CC BY
85№ 47
1977
А. А. ЛАЗАРЕНКО, В. А. РАНОВ
КАРАТАУ I —ДРЕВНЕЙШИЙ ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК В ЛЁССАХ СРЕДНЕЙ АЗИИ
В Средней Азии, где мустьерские памятники представлены многими десятками пунктов (Ранов, 1971), до сих пор не были найдены достоверные остатки жизни человека домустьерского периода. Изолированные орудия из галек, геоморфологически связанные с древними террасами (Он-Арча, Кухи-Пиёз, Бос-Бармак и др.), не имеют необходимого стратиграфического обоснования. Нет стратифицированных памятников этого времени и в Казахстане.
Заметим также, что и в сопредельных странах зарубежного Востока (за исключением Китая)—в Иране, Афганистане, Пакистане, СевероЗападной Индии также нет стратиграфически привязанных домустьер-ских стоянок.
Трудно поэтому переоценить значение открытия первой лёссовой стоянки Каратау I, описанной в настоящем сообщении.
Она была открыта в 1972 г., когда А. А. Лазаренко, производивший детальное исследование опорного лёссового разреза на водораздельном гребне хребта Яванский Каратау в юго-западном Таджикистане, обнаружил в погребенных почвах на глубине 64 и 68 м два каменных изделия. Одно из них — полупервичный отщеп с четко выраженным ударным бугорком, сколотый с поверхности гальки, другое — сильно измененный вторичной обработкой скол, у которого как на ударной площадке, так и на спинке сохраняется галечная корка. Брюшко стесано серией уплощающих сколов, идущих от краев к центру изделия. В результате получился грубый остроконечник — унифас ладьевидного профиля. Его размеры: 5,5X6,0X2,9 см.
В 1973—1974 гг. отрядом по изучению каменного века Южно-Таджи-кистанской археологической экспедиции здесь были проведены раскопоч-ные работы.
Стоянка Каратау I приурочена к одноименному опорному разрезу лёссовой толщи, который находится в северной части хр. Каратау в 1 км к ВЮВ от кшл. Утоган и характеризует одну из наиболее высоких частей водораздельного гребня. Верхняя часть разреза пройдена до глубины 4,5 м шурфом, заложенным на пологой вершине относительной высотой 1,2 км над уровнем р. Вахш. Далее разрез вскрыт рядом канав по левому борту большого оврага Юргай-Дара, верховья которого выходят к самой приводораздельной части юго-восточного (вахшского) склона хр. Каратау (рис. 1,2).
Ниже приведено краткое описание разреза Каратау I.
Глубина, м
1. Современная почва — коричневая горная, старопахотная, сильно
смытая................................0—0,24
2. Лёсс, сильно переработанный современным почвообразованием 0,24—1,7
3. Лёсс, типичный — светло-палевый (желто-серый) однородный
суглинок без выраженной структуры . . . ...........1,7—6,3
Рис. 1. Местоположение стоянки Каратау I (показана треугольником)
Рис. 2. Общий вид юго-восточного склона хребта Каратау и места раскопа Каратау I
4—5. Зачаточная погребенная почва с переходным слоем вверху — палевый неясно-мелкокомковатый суглинок, с кротовинами и
капсулами личинок древних землероев .......
6. Переходный слой — палевый лёссовидный суглинок со следами
водной слоистости .............
7—8. 1-я пачка погребенных почв (педокомплекс). Состоит из двух хорошо развитых почв красновато-бурой окраски, мощностью около 2 м каждая. Профили почв несколько перекрываются, так что явные следы карбонатного иллювиирования из верхней почвы отчетливо видны в нижней почве по меньшей мере на глубине до 0,5 м от кровли последней ... .... 9. Лёсс типичный, аналогичный сл. 3 ... ....
