Каноническое достоинство Апокалипсиса Св. Апостола Иоанна Богослова по свидетельству церковного предания I-II века Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

Н.А. Гамолко

Каноническое достоинство Апокалипсиса Св. Апостола Иоанна Богослова по свидетельству церковного предания I-II века

Опубликовано:

Христианское чтение. 1913. № 2. С. 252-271.

© Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

Каноническое достоинство Апокалипсиса Св. Апостола Іоанна Богослова по свидѣтельству церковнаго преданіи I—II вѣка.

«АКЪ по своему таинственному содержанію, такъ и по литературной формѣ своего изложенія, Апокалипсисъ принадлежитъ къ числу тѣхъ новозавѣтныхъ писаній, J о которыхъ больше всего спорили и спорятъ. Послѣ-I довательноѳ изложеніе церковной традиціи объ Апокалипсисѣ представляетъ посему высокій интересъ теоретическій и практическій. Церковная традиція даетъ намъ возможность, съ одной стороны, судить о томъ, какъ постепенно уяснялось и раскрывалось содержаніе Апокалипсиса въ христіанскомъ сознаніи; съ другой стороны, показываетъ, какъ пользовались Апокалипсисомъ въ цѣляхъ назиданія и утѣшенія, какое значеніе приписывалось этой книгѣ въ тѣсномъ церковномъ кругу.

Апокалипсисъ, поздно появившійся сравнительно съ другими новозавѣтными писаніями *) и адресованный семи мало-азійскимъ церквамъ съ Ефесомъ въ центрѣ, долженъ былъ весьма широко и быстро распространиться въ христіанской средѣ, чему много способствовало его таинственное, полное мистическихъ загадокъ содержаніе, гдѣ эсхатологически настроенное воображеніе гонимыхъ и притѣсняемыхъ христіанъ искало и находило неисчерпаемый источникъ утѣшенія и 1

1) Мы стоимъ за позднѣйшую дату Апокалипсиса—въ концѣ царствованія Домитіана, къ какому времени общій голосъ церковнаго преданія, ведущій свое начало отъ св. Иринея Ліонскаго и Климента Александрійскаго, относитъ ІІатмосское заточеніе ап. Іоанна.

нравственнаго умиротворенія. Благопріятная почва для радушнаго пріема Апокалипсиса среди христіанскихъ читателей создавалась чисто апокалиптическимъ интересомъ, который долго и упорно держался въ нѣдрахъ юной христіанской церкви, какъ неизбѣжное наслѣдіе послѣплѣннаго іудейства. Этому много содѣйствовала сама мрачная историческая эпоха, полная всевозможныхъ кризисовъ, катастрофъ и потрясеній.

І~й вѣкъ. Св. Климентъ Римскій. Церковная традиція объ Апокалипсисѣ начинается съ І-го столѣтія христіанской эры. Цитаты изъ Апокалипсиса, какъ священной христіанской книги, встрѣчаются уже въ посланіи Климента Римскаго въ Коринѳянамъ (гл. 3, 4) 2). Что у Климента въ данномъ мѣстѣ дѣйствительно цитата, явствуетъ изъ вводной формулы: „кроХеуві yap хтл...“, хотя самая цитата не является буквальнымъ повтореніемъ Апок. 22, 12 и предполагаетъ въ основѣ своей идейное заимствованіе изъ ветхозавѣтныхъ предпосылокъ (Ис. 40, іо; 62, и). Но выраженіе „äitoSoovat гхаотш“, чего нѣтъ у Исаіи, прямо отсылаетъ къ Апок. 22, 12. Эта цитата важна, какъ древнѣйшее свидѣтельство объ Апокалипсисѣ въ христіанской письменности 3).

Св. Ермъ. Въ томъ же столѣтіи или, по крайней мѣрѣ, въ первыхъ годахъ слѣдующаго столѣтія даетъ свидѣтельство объ Апокалипсисѣ мужъ апостольскій Ермъ въ своемъ „Пастырѣ“ (кн. I, вид. ІУ). Здѣсь враждебная христіанству сила изображается въ видѣ огромнаго звѣря или, вѣрнѣе, страшнаго морского чудовища, изъ устъ котораго выхрдитъ огненная саранча. Чудовище ста футовъ высоты и имѣетъ урноподобную голову 4 5). Въ томъ же видѣніи пастырю является украшенная, какъ невѣста, жена (ср. Апок. 21, 2). Вообще I и III книги „Пастыря“ Ерма имѣютъ сходство съ Апокалипсисомъ 8), что естественно можно объяснить знакомствомъ автора съ произведеніемъ ап. Іоанна Богослова 6 *).

2) npoXef«’. (разумѣется Богъ) уір т|[иѵ: ’Іооо 6 Küpioj, хаі Ь сотой

K[j'o прооатои айтоО, агсобойѵаі ехаатш хата то Iруоч айтой.

3) См. Tiefenthal, Die Apocal. des heiligen Johannes, S. 3 и 775.

4) Cp. Апок. 11, 7; 12, 3; 1; 17, 8.

5) См. „Пастырь“ Ерма, Вид. 2, 4; cp. Апок. 12 гл. „Пастырь“, 4, 2;

ср. Апок. 12 гл.; 21, 3. „Пастырь“, 3, 2; ср. Апок. 21, 16, 19. „Пастырь“. 3> 4, 5; ср. Апок. 21, 14; 19, 9.

е) Bousset, Offenb. Joh. 1896. S. 13—признаетъ эсхатологическую часть

„Пастыря“ совершенно независимой отъ Апокалипсиса и отсюда дѣлаетъ

Ермъ, авторъ „Пастыря“, нерѣдко отождествляется съ тѣмъ Ермомъ, о которомъ упоминаетъ ап. Павелъ въ посланіи къ Римлянамъ (16, 14). Во всякомъ случаѣ, онъ принадлежалъ къ апостольскому вѣку и былъ современникомъ Климента Римскаго.

ІІІ-я Ездры. Апокрифическая книга, извѣстная подъ именемъ 3-ей книги Ездры, въ 4, 35 и далѣе содержитъ сцену, которая сильно напоминаетъ видѣніе 5-й печати (Апок. 6, 9—11). При предположеніи позднѣйшаго происхожденія апокрифа * 1) почти несомнѣннымъ является фактъ литературной зависимости автора ІІІ-й Ездры отъ Апокалипсиса (ср. Те-stam. XII Pair. Levi, 18—съ Апок. и Дан. 5 гл.).

Если уже въ І-мъ вѣкѣ христіанской эры мы находимъ несомнѣнные слѣды знакомства и пользованія Апокалипсисомъ, какъ авторитетнымъ памятникомъ священной письменности, то отсюда мы вправѣ заключать о широкой распространенности и всеобщемъ признаніи его среди первоначальныхъ читателей.

поспѣшный выводъ, что вообще наша книга во времена автора „Пастыря“ была еще неизвѣстна въ Римѣ.

7) Апокалипсисъ псевдо-Ездры пользовался широкой извѣстностью въ древней и средневѣковой христіанской церкви. Отцы греческой и латинской церкви часто трактуютъ его, какъ подложное пророческое произведеніе (см. Варнава, Посл. 12; Ириней III, 21, 2; Тертул., de cultu foem.

1, 3; Клим. Алекс. Strom. I, 22, 14sqq.; Амвросій, Златоустъ). Славянскій и русскій переводы Ш Ездры сдѣланы съ древняго латинскаго текста. Кромѣ того, существуютъ переводы: эѳіопскій, арабскій, арамейскій и сирскій. Греческій оригиналъ, дошедшій до насъ, признается первоначальнымъ. Латинскій текстъ состоитъ изъ lö главъ, изъ коихъ 2 первыя и 2 послѣднія—позднѣйшая вставка. Для датировки книги ученые обращаютъ вниманіе на туманное видѣніе орла съ 3-мя главами, 12-ью главными и 8-ью побочными крыльями. Одни ученые, предполагая цѣльность книги, относятъ ѳя написаніе къ царствованію Флавіевъ (Весиа-сіанъ, Титъ, Домитіанъ). Cp. Dillmann, Volkmar, Ewald, Corrodi, Wieseler, Renan, Schürer. Другіе ученые (Gutschmid, Le’Hire), предполагая позднѣйшую христіанскую интерполяцію книги, пріурочиваютъ основное іудейское сочиненіе къ 31-му году до Р. Хр., а интерполяцію къ 218-му году по Р. )^р. Первые подъ 3-мя главами орла разумѣютъ 3 Флавіевъ, вторые—Септимія Севера съ двумя сыновьями —К ар а к а л л о й и Гетой. Schürer (op. cit. 643; 653) датируетъ апок. Ездры нѣсколько позднѣе апок. Варуха, писаннаго подъ непосредственнымъ впечатлѣніемъ страшнаго событія—разрушенія Іерусалима. У псевдо-Ездры меньше горечи и пессимизма, чѣмъ у автора апок. Варуха; потрясающее впечатлѣніе разрушенія святого города уже нѣсколько изгладилось въ народномъ сознаніи.

ІІ-й вѣкъ. Св. Поликарпъ Смирнскій и Лапгй Іерапольскій. Переходя ко ІІ-му вѣку, мы невольно останавливаемъ наше вниманіе на двухъ мужахъ апостольскихъ, тѣсно связанныхъ съ апостольскимъ кругомъ узами нѣжной дружбы и ученичества. Разумѣемъ св. Поликарпа, еп. Смирнскаго, и Папія, еп. Іѳрапольскаго, что близъ Лаодикіи. Тотъ и другой принадлежатъ къ числу наиболѣе чтимыхъ мужей и писателей древней церкви. Такъ какъ церковное преданіе ставитъ ихъ въ особенно близкія отношенія къ личности ап. Іоанна Богослова, называя ихъ учениками и друзьями великаго апостола любви (Ириней, Adv. haer. V, 33; ср. Евсевій, Hist. Eccles. 3, 39), то для насъ особенно важно отмѣтить ихъ отношеніе къ Апокалипсису, какъ произведенію ихъ любимаго учителя—апостола Іоанна.

Значеніе св. Поликарпа въ данномъ случаѣ усугубляется еще слѣдующими словами Иринея, еп. Ліонскаго: „Поликарпъ не только былъ воспитанъ апостолами и имѣлъ общеніе со многими самовидцами Христа, но самими же апостолами былъ поставленъ во епископа Смирнской церкви въ Азіи“. „Мы— говоритъ о себѣ св. Ириней—также видѣли его въ раннѣй-шѳй юности“ (Евс. 4, 14). Въ посланіи св. Поликаряа къ Филиппійцамъ можно найти слѣды его близкаго знакомства съ Апокалипсисомъ 8).

Въ 6 гл. посланія встрѣчается вполнѣ опредѣленная ссылка на Апокалипсисъ, какъ божественное писаніе. „Итакъ, будемъ служить Ему со страхомъ и трепетомъ, какъ Онъ Самъ повелѣлъ намъ и Апостолы, проповѣдывавшіе вамъ евангеліе, и пророки, ранѣе провозвѣстившіе будущее нашего Господа“. Подъ пророками въ данномъ мѣстѣ должно разумѣть новозавѣныхъ пророковъ, каковыми въ нѣкоторыхъ случаяхъ являлись сами апостолы (ап. Павелъ, Рим. 9 гл., II Сол. 2 гл.; св. Іоаннъ Богословъ въ Апокалипсисѣ), иногда же лица, прикосновенныя къ кругу апостольскому

8) Сюда можно отнести привѣтственную формулу „іХчос. ир.Ь хаі etp-^v-rj -арз &еоС тсхѵіохсзторо?“ (ср. Апок. 1, 8), которая дальше повторяется довольно часто. Въ 8 гл. св. Поликарпъ пишетъ: „Мід^таі оиѵ -fsvöjisS-а xyjc f№opovYj{ aÜToG“, т. e. Христа (ßp. Апок. X, 9). „Пяѵтохрскшр“ и „Emou-orrj“, при всей своей голословности, отсылаютъ къ Апокалипсису, какъ первоисточнику, такъ какъ въ другихъ новозавѣтныхъ писаніяхъ эти выраженія встрѣчаются чрезвычайно рѣдко и притомъ всегда со ссылкою на в- 3. (И Кор. 6, 18 ср. Іерем. 3, ]9; Ос. І.ЛО).

(антіох. пророкъ Агавъ, Дѣян. Ап. 11, 27—28). Это

явствуетъ: 1) изъ положенія пророковъ послѣ апостоловъ; 2) изъ сравненія нашего мѣста съ Ефѳс. 3, 5, гдѣ говорится, что тайна призванія язычниковъ въ церковь Христову не была возвѣщена прежнимъ поколѣніямъ сыновъ человѣческихъ, какъ нынѣ открыта святымъ апостоламъ Его и пророкамъ Духомъ Святымъ ®). Въ такомъ случаѣ мы вправѣ подъ упомянутыми св. Поликарпомъ пророками разумѣть пророковъ новозавѣтныхъ и прежде всего Іоанна Богослова, а затѣмъ уже другихъ—въ собственномъ или дальнѣйшемъ смыслѣ этого слова.

Посланіе Смирнской Церкви. Послѣ мученической кончины своего предстоятеля, церковь Смирнская отправила посланіе „ко всѣмъ церквамъ каѳолической святой церкви“, будучи твердо убѣждена, что вся церковь сочувственно отзовется и приметъ сердечное участіе въ постигшей ее скорби. Во ІІ-й главѣ посланія говорится: „презрѣли они (т. е. св. Поликарпъ и его друзья) земныя мучительства, которыя въ одинъ часъ искупили ихъ отъ вѣчнаго наказанія. И огонь жестокихъ пытокъ былъ для нихъ холоденъ, потому что они имѣли предъ глазами огонь вѣчный и никогда не угасающій“. Здѣсь слышится отзвукъ Апок. 14, 9—11, гдѣ третій ангелъ громогласно возвѣщаетъ наказаніе вѣчнымъ огнемъ всѣмъ поклонникамъ звѣря 9 10). Въ 17-й главѣ идетъ рѣчь о діаволѣ, который возбудилъ преслѣдованіе на христіанъ и возненавидѣлъ св. Поликарпа за то, что видѣлъ его „украшеннымъ вѣнцомъ нетлѣнія (’гсте<раѵа>р.гѵоѵ тг тш «ср&арзіа; оте<ряѵ(р)“. Здѣсь уже вполнѣ ясный намекъ на Апок. 2, 10, гдѣ говорится о вѣнцѣ жизни (atetpavo? xtjc CaWj;), какъ наградѣ за мученичество, и именно въ посланіи къ церкви Смирнской, предстоятелемъ которой тогда былъ

9) См. также Дѣян. 13, 1, гдѣ говорится объ антіохійскихъ пророкахъ. Изъ 1 Кор. 11, 4. 5; 13, 9; 14, 1 — 5; 27, 31—видно, что выраженіе „пророчествовать“ наряду съ обыкновеннымъ значеніемъ—предсказывать будущее—имѣетъ также значеніе—прозрѣвать сердца. Что касается, Апокалипсиса, то всякій согласится, что онъ есть пророчество и въ первомъ и во второмъ значеніи этого слова, такъ какъ здѣсь наряду съ изображеніемъ будущихъ событій, раскрываются „внутренняя сердца“ 7 ангеловъ 7 церквей.

