polycarpa, Q. cerris, связанные-с присредиземноморской областью, частично также с более континентальными районами юга широколиственно-лесной области Восточной Европы. Эти типы лесов, распространенные в Советском Союзе только в Молдавии, Крыму и на Кавказе, в списке основных подразделений растительности европейской части СССР (Грибова и др., 1975) относились к разделу широколиственных лесов в качестве региональных подразделений. В новой трактовке, получившей отражение на карте, они понимаются как самостоятельный тип растительности.
Лесостепь, которая традиционно рассматривалась в рамках степной растительности в качестве под зонального ее выдела, на данной карте показана разделом, равным по рангу разделу «Степи». Это сделано для того, чтобы подчеркнуть фитоценотическое своеобразие лесостепи как переходного (буферного) ботанико-географического подразделения и показать отличие в подходах к выбору основных диагностических признаков при дальнейшей дифференциации лесостепной и степной растительности.
Трактовка растительности гигро- и гидрофитных местообитаний также отличается от традиционной для советской ботанической картографии. Выделены 3 крупные подразделения: болотная растительность, прибрежно-
водная и лесные топи. Болота понимаются в несколько более узком объеме. Так, например, крупноосоковые сообщества, большинство которых советские болотоведы относят к травяным болотам, объединены вместе с зарослями тростника в раздел «Прибрежно-водная растительность». В особое подразделение — лесные топи — отнесены сообщества, образованные Alnus glutinosa и Betula pubescens и распространенные в основном в поймах.
Следует отметить, что в отношении типологической принадлежности и генезиса всех этих групп нет единого мнения как у западноевропейских, так и у советских исследователей. Так, черноолыпанники многими лесотипологами трактуются как особое подразделение широколиственных лесов. Именно так ранее было определено положение лесов из черной ольхи в списке основных картируемых единиц европейской части СССР {Грибова и др., 1975).
Для тех категорий растительного покрова, которые имеют широкий ареал и образуют основные ботанико-географические зоны (тундры; мезофитные, гигромезофитные хвойные и широколиственно-хвойные леса: степи; пустыни), в легенде введены подзаголовки в соответствии с под-зональным положением картируемых единиц. Выявлены внутризональные различия и в растительности пойм и болот, которая многими исследователями относится к азональной. Так, например, пойменная растительность разделена на субарктическую, бореальную, неморальную, присре-диземноморскую. Горная растительность выделена в самостоятельные подразделы в одном ранге с подзональными группами сообществ и подчинена зональным типам. Исключение составляет лишь высокогорная растительность неморальной зоны, которая рассматривается в качестве наиболее высокого подразделения легенды, так как альпийские и субальпийские луга, произрастающие в горных массивах данной зоны, не имеют аналогов на равнине.
В обширной по числу картируемых единиц группе мезофитных летне-зеленых широколиственных и хвойно-широколиственных лесов, связанных с атлантическим и умеренно континентальным климатом, не обнаруживается отчетливых широтных изменений. Структурные подразделения данного раздела легенды обусловлены видовой принадлежностью господствующих пород, главным образом из родов Quercus и Fagus.
В большинстве разделов легенды выделены подразделения, связанные с высотно-поясной дифференциацией картируемых единиц. Так, в частности, в вышеупомянутом разделе приняты следующие градации, отражающие связь растительности с орографическим фактором: леса равнинно-холмистой ступени, холмисто-предгорной, предгорно-горной, горной (или горно-высокогорной) и высокогорной.
Особое внимание уделено выявлению экологических связей растительности, и в первую очередь отражению разнообразия эдафических (псаммо-, петро-, гало-, гигрофитных и т. п.) вариантов зональных типов сообществ, формирующихся под влиянием различий механического состава, влажности почв, литологии горных пород. Это особенно характерно для тундр, степей, пустынь. Экологическая специфика и разнообразие болотной растительности раскрываются в зависимости от различий водно-минерального питания. Выделены 3 крупные группы болот: омбротроф-ные с атмосферным, омбро-минеротрофные со смешанным и минеротроф-ные с грунтовым питанием.
Показаны и некоторые особенности сложения растительного покрова, обусловленные резко выраженной неоднородностью физико-географической среды. В этом случае в легенду включены хорологические геоботанические категории — комплексы и сочетания. Речь идет в первую очередь о тундре, лесотундре, частично хвойных бореальных лесах, степи, лесостепи и пустынной растительности. Растительность пойм охарактеризована в легенде экологическими рядами. Для болот указана растительность типов болотных массивов.
При установлении конкретных картируемых единиц учтены синмор-фологические, флористические, экологические и хорологические признаки. Для ботанической характеристики использованы доминантные, субдоминантные и дифференцирующие виды. Дифференцирующими являются виды с четко очерченным географическим ареалом или отличающиеся экологической специфичностью. Чаще всего используются не отдельные виды, а группы видов, определенные комбинации которых индицируют ботанико-географическое, хорологическо-историческое и экологическое своеобразие картируемых единиц. Благодаря дифференцирующим видам картируемым категориям удалось дать лаконичную ботаническую характеристику и четко отграничить их друг от друга.
Помимо фитоценотических и флористических признаков для каждого картируемого подразделения указан его ботанико-географический тип, т. е. обозначена географическая приуроченность. В целом легенда соответствует регионально-типологическому принципу, который разрабатывается в Советском Союзе (Сочава, 1962) и воплощен на многих обзорных картах СССР, материков и мира.