Глубина, ж
6,3—8,8 8,8—10,1
10,1—13,8 13,8-25,9-
Глубина, м
10—12. 2-я пачка погребенных почв. В целом она построена сходно с 1-й пачкой почв и также представлена двумя хорошо развитыми почвами красновато-бурой окраски, разделенными переходным слоем лёссовидного суглинка (0,65 м). Верхняя почва несколько мощнее (3,1 м), чем нижняя (2,45 м), однако дифференциация
ее на горизонты выражена слабее . . ..... 25,9—32,1
13. Лёсс трещиноватый, со следами водной слоистости .... 32,1—39,35 14—15. 3-я пачка погребенных почв. Верхняя, светло-бурая почва, менее мощная (1,65 м) и значительно слабее развитая, чем нижняя, красновато-бурая почва (2,8 м). Последняя отличается от всех остальных погребенных почв разреза наиболее красноватым оттенком, повышенной глинистостью, имеет достаточно хорошо выраженную мелкокомковатую структуру, а также мощный ил-
лювиально-карбонатный горизонт......... 39,35—43,8
16. Лёсс плотный, трещиноватый.......... 43,8—47,7
17—18. 4-я пачка погребенных почв. Представляет собой сложно построенный педокомплекс, в котором нижняя часть относится к развитой красновато-бурой почве (3,4 м), а верхняя часть (2,5 м) представлена слабо дифференцированной почвой светло-бурого
цвета ................................47,7—53,6
19. Лёсс плотный, трещиноватый. В нижней части слоя 19 выделяется зачаточная почва мощностью 1,35 м............53,6—61,0
20—25. 5-я и 6-я пачки погребенных почв — сближенные. По существу,
5-я и 6-я пачки почв составляют единый педокомплекс, так как разделяющий их переходный слой (сл. 22) является маломощным (0,6 м) и представляет собой не лёсс, а зачаточную почву. 5-я пачка почв сложена мощной красновато-бурой почвой (3,65 м), которая выше по-разрезу переходит в мелкокомковатую палевую почву зачаточного типа (1,35 м), 6-я пачка почв представлена тремя почвами, из которых верхняя, умеренно развитая коричневая почва (2,0 м) в значительной степени наложена на среднюю, бурую развитую почву (1,7 м). К нижней относится
хорошо развитая красновато-бурая почва (2,2 м) . ... 61,0—72,526. Лёсс плотный, сильно трещиноватый........ 72,5—82,3
27—28. 7-я пачка погребенных почв. В целом напоминает Зю и 5-ю пачки. Состоит также из мощной, хорошо развитой красновато-бурой почвы (3,1 м), переходящей вверх в палевую зачаточную
почву (1,1 м) . . .......................82,3—86,5
29. Лёсс плотный, сильно разбитый трещинами типа кливажа — вскрыто до 87,2 м.
Нижняя часть разреза Кдратау I по техническим причинам осталась невскрытой. Однако, судя по данным пробного ручного бурения и расчисток, а также по характеру залегания лёссовой толщи, общая мощность ее разреза составляет здесь несколько более 100 м, а количество комплексов погребенных почв в ней, по-видимому, достигает 9—10.
Строение лёссовой толщи хр. Каратау оказалось весьма сложным. Во-первых, причины первично-седиментационного порядка обусловили «трансгрессивный» характер залегания толщи: мощность ее, количество погребенных почв, а также возраст базального слоя резко изменяются по простиранию (так например, уже в нескольких километрах к юго-западу от опорного разреза, на широте кшл. Мирзое-Боло мощность водораздельной лёссовой толщи сокращается до 20 м, а из погребенных почвенных комплексов в ней остается лишь один верхний). Во-вторых, первичное залегание лёссовой толщи оказалось сильно нарушенным неотектони-
Рис. 3. Каратау I. Раскопы 1973—1974 гг.
кой: складчато-сводовые деформации различного масштаба, яркие проявления более мелких разрывных нарушений, сильная трещиноватость, переходящая местами в кливаж, интенсивная вторичная (преимущественно карбонатная) минерализация видны во многих естественных обнажениях, а также в расчистках на склонах и водораздельном гребне хр. Каратау (в частности, и в археологическом раскопе).
Раскоп (стоянка Каратау I) расположен на левом склоне глубокого оврага Юргай-Дара в 45 м над его тальвегом. В опорном разрезе он приурочен к пятому педокомплексу (сл. 20—21) и заложен по простиранию последнего (рис. 3).
Высота основания раскопа имеет превышение над р. Вахш 1125 м. Раскоп находится ниже водораздельного гребня хр. Каратау примерно на 45 м. В то же время, вследствие наклона погребенной почвы, как и всей лёссовой толщи на запад (азимут падения в данной точке 280°, угол падения 18°), истинная мощность толщи, залегающей над раскопом, оказывается равной 64 м. По вертикали раскоп вскрывает основную темно-окрашенную часть пятого педокомплекса (сл. 20—21) и частично вышележащий лёсс (сл. 19). В основании раскопа лежит плотная эпигенетическая известковая корка, венчающая нижний, белесый иллювиально-карбонатный горизонт этой же почвы (сл. 21).