10) Ссылкою на это же мѣсто Апокал’-а св. Кипріанъ Карѳагенскій многократно въ своихъ посланіяхъ ободрялъ свою паству и призывалъ сѳ къ терпѣнію и постоянству въ кровавыхъ гоненіяхъ.

св. Поликарпъ, а непосредственно выше говорилось о подстрекательствѣ діавола къ гоненію. Доксологія 20-й главы п) невольно отсылаетъ къ Апок. 5, 13, и хотя вмѣсто гоХоуіа Апок’-а здѣсь дано ргуаЬобѵт), но самое четверичное число членовъ славословія (rj S6$a, тщу], храто;, реуаіообѵт]) и заключительное выраженіе „sic txiiavac. Afir(vu говоритъ въ пользу свободнаго заимствованія изъ Апок. 5, 13 *2).

Св. Игнатій Богоносецъ. Въ посланіяхъ Игнатія Богоносца мы также встрѣчается съ ясными намеками и ссылками на Апокалипсисъ. Такъ, въ посланіи къ Ефесянамъ (15, 3) читаемъ: „іѵа u>p.sv аотоо ѵаоі“, что отсылаетъ къ Апок. 21, 3 * 12 13); хаі «öt6<; tj sv TjpTv Sisci; -rjjjuov. Cp. кромѣ того посланіе къ Филад. 6, 1 съ Апок. 3, 12 д.

Лапій, еп. Іерапольскій. Что касается Папія, ѳп. Іера-• польскаго, то его свидѣтельство объ Апокалипсисѣ впервые выступаетъ въ комментаріи на Апокалипсисъ, принадлежащемъ кесарійскому епископу Андрею, слѣдовательно, — въ первой четверти УІ столѣтія (?). Въ концѣ введенія къ своему комментарію еп. Андрей говоритъ: „О боговдохновенности Апокалипсиса нѣтъ нужды говорить много, такъ какъ достовѣрность его засвидѣтельствована блаженными мужами — Григоріемъ Богословомъ, Кирилломъ, а также древнѣйшими—Папіемъ, Иринѳмъ, Меѳодіемъ и Ипполитомъ,, 14). По смыслу приведеннаго свидѣтельства выходитъ, что Папій считалъ Апокалипсисъ боговдохновеннымъ,

п) Аіі таа§о; ctüxou utoS povoyevoö; ’Irjaoü Xpra-oü, (i rj 5о£а, тІи.У), хрйто;, |хвуа?.оа6ѵг) sis аішѵои. ’A|j.yjv.

12) Lücke (Einleit, in Offenb. Johannis. 1832. S. 262 f.) категорически утверждаетъ, что ни въ посланіи св. Поликарпа къ Филлиппійцамъ, ни въ посланіи церкви Смирнской нѣтъ ни малѣйшаго слѣда знакомства или какого-либо намека на Апокалипсисъ. Конечно, онъ не рѣшается еще на этомъ основаніи отрицать существованіе нашей книги во времена св. Поликарпа, однако признаетъ извѣстную силу за argumentum е silentio и упрекаетъ защитниковъ апостольскаго происхожденія Апокалипсиса въ натяжкахъ и стремленіи использовать авторитетъ св. Поликарпа, если не прямо, то хотя чрезъ посредство его ученика—еп. Ліонскаго Иринея. Но самъ же Люкке соглашается, что свидѣтельство св Иринея въ пользу Аиок’-а предполагаетъ солидарность его съ св. Поликарпомъ, потому что въ противномъ случаѣ онъ не сталъ бы съ такой увѣренностью и рѣшительностью ссылаться на авторитетъ своего учителя.

13) Апок. 21, 3 въ К- А. читается вмѣсто „ѵ а о і“—„Хаоі“.

u) Почти тоже, но нѣсколько позже говоритъ другой Кесарійскій епископъ Арѳѳа въ предисловіи къ своему комментарію на Апокалипсисъ.

слѣдовательно, каноническимъ писаніемъ или, что то же, признавалъ его, подобно Иринею, Ипполиту и другимъ вышепоименованнымъ мужамъ, подлиннымъ произведеніемъ Евангелиста и Апостола Іоанна Богослова.

Вышеприведенное свидѣтельство Андрея, еп. Кесарійскаго, о Папіѣ нерѣдко подвергалось разнымъ нападкамъ и возраженіямъ, причемъ возражателями съ особенной силой выдвигались два главныхъ основанія или, вѣрнѣе, повода къ сомнѣніямъ: 1) Андрей, ѳп. Кесарійскій, писатель УІ вѣка и, слѣдовательно, его авторитетъ, какъ историка, не можетъ итти въ сравненіе съ авторитетомъ Евсевія кесарійскаго; 2) болѣе древній и точный въ своихъ историческихъ извѣстіяхъ Евсевій Кесарійскій совершенно умалчиваетъ о знакомствѣ ГІапія съ Апокалипсисомъ, какъ священнымъ каноническимъ писаніемъ 15). Первое изъ приведенныхъ соображеній нельзя назвать вѣскимъ, потому что нѣтъ никакихъ основаній предполагать, что ѳп. Андрей нѳ имѣлъ подъ руками и, слѣдовательно, не читалъ самолично сочиненій Папія1в); порукою въ этомъ является весь его комментарій, въ частности справедливость его извѣстій объ Иринеѣ, Ме-еодіѣ и Ипполитѣ. Такимъ образомъ можно полагать, что его извѣстія о Папіѣ отличаются не меньшею достовѣрностью, чѣмъ извѣстія Евсевія кесарійскаго.

Что касается второго пункта возраженія, то вся его доказательная сила по существу сводится къ молчанію кесарійскаго историка о томъ, о чемъ говорятъ позднѣе его жившіе и менѣе извѣстные кесарійскіе епископы Андрей и Ареѳа. Не отрицая важности и авторитетности голоса Евсевія кесарійскаго въ вопросѣ о Папіѣ, особенно поскольку дѣло касается его мнѣній о новозавѣтныхъ книгахъ вообще, объ Апокалипсисѣ въ частности, мы, однако, вмѣстѣ съ Люккѳ11), Бусетомъ (op. cit. S. 12) и КирхгоферомъІв) склонны думать, что „argumentum е silentio“ кесарійскаго историка въ данномъ случаѣ не можетъ имѣть рѣшающаго значенія. Съ одной стороны несомнѣнно, что, упоминая о

“) Hist. Eccles. Ill, 39.

'*) Bousset (Einleit. in Offenb. Job. S. 12, Anmerk.) сомнѣвается, чтобы самъ Папія написалъ комментарій яа Апок.

Lücke, Einleit. S. 265 f.

18) Patrol. Migne. t. XXXIII. Geschichte des Neutestam. Canons bis auf Hieronymus. Job. Kirehhofer. Zur. 1812. S. 296.

сочиненіи ГГапія „Хо-уішѵ хоріахшѵ е5ѵіуг(оеі4“, кесарійскій историкъ нигдѣ не говоритъ о его свидѣтельствѣ въ пользу боговдохновенности Апокалипсиса; но съ другой стороны нельзя предполагать, что Андрею кесарійскому было извѣстно сочиненіе, котораго не зналъ кесарійскій историкъ, такъ какъ, по свидѣтельству этого послѣдняго (Н. Eccles. Ill, 39), уже Ириней зналъ только одно вышеупомянутое сочиненіе Папія. Возникаетъ такимъ образомъ дилемма: или Евсевій просмотрѣлъ то, что стояло въ сочиненіи Папія, или еп. Андрей вычиталъ то, чего тамъ не было. Защитники перваго члена этой дилеммы съ особеннымъ удареніемъ подчеркиваютъ то мѣсто Церковной исторіи Евсевія, гдѣ говорится о собирательной дѣятельности Папія по части приточныхъ изреченій Спасителя и баснословныхъ разсказовъ изъ апостольской исторіи, якобы дошедшихъ до него изъ устнаго преданія 19).

Называя Папія человѣкомъ небольшого ума 20), Евсевій прибавляетъ, что и хиліазмъ свой онъ почерпнулъ, вѣроятно, изъ апостольскихъ повѣствованій 21), истолковавъ грубо-чувственно то, о чемъ здѣсь говорилось типически-иносказательно или мистически.

Но если даже допустить, что главнымъ источникомъ хиліазма Папія Евсевій считаетъ устную традицію, то ни откуда еще не слѣдуетъ, что сюда же должно отнести и пхіг cbtoaToXtxac оіт)ут;агі;и, которыя, быть можетъ, лежали предъ глазами Евсевія въ записи. Если мы станемъ на эту точку зрѣнія, то не будетъ никакихъ препятствій признать, что хиліазмъ свой Папій почерпнулъ какъ изъ устнаго преданія, такъ и изъ записанныхъ апостольскихъ повѣствованій, между которыми на первомъ мѣстѣ должно будетъ поставить, конечно, Апокалипсисъ 22).

Фактъ молчанія кесарійскаго историка о зависимости хи-

19) ojj г/- xapaSuaEOjj aypä'po) зитоо ту/.очта.

-°) ajiixpif іоч тоѵ ѵойѵ...

21) ££ ахозтоХіхйѵ otYjy/jasujv...

ті) Bousset (op. eit. S. 12) утверждаетъ, что, по мнѣнію Евсевія, хиліазмъ свой Папій заимствовалъ „ік rtapaSässw; äypi<poo“, что „8г/)уіг|ое!;“— зто устные, а не письменные разсказы учениковъ о словахъ Господа, что „то аЫта-оч“ (достовѣрность) въ коммент. Андрея не даетъ еще права думать и утверждать, будто бы Папій признавалъ каноническій и апост-авторитстъ Апокал’-а.

ліазма Папія отъ Апокалипсиса находитъ себѣ достаточное объясненіе въ томъ предубѣжденіи, съ которымъ Евсевій относится къ хиліастичѳскимъ чаяніямъ II—III вв. вообще, къ хиліазму Папія въ частности. Рѣзкій и неблагопріятный отзывъ Евсевія о Пашѣ свидѣтельствуетъ о томъ, что кесарійскій историкъ не особенно былъ расположенъ къ Іѳра-польскому епископу и смотрѣлъ на его сочиненіе не вполнѣ безпристрастными глазами. Отсюда вытекаетъ, что Евсевій легко могъ просмотрѣть или точнѣе—сознательно оставить безъ вниманія въ вышеупомянутомъ сочиненіи Папія его намеки и указанія на Апокалипсисъ. Это возможно тѣмъ болѣе, что, по обычаю своего времени, Папій, вѣроятно, пользовался Апокалипсисомъ скорѣе по смыслу, чѣмъ по буквѣ, не прибѣгая къ точной цитаціи нашей книги и часто допуская болѣе или менѣе близкія къ оригиналу перефразировки и идейныя заимствованія.

Андрей Кесарійскій, читавшій то же сочиненіе Папія, но совсѣмъ иначе относившійся къ личности автора, легко могъ обратить вниманіе на ,то, что ускользнуло отъ взора въ другихъ случаяхъ столь наблюдательнаго и безпристрастнаго историка. Для Андрея Кесарійскаго достаточно было установить фактъ зависимости хиліастичѳскихъ чаяній Папія отъ Апок. 20, 2—6, чтобы отсюда, по обычаю своего времени, сдѣлать дальнѣйшій выводъ, что Папій не только вообще признавалъ Апокалипсисъ авторитетнымъ писаніемъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ писаніемъ боговдохновеннымъ и апостольскимъ. Болѣе чѣмъ вѣроятно, что на такой выводъ значительное вліяніе оказало рѣшительное заявленіе Иринея Ліонскаго 23), что Папій былъ слушателемъ Апостола Іоанна (’Icudtvvou (ііѵ äxooa-trji). Безъ сомнѣнія,—думали Андрей и Ареѳа кесарійскіе,—Папій не пользовался бы Апокалипсисомъ, какъ священной и авторитетной книгой, если бы не признавалъ его подлиннымъ произведеніемъ своего учителя.

Съ вышеуказанной точки зрѣнія легко и естественно

і

23) По Иринею (Adv. Ііаег. V, 33), Папій весьма чувственно представлялъ себѣ ЮОО-лѣтнее царство Христа съ вѣрующими. Виноградники и хлѣбныя поля тогда будутъ приносить множество плодовъ, всѣ животныя должны сдѣлаться ручными и покорными человѣку. Евсевій кесарійскій въ своей „Церковной Исторіи“ (III, 39) говоритъ, что Папій сдѣлался виновникомъ хиліазма многихъ церковныхъ учителей, которые ссылались на его авторитетъ.

устраняется кажущееся противорѣчіе кесарійскаго историка и Андрея и Арѳѳы кесарійскихъ. Въ своемъ комментаріи Андрей кесарійскій цитуетъ единственное сочиненіе ГГапія (ср. Euseb. Hist. Eccles. Ill, 39), гдѣ послѣдній дѣлаетъ довольно ясную ссылку на Апок. 12, 7—9. Въ указанномъ сочиненіи ІІапій говоритъ о той миссіи, какую Господь далъ святымъ ангеламъ, именно—наблюдать и завѣдывать земными порядками; затѣмъ—объ ихъ паденіи, вслѣдствіе злоупотребленія своею властію; наконецъ,—о тщетной борьбѣ этихъ падшихъ злыхъ ангеловъ съ Михаиломъ и его ангелами, каковая борьба есть собственно борьба противъ. Христа и является спеціальной темой апокалипсической драмы. Андрей Кесарійскій сообщаетъ изъ сочиненія Папія только начало и конецъ, но и этого достаточно, чтобы утверждать, что Папію была извѣстна небесная сцена Апок. 12, 7—9, и что, слѣдовательно, онъ уважалъ и при случаѣ всегда пользовался Апокалипсисомъ въ своихъ „Хо-рсоѵ хоріахшѵ е^тр^оец“, какъ свидѣтельствомъ (рарторіа) божественнаго писанія. Этотъ фактъ имѣетъ для насъ особенную важность, такъ какъ, во-первыхъ, ІІапій былъ родомъ изъ той области (Асія), куда первоначально былъ адресованъ Апокалипсисъ (1, 4. и) и гдѣ, слѣдовательно, должны были въ тѣсномъ кругу первоначальныхъ читателей сохраниться самыя свѣжія и чистыя воспоминанія о немъ; во-вторыхъ, Папій могъ быть младшимъ современникомъ писателя Апокалипсиса и стоять въ близкихъ отношеніяхъ къ кругу апостольскому.