ВОПРОСЫ КЛАССИФИКАЦИИ РАСТИТЕЛЬНОСТИ И ЛЕГЕНДА КАРТЫ
При построении легенды к карте перед авторами встал вопрос о выборе-классификационной системы. Как хорошо известно, в Европе господствуют три фитоценологические школы со своими принципами и методами классификации.3
В СССР традиционным является эколого-фитоценотическое направление, согласно которому типизация растительных сообществ производится с учетом состава экобиоморф эдификаторной синузии (для высших единиц), доминантных и содоминантных видов. В последние десятилетия советские фитоценологи при классификации учитывают не только доминирующие, но и менее обильные виды, обладающие довольно четкими диагностическими признаками. Такой подход по существу является доми-нантно-детерминантным. В западно- и центральноевропейских странах развита флористическая классификация, основывающаяся на анализе всего видового состава сообществ и учитывающая наличие специфических характерных и дифференциальных видов. В Северной Европе классификация базируется на учете ярусного сложения сообществ, доминирующих видов и физиономических черт последних.4
При разработке общей концепции карты было решено не использовать единицы какой-либо одной из европейских фитоценологических школ,, а путем их интеграции создать легенду, наиболее отвечающую целям и задачам рассматриваемого картографического проекта. Это должно было облегчить сопоставление типологических единиц различных классификационных систем и найти место каждой из картируемых категорий, показанных на национальных картах, в общей легенде карты Европы.
Созданию единой легенды способствовало то обстоятельство, что-в настоящее время наметилось некоторое сближение классификационных подходов у представителей разных фитоценологических школ, на что обращает внимание и В. И. Василевич (19856). Выше мы уже говорили о том, что советские геоботаники при классификации растительности используют доминантно-детерминантный принцип. Назовем лишь некоторые работы, авторы которых наряду с доминантными и содоминантными видами последовательно применяют также виды менее распространенные*
3 Утверждение Б. М. Миркина (1985) о безраздельном господстве в современной фитоценологии принципов классификации школы Браун-Бланке является несомненным преувеличением.
4 Подробный обзор классификационных систем дали Уиттекер (\Vhittaker, 1962> 1973), В. Д. Александрова (1969) и др.
но индицирующие экологическое или географическое своеобразие выделяемых синтаксонов. Это — характерные виды в трактовке Т. И. Исаченко и Е. И. Рачковской (1961), руководящие виды В. Д. Александровой (1971), использованные также С. С. Холодом (1986), группы индикаторных видов (Федорчук и др., 1981; Нешатаев, 1985), группы дифференциальных видов (Василевич, 1985а) и мн. др. Флористический критерий, в частности анализ состава географических элементов флоры, используется в легендах карт для обоснования региональной дифференциации растительности на разных уровнях (Грибова и др., 1975).
В то же время сторонники флористической классификации все более широко используют доминантный принцип при установлении не только самых низших единиц (фаций), но и ассоциаций. Учитываются, например, доминанты при выделении ассоциаций в монодоминантных или беднови-довых сообществах классов Phragmiti-Magnocaricetea, Scheuchzerio-Cari-cetea fuscae, Thero-Salicornietea и др. (Tüxen, 1978; Denisiuk, 1980). О необходимости использования при классификации растительности болот кроме характерных видов также и доминантов прямо пишет К. Рыбничек (Rybnicek, 1981). Р. Тюксен (Tüxen, 1978) подчеркивает необходимость при выделении ассоциаций в классе Oxycocco-Sphagnetea основываться на доминировании сфагновых мхов.
В скандинавской фитоценологии вслед за Дю Рие (Du Rietz, 1930) при классификационных построениях наряду с константными применяются виды, близкие к характерным и дифференциальным видам школы SIGMA. Но, с другой стороны, в новейшей сводке по растительному покрову Скандинавии (Vegetationstyper i Norden, 1984) принимаются во внимание также и доминантные виды, что значительно облегчает бота-нико-географическое сопоставление соседних регионов Северной Европы и Советского Союза.
Проанализируем легенду к карте растительности Европы с точки зрения соответствия основных ее подразделений синтаксонам различных фитоценологических школ. Хорошо известно, что в легендах карт, в отличие от классификационных схем, на каждом иерархическом уровне допускается использование разных по объему и таксономическому значению подразделений растительности (Сочава, 1962, 1979; Грибова, Исаченко, 1972). Это справедливое и по отношению к рассматриваемой карте положение может быть расширено, так как при сопоставлении выявилось, что каждый выдел легенды соответствует (или может быть сопоставим) определенным типологическим подразделениям упомянутых ранее классификационных систем, но ранг этих синтаксонов различен.
Что касается самых крупных подразделений легенды, то западноевропейскими исследователями они трактуются как безранговые кате-тории и называются формациями. В классификационной системе, принятой в Советском Союзе, они соответствуют таксонам разной размерности: типам растительности, классам формаций и т. д. Некоторые разделы (пойменная, прибрежно-водная растительность, растительность болот) включают различные в типологическом отношении сообщества, обнаруживающие сукцессионную и экологическую связь и часто образующие эколого-динамические ряды.