Раскоп разделяется на два участка: северный — раскоп А (квадраты 1—12) и южный — раскоп Б (квадраты 16—23). Размеры первого —длина 11,5 м, ширина с площадкой — 4 м, средняя высота — 3 м; размеры второго — соответственно 9X3 м, при средней высоте 4 м. В обоих раскопах проведены траншеи (траншея 1 на раскопе А 3,5X1,6 м; траншея 2 на раскопе Б — 5,65X1,9 м). Максимальная глубина траншей в обоих случаях — около 7 м. Примерный объем грунта, вынутого из раскопов — 270 м3, из траншей — около 150 м®.
В итоге работ двух сезонов пятый комплекс погребенных почв вскрыт вдоль склона на 20 м и с учетом траншей пройден в глубь склона на 8 м.
Установлено, что палеолитические изделия связаны только с погребенной почвой (сл. 21) и практически не встречаются в покрывающем почву лёссе.
Погребенная почва (сл. 21) представляет собой весьма плотную глинистую породу красновато-бурого цвета, имеющую неясную мелкокомковатую структуру и разбитую закономерной системой тектонических трещин. Граница с вышележащим лёссом (сл. 19) постепенная — через зачаточную почву (сл. 20). Ввиду большой твердости погребенная почва разбиралась преимущественно крупными кусками, которые отделялись ударами кирки, а затем размельчались. Вертикальная мощность ее определяется на раскопе А от 1,2 до 2,7 м, на раскопе Б — от 1,2 до 2,3 м.
Во время расчисток 1974 г. в южной части раскопа Б обнаружено, что описываемая погребенная почва (сл. 21) по простиранию оборвана разрывом, так что в южном блоке она оказалась на 2,5—3 м выше, чем в северном. Расчищенный участок плоскости сбрасывателя (аз. пад. •~270°, угол падения 180°), имеющий характерные брекчию трения и зеркала скольжения, составляет более 6 м2.
Здесь, на верхней площадке раскопа Б погребенная почва частично размыта по склону и перекрывается в раскопе лишь небольшим слоем современной почвы.
Обработанный камень рассеян в нижней части всей вскрытой погребенной почвы, несколько неравномерно по раскопам. По отношению к условному реперу, который в северном раскопе находится в 2,34 м выше известковой корки в кв. 11—12, находки внутри почвы распределяются следующим образом. Всего найдено 144 предмета, из них 85 (59%) имеют бесспорно следы преднамеренной обработки.
Северный раскоп. Всего найдено 102 предмета, из них — 60 — со следами обработки:
В раскопе В траншее 1
102—150 см от репера 4 (2)1 128—150 см от репера 3 (3) 15-200 » » 24 (12) 151—166 » » 3 (3) 201—250 » » 33 (14) 251—-300 » » 26 (23) 301—340 » » 9 (3)
Южный р а с коп. Всего в раскопе в траншее 2 найдено 30 предметов, из них следы преднамеренной обработки встречаются у 19 предметов:
В раскопе В траншее 2
3 см от репера 1 (0) 2; 5 см от репера 1 (1)
85—100 » » 2 (1) 35— 60 » » 3 (1)
101—150 » » 2 (2) 61—100 » » 2 (1)
151—200 » » 5 (4) 101—125 » » 5 (3) 201—259 » » 9 (б)1
Верхняя площадка. Здесь найдено 12 предметов, 6 из которых имеют следы преднамеренной обработки.
По горизонтам во всех случаях находки встречаются очень разрозненно, скопления по 3—5 предметов весьма редки. Так, 5 чопперов распределены в толще погребенной почвы по вертикали на 1,15 м, а в горизонтальной проекции занимают площадь 6 м2. Заметное скопление отмечено в кв. Ф-11, 12 (6 изделий). В южном раскопе находки рассеяны еще больше, чем в северном — ни один из метровых квадратов не дал более двух предметов. В обоих раскопах четко отмечается увеличение количества находок к основанию погребенной почвы.
Заметных следов культурного слоя ни в одной из выработок не зафиксировано. Отмечаются мелкие (до 1—3 мм) разрозненные древесные
1 Первая цифра обозначает количество камней, найденных на этом уровне, цифра в скобках — со следами обработки. Глубина от репера увеличивается вниз по склону, тогда как мощность погребенной почвы остается более или менее постоянной.