Для вполнѣ правильной оцѣнки Папіѳва свидѣтельства остается еще точно установить его личныя отношенія къ апостольскому кругу. Ириней Ліонскій (Adv. haer. У, 33) считаетъ Папія вполнѣ достовѣрнымъ свидѣтелемъ, какъ непосредственнаго ученика апостола Іоанна Богослова 24). Доказательной силы йринеева свидѣтельства не ослабляетъ заявленіе самаго Папія, что онъ не былъ слушателемъ и самовидцемъ апостоловъ 25), что онъ передаетъ лишь то, что

-4) Ішаѵѵои |а£ѵ ахоиаті;?, ПоХихаргсаи 5е етаіро; уечочйк, ар/аіо; аѵт|р...

5;<) Если вѣрить Евсевію кесарійскому, то на основаніи собственныхъ словъ Папія выходитъ, что одъ никоимъ образомъ не могъ быть „&хро-ѵ.а.1 aÜTÖ-T7]{“ свв. 'апостоловъ (Н. Eccl. III, 39). Само собою разумѣется, онъ не могъ видѣть и слышать всѣхъ апостоловъ, но болѣе тѣмъ вѣроятно, что онъ видѣлъ и слышалъ ап. Іоанна. Наученіе истпн-намъ вѣры отъ тѣхъ, кто слѣдовалъ за апостолами и былъ лично знакомъ съ ними не исключаетъ наученія непосредственно отъ ап. Іоанна.

точно узналъ и вѣрно сохранилъ отъ старѣйшихъ (тіара тшѵ 7ipsaI3uTspa)v), какъ достовѣрную истину; что онъ всегда охотно совѣтывадся и разговаривалъ съ тѣми, кто научаетъ и передаетъ истину по вѣрной памяти. „Если я—говоритъ о себѣ Папій—встрѣчалъ кого-либо, кто слѣдовалъ за старѣйшими (то'ц кргаротёроц), то спрашивалъ «го о ихъ рѣчахъ, чтб говорилъ Андрей, и что Петръ, или что говорили Филиппъ и Ѳома, Іаковъ или Іоаннъ или Матѳей или кто-либо другой изъ учениковъ Господа; что говорилъ Аристіонъ или пресвитеръ Іоаннъ—ученики Господа“.

Въ этомъ еамосвидѣтѳльствѣ Папія о своей собирательной дѣятельности наше вниманіе само собою останавливается на двухъ пунктахъ: во-первыхъ, въ какомъ смыслѣ нужно понимать выраженіе „отъ старцевъ“ или старѣйшихъ“ (пара тшѵ upsaßoTspcov), на которыхъ Папій указываетъ, какъ на источникъ своего наученія истинамъ вѣры; во-вторыхъ, почему имя Іоаннъ въ перечнѣ учениковъ Господа упоминается дважды?

О значеніи и смыслѣ слова „старецъ“ (iipeoßÖTspoc) не можетъ быть сомнѣній: слово это, какъ въ данномъ мѣстѣ—у Папія, такъ и у Игнатія Богоносца ав), является синонимомъ «лова „апостолъ“ 2’1). Если же подъ старцами нужно разумѣть апостоловъ, объ ученіи которыхъ Папій освѣдомлялся у ихъ ближайшихъ послѣдователей, то съ Аристіономъ и Іоанномъ пресвитеромъ онъ, во всякомъ случаѣ, могъ быть знакомъ нѳпосрѳдственво, что отмѣчается въ самомъ текстѣ даннаго мѣста различіемъ временъ „гітеѵ“ и „Xryooatv“. Что касается двоякаго упоминанія Іоанна—въ ряду другихъ апостоловъ и вмѣстѣ съ Аристіономъ, то отсюда можно заключать, что хотя Папій и былъ лично знакомъ съ ап. Іоанномъ, но общеніе это было не столь тѣснымъ и продолжительнымъ, чтобы севершѳнно исключало необходимость всякаго посредствующаго наученія. Однако, Евсевій кесарійскій думаетъ иначе (Hist. Eccles III, 39). Основываясь на двоякомъ упоминаніи имени Іоанна, онъ утверждаетъ, что Папій въ вышеприведенныхъ словахъ различаетъ двухъ

2в) См. посл. къ церкви Филадельфійской, гл. 5; посланіе къ Траллій-цамъ; гл. 2; 3.

а7) Op* I Петр. 5, 1; п и III Іоаи.; Апок. 4, 4 и д.; Ис. 24, 23; исключеніе изъ общаго употребленія этого слова представляетъ Ев. Іоаи. 8,9.

Іоанновъ—въ ряду апостоловъ называетъ онъ Евангелиста и апостола Іоанна, а затѣмъ отдѣльно нѣкоего пресвитера Іоанна, причемъ ясно даетъ понять, что послѣдняго онъ слушалъ непосредственно самъ, апостоловъ же чрезъ посредство ихъ ближайшихъ учениковъ и послѣдователей. Съ легкой руки авторитетнаго историка, мнѣніе стало широко распространяться, несмотря на всю свою шаткость и голословность. Кромѣ текста Папіѳва фрагмента, приведеннаго въ церковной исторіи Евсевія, въ пользу гипотезы кесарійскаго историка до нѣкоторой степени говоритъ проблематическій фактъ существованія въ Ефесѣ двухъ гробницъ — ап. Іоанна и нѣкоего пресвитера Іоанна.

Не трудно убѣдиться, на какомъ непрочномъ фундаментѣ покоится мнѣніе кесарійскаго историка.

Прежде всего должно замѣтить, что самый текстъ Па-піева фрагмента въ церковной исторіи Евсевія (III, 39) не уполномочиваетъ насъ дѣлать подобный логическій выводъ. У Папія старцами названы вообще всѣ апостолы, а затѣмъ отдѣльно—Іоаннъ; если бы здѣсь разумѣлось другое лицо, то его нужно было бы назвать опредѣленнѣе и точнѣе **).

Вышеприведенное свидѣтельство Иринея Ліонскаго (Adv. haer. У, 33), ученика св. Поликарпа, какъ лица вполнѣ достовѣрнаго п кромѣ того гораздо болѣе по данному вопросу освѣдомленнаго, въ настоящемъ случаѣ должно имѣть болѣе рѣшающее значеніе, нежели мнѣніе кесарійскаго историка, судившаго объ этомъ исключительно на основаніи лежавшаго передъ нимъ Папіева сочиненія.

Самъ Папій въ своемъ сочиненіи выражается такъ: „хаі то5то о upeßoxspo^ elsys“, безъ прибавки собственнаго имени. Слѣдовательно, „креарбтеро^“ въ данномъ случаѣ равносильно собственному имени. Въ ущербъ ясности смысла Папій не могъ такъ говорить объ обыкновенномъ „должностномъ“ пресвитерѣ, но только объ ап. Іоаннѣ 28), какъ личности,

,8) Lücke (Einleit. 1832, S. 273), на основаніи прямого смысла приведенной у Евсевія выдержки изъ Папіева сочиненія, утверждаетъ, что ІІапій относитъ къ категоріи „тшѵ ярворотёршѵ“ преимущественно апостоловъ и въ то же время несомнѣнно отличаетъ отъ нихъ Аристіона и пресвитера Іоанна. „’О ярео^бтера“ въ приложеніи къ послѣднему, т. о., обозначаетъ должностного пресвитера, въ отличіе отъ пресвитера—апостола.

а9) См. II и III соб. посланія ап. Іоанна.

извѣстной подъ этимъ именемъ въ широкихъ церковныхъ кругахъ.

Историческое существованіе такъ называемаго пресвитера Іоанна является въ высшей степени проблематичнымъ. Никто не можетъ сказать что-либо опредѣленное объ этой миѳической туманной личности, которая впѳрвые приняла реальныя очертанія только благодаря тенденціозному стремленію кесарійскаго историка во что бы то ни стало доказать, что Апокалипсисъ есть произведеніе пресвитера Іоанна, отличнаго отъ Апостола. Самый сильный аргументъ въ пользу историческаго существованія пресвитера Іоанна—это проблематическое извѣстіе о двухъ гробницахъ Іоанна въ Ефѳсѣ зи). Но фактъ существованія, двухъ гробницъ во всякомъ случаѣ не настолько твердо засвидѣтельствованъ, чтобы пользоваться имъ, какъ аргументомъ.

Кромѣ Евсевія Кесарійскаго, пламеннымъ защитникомъ историческаго существованія пресвитера Іоанна является еще Діонисій Александрійскій. Такъ какъ и тотъ и другой принадлежатъ къ числу отрицателей апостольскаго происхожденія Апокалипсиса, то ясно, по какимъ побужденіямъ они такъ горячо отстаиваютъ своего гипотическаго Іоанна. Имъ нужно было указать писателя Апокалипсиса, пользовавшагося такимъ уваженіемъ среди малоазійскихъ церквей и извѣстнаго подъ именемъ Іоанна; для такой роли вполнѣ подходящимъ имъ обоимъ казался миѳическій пресвитеръ Іоаннъ, на-ряду съ апостоломъ Іоанномъ будто бы жившій и дѣйствовавшій въ Ефесѣ и тамъ же погребенный. Но если бы въ Ефесѣ на ряду съ апостоломъ Іоанномъ на самомъ дѣлѣ жилъ и дѣйствовалъ другой выдающійся мужъ того же имени, то Ириней Ліонскій, близко стоявшій къ малоазійскому кругу, не ограничился бы голословнымъ „ученикъ Господа“, а несомнѣнно присоединилъ бы другой болѣе опредѣленный и характерный для него эпитетъ.

Противъ историческаго существованія пресвитера Іоанна говоритъ посланіе Поликрата, еи. Ефесскаго, къ Виктору, ѳп. Римскому, и его церкви 30 31). Поли кратъ знаетъ въ Ефесѣ одного только Іоанна—апостола. Если бы тамъ дѣйстви-

30) Вл. Іеронимъ (І)е viris illustr. cap. 9) но «тому поводу пишетъ: „пошшііі putant duas memories ejusdem apostoli Joliannis esse“.

31) См. Euseb. Hist. Ecc.les. V, 24.

тельно существовалъ когда-либо отличный отъ апостола пресвитеръ Іоаннъ, то Поликратъ, несомнѣнно, упомянулъ бы о немъ въ своемъ повѣствованіи объ основныхъ начаткахъ (отоуеіа) малоазійской церкви и о тѣхъ великихъ мертвецахъ, которые погребены тамъ, чтобы славно воскреснуть въ день второго пришествія Господня.

Самъ Евсевій кесарійскій показываетъ непрочность своего пониманія и толкованія, когда въ своей „Хроникѣ“ называетъ Папія Іерапольскаго ученикомъ ап. Іоанна 32).

Свидѣтельство св. Іустина Философа. Св. Іустинъ, Философъ и Мученикъ (f 166 г.), одинъ изъ самыхъ выдающихся христіанскихъ апологетовъ, даетъ прямое и ясное свидѣтельство объ Апокалипсисѣ въ своемъ сочиненіи „Dialogus cum Triphone Iudaeo“. Іустинъ Философъ былъ, безспорно, младшимъ современникомъ Попикарпа Смирнскаго и Папія Іерапольскаго (отъ 140 до 160 гг. приблизительно) и въ своей жизни много путешествовалъ. Онъ хорошо знаетъ Палестину— свою родину; онъ извѣстенъ въ Египтѣ и Александріи, Италіи и Римѣ, въ Малой Азіи и Ефесѣ. Въ Ефесѣ же, по Евсевію кесарійскому (Цер. Ист. ІУ, 18) и состоялся у него разговоръ или диспутъ съ іудеемъ Трифономъ приблизительно въ 150—160 году. Свидѣтельство этого мужа объ Апокалипсисѣ имѣетъ большое значеніе и, по всей вѣроятности, относится , къ половинѣ II вѣка (не раньше 139 и не позже 160 года). Во время разговора съ Трифономъ (въ 80—81 главахъ) Іустинъ Философъ исповѣдуетъ свою, какъ онъ думаетъ, чисто-христіанскую вѣру въ единое воскресеніе плоти и, сообразно съ изреченіями Іезекіиля, Исаіи и прочихъ пророковъ, свою вѣру въ тысячелѣтнее царство христіанъ со Христомъ въ Новомъ Іерусалимѣ. Такъ какъ дѣло шло объ обращеніи Трифона въ христіанство, то на-ряду съ общими для христіанъ и іудеевъ авторитетами (Исаія, Іезекіиль, кн. Бытія, Псалмы), Іустинъ ссылается такясе и на свидѣтельства новозавѣтнаго Апокалипсиса, имѣя въ виду доказать Трифону полную солидарность въ данномъ вопросѣ ветхозавѣтнаго и новозавѣтнаго пророчествъ. Въ оправданіе своей хиліастической вѣры,

за) „Johannem Apostolum usque ad Trajani tempora Jraenaens episcopus permanisse scribit, post quem auditores ejus insignes fuerunt Papias Hiero-politanus episcopus et Polycarpus Smyrnaeus et Ignatius Antiochenus“.

Іустинъ Философъ приводитъ множество вѣтхозавѣтныхъ цитатъ (Быт. 2,17; Пс. 89, 4; Ис. 66,17) и, своеобразно толкуя указанныя мѣста, ссылается также на Апок. 20, 3 3®) и на изреченіе Самаго Христа, которымъ будто бы подтверждается указанное апокалипсическое пророчество, а именно, что послѣ воскресенія люди не будутъ уже ни жениться, ни посягать, но будутъ сынами воскресенія (Лук. 20, 32—35). Въ 82-Й главѣ діалога Іустинъ доказываетъ, что пророческія дарованія, какъ преимущество ветхозавѣтнаго Израиля, по наслѣдству перешли въ церковь христіанскую, причемъ существованіе ложныхъ пророковъ не можетъ служить поводомъ къ невѣрію прямымъ обѣтованіямъ Христа (сравн. Церк. Ист. Евсевія, IV, 18).

Уже Евсевію Кесарійскому бросилась въ глаза въ данномъ мѣстѣ ясность и непосредственность свидѣтельства Іустина Философа объ Апокалипсисѣ, какъ священномъ, чисто-христіанскомъ писаніи,принадлежащемъ перу ап. Іоанна. Но, несмотря на всю ясность этого свидѣтельства, ему придаютъ различныя значенія: тогда какъ защитники апостольскаго происхожденія Апакалипсиса видятъ здѣсь неоспоримое подтвержденіе своего мнѣнія, противники нашей книги, наоборотъ, отнимаютъ у свидѣтельства св. Іустина всякую историческую цѣну й рѣшительно подрываютъ его собственный авторитетъ, какъ хиліаста и вообще человѣка, въ своихъ историческихъ сужденіяхъ не компетентнаго. Не вдаваясь во всѣ перипетіи спора между противными сторонами **), 33

33) См. Dial, cum Triph., с. 81: „Kol ёя»]5»і xal itdp' сЫ)р тіс, <Г> оѵор.а ’Iwdmijt, els тщѵ агсоетбХшѵ той Хріатой, 4ѵ аяохаХйфеі, уечоріѵу айті, гт») notrjoev ёѵ ’ІгроиоаХ^р Toot тф ѵ)ретёр<р Хріатф itioTsooavTst npostp»)TEoas, хаі рета toöto тё)ѵ xa6oXix»]V xol oovsXovti срачои atoviav dpo8opo86v ара яаѵішѵ 4ѵаот«віѵ fsvYjaead-сч xal хріоіѵ“ См. Lücke, Einl. S. 275—276; cp. BöUSBet, op. cit. S. 13.