Рассмотрим в качестве примера два наиболее представительных по числу картируемых единиц раздела. Раздел «Мезофитные, гигромезофит-ные хвойные и широколиственно-хвойные леса» включает несколько подразделений 2-го иерархического уровня. Это еловые (Picea abies, P. obovata, P. abies X P. obovata) и сосновые (Pinus sylvestris) бореальные леса; кедрово-еловые (Picea obovata, Pinus sibirica), пихтово-еловые (Picea obovata, Abies sibirica) и сосновые (Pinus sylvestris) бореальные леса; широколиственно-еловые (Picea abies, P. abiesxP. obovata, Quercus robur, Tilia cordata и др.), широколиственно-пихтово-еловые (Picea obovata, P. abiesX P. obovata, Abies sibirica, Tilia cordata, Ulmus glabra) и сосновые (Pinus sylvestris) подтаежные (гемибореальные) леса; пихтовые (Abies alba, А. nordmanniana) и еловые (Picea abies, Р. orientalis) горные и высокогорные
леса неморальной зоны и др. В системе классификационных единиц, устанавливаемых на основе доминантно-детерминантного метода, их можно трактовать как формации, группы формаций или близкую в эколого-географическом отношении совокупность формаций. *
Основные картируемые единицы близки группе ассоциаций, имеющей хорошо очерченную географическую приуроченность. Нередко они на могут быть идентифицированы с определенными классификационными единицами, а соответствуют экологически близким группам сообществ, как например «североевропейские березово-еловые (Picea obovata, Betula pubescens, В. tortuosa) редкостойные травяно-кустарничковые (Ledum palustre, Carex globularis) долгомошные и сфагновые, гигрофитные» и т. п.
Если обратиться к синтаксонам флористической классификации, тог например, одна из крупных групп первого раздела «еловые {Picea abies, Р. obovata, Р. abiesxP. obovata) бореальные леса» относится к классу Vaccinio-Piceetea, хотя последний более широк по объему.
Раздел легенды «Мезофитные летнезеленые широколиственные и хвойно-широколиственные, частично неморальные широколиственно-хвойные леса» включает несколько единиц флористической классификации: класс Quercetea robori-petraeae, союзы Carpinion (в том числе Tilio-Car-pinion) и Fagion, соответствующие таксоны Восточной и Юго-Восточной: Европы, представленные сообществами Fagus orientalis, Carpinus caucasica и др. Подразделения 2-го ранга этого раздела хорошо согласуются с определенными синтаксонами. Так, олиго(мезо)трофные смешанные дубовые (Quercus robur, Q. petraea, Pinus sylvestris, Betula pendula) с бедным видовым составом леса соответствуют классу Quercetea robori-petraeae; дубово-грабовые и грабово-дубовые смешанные (Carpinus betulus, Quercus robur, Q. petraea, Tilia cordata) леса — союзу Carpinion; буковые и буковые смешанные (Fagus sylvestris, иногда F. moesiaca, Abies alba) леса — союзу Fagion.
Если проанализировать подразделения следующего иерархического уровня в разделе буковых лесов, то выясняется, что они находятся в определенном соответствии с таксонами ранга подсоюза в классификационной системе Браун-Бланке. Так, олигомезотрофные буковые и буковые смешанные с бедным видовым составом леса идентифицируются с подсоюзом Luzulo-Fagion, а евтрофные и евтрофно-мезотрофные буковые и буковые смешанные с богатым видовым составом леса — с подсоюзами Eu-Fagion и Cephalanthero-Fagion.
Конкретные картируемые единицы чаще всего соответствуют региональным ассоциациям (Neuhäusl, 1982), иногда географическим расам, реже — высотным вариантам или субассоциациям школы Цюрих-Мон-пелье, а иногда и единицам более высокого ранга. О разной таксономической значимости картируемых единиц писал и М. Ружичка (Ruziöka, 1964), который провел анализ легенды геоботанической карты ЧССР и флористической классификации растительности, разработанной для этой же территории Я. Кликой (Klika, 1955).
Проследим соответствие упомянутых категорий легенды классификационным единицам скандинавской школы. Подразделения 2-го порядка, установленные по доминированию различных пород в древесном ярусе, сопоставимы с консоцией скандинавских авторов. Подзональные типы хвойных лесов можно рассматривать как структурный аналог комплекса социаций, а конкретные картируемые единицы — как социацию скандинавских геоботаников.
Таким образом, анализ легенды карты и различных европейских классификационных систем показал, что подавляющее большинство син-таксонов каждой из них нашло свое место в общей структуре легенды. Они в большей или меньшей степени сопоставимы между собой, хотя, как мы отмечали выше, ранг их может существенно различаться. Как известно, заключение о соответствии, или сопоставимости, таксонов флористической классификации и единиц, выделенных по принципам советской эколого-фитоценологической школы, делалось уже неоднократно
ti применительно к разным типам растительности (Карамышева, 1967; Василевич, Сырокомская, 1981).