<5 <3 <и <2
Б
<1 размерам, см
Рис. 4. Процентное соотношение типов находок из Кара-тау I
А — различные типы изделий: 1 — осколки и обломки, 2 — отщепы, 3— чопперы и их обломки, 4 — орудия. 5 — крупные обломки со следам» ретуши, 6 — дуклевидные поделки;. Б — распределение заготовок по»
12 з г в
угольки неясного происхождения, отдельные покраснения почвы, напоминающие линзы прокаливания. Несколько темных полос отдаленно напоминают участки размытого культурного слоя. Однако эти факты пока не могут приниматься во .внимание, 'поскольку, во-первых, указанные особенности горизонта недостаточно хорошо выражены, а во-вторых, не отмечается какая бы то ни было приуроченность обработанного камня к этим прослойкам.
Верхняя площадка практически не имела лёссового покрова, и древняя почва красновато-бурого цвета (сл. 21?) выходит здесь непосредственно на склоне. Мощность сохранившейся части почвы по восточной стенке раскопа 1,2—1,3 м.
Рассматривая условия залегания обработанного камня, связанного' с деятельностью древнего человека, в разрезе Каратау I, следует подчеркнуть, что полученные данные, скорее всего, говорят о том, что археологические находки, встреченные в 5-м педокомплексе (сл. 21), находятся не на месте их производства, а в переотложенном состоянии. Следовательно, раскоп Каратау I вскрыл древнюю почву, где скопились палеолитические изделия, перемещенные в той или иной мере делювиальным путем по склону. Менее вероятно, что раскоп затронул периферическую1 часть стоянки, где могли скапливаться неудачно сделанные или выброшенные орудия.
Первичным материалом для большинства найденных изделий служили окатанные гальки. Петрографический их состав довольно однообразен: это темно-серые, с зеленоватым или синеватым оттенком изверженные и метаморфические породы. Подобный материал встречается в аллювии р. Вахш, а также некоторых рек, берущих начало с Гиссарского хребта. В районе хр. Каратау подобного материала нет. Примерно 20% занимают поделки из светло-серого кремня, пропластки которого иногда встречаются в мел-палеогеновых известняках окружающих хребтов.
В большинстве случаев поверхность изделий имеет выветрелый и латинизированный характер, особенно хорошо патина видна на некоторых кремнях, где она приобретает глубокий красноватый оттенок. Вместе с тем несколько предметов, извлеченных из погребенной почвы, имеют совершенно свежую, не латинизированную поверхность.
Количественное соотношение различных типов находок следующее:
Процентное соотношение типов и размеров изделий приведено на диаграмме (рис. 4).
Осколки и обломки Отщепы
— 31 Крупные обломки или
— 27 отщепы со следами
— 9 ретуши — 4
— 8 Нуклевидные поделки — 6
Чопперы и их обломки — 9
Орудия (?)
Рассматривая коллекцию в целом, прежде всего следует отметить отсутствие сколько-нибудь выработанных нуклеусов и, как следствие этого,— отсутствие тенденции к изготовлению пластин и пластинчатых от-щепов, т. е. заготовок, полученных со специально подготовленного ядри-ща — нуклеуса. Отщепы и осколки со следами работы здесь — преимущественно результат грубого стесывания края гальки для создания примитивного орудия типа чоппера или других приемов, присущих галечной технике. Редко встречается и устойчивая ретушь, поэтому выделенные нами 8 орудий типологически выражены очень плохо.
Все эти особенности, с точки зрения развития техники раскалывания камня, могут рассматриваться как проявление очень древних приемов, отражающих большую древность памятника. Вместе с тем многие элементы, которые наблюдаются в технике производства орудий каратау-ского комплекса, встречаются и в других разновозрастных индустриях круга «галечных культур» Средней Азии и окружающих стран, в том числе и в гиссарской неолитической культуре. Учитывая эту особенность, не следует придавать большое значение кажущемуся архаизму, тем более что в нашем распоряжении пока имеется небольшой материал, возможно, отражающий лишь какую-то часть индустрии, более сложной и разнообразной в целом.