м) Суть спорнаго вопроса, по мнѣнію Люкке (Einleit. 1 Aufl. S. 277 f.), сводится къ тому, на чемъ покоится свидѣтельство Іустина, на прочной ли исторической традиціи, или же только на его субъективной увѣренности, основанной на экзегетическихъ указаніяхъ самаго Апокалипсиса. Взятое само по себѣ, свидѣтельство св. Іустина этого вопроса еще нѳ рѣшаетъ. Іустинъ нѳ былъ непосредственнымъ слушателемъ апостоловъ, и неизвѣстно, имѣлъ ли онъ какое-либо общеніе съ мужами апостольскими— Поликарцомъ Смирнскимъ и Иапіемъ Іерацольскимъ, чтобы изъ этого источника получить достовѣрныя свѣдѣнія о писателѣ Апокалипсиса. Его пребываніе въ Ефесѣ еще нѳ говоритъ за то, что здѣсь онъ предпринялъ спеціальныя изысканія объ Апокалипсисѣ. Весьма возможно,

можно привнать, что свидѣтельство Іустина Философа объ Апокалипсисѣ имѣетъ объективное значеніе, если только оно опирается на историческую традицію и является несомнѣннымъ показателемъ общаго убѣжденія того церковнаго круга, въ которомъ вращался Іустинъ. Его хиліастичѳскія убѣжденія не должны набрасывать даже тѣни подозрѣнія на историческій характеръ и достовѣрность его извѣстія. Іустинъ могъ быть самымъ рѣшительнымъ хиліастомъ и безъ Апокалипсиса, такъ какъ ветхозавѣтныя пророчества, понимаемыя буквально, давали весьма богатую пищу для хипіаети-ческихъ чаяній.

Интересна попытка Реттига доказать позднѣйшее происхожденіе словъ „еі? тшѵ акоотоХдаѵ Хрютоо“—въ вышеприведенномъ свидѣтельствѣ Іустина Философа и построенная на этомъ аргументація въ пользу пониманія „ävVjp tlc“ = пресвитеръ Іоаннъ, а не ап. Іоаннъ. По несостоятельность гипотезы слишкомъ очевидна, чтобы посвящать ея разбору много мѣста * 35). Въ объясненіе нѣсколько страннаго и неопредѣленнаго выраженія „ävTjp tu“ можно указать на тотъ фактъ, что діалогъ велся съ іудеемъ Трифономъ, не признававшимъ авторитета ап. Іоанна.

Кромѣ вышеприведенной ясной ссылки на Апокалипсисъ въ 81-й главѣ діалога, въ томъ же діалогѣ Іустина Философа нерѣдко встрѣчаются другіе менѣе ясные намеки и ссылки на нашу книгу. Такъ, въ 45 гл. діалога Іустинъ называетъ діавола „ö rcovTjpsooajievoi; тт)ѵ äpyrjv o<ptv“, въ чемъ невольно слышится отзвукъ апокалипсическихъ наименованій сатаны (ср. Апок. 12,9—съ 20, 2). Олова св. Іустина въ той же главѣ объ абсолютномъ уничтоженіи смерти при второмъ пришествіи Христа для тѣхъ, кто Ему вѣритъ и проводитъ богоугодную жизнь, напоминаютъ Апок. 20, 14 и 21, 4.

что въ Ефесѣ онъ усвоилъ себѣ взглядъ на Апок.-ъ, какъ подлинное произведеніе ап. Іоанна, но не вслѣдствіе какихъ-либо критическихъ изслѣдованій, а просто на основаніи экзегетической видимости, т. е. желанія Апок.’-а выдать себя за произведеніе ап. Іоанна. Въ концѣ концовъ, какъ признаетъ самъ Люкке (Einleit. 1 Aufl. 9. 278), получается чисто отрицательный результатъ: если нѣтъ достаточныхъ основаній придавать свидѣтельству св. Іустина объективное значеніе, то нѣтъ ихъ п Для противопол. утвержденія.

35) ІІодроб. излож. и обстоятельный критическій разборъ гипотезы Rettig’a см. ytLiicke, op. cit. 1 Aufl. S. 273—283; 2 Aufl. S. 553 ff. Cp. Bousset, °P- cit. S. 13, Anm.

Изображеніе вѣчнаго осужденія грѣшныхъ ясно отсылаетъ къ Апок. 14, 11, а изображеніе блаженства праведныхъ—къ Апок. 21, 4. Въ 113 главѣ своего діалога Іустинъ Философъ такъ выражается о Христѣ: „Это Тотъ, въ Которомъ и чрезъ Котораго Отецъ обновилъ небо и землю“ (ср. Апок. 21, 5), а затѣмъ далѣе: „Это Тотъ, Который будетъ свѣтить, какъ вѣчный свѣтъ, въ Іерусалимѣ (ср. Апок. 21, 23 и 22, 5). Въ 117 гл. говорится о блестящихъ одеждахъ (Хеохаі отоХаі) праведныхъ, въ чемъ можно видѣть ясный намекъ на Апок. 7, 9. 13 и 19, 8.—Въ другихъ сочиненіяхъ Іустина Философа также можно усматривать его знакомство съ Апокалипсисомъ. Въ своей первой апологіи (28 гл.) Іустинъ говоритъ: „у насъ вождь злыхъ демоновъ называется и сатаною, и діаволомъ, какъ вы можете узнать объ этомъ при изслѣдованіи нашихъ писаній“ зя). Но изъ всѣхъ священныхъ писаній въ одномъ только Апокалипсисѣ дана вышеуказанная комбинація наименованій діавола (Апок. 12, 9; 20, 2) м). Изъ всѣхъ указанныхъ ссылохъ, намековъ, параллелей и аналогій съ несомнѣнностью слѣдуетъ, что Іустинъ Философъ признавалъ Апокалипсисъ книгой Священнаго Писанія и приписывалъ его ап. Іоанну. Страннымъ на первый взглядъ кажется тотъ фактъ, что объ авторствѣ ап. Іоанна онъ ясно говоритъ только въ 81-й главѣ своего діалога и ни разу въ въ другихъ своихъ сочиненіяхъ. Но если мы обратимъ вниманіе на общій характеръ его новозавѣтной цитаціи, то намъ, наоборотъ, покажется необычайной та обстоятельность и опредѣленность, съ какого онъ въ приведенномъ мѣстѣ говоритъ объ авторѣ Апокалипсиса. Іустину, несомнѣнно, извѣстны и посланія ап. Павла, и Евангеліе Іоанна, однако онъ нигдѣ въ своихъ сочиненіяхъ опредѣленно не ссылается на нихъ, хотя его богословскій языкъ и образъ мыслей ясно предполагаютъ въ своей основѣ писанія апп. Павла и Іоанна. Вообще нужно замѣтить, что въ сравненіи съ массою ветхозавѣтныхъ цитатъ и авторитетовъ, съ которыми мы на каждомъ шагу встрѣчается въ его произведеніяхъ, новозавѣтныя писанія занимаютъ весьма скромное мѣсто. Счастливое исключеніе въ этомъ отношеніи представляетъ Апокалипсисъ, за- * 37

8в) „’Oqng хаХеіток xat oaxaväc '/Л\ 8läßoXo{... <!>{ xai г% хшѵ ^(іехершѵ pdtctiv {j.a0*stv Suvacfte“.

37) См. Tiefenthal, Die Apocal. des heiligen Johannis, S. 14 f.

нимающій въ произведеніяхъ Іустина Философа сравнительно съ другими новозавѣтными писаніями видное мѣсто. Нужно думать, что это именно обстоятельство и подало поводъ бл. Іерониму (De vir. illustr., с. 9) высказать предположеніе, будто бы Іустинъ Философъ написалъ комментарій на Апокалипсисъ ®8).

Свидѣтельство Мураторіева Фрагмента. Важное свидѣтельство въ пользу каноническаго авторитета и апостольскаго происхожденія Апокалипсиса находимъ мы въ такъ называемомъ Мураторіѳвомъ Фрагментѣ, содержащемъ почти полный перечень новозавѣтныхъ книгъ отъ времени папы Пія I (139—155 гг.). Этотъ перечень имѣетъ тѣмъ большее значеніе, что воспроизводитъ новозавѣтный канонъ римской церкви около половины ІІ-го христіанскаго вѣка. Здѣсь Апокалипсисъ упоминается дважды—первый разъ послѣ посланій ап. Павла (I и II Корѳ. и I и II Ѳѳссал.), съ замѣткою, что, хотя посланія апостола языковъ адресованы частнымъ церквамъ, однако имѣютъ значеніе для всей церкви, подобно посланіямъ ап. Іоанна къ 7 малоазійскимъ церквамъ въ Апокалипсисѣзв); второй разъ Апокалипсисъ упоминается отдѣльно и вполнѣ самостоятельно38 39 40).

Поликратъ еѣ. Ефесскгй. Лоликратъ, еп. Ефесскій, жившій во второй половинѣ II вѣка, въ своемъ посланіи къ Виктору, ѳп. римскому, и его церкви 41) позволяетъ намъ предположить свое близкое знакомство съ содержаніемъ Апока-

38) Слова бл. Іеронима, находящія себѣ подтвержденіе въ пасхальной хроникѣ Евсевія кесарійскаго, воздуждаютъ много недоумѣній и попытокъ объяснить ихъ, въ виду безспорнаго факта, что ни Іустинъ Философъ, ни Ириней 4 Ліонскій, о которомъ тоже упоминаетъ бл. Іеронимъ, комментаріевъ на Апокалипсисъ не писали. Не вдаваясь во всѣ подробности и перипетіи полемики по данному вопросу, съ чѣмъ можно познакомиться у Люкке (Einleit. 1 Aufl. S. 284—287; 2 Aufl. S. 558 ff.; cp. Bous-eet. op. cit. S. 13), отмѣтимъ только, что фактъ появленія подобнаго выраженія уже самъ по себѣ многознаменателенъ и заставляетъ насъ предположить, что если даже Іустинъ Философъ и не писалъ комментарія на Апокалипсисъ, то во всякомъ случаѣ посвятилъ ему гораздо больше вниманія, чѣмъ другимъ новозавѣтнымъ книгамъ, конечно, въ полномъ убѣжденіи, что имѣетъ дѣло съ подлиннымъ произведеніемъ ®п. Іоанна.

39) Et Johannis enim -in apocalypsi licet septem ecclesiis scribat, tarnen omnibus dicit.

40) „Apocalypse etiam Johannis“. Cm. Tiefenthal, op. cit. S. 15.

41) Cm. Euseb. Hist. Eecles. III, 31 и V, 24.

дипсиса, приписываемаго имъ ап. Іоанну. Здѣсь онъ между прочимъ говоритъ о великихъ мертвецахъ, нѣкогда при жизни украшавшихъ малоазійскую церковь и теперь ожидающихъ второго пришествія Господня. „Сюда (т. е. къ числу великихъ мертвецовъ) принадлежитъ Іоаннъ, который покоился на груди Господа, былъ пресвитеромъ, носилъ священный уриммъ (первосвященничѳская повязка), свидѣтель и учитель; ^сей упокоился въ Ефесѣ“. Въ приведенныхъ словахъ еп. Поликрата выдвигается на первый планъ писательская дѣятельность ап. Іоанна. Какъ о составителѣ

4-го евангелія, о немъ говорится, что онъ возлежалъ на груди Господа; какъ авторъ соборныхъ посланій, ап. Іоаннъ называется учителемъ (1 Іоан. 2, 1. 12. 18. 28; 5, 21 и весь тонъ III посланія), наконецъ, какъ писателю Апокалипсиса, ему усвояѳтся пресвитерское достоинство, позволявшее носить первосвященничѳскую повязку — уриммъ. Такое образное пониманіе приведенныхъ словъ Поликрата оправдывается общей приподнятостью настроенія и торжественностью всего посланія; даже болѣе, — оно съ необходимостью вытекаетъ изъ невозможности буквальнаго пониманія послѣдняго выраженія, будто бы Іоаннъ былъ пресвитеромъ, носившимъ на челѣ первосвященническую повязку.

Слово „свидѣтель“ ((іяртос), непосредственно за этимъ слѣдующее, проливаетъ свѣтъ на все это образное выраженіе. Въ Апок. 1, 2, 9 ап. Іоаннъ самъ называетъ себя свидѣтелемъ, что, по христіанскому словоупотребленію, обозначаетъ прѳтѳрпѣніѳ страданій „за слово Божіе и за Іисуса Христа, Свидѣтеля Вѣрнаго и Истиннаго“ (Апок. 1, 5) и ясно указываетъ на Патмосское заточеніе апостола и связанное съ нимъ полученіе откровенія отъ Бога. А откровеніе будущихъ тайнъ царства Божія на землѣ уже само по себѣ давало ап. Іоанну двѣ важнѣйшія прерогативы перво-свнщѳнническаго служенія, а именно—близость къ Богу и предсказываніе будущаго. Какъ одинъ первосвященникъ могъ входить во святая святыхъ, такъ одинъ лишь ап. Іоаннъ оказался способнымъ взойти на небо и получить тамъ откровеніе отъ Бога (Апок. 4, 1); Самъ Господь является ему (Апок. 1, 17—18); онъ входитъ въ общеніе съ ангелами, которые называютъ его своимъ сослужитѳлемъ (Апок. 22, 9).

Далѣе, какъ первосвященникъ—въ трудныя годины бѣдствій Израиля чрезъ носимый имъ на груди уриммъ и тум-

мимъ (Числ. 27, 21) могъ узнавать отъ Бога будущее, такъ и ап. Іоаннъ—въ тяжелыя для христіанъ времена гоненій пророчествуетъ о будущемъ тріумфѣ церкви.

Свидѣтельство еп. Ефѳсскаго Поликрата для насъ тѣмъ болѣе важно, что имъ предполагается полная солидарность малоазійскихъ церквей съ римскою по вопросу о новозавѣтномъ канонѣ вообще, объ Апокалипсисѣ въ частности. Му-раторіѳвъ фрагментъ, дѣйствительно, подтверждаетъ такую солидарность вышеназванныхъ церквей 4ä) * *).