В то же время для установления места многих типологических единиц разных классификационных систем в легенде пришлось привлечь ряд дополнительных диагностических признаков. Так, для характеристики подавляющего большинства картируемых подразделений растительного покрова европейской части СССР помимо доминантов были использованы дифференцирующие виды. К примеру, кольские березовые (Betula tortuosa) травяно-кустарничково-лишайниковые редколесья отличаются от северовосточноевропейских по участию в древесном ярусе Pinus sylvestris, а в покрове — океанических видов Calluna vulgaris, Chamaepericlymenum <suecicum, а северотаежные сосновые (Pinus sylvestris) редкостойные кустар-ничково-сфагновые гигрофитные леса отличаются от средне- и южнотаежных заболоченных сосняков наличием ряда болотных видов (Chamae-daphne calyculata, Eriophorum vaginatum), не свойственных более южным подзональным типам. Исключение составляют те картируемые единицы, например закавказские дубовые (Quercus macranthera) леса, в которых доминантные виды, в данном случае Q. macranthera, одновременно являются и дифференцирующими. Это касается и других подразделений растительности, имеющих узколокальное распространение.
Для диагностики синтаксонов флористической классификации, наоборот, пришлось привлечь структурно-морфологические показатели и указать доминирующие виды древесного яруса и ярусное сложение насаждений. Небезынтересно отметить в этой связи, что критерий структуры сообществ начал учитываться некоторыми западноевропейскими авторами »(Westhoff, 1967) и при классификации растительности.
Опыт работы над картой растительности Европы убеждает в том, что задачам обзорного картографирования более всего удовлетворяет регионально-типологический подход, широко используемый в Советском <Иоюзе. Мы пришли к выводу о том, что данный принцип может оказаться перспективным также и для целей классификации растительности.
В этой связи мы полагаем, что необходимо пересмотреть некоторые теоретические положения и объем ряда синтаксонов в различных классификационных системах. Так, применительно к флористической классификации можно говорить о целесообразности использования наряду с флористическими критериями нескольких других показателей (экологических, хорологических и др.), которые могут быть привлечены для разграничения таксонов на разных иерархических уровнях.5 Опыт создания такой классификации имеется в Советском Союзе. Речь идет о разработанной В. Б. Сочавой (1961, 1972) многоступенчатой классификации, естественность которой была проверена при создании целого ряда обзорных карт крупных регионов СССР, Советского Союза в целом, материков и мира. Использование комплекса признаков полезно для диагностики такой крупной по объему единицы, каковой является в системе Браун-Бланке ассоциация, и для выделения синтаксонов высокого ранга, а также подчиненных ассоциации таксонов регионального значения. Очень важно пересмотреть объем синтаксонов высшего ранга в системе Браун-Бланке, сделав их более узкими, приближающимися по объему к соответствующим подразделениям легенды.
Получила новое подтверждение необходимость совершенствования, ъ частности пересмотра объема основных таксономических единиц эко-лого-фитоценотической классификации, принятой в Советском Союзе. Это касается не только такой единицы, как формация, использование которой в современной иерархической системе затруднено, о чем пишут ъшогие авторы. С нашей точки зрения, важно унифицировать критерии выделения основной таксономической единицы — ассоциации, увеличив
5 К мнению о целесообразности привлечения комплекса признаков при классификации растительности склоняется и В. И. Василевич (19856).
число флористических, экологических, географических признаков, привлекаемых для ее диагностики, и тем самым расширив ее объем.
При этом одновременно полезно разработать систему единиц, подчиненных ассоциации, по примеру классификационных с^ем школы SIGMA и скандинавских геоботаников, где при большом объеме ассоциации пользуются очень широко внутриассоциационными подразделениями. Не менее существенно также конкретизировать объем и критерии выделения единиц более высокого ранга, включая тип растительности. Опыт работы над картой позволяет высказать некоторые соображения на этот счет. В частности, нам представляется целесообразным помимо учета экобиоморф господствующих синузий принимать во внимание также и некоторые физиономические черты сообществ, относимых к тому или иному типу растительности (например, их ритмику развития). Тогда подразделения легенды, такие как «мезофитные летнезеленые широколиственные леса», «ксеротермофитные летнезеленые широколиственные леса», «ксеро-термофитные хвойные леса» и др., по-видимому, должны трактоваться как типы растительности.
Таким образом, создание карты растительности Европы можно рассматривать не только как важный итог картографического и ботанико-географического изучения крупного региона, но и как известный вклад в развитие одной из кардинальных проблем геоботаники — классификацию растительности.