Орудия. 8 орудий не имеют четко выраженных признаков и не образуют сколько-нибудь устойчивых типов. На северном раскопе к категории орудий отнесены расколотый вдоль длинной оси отщеп, напоминающий нож с обушком; кремневая плитка с крутыми сколами, выделяющими острие; неустойчивый, плохо выраженный нуклевидный скребок с рабочим краем, выделенным несколькими узкими фасетками; проколка (?) на полупервичном отщепе. На южном раскопе это — обломок кремнистой породы с мелкой однородной ретушью; отщеп 8X9,2X3,1 см с небрежной мелкозубчатой ретушью по краю, выполненной на крупных овально-вытянутых фасетках; зубчатую ретушь имеет и другое скребло-видное орудие; нуклевидный обломок с узкими продолговатыми сколами, опирающимися на узкую, специально выровненную двумя сколами площадку, рабочий край напоминает лезвие скребка (à museau; рис. 5, 1).
Мелкая нерегулярная ретушь зафиксирована в нескольких других случаях, однако, неясно, является ли здесь ретушь преднамеренной или получилась в процессе работы.
Наиболее ярко выраженную и заметную группу изделий в коллекции Каратау I занимают чопперы. Из 9 чопперов — 7 целых и 2 в обломках. По размерам они колеблются от крупных (11,9X8,1X4,6 см) до мелких (4,7X6,0X3,4 см). По типам их можно разделить на следующие группы: чопперы с выпуклым рабочим краем — 5, чопперы с вытянутым, подтре-угольным рабочим краем — 3; чопперы с прямым рабочим «раем — 1. Из них на плоских окатанных речных гальках—1, на плосковыпуклых — 4, на двояковыпуклых—1, на расколотых — 2, на отщепе— 1. В двух случаях рабочий край занимает ®/4 периметра гальки, в четырех — примерно '/я и в трех — меньше '/г- Поперечное расположение рабочего края по отношению к длинной оси гальки отмечается три раза, продольное — также три раза и в одном случае обработана вся часть расколотой гальки, а корка осталась только в тыльной части (рис. 6).
Отщепы. Эта категория составляет всего 32%—не очень большой процент для изделий, являющихся обычно самой представительной группой в палеолитических коллекциях.
Размеры отщепов приведены на рис. 4. Фасетированных площадок не встречено, распространены гладкие прямые ударные площадки, образованные или одним сколом или покрытые галечной коркой. При этом часты узкие ударные площадки и очень маленькие ударные бугорки.
Рис. 5. Каменные изделия из Каратау I
/ — нуклевидный скребок; 2 —проколка; 3, 4 — нуклевидные поделки; 5 —отщеп с ретушью; 6 — клиновидный осколок; 7,8 — крупные обломки с ретушью
конические по форме. Средняя длина ударных площадок — 2,2 см, средняя ширина — 0,8 см. Угол между ударной площадкой и поверхностью скалывания варьирует, но в целом он тупой — от 105 до 130°. Наиболее распространен угол 110°. Огранка спинки отщепов носит в основном случайный характер. Это 2—3 скола, лежащие в разных направлениях.
Следует отметить, что отщепы из стоянки Каратау I по своему общему облику далеки от образцов так называемого клектонского типа, присущих раннепалеолитической технике. Клектонский тип заготовки долгое время считался синонимом домустьерской техники (Breuil, 1932). Подобное понимание этого термина встречается и в более поздних работах (Ал-пысбаев, 1959; Праслов, 1968; Collins, 1968).
Материалы из стоянки Каратау I показывают, что домустьерские культуры могли развиваться и в ином плане и быть связанными с так называемой галечной техникой. Последняя определяется прежде всего тем, что в приемах расщепления камня здесь не наблюдается стремле-
3 см
Рис. 6. Чопперы (1—3) из Каратау I
ния к получению подготовленного ядрища—нуклеуса. Сколы снимались, главным образом, при помощи вертикальных ударов по краю гальки, и практически чаще всего отщепы получались непреднамеренно, при затесывании рабочего края чоппера или чоппинга.
Основные черты отщепа — продукта выработки рабочего края чоппера (галечного нуклеуса?)—сравнительно небольшие размеры, небрежная огранка, ударная площадка неправильной неустойчивой формы, сильно скошенная к отбивной поверхности, плоский или, наоборот, удлиненно-конический ударный бугорок, который часто смещен к отбивной площадке (рис. 7).
Лишь небольшое число отщепов снято с более или менее подготовленной на нуклеусе поверхности. Выделяется атипичный отщеп «второго сня-
Рис. 7. Отщепы и осколки из Каратау I
10, 11 — клиновидные осколки, выполненные в технике «цитрон»
тия» — леваллуазского типа и обломок сравнительно хорошо ограненного пластинчатого отщепа такого же характера (рис. 7, 9).