Н. Гамолко.

j

**) См. Tiefenthal, op. cit. S. 16 t.

*) Окончаніе слѣдуетъ.

Каноническое достоинство Апокалипсиса Св. Апостола Іоанна Богослова по свидѣтельству церковнаго преданіи I—II вѣка.

«АКЪ по своему таинственному содержанію, такъ и по литературной формѣ своего изложенія, Апокалипсисъ принадлежитъ къ числу тѣхъ новозавѣтныхъ писаній, J о которыхъ больше всего спорили и спорятъ. Послѣ-I довательноѳ изложеніе церковной традиціи объ Апокалипсисѣ представляетъ посему высокій интересъ теоретическій и практическій. Церковная традиція даетъ намъ возможность, съ одной стороны, судить о томъ, какъ постепенно уяснялось и раскрывалось содержаніе Апокалипсиса въ христіанскомъ сознаніи; съ другой стороны, показываетъ, какъ пользовались Апокалипсисомъ въ цѣляхъ назиданія и утѣшенія, какое значеніе приписывалось этой книгѣ въ тѣсномъ церковномъ кругу.

Апокалипсисъ, поздно появившійся сравнительно съ другими новозавѣтными писаніями *) и адресованный семи мало-азійскимъ церквамъ съ Ефесомъ въ центрѣ, долженъ былъ весьма широко и быстро распространиться въ христіанской средѣ, чему много способствовало его таинственное, полное мистическихъ загадокъ содержаніе, гдѣ эсхатологически настроенное воображеніе гонимыхъ и притѣсняемыхъ христіанъ искало и находило неисчерпаемый источникъ утѣшенія и

1) Мы стоимъ за позднѣйшую дату Апокалипсиса—въ концѣ царствованія Домитіана, къ какому времени общій голосъ церковнаго преданія, ведущій свое начало отъ св. Иринея Ліонскаго и Климента Александрійскаго, относитъ ІІатмосское заточеніе ап. Іоанна.

нравственнаго умиротворенія. Благопріятная почва для радушнаго пріема Апокалипсиса среди христіанскихъ читателей создавалась чисто апокалиптическимъ интересомъ, который долго и упорно держался въ нѣдрахъ юной христіанской церкви, какъ неизбѣжное наслѣдіе послѣплѣннаго іудейства. Этому много содѣйствовала сама мрачная историческая эпоха, полная всевозможныхъ кризисовъ, катастрофъ и потрясеній.

І~й вѣкъ. Св. Климентъ Римскій. Церковная традиція объ Апокалипсисѣ начинается съ І-го столѣтія христіанской эры. Цитаты изъ Апокалипсиса, какъ священной христіанской книги, встрѣчаются уже въ посланіи Климента Римскаго въ Коринѳянамъ (гл. 3, 4) 2). Что у Климента въ данномъ мѣстѣ дѣйствительно цитата, явствуетъ изъ вводной формулы: „кроХеуві yap хтл...“, хотя самая цитата не является буквальнымъ повтореніемъ Апок. 22, 12 и предполагаетъ въ основѣ своей идейное заимствованіе изъ ветхозавѣтныхъ предпосылокъ (Ис. 40, іо; 62, и). Но выраженіе „äitoSoovat гхаотш“, чего нѣтъ у Исаіи, прямо отсылаетъ къ Апок. 22, 12. Эта цитата важна, какъ древнѣйшее свидѣтельство объ Апокалипсисѣ въ христіанской письменности 3).

Св. Ермъ. Въ томъ же столѣтіи или, по крайней мѣрѣ, въ первыхъ годахъ слѣдующаго столѣтія даетъ свидѣтельство объ Апокалипсисѣ мужъ апостольскій Ермъ въ своемъ „Пастырѣ“ (кн. I, вид. ІУ). Здѣсь враждебная христіанству сила изображается въ видѣ огромнаго звѣря или, вѣрнѣе, страшнаго морского чудовища, изъ устъ котораго выхрдитъ огненная саранча. Чудовище ста футовъ высоты и имѣетъ урноподобную голову 4 5). Въ томъ же видѣніи пастырю является украшенная, какъ невѣста, жена (ср. Апок. 21, 2). Вообще I и III книги „Пастыря“ Ерма имѣютъ сходство съ Апокалипсисомъ 8), что естественно можно объяснить знакомствомъ автора съ произведеніемъ ап. Іоанна Богослова 6 *).

2) npoXef«’. (разумѣется Богъ) уір т|[иѵ: ’Іооо 6 Küpioj, хаі Ь сотой

K[j'o прооатои айтоО, агсобойѵаі ехаатш хата то Iруоч айтой.

3) См. Tiefenthal, Die Apocal. des heiligen Johannes, S. 3 и 775.

4) Cp. Апок. 11, 7; 12, 3; 1; 17, 8.

5) См. „Пастырь“ Ерма, Вид. 2, 4; cp. Апок. 12 гл. „Пастырь“, 4, 2;

ср. Апок. 12 гл.; 21, 3. „Пастырь“, 3, 2; ср. Апок. 21, 16, 19. „Пастырь“. 3> 4, 5; ср. Апок. 21, 14; 19, 9.

е) Bousset, Offenb. Joh. 1896. S. 13—признаетъ эсхатологическую часть

„Пастыря“ совершенно независимой отъ Апокалипсиса и отсюда дѣлаетъ

Ермъ, авторъ „Пастыря“, нерѣдко отождествляется съ тѣмъ Ермомъ, о которомъ упоминаетъ ап. Павелъ въ посланіи къ Римлянамъ (16, 14). Во всякомъ случаѣ, онъ принадлежалъ къ апостольскому вѣку и былъ современникомъ Климента Римскаго.

ІІІ-я Ездры. Апокрифическая книга, извѣстная подъ именемъ 3-ей книги Ездры, въ 4, 35 и далѣе содержитъ сцену, которая сильно напоминаетъ видѣніе 5-й печати (Апок. 6, 9—11). При предположеніи позднѣйшаго происхожденія апокрифа * 1) почти несомнѣннымъ является фактъ литературной зависимости автора ІІІ-й Ездры отъ Апокалипсиса (ср. Те-stam. XII Pair. Levi, 18—съ Апок. и Дан. 5 гл.).

Если уже въ І-мъ вѣкѣ христіанской эры мы находимъ несомнѣнные слѣды знакомства и пользованія Апокалипсисомъ, какъ авторитетнымъ памятникомъ священной письменности, то отсюда мы вправѣ заключать о широкой распространенности и всеобщемъ признаніи его среди первоначальныхъ читателей.

поспѣшный выводъ, что вообще наша книга во времена автора „Пастыря“ была еще неизвѣстна въ Римѣ.

7) Апокалипсисъ псевдо-Ездры пользовался широкой извѣстностью въ древней и средневѣковой христіанской церкви. Отцы греческой и латинской церкви часто трактуютъ его, какъ подложное пророческое произведеніе (см. Варнава, Посл. 12; Ириней III, 21, 2; Тертул., de cultu foem.

1, 3; Клим. Алекс. Strom. I, 22, 14sqq.; Амвросій, Златоустъ). Славянскій и русскій переводы Ш Ездры сдѣланы съ древняго латинскаго текста. Кромѣ того, существуютъ переводы: эѳіопскій, арабскій, арамейскій и сирскій. Греческій оригиналъ, дошедшій до насъ, признается первоначальнымъ. Латинскій текстъ состоитъ изъ lö главъ, изъ коихъ 2 первыя и 2 послѣднія—позднѣйшая вставка. Для датировки книги ученые обращаютъ вниманіе на туманное видѣніе орла съ 3-мя главами, 12-ью главными и 8-ью побочными крыльями. Одни ученые, предполагая цѣльность книги, относятъ ѳя написаніе къ царствованію Флавіевъ (Весиа-сіанъ, Титъ, Домитіанъ). Cp. Dillmann, Volkmar, Ewald, Corrodi, Wieseler, Renan, Schürer. Другіе ученые (Gutschmid, Le’Hire), предполагая позднѣйшую христіанскую интерполяцію книги, пріурочиваютъ основное іудейское сочиненіе къ 31-му году до Р. Хр., а интерполяцію къ 218-му году по Р. )^р. Первые подъ 3-мя главами орла разумѣютъ 3 Флавіевъ, вторые—Септимія Севера съ двумя сыновьями —К ар а к а л л о й и Гетой. Schürer (op. cit. 643; 653) датируетъ апок. Ездры нѣсколько позднѣе апок. Варуха, писаннаго подъ непосредственнымъ впечатлѣніемъ страшнаго событія—разрушенія Іерусалима. У псевдо-Ездры меньше горечи и пессимизма, чѣмъ у автора апок. Варуха; потрясающее впечатлѣніе разрушенія святого города уже нѣсколько изгладилось въ народномъ сознаніи.

ІІ-й вѣкъ. Св. Поликарпъ Смирнскій и Лапгй Іерапольскій. Переходя ко ІІ-му вѣку, мы невольно останавливаемъ наше вниманіе на двухъ мужахъ апостольскихъ, тѣсно связанныхъ съ апостольскимъ кругомъ узами нѣжной дружбы и ученичества. Разумѣемъ св. Поликарпа, еп. Смирнскаго, и Папія, еп. Іѳрапольскаго, что близъ Лаодикіи. Тотъ и другой принадлежатъ къ числу наиболѣе чтимыхъ мужей и писателей древней церкви. Такъ какъ церковное преданіе ставитъ ихъ въ особенно близкія отношенія къ личности ап. Іоанна Богослова, называя ихъ учениками и друзьями великаго апостола любви (Ириней, Adv. haer. V, 33; ср. Евсевій, Hist. Eccles. 3, 39), то для насъ особенно важно отмѣтить ихъ отношеніе къ Апокалипсису, какъ произведенію ихъ любимаго учителя—апостола Іоанна.

Значеніе св. Поликарпа въ данномъ случаѣ усугубляется еще слѣдующими словами Иринея, еп. Ліонскаго: „Поликарпъ не только былъ воспитанъ апостолами и имѣлъ общеніе со многими самовидцами Христа, но самими же апостолами былъ поставленъ во епископа Смирнской церкви въ Азіи“. „Мы— говоритъ о себѣ св. Ириней—также видѣли его въ раннѣй-шѳй юности“ (Евс. 4, 14). Въ посланіи св. Поликаряа къ Филиппійцамъ можно найти слѣды его близкаго знакомства съ Апокалипсисомъ 8).

Въ 6 гл. посланія встрѣчается вполнѣ опредѣленная ссылка на Апокалипсисъ, какъ божественное писаніе. „Итакъ, будемъ служить Ему со страхомъ и трепетомъ, какъ Онъ Самъ повелѣлъ намъ и Апостолы, проповѣдывавшіе вамъ евангеліе, и пророки, ранѣе провозвѣстившіе будущее нашего Господа“. Подъ пророками въ данномъ мѣстѣ должно разумѣть новозавѣныхъ пророковъ, каковыми въ нѣкоторыхъ случаяхъ являлись сами апостолы (ап. Павелъ, Рим. 9 гл., II Сол. 2 гл.; св. Іоаннъ Богословъ въ Апокалипсисѣ), иногда же лица, прикосновенныя къ кругу апостольскому

8) Сюда можно отнести привѣтственную формулу „іХчос. ир.Ь хаі etp-^v-rj -арз &еоС тсхѵіохсзторо?“ (ср. Апок. 1, 8), которая дальше повторяется довольно часто. Въ 8 гл. св. Поликарпъ пишетъ: „Мід^таі оиѵ -fsvöjisS-а xyjc f№opovYj{ aÜToG“, т. e. Христа (ßp. Апок. X, 9). „Пяѵтохрскшр“ и „Emou-orrj“, при всей своей голословности, отсылаютъ къ Апокалипсису, какъ первоисточнику, такъ какъ въ другихъ новозавѣтныхъ писаніяхъ эти выраженія встрѣчаются чрезвычайно рѣдко и притомъ всегда со ссылкою на в- 3. (И Кор. 6, 18 ср. Іерем. 3, ]9; Ос. І.ЛО).

(антіох. пророкъ Агавъ, Дѣян. Ап. 11, 27—28). Это

явствуетъ: 1) изъ положенія пророковъ послѣ апостоловъ; 2) изъ сравненія нашего мѣста съ Ефѳс. 3, 5, гдѣ говорится, что тайна призванія язычниковъ въ церковь Христову не была возвѣщена прежнимъ поколѣніямъ сыновъ человѣческихъ, какъ нынѣ открыта святымъ апостоламъ Его и пророкамъ Духомъ Святымъ ®). Въ такомъ случаѣ мы вправѣ подъ упомянутыми св. Поликарпомъ пророками разумѣть пророковъ новозавѣтныхъ и прежде всего Іоанна Богослова, а затѣмъ уже другихъ—въ собственномъ или дальнѣйшемъ смыслѣ этого слова.

Посланіе Смирнской Церкви. Послѣ мученической кончины своего предстоятеля, церковь Смирнская отправила посланіе „ко всѣмъ церквамъ каѳолической святой церкви“, будучи твердо убѣждена, что вся церковь сочувственно отзовется и приметъ сердечное участіе въ постигшей ее скорби. Во ІІ-й главѣ посланія говорится: „презрѣли они (т. е. св. Поликарпъ и его друзья) земныя мучительства, которыя въ одинъ часъ искупили ихъ отъ вѣчнаго наказанія. И огонь жестокихъ пытокъ былъ для нихъ холоденъ, потому что они имѣли предъ глазами огонь вѣчный и никогда не угасающій“. Здѣсь слышится отзвукъ Апок. 14, 9—11, гдѣ третій ангелъ громогласно возвѣщаетъ наказаніе вѣчнымъ огнемъ всѣмъ поклонникамъ звѣря 9 10). Въ 17-й главѣ идетъ рѣчь о діаволѣ, который возбудилъ преслѣдованіе на христіанъ и возненавидѣлъ св. Поликарпа за то, что видѣлъ его „украшеннымъ вѣнцомъ нетлѣнія (’гсте<раѵа>р.гѵоѵ тг тш «ср&арзіа; оте<ряѵ(р)“. Здѣсь уже вполнѣ ясный намекъ на Апок. 2, 10, гдѣ говорится о вѣнцѣ жизни (atetpavo? xtjc CaWj;), какъ наградѣ за мученичество, и именно въ посланіи къ церкви Смирнской, предстоятелемъ которой тогда былъ

9) См. также Дѣян. 13, 1, гдѣ говорится объ антіохійскихъ пророкахъ. Изъ 1 Кор. 11, 4. 5; 13, 9; 14, 1 — 5; 27, 31—видно, что выраженіе „пророчествовать“ наряду съ обыкновеннымъ значеніемъ—предсказывать будущее—имѣетъ также значеніе—прозрѣвать сердца. Что касается, Апокалипсиса, то всякій согласится, что онъ есть пророчество и въ первомъ и во второмъ значеніи этого слова, такъ какъ здѣсь наряду съ изображеніемъ будущихъ событій, раскрываются „внутренняя сердца“ 7 ангеловъ 7 церквей.