ЛИТЕРАТУРА
Александрова В. Д. Классификация растительности. JI., 1969. 275 с. — Александрова В. Д. Принципы зонального деления растительности Арктики // Ботан. журн. 1971. Т. 56, № 1. С. 3—21. — Атлас Народна Республика България. София, 1973. 168 с. — Бондев И., Борхиди А., Гофманн Г., Грибова С. А., Дол у хан ов А. Г., Доница Н., Исаченко Т. И.^ Карамышева 3. В., Лавренко Е. М., Липатова В. В., M а т у ш-кевич В., Михалко Я., Моравец Я., Нахуцришвили Г. Ш., Нейхейсл Р., Рыбничек К., Сафронова И. Н., Шеляг-Со-сонко Ю. Р., Ш лютер Х.,Ю рковская Т. К. Карта растительности европейских стран — членов СЭВ: Общие положения, легенда // Геоботаническое картографирование 1985. Л., 1985. С. 7—34. — Василевич В. И. Классификация сероолыпатников Северо-Запада европейской части РСФСР // Ботан. журн. 1985а. Т. 70, № 6. С. 731—741. — Василевич В. И. О методах классификации растительности // Ботан. журн. 19856. Т. 70, № 12. С. 1596—1605. —В а с и л е в и ч В. И., Сырокомская И. В. Опыт флористической классификации суходольных лугов Северо-Запада европейской части СССР // Ботан. журн. 1981. Т. 66, № 10. С. 1399— 1406. — Геоботаническое картографирование 1976. Л., 1976. 97 с. — Грибова С. А. Карта потенциальной естественной растительности Польши // Геоботаническое картографирование 1988. Л., 1988. С. 58—62. — Грибова С. А., Исаченко Т. И. Картирование растительности в съемочных масштабах // Полевая геоботаника. Л., 1972. Т. 4. С. 137—336. — Грибова С. А., Исаченко Т. И. К итогам Первого межународного совещания по «Карте растительности Европы» // Геоботаническое картографирование 1980. Л., 1980. С. 52—68. — (Грибова С. А., Карамышева 3. В., Hve йхейсл P.)Gribova S.,Karamysheva Z. (USSR), R. Neuhäusl (CSSR). Vegetation map of Europe project // Biology International. 1985. N 11. P. 17—18. — Грибова С. А., И с а ч e н к о Т. И., К а р-п е н к о А. С., Л а в р е н к о Е. М., Липатова В. В., Литвинова Н. П., Федорова И. Т. ,Ю рковская Т.К. Растительность европейской части СССР и Закавказья: (Проект легенды обзорной Карты растительности европейской части СССР) // Геоботаническое картографирование 1975. Л., 1975. С. 3—58. — Исаченко Т. И., Рачковская Е.И. Основные зональные типы степей Северного Казахстана // Тр. Ботан. ин-та АН СССР. Сер. 3: Геоботаника. 1961. Вып. 13. С. 133— 397. — Карамышева З.В. Опыт обработки описаний пробных участков степных сообществ методом Браун-Бланке // Ботан. журн. 1967. Т. 52. № 8. С. 1132—1144. — (Лавренко Е. М., Исаченко Т. И., Грибова С. A.). Lavrenko Е. М.» Isacenko T. I., Gribova S. A. Pflanzendecke des europäischen Teiles der UdSSR und Transkaukasiens (ein Fragment der Legende zur Übersichtskarte der Vegetation des europäischen Teiles der UdSSR) // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 165—171. —Миркин Б. M. Теоретические основы современной фитоценологии. М., 1985. 136 с. — Нешатаев В. Ю. Некоторые ассоциации заболоченных сосняков Ленинградской области // Ботан. журн. 1985. Т. 70, № 10. С. 1362—1373. — Растительность европейской части СССР /Под ред. С. А. Грибовой, Т. И. Исаченко, Е. М. Лавренко. Л., 1980. 426 с. — Растительность европейской части СССР и Кавказа. M. 1 : 2 000 000: Для высших учебных заведений.
M.: ГУГК, 1987. — Сочава В. Б. Вопросы классификации растительности, типологии физико-географических фаций и биогеоценозов // Вопросы классификации растительности, Свердловск, 1961. С. 5—22. — Сочава В. Б. Вопросы картографирования в геоботанике // Принципы и методы геоботанического картографирования. M.; JI., 1962. С. 5—27. — Сочава В. Б. Бюллетень Службы картографии растительности в Тулузе // Геоботаническое картографирование 1964. M.; JL, 1964. С. 82— 88. — Сочава В. Б. Первый опыт международной стандартизации карт растительного покрова // Геоботаническое картографирование 1966. M.; JI., 1966. С. 75—80. — Сочава В. Б. Классификация растительности как иерархия динамических систем // Геоботаническое картографирование 1972. JI., 1972. С. 3—18. — Сочава В. Б. Растительность Болгарии на картах национального атласа страны // Геоботаническое картографирование 1975. JI., 1975. С. 70—73. — Сочава В. Б. Растительный покров на тематических картах. Новосибирск, 1979. 188 с. — Федор-чук В. Н., Мельницкая Г. Б., Захаров Е. В. Определение типов производных лесов: Методические указания. Л., 1981. 46 с. — X о л о д С. С. Структура растительного покрова и ее отражение на геоботанических картах (на примере тундр Западной Чукотки): Автореф. дис.. . . канд. биол. наук. JI., 1986. 18 с. — Ю р к о вс к а я Т. К. Картографирование растительности ФРГ в среднем масштабе // Геоботаническое картографирование 1984. JI., 1984. С. 60—67. — Alpine Vegetationskartographie. Wien, 1981. 281 S. (Angew. Pflanzensoziologie. H. 26). — В г о с k-raann -J erosch H. Internationale Vegetationskarte Europas und Vorschläge für eine internationale Farben- und Zeichengebung // J. Ecol. 1931. Vol. 19. P. 103—114. — obotanickâ тара 6SSR, Slovenskâ socialistickâ Republika т. 1 : 200 000. / Vedecky red. L. Weismann. Bratislava: Slovenskâ kartografia. 