Осколки и обломки. Обычно эта категория находок относится к «отбросам производства» и не находит места среди типологической классификации изделий. Несомненно, что из 31 предмета этого рода большая часть представляет побочный продукт производства галечных орудий. Вместе с тем, какая-то часть подобных осколков употреблялась древними людьми в качестве заготовок для производства орудий. В качестве примера можно привести два осколка, имеющих вторичную подправку — ретушь (рис. 5, 7).
В индустрии Каратау I существовал еще один специфический прием — раскалывание гальки с целью получения клиновидного осколка с широким участком галечной корки. Такая заготовка напоминает дольку апельсина и может использоваться без добавочной подправки в функции орудий á dos, т. е. орудий с обушком, чаще всего ножей. Техника «цитрон» или «quartier d'orange—долька апельсина» известна для очень древних культур Африки (Biberson, 1966). Особое внимание этой технике уделил JI. Вертеш, указавший на широкое ее распространение в памятниках типа Вертешсоллеш (нижнепалеолитическая культура буда) (Vertes, 1970).
К этой группе относятся мелкие клиновидные осколки с небольшим участком галечной корки — овальным или подчетырехугольным. Как и в первом случае, ударный бугорок не прослеживается, а раковистый излом выражен нечетко (рис. 7, 11).
Если техника «дольки апельсина» носила преднамеренный характер2, то осколки второй группы отчасти могли получаться случайно: во время удара отбойника по краю гальки происходило естественное отщепление, развивающееся за счет трещин, возникающих после предыдущего удара.
В целом следует, вероятно, обратить большое внимание на осколки подобного характера.
Нуклевидные поделки. Как уже говорилось, ни одного хорошо выраженного нуклеуса в коллекции со стоянки Каратау I не имеется.
Шесть предметов отнесены к нуклевидным поделкам или, другими ■словами, плохо выраженным нуклеусам. Снятые с них отщепы, ввиду не-выработанности поверхности ядрища, ничем существенно не отличаются от отщепов, полученных при обработке галечных орудий. Это еще раз подчеркивает особый характер техники раскалывания камня, имеющей место на описываемом памятнике (рис. 5,4).
В заключение упомянем изделие, напоминающее нуклеус-скребок или же нуклеус кубовидной формы с двумя сужающимися площадками. На рабочей поверхности имеются три фасетки предыдущего снятия узких ножевидных пластинок. На одной из плоскостей специальной подправкой (?) образован выступ, напоминающий носик мысовидного нуклевид-ного скребка «à museau». На кромках краев отмечаются отдельные участки сплющенности и выкрошенности края.
Скорее всего, это какое-то комбинированное по своей функции изделие— нуклеус-скребок, затем превращенный в отбойник или отжимник-ретушер (Семенов, 1957).
Рядом с описанным орудием, в квадрате Э-16 южного раскопа на глубине 214 см от репера, в толще погребенной почвы найден скребочек е зубчатым с выступами лезвием, размером 3,5X2,3X1,8 см. Оба предмета изготовлены из желваков коричневого кремня, который широко встречается в материалах более поздних стоянок Яванской долины. Других поделок из такого кремня в каратауской коллекции нет.
Археологическая датировка материалов из Каратау I чрезвычайно затруднена главным образом из-за отсутствия в коллекции типологически ясно выраженных форм и технических признаков, которые можно было бы сопоставить с хорошо известными и принятыми в археологии палеолита группами. С чисто формальной стороны, временной диапазон, в котором встречаются те или иные технические приемы, прослеженные на описанной стоянке, поистине безграничен.
Так, например, плохо выраженные отщепы и угловатые обломки, найденные на одной из самых древних в мире стоянок человека каменного века — на р. Омо в Эфиопии и имеющие дату 2,6 млн. лет, опубликованные в предварительном отчете международной экспедиции под руководством Хауэлла (Merrik е. а., 1973, рис. 4), очень напоминают клиновидные осколки и отщепы Каратау I. С другой стороны, на нашей стоянке нет ни одного взятого в отдельности технического приема или типа орудия, которые не встречались бы в материалах из стоянок неолитической гиссарской культуры.