10) Ссылкою на это же мѣсто Апокал’-а св. Кипріанъ Карѳагенскій многократно въ своихъ посланіяхъ ободрялъ свою паству и призывалъ сѳ къ терпѣнію и постоянству въ кровавыхъ гоненіяхъ.

св. Поликарпъ, а непосредственно выше говорилось о подстрекательствѣ діавола къ гоненію. Доксологія 20-й главы п) невольно отсылаетъ къ Апок. 5, 13, и хотя вмѣсто гоХоуіа Апок’-а здѣсь дано ргуаЬобѵт), но самое четверичное число членовъ славословія (rj S6$a, тщу], храто;, реуаіообѵт]) и заключительное выраженіе „sic txiiavac. Afir(vu говоритъ въ пользу свободнаго заимствованія изъ Апок. 5, 13 *2).

Св. Игнатій Богоносецъ. Въ посланіяхъ Игнатія Богоносца мы также встрѣчается съ ясными намеками и ссылками на Апокалипсисъ. Такъ, въ посланіи къ Ефесянамъ (15, 3) читаемъ: „іѵа u>p.sv аотоо ѵаоі“, что отсылаетъ къ Апок. 21, 3 * 12 13); хаі «öt6<; tj sv TjpTv Sisci; -rjjjuov. Cp. кромѣ того посланіе къ Филад. 6, 1 съ Апок. 3, 12 д.

Лапій, еп. Іерапольскій. Что касается Папія, ѳп. Іера-• польскаго, то его свидѣтельство объ Апокалипсисѣ впервые выступаетъ въ комментаріи на Апокалипсисъ, принадлежащемъ кесарійскому епископу Андрею, слѣдовательно, — въ первой четверти УІ столѣтія (?). Въ концѣ введенія къ своему комментарію еп. Андрей говоритъ: „О боговдохновенности Апокалипсиса нѣтъ нужды говорить много, такъ какъ достовѣрность его засвидѣтельствована блаженными мужами — Григоріемъ Богословомъ, Кирилломъ, а также древнѣйшими—Папіемъ, Иринѳмъ, Меѳодіемъ и Ипполитомъ,, 14). По смыслу приведеннаго свидѣтельства выходитъ, что Папій считалъ Апокалипсисъ боговдохновеннымъ,

п) Аіі таа§о; ctüxou utoS povoyevoö; ’Irjaoü Xpra-oü, (i rj 5о£а, тІи.У), хрйто;, |хвуа?.оа6ѵг) sis аішѵои. ’A|j.yjv.

12) Lücke (Einleit, in Offenb. Johannis. 1832. S. 262 f.) категорически утверждаетъ, что ни въ посланіи св. Поликарпа къ Филлиппійцамъ, ни въ посланіи церкви Смирнской нѣтъ ни малѣйшаго слѣда знакомства или какого-либо намека на Апокалипсисъ. Конечно, онъ не рѣшается еще на этомъ основаніи отрицать существованіе нашей книги во времена св. Поликарпа, однако признаетъ извѣстную силу за argumentum е silentio и упрекаетъ защитниковъ апостольскаго происхожденія Апокалипсиса въ натяжкахъ и стремленіи использовать авторитетъ св. Поликарпа, если не прямо, то хотя чрезъ посредство его ученика—еп. Ліонскаго Иринея. Но самъ же Люкке соглашается, что свидѣтельство св Иринея въ пользу Аиок’-а предполагаетъ солидарность его съ св. Поликарпомъ, потому что въ противномъ случаѣ онъ не сталъ бы съ такой увѣренностью и рѣшительностью ссылаться на авторитетъ своего учителя.

13) Апок. 21, 3 въ К- А. читается вмѣсто „ѵ а о і“—„Хаоі“.

u) Почти тоже, но нѣсколько позже говоритъ другой Кесарійскій епископъ Арѳѳа въ предисловіи къ своему комментарію на Апокалипсисъ.

слѣдовательно, каноническимъ писаніемъ или, что то же, признавалъ его, подобно Иринею, Ипполиту и другимъ вышепоименованнымъ мужамъ, подлиннымъ произведеніемъ Евангелиста и Апостола Іоанна Богослова.

Вышеприведенное свидѣтельство Андрея, еп. Кесарійскаго, о Папіѣ нерѣдко подвергалось разнымъ нападкамъ и возраженіямъ, причемъ возражателями съ особенной силой выдвигались два главныхъ основанія или, вѣрнѣе, повода къ сомнѣніямъ: 1) Андрей, ѳп. Кесарійскій, писатель УІ вѣка и, слѣдовательно, его авторитетъ, какъ историка, не можетъ итти въ сравненіе съ авторитетомъ Евсевія кесарійскаго; 2) болѣе древній и точный въ своихъ историческихъ извѣстіяхъ Евсевій Кесарійскій совершенно умалчиваетъ о знакомствѣ ГІапія съ Апокалипсисомъ, какъ священнымъ каноническимъ писаніемъ 15). Первое изъ приведенныхъ соображеній нельзя назвать вѣскимъ, потому что нѣтъ никакихъ основаній предполагать, что ѳп. Андрей нѳ имѣлъ подъ руками и, слѣдовательно, не читалъ самолично сочиненій Папія1в); порукою въ этомъ является весь его комментарій, въ частности справедливость его извѣстій объ Иринеѣ, Ме-еодіѣ и Ипполитѣ. Такимъ образомъ можно полагать, что его извѣстія о Папіѣ отличаются не меньшею достовѣрностью, чѣмъ извѣстія Евсевія кесарійскаго.

Что касается второго пункта возраженія, то вся его доказательная сила по существу сводится къ молчанію кесарійскаго историка о томъ, о чемъ говорятъ позднѣе его жившіе и менѣе извѣстные кесарійскіе епископы Андрей и Ареѳа. Не отрицая важности и авторитетности голоса Евсевія кесарійскаго въ вопросѣ о Папіѣ, особенно поскольку дѣло касается его мнѣній о новозавѣтныхъ книгахъ вообще, объ Апокалипсисѣ въ частности, мы, однако, вмѣстѣ съ Люккѳ11), Бусетомъ (op. cit. S. 12) и КирхгоферомъІв) склонны думать, что „argumentum е silentio“ кесарійскаго историка въ данномъ случаѣ не можетъ имѣть рѣшающаго значенія. Съ одной стороны несомнѣнно, что, упоминая о

“) Hist. Eccles. Ill, 39.

'*) Bousset (Einleit. in Offenb. Job. S. 12, Anmerk.) сомнѣвается, чтобы самъ Папія написалъ комментарій яа Апок.

Lücke, Einleit. S. 265 f.

18) Patrol. Migne. t. XXXIII. Geschichte des Neutestam. Canons bis auf Hieronymus. Job. Kirehhofer. Zur. 1812. S. 296.

сочиненіи ГГапія „Хо-уішѵ хоріахшѵ е5ѵіуг(оеі4“, кесарійскій историкъ нигдѣ не говоритъ о его свидѣтельствѣ въ пользу боговдохновенности Апокалипсиса; но съ другой стороны нельзя предполагать, что Андрею кесарійскому было извѣстно сочиненіе, котораго не зналъ кесарійскій историкъ, такъ какъ, по свидѣтельству этого послѣдняго (Н. Eccles. Ill, 39), уже Ириней зналъ только одно вышеупомянутое сочиненіе Папія. Возникаетъ такимъ образомъ дилемма: или Евсевій просмотрѣлъ то, что стояло въ сочиненіи Папія, или еп. Андрей вычиталъ то, чего тамъ не было. Защитники перваго члена этой дилеммы съ особеннымъ удареніемъ подчеркиваютъ то мѣсто Церковной исторіи Евсевія, гдѣ говорится о собирательной дѣятельности Папія по части приточныхъ изреченій Спасителя и баснословныхъ разсказовъ изъ апостольской исторіи, якобы дошедшихъ до него изъ устнаго преданія 19).

Называя Папія человѣкомъ небольшого ума 20), Евсевій прибавляетъ, что и хиліазмъ свой онъ почерпнулъ, вѣроятно, изъ апостольскихъ повѣствованій 21), истолковавъ грубо-чувственно то, о чемъ здѣсь говорилось типически-иносказательно или мистически.

Но если даже допустить, что главнымъ источникомъ хиліазма Папія Евсевій считаетъ устную традицію, то ни откуда еще не слѣдуетъ, что сюда же должно отнести и пхіг cbtoaToXtxac оіт)ут;агі;и, которыя, быть можетъ, лежали предъ глазами Евсевія въ записи. Если мы станемъ на эту точку зрѣнія, то не будетъ никакихъ препятствій признать, что хиліазмъ свой Папій почерпнулъ какъ изъ устнаго преданія, такъ и изъ записанныхъ апостольскихъ повѣствованій, между которыми на первомъ мѣстѣ должно будетъ поставить, конечно, Апокалипсисъ 22).

Фактъ молчанія кесарійскаго историка о зависимости хи-

19) ojj г/- xapaSuaEOjj aypä'po) зитоо ту/.очта.

-°) ajiixpif іоч тоѵ ѵойѵ...

21) ££ ахозтоХіхйѵ otYjy/jasujv...

ті) Bousset (op. eit. S. 12) утверждаетъ, что, по мнѣнію Евсевія, хиліазмъ свой Папій заимствовалъ „ік rtapaSässw; äypi<poo“, что „8г/)уіг|ое!;“— зто устные, а не письменные разсказы учениковъ о словахъ Господа, что „то аЫта-оч“ (достовѣрность) въ коммент. Андрея не даетъ еще права думать и утверждать, будто бы Папій признавалъ каноническій и апост-авторитстъ Апокал’-а.

ліазма Папія отъ Апокалипсиса находитъ себѣ достаточное объясненіе въ томъ предубѣжденіи, съ которымъ Евсевій относится къ хиліастичѳскимъ чаяніямъ II—III вв. вообще, къ хиліазму Папія въ частности. Рѣзкій и неблагопріятный отзывъ Евсевія о Пашѣ свидѣтельствуетъ о томъ, что кесарійскій историкъ не особенно былъ расположенъ къ Іѳра-польскому епископу и смотрѣлъ на его сочиненіе не вполнѣ безпристрастными глазами. Отсюда вытекаетъ, что Евсевій легко могъ просмотрѣть или точнѣе—сознательно оставить безъ вниманія въ вышеупомянутомъ сочиненіи Папія его намеки и указанія на Апокалипсисъ. Это возможно тѣмъ болѣе, что, по обычаю своего времени, Папій, вѣроятно, пользовался Апокалипсисомъ скорѣе по смыслу, чѣмъ по буквѣ, не прибѣгая къ точной цитаціи нашей книги и часто допуская болѣе или менѣе близкія къ оригиналу перефразировки и идейныя заимствованія.

Андрей Кесарійскій, читавшій то же сочиненіе Папія, но совсѣмъ иначе относившійся къ личности автора, легко могъ обратить вниманіе на ,то, что ускользнуло отъ взора въ другихъ случаяхъ столь наблюдательнаго и безпристрастнаго историка. Для Андрея Кесарійскаго достаточно было установить фактъ зависимости хиліастичѳскихъ чаяній Папія отъ Апок. 20, 2—6, чтобы отсюда, по обычаю своего времени, сдѣлать дальнѣйшій выводъ, что Папій не только вообще признавалъ Апокалипсисъ авторитетнымъ писаніемъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ писаніемъ боговдохновеннымъ и апостольскимъ. Болѣе чѣмъ вѣроятно, что на такой выводъ значительное вліяніе оказало рѣшительное заявленіе Иринея Ліонскаго 23), что Папій былъ слушателемъ Апостола Іоанна (’Icudtvvou (ііѵ äxooa-trji). Безъ сомнѣнія,—думали Андрей и Ареѳа кесарійскіе,—Папій не пользовался бы Апокалипсисомъ, какъ священной и авторитетной книгой, если бы не признавалъ его подлиннымъ произведеніемъ своего учителя.

Съ вышеуказанной точки зрѣнія легко и естественно

і

23) По Иринею (Adv. Ііаег. V, 33), Папій весьма чувственно представлялъ себѣ ЮОО-лѣтнее царство Христа съ вѣрующими. Виноградники и хлѣбныя поля тогда будутъ приносить множество плодовъ, всѣ животныя должны сдѣлаться ручными и покорными человѣку. Евсевій кесарійскій въ своей „Церковной Исторіи“ (III, 39) говоритъ, что Папій сдѣлался виновникомъ хиліазма многихъ церковныхъ учителей, которые ссылались на его авторитетъ.

устраняется кажущееся противорѣчіе кесарійскаго историка и Андрея и Арѳѳы кесарійскихъ. Въ своемъ комментаріи Андрей кесарійскій цитуетъ единственное сочиненіе ГГапія (ср. Euseb. Hist. Eccles. Ill, 39), гдѣ послѣдній дѣлаетъ довольно ясную ссылку на Апок. 12, 7—9. Въ указанномъ сочиненіи ІІапій говоритъ о той миссіи, какую Господь далъ святымъ ангеламъ, именно—наблюдать и завѣдывать земными порядками; затѣмъ—объ ихъ паденіи, вслѣдствіе злоупотребленія своею властію; наконецъ,—о тщетной борьбѣ этихъ падшихъ злыхъ ангеловъ съ Михаиломъ и его ангелами, каковая борьба есть собственно борьба противъ. Христа и является спеціальной темой апокалипсической драмы. Андрей Кесарійскій сообщаетъ изъ сочиненія Папія только начало и конецъ, но и этого достаточно, чтобы утверждать, что Папію была извѣстна небесная сцена Апок. 12, 7—9, и что, слѣдовательно, онъ уважалъ и при случаѣ всегда пользовался Апокалипсисомъ въ своихъ „Хо-рсоѵ хоріахшѵ е^тр^оец“, какъ свидѣтельствомъ (рарторіа) божественнаго писанія. Этотъ фактъ имѣетъ для насъ особенную важность, такъ какъ, во-первыхъ, ІІапій былъ родомъ изъ той области (Асія), куда первоначально былъ адресованъ Апокалипсисъ (1, 4. и) и гдѣ, слѣдовательно, должны были въ тѣсномъ кругу первоначальныхъ читателей сохраниться самыя свѣжія и чистыя воспоминанія о немъ; во-вторыхъ, Папій могъ быть младшимъ современникомъ писателя Апокалипсиса и стоять въ близкихъ отношеніяхъ къ кругу апостольскому.