1984—1985. — D e n is i u k Z. £aki turzycowe Wielkopolski (Klasa Pragmitetea). Warszawa; Krakow, 1980. 140 s. (Stud. nat. Ser. A. N. 20). — D о n i t ä N. Fragen einer einheitlichen Auffassung der Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 178—180. - DoniH N., Roman N. Vegeta^ia (Harta la scara 1 : 1 000 000) // Atlas Republica Socialistä Romänia. Bucureçti, 1976. F. VI-2. — D о n i [ ä N., L e-andru V., Puçcaru-Soroceanu E. Harta geobotanicä RPR. Acad. RPR. 1961. — Du Rietz G. E. Classification and nomenclature of végétation // Sven, bot. tidskr. 1930. Vol. 24, N 4. P. 489—503. — К 1 i k a J. Nauka о rostlinnych spo-leienstvech. (Fytocenolögie). Praha, 1955. 364 s. —MatuszkiewiczW. Erwägungen und Vorschläge zur Konzeption der Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 171—173. —Matuszkiewicz W. Die Karte der potentiellen natürlichen Vegetation von Polen // Braun-Blanquetia, Camerino. 1984, 1. P. 3—99. (Ree. de travaux de geobotanique). —Michalko J., Berta J.,Ma-.g i с D., Maglocky S. Potentiälna prirodzenâ vegetäcia. 1 : 500 000. S. 1., 1979. — Mikyâka R.a kolektiv. Geobotanickä тара CSSR. 1: Ceské zeme. Praha, 1972. — Moravec J., Neuhäusl R. Geobotanickä тара 6eské Socialistické Republiky: Мара rekonstruované prirozeni vegetace. 1 : 1 000 000. Praha, 1976. — Neuhäusl R. [Red.] Das 1. Internationale Kolloquium über die geplante Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980a. Vol. 15, N 2. P. 155—206. — Neuhäusl R. Die einheitliche Vegetationskartierung Europas und ihre Bedeutung für ¿ie theoretische und angewandte Vegetationskunde // Folia geobot. et phytotaxon. 1980b. Vol. 15, N 2. P. 174—176. — (Neuhäusl К.)Нейхейсл Р. Картирование растительности в Чехословакии // Геоботаническое картографирование 1982. JI., 1982. С. 16—28. — О z e n d а P. Commentaires et propositions a partir d'une carte de la végétation de l'Europe occidentale // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 156—160. — О z e n d a P. La végétation de la chaîne alpine dans l'espace montagnard europeen. Paris etc., 1985. 30 p. — О z e n d a P., N о i r f alise A., Tomaselli R. et T г a u t m a n n W. Carte de la végétation des états membres du Conseil de l'Europe. Echelle 1 : 3 000 000. Strasburg, 1979. 97 p. avec des cartes. — (Puçcaru-Soroceanu E., D о n H ä N., L e a n d r u V.) П y ni-кару-Сорочану E., Доница H., Леандру В. Современное состояние картирования растительности в Румынской Народной Республике // Геоботаническое картографирование 1965. M.;JI., 1965. С. 45—52. — (Ruziöka М.)Ружичка М. Карта восстановленной растительности Чехословакии // Геоботаническое картографирование 1964. М.; Л., 1964. С. 73—81. — R у b n i б e к К. Problematika klasifikace raselinnych spoleCenstev-Problems of the classification of mire communities // Zpr. Cesk. bot. spoleö. CSAV. 1981. Rod. 16, Mater. 2. S. 65—70. — (S с a m о n i A.) Скамони A. Картирование растительного покрова в Германской Демократической Республике // Геоботаническое картографирование 1965. М.; Л., 1965. С. 40—45. — S с a m о n i A. und Mitarbeiter. Karte der natürlichen Vegetation. M. 1 : 1 000 000 // Klima-Atlas der Deutschen Demokratischen Republik. Potsdam, 1958. S. 1/4. —Trautmann W., В о h n U. Probleme bei der Herstellung einer Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2, P. 160—165. — Tüxen R. Remarques sur la systématique de la classe Oxycocco-Sphagnetea (1) // Colloques phytosociologiques. Lille, 1978. T. 7. Sols tourbeux. P. 383—391. — Vegetationskarte der Bundesrepublik Deutschland, 1 : 2 000 000. Potentielle natürliche Vegetation. Blatt CC 5518 Fulda. Bonn; Bad Godesberg, 1981. (Schr.-R. Vegetationkunde. H. 15). - Vegetationstyper i Norden. Nordiska ministerrâdet, 1984. 538 S.—Westhoff V. Problems and use of structure in the classification of végétation // Acta bot. neer. 1967. Vol. 15, N 3. P. 495—511. — Whittaker R.H.
Classification of naturaljcommunities. New York, 1962. 239 p. (Bot. Rev. Vol. 28, N 1). — Whittaker R. H. [Ed.]. Ordination and classification of communities. Hague, 1973. 737 p. (Handb. of vegetation sciences. P. 5).
Александрова В. Д. Классификация растительности. Л., 1969. 275 с.
Александрова В. Д. Принципы зонального деления растительности Арктики // Ботан. журн. 1971. Т. 56, № 1. С. 3—21.
Атлас Народна Республика България. София, 1973. 168 с.
Бондев И., Борхиди А., Гофманн Г., Грибова С. А., Долуханов А. Г., Доница Н, Исаченко Т. И., Карамышева 3. В., Лавренко Е. М, Липатова В. В., Матушкевич
B., Михалко Я., Моравец Я., Нахуцришвили Г. Ш., Нейхейсл Р., Рыбничек К., Сафронова И. Н, Шеляг-Сосонко Ю. Р., Шлютер X., Юрковская Т. К. Карта растительности европейских стран — членов СЭВ: Общие положения, легенда // Геоботаническое картографирование 1985. Л., 1985. С. 7—34. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1985.7
Василевич В. И. Классификация сероолыпатников Северо-Запада европейской части РСФСР // Ботан. журн. 1985а. Т. 70, № 6. С. 731—741.