Дополнительные трудности создает и то обстоятельство, что наиболее широко известная галечная культура Азии — соанская — описана еще не-
2 Детально технику изготовления заготовок этого типа еще предстоит выяснить. Схема расщепления гальки, приведенная в работе В. Габори-Чанк (ОаЬоп-СБапк, 1968), не представляется нам убедительной.
достаточно подробно. В ее материале, преимущественно подъемном, даны суммарные описания наиболее ярких, бросающихся в глаза групп, но почти совершенно отсутствуют процентные соотношения между выделенными категориями, опущены описания массового материала, отсутствуют твердые стратиграфические обоснования (Movius, 1944; Paterson, Drummond, 1962; Graziosi, 1964; Sankalia, 1965).
Поэтому мы вынуждены, прежде всего, опираться на стратиграфическое положение, геологическую датировку и TJ1 возраст памятника.
По данным термолюминесцентного метода (определения В. Н. Шел-копляса, ИГН АН УССР), возраст 5-го педокомплекса и приуроченной к нему стоянки Каратау I в одноименном опорном разрезе может быть оценен в 200 тыс. лет. Эта цифра — средний результат двух датировок: 1) 194 000±32 000 лет — вышележащего лёсса (сл. 19, гл. 60,0 м; обр. 72-60) и 2) 210 000±36 000 лет — нижележащей зачаточной почвы, разделяющей 5-й и 6-й педокомплексы (сл. 22, гл. 66,3 м, обр. 72-68).
Мы уже отмечали, что по общим особенностям индустрия Каратау I стоит ближе к позднему соану, чем к раннему (Лазаренко, Ранов, 1975). Геологическая дата позднего соана, определенная очень условно, главным образом по геоморфологическим признакам, соответствует третьему оледенению гималайской ледниковой хронологии, которое иногда сопоставляется с риссом европейской альпийской схемы. В последнее время в работах индийских археологов явно прослеживается тенденция относить поздний соан к среднему каменному веку Индии и сопоставлять эту культуру с мустье Европы и по времени с вюрмом (Misra, 1972).
При этом надо учитывать чрезвычайную застойность «галечной техники». Отдельные типы орудий в галечных культурах практически остаются неизмененными от раннего палеолита до 'неолита.
В Средней Азии мы пока не имеем стратиграфических памятников ашеля или раннего мустье, которые можно было бы сопоставить с Каратау I, так как, по нашему мнению, все палеолитические изделия, найденные в лёссовидных суглинках, покрывающих региональные террасы ташкентского (илякского) комплекса, условно относимого к среднему плейстоцену, находятся не в аллювии этих террас или на синхронных денудационных поверхностях, а в более молодой покровной толще3.
Следует также особо подчеркнуть большое значение вновь открытой стоянки для выяснения многих сложных вопросов в изучении лёссов не только Средней Азии, но и стран зарубежного Востока.
За исключением известных стоянок в среднем течении р. Хуанхэ (Ланьтянь, Кэхэ, Динцунь) древнепалеолитических лёссовых стоянок нет ни в Иране, ни Афганистане, ни, практически, в зоне распространения соанской культуры — Пакистане и северо-западной Индии (штат Хима-чал-Прадеш).
Сопоставление же Каратау I с китайскими материалами вплоть да получения более обширных по объему коллекций очень затруднительно. Пункты у Ланьтяня и Кэхэ, которые датируются ранней порой среднего-плейстоцена (Ларичев, Кашина, 1969; Ларичев, 1970) обнаруживают больше общего сходства, чем Динцунь, возраст которого в последнее время окончательно утверждается как верхнеплейстоценовый (Movius, 1956; Aigner, 1974).
Однако в первом случае при некотором сходстве техники раскалывания в археологической коллекции присутствуют ручные рубила, которых нет в Каратау I. Что же касается Динцуня, сходного с нашим памятником во времени, то здесь отмечается значительно больше элементов развитой леваллуазской техники и техники двусторонней обработки.
3 Существуют и другие предположения (см. Ранов, Несмеянов, 1973, стр. 148—149).
А. Е. Додонову в 1974 г. удалось найти в Южном Таджикистане еще две точки, где отщепы и обломки, очень напоминающие такие же изделия из стоянки Каратау I, были найдены в погребенных почвах, сходных по условиям залегания с почвами Каратау I (Додонов, Ранов, 1976).