Для вполнѣ правильной оцѣнки Папіѳва свидѣтельства остается еще точно установить его личныя отношенія къ апостольскому кругу. Ириней Ліонскій (Adv. haer. У, 33) считаетъ Папія вполнѣ достовѣрнымъ свидѣтелемъ, какъ непосредственнаго ученика апостола Іоанна Богослова 24). Доказательной силы йринеева свидѣтельства не ослабляетъ заявленіе самаго Папія, что онъ не былъ слушателемъ и самовидцемъ апостоловъ 25), что онъ передаетъ лишь то, что

-4) Ішаѵѵои |а£ѵ ахоиаті;?, ПоХихаргсаи 5е етаіро; уечочйк, ар/аіо; аѵт|р...

5;<) Если вѣрить Евсевію кесарійскому, то на основаніи собственныхъ словъ Папія выходитъ, что одъ никоимъ образомъ не могъ быть „&хро-ѵ.а.1 aÜTÖ-T7]{“ свв. 'апостоловъ (Н. Eccl. III, 39). Само собою разумѣется, онъ не могъ видѣть и слышать всѣхъ апостоловъ, но болѣе тѣмъ вѣроятно, что онъ видѣлъ и слышалъ ап. Іоанна. Наученіе истпн-намъ вѣры отъ тѣхъ, кто слѣдовалъ за апостолами и былъ лично знакомъ съ ними не исключаетъ наученія непосредственно отъ ап. Іоанна.

точно узналъ и вѣрно сохранилъ отъ старѣйшихъ (тіара тшѵ 7ipsaI3uTspa)v), какъ достовѣрную истину; что онъ всегда охотно совѣтывадся и разговаривалъ съ тѣми, кто научаетъ и передаетъ истину по вѣрной памяти. „Если я—говоритъ о себѣ Папій—встрѣчалъ кого-либо, кто слѣдовалъ за старѣйшими (то'ц кргаротёроц), то спрашивалъ «го о ихъ рѣчахъ, чтб говорилъ Андрей, и что Петръ, или что говорили Филиппъ и Ѳома, Іаковъ или Іоаннъ или Матѳей или кто-либо другой изъ учениковъ Господа; что говорилъ Аристіонъ или пресвитеръ Іоаннъ—ученики Господа“.

Въ этомъ еамосвидѣтѳльствѣ Папія о своей собирательной дѣятельности наше вниманіе само собою останавливается на двухъ пунктахъ: во-первыхъ, въ какомъ смыслѣ нужно понимать выраженіе „отъ старцевъ“ или старѣйшихъ“ (пара тшѵ upsaßoTspcov), на которыхъ Папій указываетъ, какъ на источникъ своего наученія истинамъ вѣры; во-вторыхъ, почему имя Іоаннъ въ перечнѣ учениковъ Господа упоминается дважды?

О значеніи и смыслѣ слова „старецъ“ (iipeoßÖTspoc) не можетъ быть сомнѣній: слово это, какъ въ данномъ мѣстѣ—у Папія, такъ и у Игнатія Богоносца ав), является синонимомъ «лова „апостолъ“ 2’1). Если же подъ старцами нужно разумѣть апостоловъ, объ ученіи которыхъ Папій освѣдомлялся у ихъ ближайшихъ послѣдователей, то съ Аристіономъ и Іоанномъ пресвитеромъ онъ, во всякомъ случаѣ, могъ быть знакомъ нѳпосрѳдственво, что отмѣчается въ самомъ текстѣ даннаго мѣста различіемъ временъ „гітеѵ“ и „Xryooatv“. Что касается двоякаго упоминанія Іоанна—въ ряду другихъ апостоловъ и вмѣстѣ съ Аристіономъ, то отсюда можно заключать, что хотя Папій и былъ лично знакомъ съ ап. Іоанномъ, но общеніе это было не столь тѣснымъ и продолжительнымъ, чтобы севершѳнно исключало необходимость всякаго посредствующаго наученія. Однако, Евсевій кесарійскій думаетъ иначе (Hist. Eccles III, 39). Основываясь на двоякомъ упоминаніи имени Іоанна, онъ утверждаетъ, что Папій въ вышеприведенныхъ словахъ различаетъ двухъ

2в) См. посл. къ церкви Филадельфійской, гл. 5; посланіе къ Траллій-цамъ; гл. 2; 3.

а7) Op* I Петр. 5, 1; п и III Іоаи.; Апок. 4, 4 и д.; Ис. 24, 23; исключеніе изъ общаго употребленія этого слова представляетъ Ев. Іоаи. 8,9.

Іоанновъ—въ ряду апостоловъ называетъ онъ Евангелиста и апостола Іоанна, а затѣмъ отдѣльно нѣкоего пресвитера Іоанна, причемъ ясно даетъ понять, что послѣдняго онъ слушалъ непосредственно самъ, апостоловъ же чрезъ посредство ихъ ближайшихъ учениковъ и послѣдователей. Съ легкой руки авторитетнаго историка, мнѣніе стало широко распространяться, несмотря на всю свою шаткость и голословность. Кромѣ текста Папіѳва фрагмента, приведеннаго въ церковной исторіи Евсевія, въ пользу гипотезы кесарійскаго историка до нѣкоторой степени говоритъ проблематическій фактъ существованія въ Ефесѣ двухъ гробницъ — ап. Іоанна и нѣкоего пресвитера Іоанна.

Не трудно убѣдиться, на какомъ непрочномъ фундаментѣ покоится мнѣніе кесарійскаго историка.

Прежде всего должно замѣтить, что самый текстъ Па-піева фрагмента въ церковной исторіи Евсевія (III, 39) не уполномочиваетъ насъ дѣлать подобный логическій выводъ. У Папія старцами названы вообще всѣ апостолы, а затѣмъ отдѣльно—Іоаннъ; если бы здѣсь разумѣлось другое лицо, то его нужно было бы назвать опредѣленнѣе и точнѣе **).

Вышеприведенное свидѣтельство Иринея Ліонскаго (Adv. haer. У, 33), ученика св. Поликарпа, какъ лица вполнѣ достовѣрнаго п кромѣ того гораздо болѣе по данному вопросу освѣдомленнаго, въ настоящемъ случаѣ должно имѣть болѣе рѣшающее значеніе, нежели мнѣніе кесарійскаго историка, судившаго объ этомъ исключительно на основаніи лежавшаго передъ нимъ Папіева сочиненія.

Самъ Папій въ своемъ сочиненіи выражается такъ: „хаі то5то о upeßoxspo^ elsys“, безъ прибавки собственнаго имени. Слѣдовательно, „креарбтеро^“ въ данномъ случаѣ равносильно собственному имени. Въ ущербъ ясности смысла Папій не могъ такъ говорить объ обыкновенномъ „должностномъ“ пресвитерѣ, но только объ ап. Іоаннѣ 28), какъ личности,

,8) Lücke (Einleit. 1832, S. 273), на основаніи прямого смысла приведенной у Евсевія выдержки изъ Папіева сочиненія, утверждаетъ, что ІІапій относитъ къ категоріи „тшѵ ярворотёршѵ“ преимущественно апостоловъ и въ то же время несомнѣнно отличаетъ отъ нихъ Аристіона и пресвитера Іоанна. „’О ярео^бтера“ въ приложеніи къ послѣднему, т. о., обозначаетъ должностного пресвитера, въ отличіе отъ пресвитера—апостола.

а9) См. II и III соб. посланія ап. Іоанна.

извѣстной подъ этимъ именемъ въ широкихъ церковныхъ кругахъ.

Историческое существованіе такъ называемаго пресвитера Іоанна является въ высшей степени проблематичнымъ. Никто не можетъ сказать что-либо опредѣленное объ этой миѳической туманной личности, которая впѳрвые приняла реальныя очертанія только благодаря тенденціозному стремленію кесарійскаго историка во что бы то ни стало доказать, что Апокалипсисъ есть произведеніе пресвитера Іоанна, отличнаго отъ Апостола. Самый сильный аргументъ въ пользу историческаго существованія пресвитера Іоанна—это проблематическое извѣстіе о двухъ гробницахъ Іоанна въ Ефѳсѣ зи). Но фактъ существованія, двухъ гробницъ во всякомъ случаѣ не настолько твердо засвидѣтельствованъ, чтобы пользоваться имъ, какъ аргументомъ.

Кромѣ Евсевія Кесарійскаго, пламеннымъ защитникомъ историческаго существованія пресвитера Іоанна является еще Діонисій Александрійскій. Такъ какъ и тотъ и другой принадлежатъ къ числу отрицателей апостольскаго происхожденія Апокалипсиса, то ясно, по какимъ побужденіямъ они такъ горячо отстаиваютъ своего гипотическаго Іоанна. Имъ нужно было указать писателя Апокалипсиса, пользовавшагося такимъ уваженіемъ среди малоазійскихъ церквей и извѣстнаго подъ именемъ Іоанна; для такой роли вполнѣ подходящимъ имъ обоимъ казался миѳическій пресвитеръ Іоаннъ, на-ряду съ апостоломъ Іоанномъ будто бы жившій и дѣйствовавшій въ Ефесѣ и тамъ же погребенный. Но если бы въ Ефесѣ на ряду съ апостоломъ Іоанномъ на самомъ дѣлѣ жилъ и дѣйствовалъ другой выдающійся мужъ того же имени, то Ириней Ліонскій, близко стоявшій къ малоазійскому кругу, не ограничился бы голословнымъ „ученикъ Господа“, а несомнѣнно присоединилъ бы другой болѣе опредѣленный и характерный для него эпитетъ.

Противъ историческаго существованія пресвитера Іоанна говоритъ посланіе Поликрата, еи. Ефесскаго, къ Виктору, ѳп. Римскому, и его церкви 30 31). Поли кратъ знаетъ въ Ефесѣ одного только Іоанна—апостола. Если бы тамъ дѣйстви-

30) Вл. Іеронимъ (І)е viris illustr. cap. 9) но «тому поводу пишетъ: „пошшііі putant duas memories ejusdem apostoli Joliannis esse“.

31) См. Euseb. Hist. Ecc.les. V, 24.

тельно существовалъ когда-либо отличный отъ апостола пресвитеръ Іоаннъ, то Поликратъ, несомнѣнно, упомянулъ бы о немъ въ своемъ повѣствованіи объ основныхъ начаткахъ (отоуеіа) малоазійской церкви и о тѣхъ великихъ мертвецахъ, которые погребены тамъ, чтобы славно воскреснуть въ день второго пришествія Господня.

Самъ Евсевій кесарійскій показываетъ непрочность своего пониманія и толкованія, когда въ своей „Хроникѣ“ называетъ Папія Іерапольскаго ученикомъ ап. Іоанна 32).

Свидѣтельство св. Іустина Философа. Св. Іустинъ, Философъ и Мученикъ (f 166 г.), одинъ изъ самыхъ выдающихся христіанскихъ апологетовъ, даетъ прямое и ясное свидѣтельство объ Апокалипсисѣ въ своемъ сочиненіи „Dialogus cum Triphone Iudaeo“. Іустинъ Философъ былъ, безспорно, младшимъ современникомъ Попикарпа Смирнскаго и Папія Іерапольскаго (отъ 140 до 160 гг. приблизительно) и въ своей жизни много путешествовалъ. Онъ хорошо знаетъ Палестину— свою родину; онъ извѣстенъ въ Египтѣ и Александріи, Италіи и Римѣ, въ Малой Азіи и Ефесѣ. Въ Ефесѣ же, по Евсевію кесарійскому (Цер. Ист. ІУ, 18) и состоялся у него разговоръ или диспутъ съ іудеемъ Трифономъ приблизительно въ 150—160 году. Свидѣтельство этого мужа объ Апокалипсисѣ имѣетъ большое значеніе и, по всей вѣроятности, относится , къ половинѣ II вѣка (не раньше 139 и не позже 160 года). Во время разговора съ Трифономъ (въ 80—81 главахъ) Іустинъ Философъ исповѣдуетъ свою, какъ онъ думаетъ, чисто-христіанскую вѣру въ единое воскресеніе плоти и, сообразно съ изреченіями Іезекіиля, Исаіи и прочихъ пророковъ, свою вѣру въ тысячелѣтнее царство христіанъ со Христомъ въ Новомъ Іерусалимѣ. Такъ какъ дѣло шло объ обращеніи Трифона въ христіанство, то на-ряду съ общими для христіанъ и іудеевъ авторитетами (Исаія, Іезекіиль, кн. Бытія, Псалмы), Іустинъ ссылается такясе и на свидѣтельства новозавѣтнаго Апокалипсиса, имѣя въ виду доказать Трифону полную солидарность въ данномъ вопросѣ ветхозавѣтнаго и новозавѣтнаго пророчествъ. Въ оправданіе своей хиліастической вѣры,

за) „Johannem Apostolum usque ad Trajani tempora Jraenaens episcopus permanisse scribit, post quem auditores ejus insignes fuerunt Papias Hiero-politanus episcopus et Polycarpus Smyrnaeus et Ignatius Antiochenus“.

Іустинъ Философъ приводитъ множество вѣтхозавѣтныхъ цитатъ (Быт. 2,17; Пс. 89, 4; Ис. 66,17) и, своеобразно толкуя указанныя мѣста, ссылается также на Апок. 20, 3 3®) и на изреченіе Самаго Христа, которымъ будто бы подтверждается указанное апокалипсическое пророчество, а именно, что послѣ воскресенія люди не будутъ уже ни жениться, ни посягать, но будутъ сынами воскресенія (Лук. 20, 32—35). Въ 82-Й главѣ діалога Іустинъ доказываетъ, что пророческія дарованія, какъ преимущество ветхозавѣтнаго Израиля, по наслѣдству перешли въ церковь христіанскую, причемъ существованіе ложныхъ пророковъ не можетъ служить поводомъ къ невѣрію прямымъ обѣтованіямъ Христа (сравн. Церк. Ист. Евсевія, IV, 18).

Уже Евсевію Кесарійскому бросилась въ глаза въ данномъ мѣстѣ ясность и непосредственность свидѣтельства Іустина Философа объ Апокалипсисѣ, какъ священномъ, чисто-христіанскомъ писаніи,принадлежащемъ перу ап. Іоанна. Но, несмотря на всю ясность этого свидѣтельства, ему придаютъ различныя значенія: тогда какъ защитники апостольскаго происхожденія Апакалипсиса видятъ здѣсь неоспоримое подтвержденіе своего мнѣнія, противники нашей книги, наоборотъ, отнимаютъ у свидѣтельства св. Іустина всякую историческую цѣну й рѣшительно подрываютъ его собственный авторитетъ, какъ хиліаста и вообще человѣка, въ своихъ историческихъ сужденіяхъ не компетентнаго. Не вдаваясь во всѣ перипетіи спора между противными сторонами **), 33

33) См. Dial, cum Triph., с. 81: „Kol ёя»]5»і xal itdp' сЫ)р тіс, <Г> оѵор.а ’Iwdmijt, els тщѵ агсоетбХшѵ той Хріатой, 4ѵ аяохаХйфеі, уечоріѵу айті, гт») notrjoev ёѵ ’ІгроиоаХ^р Toot тф ѵ)ретёр<р Хріатф itioTsooavTst npostp»)TEoas, хаі рета toöto тё)ѵ xa6oXix»]V xol oovsXovti срачои atoviav dpo8opo86v ара яаѵішѵ 4ѵаот«віѵ fsvYjaead-сч xal хріоіѵ“ См. Lücke, Einl. S. 275—276; cp. BöUSBet, op. cit. S. 13.