Василевич В. И. О методах классификации растительности // Ботан. журн. 1985б. Т. 70, № 12. С. 1596—1605.
Василевич В. И., Сырокомская И. В. Опыт флористической классификации суходольных лугов Северо-Запада европейской части СССР // Ботан. журн. 1981. Т. 66, № 10. С. 1399—1406.
Геоботаническое картографирование 1976. Л., 1976. 97 с.
Геоботаническое картографирование. 1985. Л., 1985. С. 7-34.
Грибова С. А. Карта потенциальной естественной растительности Польши // Геоботаническое картографирование 1988. Л., 1988. С. 58—62.
Грибова С. А., Исаченко Т. И. Картирование растительности в съемочных масштабах // Полевая геоботаника. Л., 1972. Т. 4. С. 137—336.
Грибова С. А., Исаченко Т. И. К итогам Первого межународного совещания по «Карте растительности Европы» // Геоботаническое картографирование 1980. Л., 1980.
C. 52—68.
(Грибова С. А., Карамышева 3. В., Нейхейсл P. ) Gribova S., Karamysheva Z. (USSR), R. Neuhäusl (CSSR). Vegetation map of Europe project // Biology International. 1985. N 11. P. 17—18.
Грибова С. А., Исаченко Т. И., Карпенко А. С., Лавренко Е. М., Липатова В. В., Литвинова Н. П., Федорова И. Т., Юрковская Т. К. Растительность европейской части СССР и Закавказья: (Проект легенды обзорной Карты растительности европейской части СССР) // Геоботаническое картографирование 1975. Л., 1975. С. 3—58. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1975.3
Исаченко Т. И., Рачковская Е. И. Основные зональные типы степей Северного Казахстана // Тр. Ботан. ин-та АН СССР. Сер. 3: Геоботаника. 1961. Вып. 13. С. 133— 397.
Карамышева З. В. Опыт обработки описаний пробных участков степных сообществ методом Браун-Бланке // Ботан. журн. 1967. Т. 52. № 8. С. 1132—1144.
(Лавренко Е. М, Исаченко Т. И., Грибова С. A. ). Lavrenko Е. М, Isacenko T. I, Gгibоva S. А. Pflanzendecke des europäischen Teiles der UdSSR und Transkaukasiens (ein Fragment der Legende zur Übersichtskarte der Vegetation des europäischen Teiles der UdSSR) // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 165—171.
Миркин Б. M. Теоретические основы современной фитоценологии. М., 1985. 136 с.
Нешатаев В. Ю. Некоторые ассоциации заболоченных сосняков Ленинградской области // Ботан. журн. 1985. Т. 70, № 10. С. 1362—1373.
Растительность европейской части СССР / Под ред. С. А. Грибовой, Т. И. Исаченко, Е. М. Лавренко. Л., 1980. 426 с.
Растительность европейской части СССР и Кавказа. M. 1 : 2 000 000: Для высших учебных заведений. M.: ГУГК, 1987.
Сочава В. Б. Вопросы классификации растительности, типологии физико-географических фаций и биогеоценозов // Вопросы классификации растительности. Свердловск, 1961. С. 5—22.
Сочава В. Б. Вопросы картографирования в геоботанике // Принципы и методы геоботанического картографирования. M.; Л., 1962. С. 5—27.
Сочава В. Б. Бюллетень Службы картографии растительности в Тулузе // Геоботаническое картографирование 1964. M.; Л, 1964. С. 82—88.
Сочава В. Б. Первый опыт международной стандартизации карт растительного покрова // Геоботаническое картографирование 1966. M.; Л., 1966. С. 75—80.
Сочава В. Б. Классификация растительности как иерархия динамических систем //
Геоботаническое картографирование 1972. Л., 1972. С. 3—18.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1972.3
Сочава В. Б. Растительность Болгарии на картах национального атласа страны // Геоботаническое картографирование 1975. Л., 1975. С. 70—73.
Сочава В. Б. Растительный покров на тематических картах. Новосибирск, 1979. 188 с.
Федорчук В. Н, Мельницкая Г. Б., Захаров Е. В. Определение типов производных лесов: Методические указания. Л., 1981. 46 с.
Холод С. С. Структура растительного покрова и ее отражение на геоботанических картах (на примере тундр Западной Чукотки): Автореф. дис. ... канд. биол. наук. Л., 1986. 18 с.
Юрковская Т. К. Картографирование растительности ФРГ в среднем масштабе // Геоботаническое картографирование 1984. Л., 1984. С. 60—67.
Alpine Vegetationskartographie. Wien, 1981. 281 S. (Angew. Pflanzensoziologie. H. 26).
Бгосктапп-Jeresch H. Internationale Vegetationskarte Europas und Vorschläge für eine internationale Farben- und Zeichengebung // J. Ecol. 1931. Vol. 19. P. 103-114. https://doi.org/10.2307/2255942
Geoobotanickä тара CSSR, Slovenska socialisticka Republika m. 1 : 200 000. / Vedecky red. L. Weismann. Bratislava: Slovenska kartografia. 1984—1985.
Denisiuk Z. Laki turzycowe Wielkopolski (Klasa Pragmitetea). Warszawa; Krakow, 1980. 140 s. (Stud. nat. Ser. A. N. 20).
Dоniß N. Fragen einer einheitlichen Auffassung der Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 178—180.
Dоniß N., Roman N. Vegetatia (Harta la scara 1 : 1 000 000) // Atlas Republica Socialistä Romänia. Bucureçti, 1976. F. VI-2.
Dоniß N., Lean^u V., Pu§caru-Soroceanu E. Harta geobotanicä RPR. Acad. RPR. 1961.
Du Rietz G. E. Classification and nomenclature of Vegetation // Sven. bot. tidskr. 1930. Vol. 24, N 4. P. 489—503.
Klika J. Nauka о rostlinnych spolecenstvech. (Fytocenologie). Praha, 1955. 364 s.
Matuszkiewicz W. Erwägungen und Vorschläge zur Konzeption der Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 171—173.
Matuszkiewicz W. Die Karte der potentiellen natürlichen Vegetation von Polen // Braun-Blanquetia, Camerino. 1984, 1. P. 3—99. (Rec. de travaux de geobotanique).
Meusel Н, Jäger Е., Weinert Е. Vergleichende Chorologie der Zentraleuropäischen Flora. Jena, 1965. Bd 2. 583 S.
Michalko J., Berta J., Magic D., Maglocky S. Potentialna prirodzena vegetacia. 1 :500 000. S. 1., 1979.
Mikyska R. a kolektiv. Geobotanicka тара CSSR. 1: Ceské zeme. Praha, 1972.
Moravec J., Neuhäusl R. Geobotanicka тара Ceské Socialistické Republiky: Мара rekonstruované pfirozeni vegetace. 1 : 1 000 000. Praha, 1976.
Neuhäusl R. [Red.] Das 1. Internationale Kolloquium über die geplante Vegetationskarte Europas // Folia geobot. et phytotaxon. 1980a. Vol. 15, N 2. P. 155—206. https://doi.org/10.1007/BF02851781
Neuhäusl R. Die einheitliche Vegetationskartierung Europas und ihre Bedeutung für -die theoretische und angewandte Vegetationskunde // Folia geobot. et phytotaxon. 1980b. Vol. 15, N 2. P. 174—176. https://doi.org/10.1007/BF02851781
(Neuhäusl R. ) Нейхейсл Р. Картирование растительности в Чехословакии // Геоботаническое картографирование 1982. Л., 1982. С. 16—28.
Оzendа P. Commentaires et propositions a partir d'une carte de la végétation de l'Europe occidentale // Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 156—160.
Оzendа P. La végétation de la chaîne alpine dans l'espace montagnard europeen. Paris etc., 1985. 30 p.
Оzendа P, Nirfalise A, Тоmaselli R. et Trautmann W. Carte de la végétation des états membres du Conseil de l'Europe. Echelle 1 : 3 000 000. Strasburg, 1979. 97 p. avec des cartes.
(Puçcaru-Soroceanu E. ., Dоni¡ä N., Leandru V. ) Пушкару-Сорочану E., Доница H., Лeандру В. Современное состояние картирования растительности в Румынской Народной Республике // Геоботаническое картографирование 1965. M.; JI., 1965. С. 45—52.
(Ruzicka M. ) Ружичка M. Карта восстановленной растительности Чехословакии // Геоботаническое картографирование 1964. М.; Л., 1964. С. 73—81. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.73
Rуbnicek K. Problematika klasifikace raselinnych spolecenstev-Problems of the
classification of mire communities // Zpr. Cesk. bot. spolec. CSAV. 1981. Roc. 16, Mater. 2. S. 65—70.
(Scamоni A. ) Скамони A. Картирование растительного покрова в Германской Демократической Республике // Геоботаническое картографирование 1965. М.; Л., 1965. С. 40—45.
Scamoni A. und Mitarbeiter. Karte der natürlichen Vegetation. M. 1 : 1 000 000 //
Klima-Atlas der Deutschen Demokratischen Republik. Potsdam, 1958. S. 1/4. Trautmann W, Bohn U. Probleme bei der Herstellung einer Vegetationskarte Europas //
Folia geobot. et phytotaxon. 1980. Vol. 15, N 2. P. 160—165. Tüxen R. Remarques sur la systématique de la classe Oxycocco-Sphagnetea (1) // Colloques
phytosociologiques. Lille, 1978. T. 7. Sols tourbeux. P. 383—391. Vegetationskarte der Bundesrepublik Deutschland, 1 : 2 000 000. Potentielle natürliche Vegetation. Blatt CC 5518 Fulda. Bonn; Bad Godesberg, 1981. (Schr.-R. Vegetationkunde. H. 15). Vegetationstyper i Norden. Nordiska ministerrâdet, 1984. 538 S.
Westhoff V. Problems and use of structure in the classification of vegetation // Acta bot. neer.
1967. Vol. 15, N 3. P. 495—511. https://doi.org/10.1111/j.1438-8677.1966.tb00248.x Whittaker R. H. Classification of naturalcommunities. New York, 1962. 239 p. (Bot. Rev.
Vol. 28, N 1). https://doi.org/10.1007/BF02860872 Whittaker R. H. [Ed.]. Ordination and classification of communities. Hague, 1973. 737 p. (Handb. of vegetation sciences. P. 5).