Таким образом, можно говорить о существовании на юге Средней Азии особой древнепалеолитической культуры, связанной с погребенными почвами предположительно конца рисского и начала рисс-вюрмского времени. Эта культура, судя по описанной выше стоянке Каратау I, по всей очевидности, принадлежит к линии развития галечных культур, отдельные свидетельства о существовании которых отмечались в Средней Азии и ранее (Ранов, 1965). Вместе с тем дальнейшие исследования могут выявить и существование в памятниках этой культуры леваллуазской техники раскалывания камня. Об этом говорит, в частности, находка в основании 4-го педокомплекса превосходной леваллуазской пластины (пункт Каратау II). Главной задачей дальнейших работ будет поиск стоянки с сохранившимся культурным слоем.
ЛИТЕРАТУРА
Алпысбаев X. А. Находки нижнего палеолита в Южном Казахстане.— Тр. Ин-та истории, археологии и этнографии АН КазССР, т. 7, Алма-Ата, 11959. Додонов А. Е., Ранов В. А. Новые палеолитические находки в лёссах бассейна р. Ки-зылсу (Южный Таджикистан).— Бюлл. Комиссии по изуч. четвертич. периода, № 46. М., «Наука», 1976. Лазаренко А. А., Ранов В. А. Палеолитическая стоянка Каратау I.— Успехи среднеазиатской археологии, вып. 3. Л., 1975. Ларичев В. Е. Открытия в Ляньтяне.— Изв. Сиб. отд. АН СССР, 1970, сер. обществ, наук, № 6, вып. 2.
Ларичев В. Е., Кашина Т. И. Новые данные о памятниках нижнего палеолита Восточной Азии.— Изв. Сиб. отд. АН СССР, 1969, сер. обществ, наук, № 1, вып. 1. Праслов Н. Д. Ранний палеолит северо-восточного Приазовья и нижнего Дона. Л., 1968.
Ранов В. А. Каменный век Таджикистана, вып. 1. Палеолит. Душанбе, 1965. Ранов В. А. К изучению мустьерской культуры в Средней Азии. Мат-лы и исследования по археологии СССР, № 173. Л., «Наука», 1971. Ранов В. А., Несмеянов С. А. Палеолит и стратиграфия антропогена Средней Азии. Душанбе, 1973.
Семенов С. А. Первобытная техника. Мат-лы и исследования по археологии СССР,
№ 54. М,— Л., Изд-во АН СССР, 1957. Aigner J. S. Pleistocene archaeological remains from South China.—Asian Perspectives, 1974, v. XVI, N 1.
Biberson P. Fiches typologiques. 2-е Cahier.— Galets aménagés du Maghreb et du Sahara. Paris, 1966.
Breuil H. Les industries à eclats du paléolithique ancien. I. Le Clactonien. Préhistoire,
t. I, fasc. II. Paris, 1932. Collins D. Metrischer und typologischer Beweis fur die Selbständigkeit der Kulturtraditionen des Acheuleen und des Clactoniens in England und Deutschland.— Jahresschr. Mitteldeutsche Vorgeschichte, 1968. Bd 52, Halle (Saale). Gabori-Csank V. La station du paléolithique Moyen d'Erd, Hongrie. Budapest, 1968. Graziosi P. Prehistoric research in Northwestern Punjab. Italian Exped. to the Karako-
rum (K2) and Hindu Kush. Prehistory, Anthropology. Leiden, 1964. Marrick H. V., Heinzelin J. de, Haesaerts P., Howell F. C. Archaeological occurrences of Early Pleistocene Age from the Shungura Formation, Lower Ото Valley, Ethiopia.— Nature, 1973, v. 242, N 5400. Misra V. N. Evolution of Palaeolithic cultures in India. Origine de l'Homme moderne.—
Proc. Paris Sympos., Unesco, Paris, 1972. Movlus H. L. Early Man and Pleistocene stratigraphy in Southern and Eastern Asia.—
Papers of Peabody Museum, 1944, v. 19, N 3, Cambridge. Movius H. L. New Palaeolithic sites near Ting-Ts'un in the Feri viver, Shansi province,
North China.— Quaternaria, v. III. Roma, 1956. Paterson T. T., Drummond H. J. Soan the Palaeolithic of Pakistan. Karachi, 1962. Sankalia H. D. Prehistory and Protohistory of India and Pakistan. Poona, 1965. Vertes L. «Zitrus» (epi-chopper) — industrie in Ungarn.— In: Frühe Menschenheit und" Umwelt, 1970, Bd 1, Köln, Wien.