м) Суть спорнаго вопроса, по мнѣнію Люкке (Einleit. 1 Aufl. S. 277 f.), сводится къ тому, на чемъ покоится свидѣтельство Іустина, на прочной ли исторической традиціи, или же только на его субъективной увѣренности, основанной на экзегетическихъ указаніяхъ самаго Апокалипсиса. Взятое само по себѣ, свидѣтельство св. Іустина этого вопроса еще нѳ рѣшаетъ. Іустинъ нѳ былъ непосредственнымъ слушателемъ апостоловъ, и неизвѣстно, имѣлъ ли онъ какое-либо общеніе съ мужами апостольскими— Поликарцомъ Смирнскимъ и Иапіемъ Іерацольскимъ, чтобы изъ этого источника получить достовѣрныя свѣдѣнія о писателѣ Апокалипсиса. Его пребываніе въ Ефесѣ еще нѳ говоритъ за то, что здѣсь онъ предпринялъ спеціальныя изысканія объ Апокалипсисѣ. Весьма возможно,

можно привнать, что свидѣтельство Іустина Философа объ Апокалипсисѣ имѣетъ объективное значеніе, если только оно опирается на историческую традицію и является несомнѣннымъ показателемъ общаго убѣжденія того церковнаго круга, въ которомъ вращался Іустинъ. Его хиліастичѳскія убѣжденія не должны набрасывать даже тѣни подозрѣнія на историческій характеръ и достовѣрность его извѣстія. Іустинъ могъ быть самымъ рѣшительнымъ хиліастомъ и безъ Апокалипсиса, такъ какъ ветхозавѣтныя пророчества, понимаемыя буквально, давали весьма богатую пищу для хипіаети-ческихъ чаяній.

Интересна попытка Реттига доказать позднѣйшее происхожденіе словъ „еі? тшѵ акоотоХдаѵ Хрютоо“—въ вышеприведенномъ свидѣтельствѣ Іустина Философа и построенная на этомъ аргументація въ пользу пониманія „ävVjp tlc“ = пресвитеръ Іоаннъ, а не ап. Іоаннъ. По несостоятельность гипотезы слишкомъ очевидна, чтобы посвящать ея разбору много мѣста * 35). Въ объясненіе нѣсколько страннаго и неопредѣленнаго выраженія „ävTjp tu“ можно указать на тотъ фактъ, что діалогъ велся съ іудеемъ Трифономъ, не признававшимъ авторитета ап. Іоанна.

Кромѣ вышеприведенной ясной ссылки на Апокалипсисъ въ 81-й главѣ діалога, въ томъ же діалогѣ Іустина Философа нерѣдко встрѣчаются другіе менѣе ясные намеки и ссылки на нашу книгу. Такъ, въ 45 гл. діалога Іустинъ называетъ діавола „ö rcovTjpsooajievoi; тт)ѵ äpyrjv o<ptv“, въ чемъ невольно слышится отзвукъ апокалипсическихъ наименованій сатаны (ср. Апок. 12,9—съ 20, 2). Олова св. Іустина въ той же главѣ объ абсолютномъ уничтоженіи смерти при второмъ пришествіи Христа для тѣхъ, кто Ему вѣритъ и проводитъ богоугодную жизнь, напоминаютъ Апок. 20, 14 и 21, 4.

что въ Ефесѣ онъ усвоилъ себѣ взглядъ на Апок.-ъ, какъ подлинное произведеніе ап. Іоанна, но не вслѣдствіе какихъ-либо критическихъ изслѣдованій, а просто на основаніи экзегетической видимости, т. е. желанія Апок.’-а выдать себя за произведеніе ап. Іоанна. Въ концѣ концовъ, какъ признаетъ самъ Люкке (Einleit. 1 Aufl. 9. 278), получается чисто отрицательный результатъ: если нѣтъ достаточныхъ основаній придавать свидѣтельству св. Іустина объективное значеніе, то нѣтъ ихъ п Для противопол. утвержденія.

35) ІІодроб. излож. и обстоятельный критическій разборъ гипотезы Rettig’a см. ytLiicke, op. cit. 1 Aufl. S. 273—283; 2 Aufl. S. 553 ff. Cp. Bousset, °P- cit. S. 13, Anm.

Изображеніе вѣчнаго осужденія грѣшныхъ ясно отсылаетъ къ Апок. 14, 11, а изображеніе блаженства праведныхъ—къ Апок. 21, 4. Въ 113 главѣ своего діалога Іустинъ Философъ такъ выражается о Христѣ: „Это Тотъ, въ Которомъ и чрезъ Котораго Отецъ обновилъ небо и землю“ (ср. Апок. 21, 5), а затѣмъ далѣе: „Это Тотъ, Который будетъ свѣтить, какъ вѣчный свѣтъ, въ Іерусалимѣ (ср. Апок. 21, 23 и 22, 5). Въ 117 гл. говорится о блестящихъ одеждахъ (Хеохаі отоХаі) праведныхъ, въ чемъ можно видѣть ясный намекъ на Апок. 7, 9. 13 и 19, 8.—Въ другихъ сочиненіяхъ Іустина Философа также можно усматривать его знакомство съ Апокалипсисомъ. Въ своей первой апологіи (28 гл.) Іустинъ говоритъ: „у насъ вождь злыхъ демоновъ называется и сатаною, и діаволомъ, какъ вы можете узнать объ этомъ при изслѣдованіи нашихъ писаній“ зя). Но изъ всѣхъ священныхъ писаній въ одномъ только Апокалипсисѣ дана вышеуказанная комбинація наименованій діавола (Апок. 12, 9; 20, 2) м). Изъ всѣхъ указанныхъ ссылохъ, намековъ, параллелей и аналогій съ несомнѣнностью слѣдуетъ, что Іустинъ Философъ признавалъ Апокалипсисъ книгой Священнаго Писанія и приписывалъ его ап. Іоанну. Страннымъ на первый взглядъ кажется тотъ фактъ, что объ авторствѣ ап. Іоанна онъ ясно говоритъ только въ 81-й главѣ своего діалога и ни разу въ въ другихъ своихъ сочиненіяхъ. Но если мы обратимъ вниманіе на общій характеръ его новозавѣтной цитаціи, то намъ, наоборотъ, покажется необычайной та обстоятельность и опредѣленность, съ какого онъ въ приведенномъ мѣстѣ говоритъ объ авторѣ Апокалипсиса. Іустину, несомнѣнно, извѣстны и посланія ап. Павла, и Евангеліе Іоанна, однако онъ нигдѣ въ своихъ сочиненіяхъ опредѣленно не ссылается на нихъ, хотя его богословскій языкъ и образъ мыслей ясно предполагаютъ въ своей основѣ писанія апп. Павла и Іоанна. Вообще нужно замѣтить, что въ сравненіи съ массою ветхозавѣтныхъ цитатъ и авторитетовъ, съ которыми мы на каждомъ шагу встрѣчается въ его произведеніяхъ, новозавѣтныя писанія занимаютъ весьма скромное мѣсто. Счастливое исключеніе въ этомъ отношеніи представляетъ Апокалипсисъ, за- * 37

8в) „’Oqng хаХеіток xat oaxaväc '/Л\ 8läßoXo{... <!>{ xai г% хшѵ ^(іехершѵ pdtctiv {j.a0*stv Suvacfte“.

37) См. Tiefenthal, Die Apocal. des heiligen Johannis, S. 14 f.

нимающій въ произведеніяхъ Іустина Философа сравнительно съ другими новозавѣтными писаніями видное мѣсто. Нужно думать, что это именно обстоятельство и подало поводъ бл. Іерониму (De vir. illustr., с. 9) высказать предположеніе, будто бы Іустинъ Философъ написалъ комментарій на Апокалипсисъ ®8).

Свидѣтельство Мураторіева Фрагмента. Важное свидѣтельство въ пользу каноническаго авторитета и апостольскаго происхожденія Апокалипсиса находимъ мы въ такъ называемомъ Мураторіѳвомъ Фрагментѣ, содержащемъ почти полный перечень новозавѣтныхъ книгъ отъ времени папы Пія I (139—155 гг.). Этотъ перечень имѣетъ тѣмъ большее значеніе, что воспроизводитъ новозавѣтный канонъ римской церкви около половины ІІ-го христіанскаго вѣка. Здѣсь Апокалипсисъ упоминается дважды—первый разъ послѣ посланій ап. Павла (I и II Корѳ. и I и II Ѳѳссал.), съ замѣткою, что, хотя посланія апостола языковъ адресованы частнымъ церквамъ, однако имѣютъ значеніе для всей церкви, подобно посланіямъ ап. Іоанна къ 7 малоазійскимъ церквамъ въ Апокалипсисѣзв); второй разъ Апокалипсисъ упоминается отдѣльно и вполнѣ самостоятельно38 39 40).

Поликратъ еѣ. Ефесскгй. Лоликратъ, еп. Ефесскій, жившій во второй половинѣ II вѣка, въ своемъ посланіи къ Виктору, ѳп. римскому, и его церкви 41) позволяетъ намъ предположить свое близкое знакомство съ содержаніемъ Апока-

38) Слова бл. Іеронима, находящія себѣ подтвержденіе въ пасхальной хроникѣ Евсевія кесарійскаго, воздуждаютъ много недоумѣній и попытокъ объяснить ихъ, въ виду безспорнаго факта, что ни Іустинъ Философъ, ни Ириней 4 Ліонскій, о которомъ тоже упоминаетъ бл. Іеронимъ, комментаріевъ на Апокалипсисъ не писали. Не вдаваясь во всѣ подробности и перипетіи полемики по данному вопросу, съ чѣмъ можно познакомиться у Люкке (Einleit. 1 Aufl. S. 284—287; 2 Aufl. S. 558 ff.; cp. Bous-eet. op. cit. S. 13), отмѣтимъ только, что фактъ появленія подобнаго выраженія уже самъ по себѣ многознаменателенъ и заставляетъ насъ предположить, что если даже Іустинъ Философъ и не писалъ комментарія на Апокалипсисъ, то во всякомъ случаѣ посвятилъ ему гораздо больше вниманія, чѣмъ другимъ новозавѣтнымъ книгамъ, конечно, въ полномъ убѣжденіи, что имѣетъ дѣло съ подлиннымъ произведеніемъ ®п. Іоанна.

39) Et Johannis enim -in apocalypsi licet septem ecclesiis scribat, tarnen omnibus dicit.

40) „Apocalypse etiam Johannis“. Cm. Tiefenthal, op. cit. S. 15.

41) Cm. Euseb. Hist. Eecles. III, 31 и V, 24.

дипсиса, приписываемаго имъ ап. Іоанну. Здѣсь онъ между прочимъ говоритъ о великихъ мертвецахъ, нѣкогда при жизни украшавшихъ малоазійскую церковь и теперь ожидающихъ второго пришествія Господня. „Сюда (т. е. къ числу великихъ мертвецовъ) принадлежитъ Іоаннъ, который покоился на груди Господа, былъ пресвитеромъ, носилъ священный уриммъ (первосвященничѳская повязка), свидѣтель и учитель; ^сей упокоился въ Ефесѣ“. Въ приведенныхъ словахъ еп. Поликрата выдвигается на первый планъ писательская дѣятельность ап. Іоанна. Какъ о составителѣ 4-го евангелія, о немъ говорится, что онъ возлежалъ на груди Господа; какъ авторъ соборныхъ посланій, ап. Іоаннъ называется учителемъ (1 Іоан. 2, 1. 12. 18. 28; 5, 21 и весь тонъ III посланія), наконецъ, какъ писателю Апокалипсиса, ему усвояѳтся пресвитерское достоинство, позволявшее носить первосвященничѳскую повязку — уриммъ. Такое образное пониманіе приведенныхъ словъ Поликрата оправдывается общей приподнятостью настроенія и торжественностью всего посланія; даже болѣе, — оно съ необходимостью вытекаетъ изъ невозможности буквальнаго пониманія послѣдняго выраженія, будто бы Іоаннъ былъ пресвитеромъ, носившимъ на челѣ первосвященническую повязку.

Слово „свидѣтель“ ((іяртос), непосредственно за этимъ слѣдующее, проливаетъ свѣтъ на все это образное выраженіе. Въ Апок. 1, 2, 9 ап. Іоаннъ самъ называетъ себя свидѣтелемъ, что, по христіанскому словоупотребленію, обозначаетъ прѳтѳрпѣніѳ страданій „за слово Божіе и за Іисуса Христа, Свидѣтеля Вѣрнаго и Истиннаго“ (Апок. 1, 5) и ясно указываетъ на Патмосское заточеніе апостола и связанное съ нимъ полученіе откровенія отъ Бога. А откровеніе будущихъ тайнъ царства Божія на землѣ уже само по себѣ давало ап. Іоанну двѣ важнѣйшія прерогативы перво-свнщѳнническаго служенія, а именно—близость къ Богу и предсказываніе будущаго. Какъ одинъ первосвященникъ могъ входить во святая святыхъ, такъ одинъ лишь ап. Іоаннъ оказался способнымъ взойти на небо и получить тамъ откровеніе отъ Бога (Апок. 4, 1); Самъ Господь является ему (Апок. 1, 17—18); онъ входитъ въ общеніе съ ангелами, которые называютъ его своимъ сослужитѳлемъ (Апок. 22, 9).

Далѣе, какъ первосвященникъ—въ трудныя годины бѣдствій Израиля чрезъ носимый имъ на груди уриммъ и тум-

мимъ (Числ. 27, 21) могъ узнавать отъ Бога будущее, такъ и ап. Іоаннъ—въ тяжелыя для христіанъ времена гоненій пророчествуетъ о будущемъ тріумфѣ церкви.

Свидѣтельство еп. Ефѳсскаго Поликрата для насъ тѣмъ болѣе важно, что имъ предполагается полная солидарность малоазійскихъ церквей съ римскою по вопросу о новозавѣтномъ канонѣ вообще, объ Апокалипсисѣ въ частности. Му-раторіѳвъ фрагментъ, дѣйствительно, подтверждаетъ такую солидарность вышеназванныхъ церквей 4ä) * *).

Н. Гамолко.

j

**) См. Tiefenthal, op. cit. S. 16 t.

*) Окончаніе слѣдуетъ.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки