CC BY
102
УДК 304.2 ББК 71.0
А.А. Андреева
«КАЛМЫЦКИЙ ФРОНТИР»: К ТИПОЛОГИИ ФРОНТИРНОЙ ТЕОРИИ*
'Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ, проект № 16-23-03002 а(м) «Роль традиций в современной культуре монголоязычных народов».
Исследование тематики пограничья представителями различных научных направлений показывает многоаспектность и сложность проблемы, касающейся пограничных культур и территорий, региональных сообществ. Фронтир - комплексный, многогранный феномен, включающий в себя не только экономико-географические, хозяйственно-исторические, но и философско-культурологические, духовно-ментальные аспекты. Идея фронтира получила новое осмысление и развитие. Появляются новые варианты типологии фронтира.
A.A. Andreeva
«KALMYK FRONTIER»: TYPOLOGY OF THE FRONTIR THEORY
The article gives a description ofthe investigation of frontier. Frontier is a complex, multifaceted phenomenon that includes economic, geographic, historical, philosophical, cultural, spiritual and mental aspects of regional communities. It is studied by representatives of various scientific fields revealing the multidimensional nature and complexity of the problem of border cultures and territories. The concept of frontier has gained a new understanding and development. Nowadays there are new options of frontier typology.
Ключевые слова: фронтир, культурное пограничье, культурная идентичность, культурная динамика, калмыцкий этнос, Юг России.
Keywords: frontier, boundary, cultural borderlands, cultural identity, cultural dynamics, Kalmyk ethnos, South Russia.
Исследование тематики пограничья представителями различных научных направлений (философии, культурологии, истории, политологии, экономики, географии, социологии и др.) показывает многоаспектность и сложность проблемы, касающейся анализа пограничных культур и территорий, региональных сообществ. Во многом это детерминировано как междисциплинарностью феномена пространства, так усиливающимся межкультурным взаимодействием, кардинально изменившим глобальный культурный ландшафт. Особое место в данном дискурсе занимает концепция «фронтира».
Как известно, в 1893 году профессор Университета штат Висконсин Фредерик Джексон Тернер (Frederick Jackson Turner) представил на суд профессионального сообщества концепцию «фронтира» («границы») в американской истории, выступив с докладом на заседании Американской исторической ассоциации (American Historical Association) в Чикаго во время Всемирной выставки. Его первая работа была посвящена именно США: «The Significance of the Frontier in American History» («Значение границы в американской истории») [1]. Тернер подчеркивал влияние фронтира на формирование американской национальной идентичности.
Идея Тернера нашла поддержку среди научной общественности США. Интересно то, что Ф. Тернер говорил о возможности использования концепции для изучения истории продвижения России в Сибирь, что, по его мнению, подтверждало универсальность концепции. Своему ученику А.Н. Баффингтону в 1922 г. он писал: «России надо бы иметь интерпретацию собственного фронтира» [2, с. 459].
В 1940-1950-е гг. исследователи Калифорнийского университета Д. Тредгольд [3], Дж. Ланцев [4], Р. Пирс [5], Б. Самнер [6] использовали понятие «фронтира» для изучения истории Сибири.
В России исследованиями фронтира первоначально занялись сибирские историки: Агеев А. Д. [7], Замятина Н.Ю. [8], Резун Д.Я. [9]. В дальнейшем в России фронтирная методология была применена к территории Дальнего Востока - Алексеева Е. А. [10], Приходько Н.Н. [11]. В последнее время интерес исследователей стал привлекать Юг России - территории Южного и Северо-Кавказского федеральных округов -Баева Л.В. [12], Романова А.П. [13], Шеуджен Э.А. [14], Якушенков С.Н. [15].
Применение фронтирной методологии к ряду территорий дало интересные результаты, возросла эпистемологическая роль фронтирной теории. Идея фронтира получила новое осмысление и развитие. Фронтир перестал пониматься только как пограничная территория между дикостью и цивилизацией. Фронтир стал рассматриваться как территория между «Своими и Чужими», как разлом цивилизаций, как контактная диалоговая зона встреч различных культур. Появились новые варианты типологии фронтира.
Следует отметить, что фронтир - комплексный, многогранный феномен, включающий в себя не только экономико-географические, хозяйственно-исторические, но и философско-культурологические, духовно-ментальные аспекты. Фронтир - это контактная зона, это особая форма культурного диалога, это процесс и результат социального конструирования пространства. Именно данные факторы аспекты обусловливают социально-философские и культурологические аспекты концепции фронтира.
Необходимо отметить, что единая концепция фронтира не сформулирована. Скорее, это своеобразные «авторские теории», каждая из которых дополняет друг друга. В научной литературе можно найти много определений понятия «фронтир», но нет единого терминологического аппарата. В рамках исследований появляются все новые дефиниции: фронтирная зона, рубеж-фронтир, фронтирная ситуация, религиозный фронтир и другие, которые сам автор концепции Тернер не употреблял.
В рамках проблемы фронтира рассматривается большое количество вопросов: исторические условия формирования фронтира, темпы формирования, вопросы экономического, политического, культурно-конфессионального характера.
Само понятие граница понимается исследователями многопланово. Исследуются различные типы границ в их соотношении и взаимодействии. Речь идет как о политических границах между двумя государствами, так и о контактах между этнокультурными или религиозными группами. В первом случае акцент сделан на территориальном аспекте пограничья, тех процессах, которые происходят в обществе в связи с его приграничным местоположением. Граница вполне реально расчленяет территорию, являясь государственным или политическим рубежом. Ее существование зависит от политико-исторического, социокультурного взгляда на действительность. В то же время очевидно, что государственная граница влияет на идентичность и культуру населения. В других случаях актуализируется этнокультурное пограничье, то есть процессы, обусловленные повседневным опытом сосуществования различных этнокультурных групп. Тогда граница имеет символическое значение, она связана с
социально-психологическим сегментом сознания (этническая, культурная, языковая граница). Взаимное наложение различных типов границ предопределяет довольно сложную, неоднозначную и весьма специфическую ситуацию в пограничных регионах, в том числе в повседневной жизни населения.
Культурная специфика населения пограничных территорий формируется веками и обусловлена длительными и плотными контактами двух и более культур, сложными этнотрансформационными процессами. Население этих территорий, расположенных на периферии государств, как правило, неоднородно по своему этническому составу. В единых природных условиях, при взаимовлиянии и смешении традиций двух и более культур, в результате постоянных и длительных контактов населения, сложных этнотрансформационных процессов складываются специфические черты региональной культуры, а также и региональная идентичность жителя пограничья.
Часто государственная граница рассекает территорию с переходными чертами культуры и размытым этническим самосознанием населения. В этих областях обычно очень сложно или даже невозможно провести черту между проживающими по соседству народами, основываясь на их этнической или культурной отличительности. Граница между идентичностями и культурами соседствующих этнических групп, как правило, не бывает четкой, она размыта. Можно говорить о существовании на погра-ничье особой, смешанной формы культуры.
В настоящее время понятие «фронтир» имеет междисциплинарный характер, сама концепция фронтира становится частью методологии исследований. Таким образом, понятие «фронтир», являясь в конце XIX в. конкретно-историческим, со временем стало носить междисциплинарный характер, применяться в различных областях научного знания.
Как известно, термином пограничные культуры обозначаются целостные общности, исторически сформировавшиеся на рубежах, границах между христианским, исламским, буддийским и языческим мирами и включающие в себя (в различных комбинациях) многие их элементы. Пограничные культуры - полиэтнические по преимуществу объединения, которые складывались на протяжении многих веков в результате симбиоза - синтеза не только близкородственных, но и генетически далеко отстоящих друг от друга культур. Среди характеристик пограничных культур как продукта взаимодействия разных цивилизаций (в пространственном, геополитическом, временном, хроно-политическом измерениях) можно обозначить их предрасположенность к коэволюции, способность вбирать в себя различные элементы других культур, не разрушая их, а выявляя потенциальные общие точки роста. Особенность исторического опыта народов - носителей пограничной культуры заключается в повышенной способности к сосуществованию и взаимообогащению различных этносов, религиозных, социальных и иных групп [16, с. 83-84].
Являясь гетерогенными по преимуществу, пограничные культуры обладают такими непременными свойствами, как полиморфность, толерантность, лабильность, предрасположенность к энергичному восприятию, усвоению, к творческой переработке «чужих» культурных ценностей, готовность поделиться «своими». Именно указанные свойства помогли народам-носителям этих культур играть роль своеобразных мостов между различными цивилизациями и культурами.
Среди пограничных культур мира определенным образом отличаются калмыки, единственные представители монгольского мира и буддийской культуры на Юге России и на Европейском континенте в целом. Калмыки - потомки номадов, средневековых ойратов Джунгарии. Кочевая культурно-историческая доминанта выступила определя-
ющим фактором в идентичности и этнической истории калмыцкого этноса. Калмыки, совершив в начале XVII века трансконтинентальный и транскультурный переход из Азии в Европу, добровольно вошли в состав Российской империи. Было создано Калмыцкое ханство, в границах которого сложилась особая монголоязычная народность на ойратской этнической основе - калмыки.
Здесь следует отметить, что исследователи при изучении истории и культуры калмыцкого этноса также обращаются к концепции фронтира -Бадмаев В.Н. [17], Зудина В.Н. и Перла Н.Ю. [18], Цюрюмов А.В. [19]. Среди американских ученых можно выделить следующих: В. Сандерленд [20] и М. Ходарковский [21]. Таким образом, можно говорить о таком типе фронтира, как «калмыцкий фронтир».
В монголоязычном мире калмыки идентифицируются как «оторвавшаяся» часть, осколок большого азиатского культурного континента. Отметим, что, по мнению С. Хантингтона, народы могут пересекать границы континентов, но не цивилизаций. Выходец из Европы в Азии и выходец из Азии в Европе закрепляется ценой утраты своей исходной цивилизационной идентичности. В таком случае как идентифицировать калмыцкий этнос, который совершил транскультурный переход из Азии в Европу и стал единственным буддийским народом на европейском континенте? Как этнос, утративший свою исходную культуру? Или сформировавший новую культурную идентичность?
Представляется, что более перспективным и эвристичным будет обращение при анализе этнокультурной идентичности калмыцкого этноса к таким динамичным категориям, как транскультурация, культурное пограничье.
В этом контексте калмыки предстают не как «этнос без культуры», а как «этнос между культурами», создавший и сохранивший свою самобытную (пограничную) культуру. Калмыки-номады не только сумели адекватно приспособиться к суровому, уникальному характеру степи, но и создали богатую, самобытную культуру, основой которой служило кочевничество, как наиболее приемлемая в этих условиях форма хозяйствования, социального взаимодействия, гармоничного сосуществования природы и человека. При этом кочевничество, номадизм калмыков необходимо рассматривать не только как вид хозяйствования, но и как социокультурные детерминанты, паттерны формирования идентичности этноса. Калмыки-кочевники не только ввели в хозяйственный оборот степи Евразии, но и в силу своего мобильного образа жизни объективно играли важную коммуникационную роль в трансляции различных социокультурных моделей и практики, распространяя их как среди оседлых, так и кочевых народов. Одной из форм выполнения кочевниками этой миссии, возложенной на них исторической судьбой, было их участие в хозяйственно-культурных связях между народами региона Юга России [17].
Юг России в силу своего уникального геополитического и геокультурного положения исторически выделялся высокой интенсивностью этнокультурных контактов на протяжении всей своей истории. Здесь «встречались», контактировали, взаимодействовали, вступали в многомерные взаимодействия различные этносы и культуры, сохраняя при этом собственную самобытность.
История развития региона, идентичность его этносов формировались в условиях взаимообогащения культур разных народов, различных конфессий (здесь проживают представители всех мировых религий - христианства, ислама, буддизма). Однако главной предпосылкой «солнечного сплетения Евразии» была и остается возможность к диалогу различных культур, составляющих «многоликость» региона Юга России.
Это связано как с уникальным комплексом природно-географических условий, так и со сложившейся коммуникационной ролью региона. Юг России является контактной зоной, «пограничной территорией», притягивающей и синтезирующей различные социокультурные, цивилизационные импульсы и влияния. Вне этих сложных процессов взаимопроникновения и взаимовлияния невозможно рассматривать становление и развитие этнических общностей Северного Кавказа, Дона и Нижнего Поволжья.
«Пограничные» пространства являются промежуточной зоной, проводящей, транслирующей средой, сопричастной как внутреннему, так и внешнему пространству. Объективная логика движения через данные регионы межцивилизационных, межнациональных, миграционных, этнокультурных, экономических, информационных потоков способствует ослаблению «барьерных» и усилению «контактных» функций территорий. Поэтому на уровне приграничных регионов особенно рельефно просматриваются проблемы сохранения этнокультурной идентичности, характер и направления глобальных и национальных взаимодействий: принимают ли они форму взаимовыгодного, гармоничного диалога или присутствие глобальных сетевых потоков создает угрозу территориальной целостности и национальной безопасности государства. Фактор приграничности для многих регионов России стал решающим в обеспечении стабильности и безопасности в свете «прогнозов» о практической неизбежности «осыпания» России по пограничью.
Этнокультурная самобытность, культурно-исторические коды, общий стиль хозяйственной деятельности народов Юга России логично связаны с процессами формирования и развития национальной идентичности в поликультурном пространстве региона. Культурно-историческая целостность региона может быть определена как система, комплекс устойчивых социокультурных, геополитических, экономических связей, обусловливающих социогенетический код, архетип сообщества народов региона и их отношения с внешним миром. Именно данные аспекты, на наш взгляд, необходимо учитывать при анализе поликультурного пространства Юга России.
В условиях глобальной интеграции, возросших транскоммуникационных связей, затронувших все сферы человеческого бытия, богатый опыт межкультурного, межконфессионального, межцивилизационного взаимодействия народов региона, феномен культурного «пограничья» Юга России могут послужить поискам ответов на вызовы сохранению и развитию этнических культур в глобализирующемся мире.
Список литературы
1. Тернер Ф. Дж. Фронтир в американской истории / Пер. с англ. - М., 2009. - 304 с.
2. Tyrner F.Y. "Russiaought to have its frontier interpretation" - letter to A.H. Buffinton, 27 Oct. 1922. // Billington R.A. Frederick Jackson Turner: Historian, Scholar, Teacher. NY, 1973.
3. Treadgold D.W. Russian Expansion in the Light of Turner's Study of American Frontier // Agricultural History 1946. № 4. P. 147-152.
4. Lantzeff G.V., Pierce R.A. Eastward to Empire. Exploration and conquest on the Russian open frontier, to 1750. Montreal-London, 1973. P. 93-140.
5. Sumner B.H. Survey of Russian History. NY, 1947. P. 31-47.
6. Lantzeff G.V. Siberia in the Seventeenth Century. A Study of the Colonial Administration. Berkeley and Los Angeles, 1943.
7. Агеев А. Д. Сибирь и американский Запад: движение фронтиров. М.: Аспект-Пресс, 2005. - 334 с.
8. Замятина Н.Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Общественные науки и современность. - 1998. - №5. - С. 75-88.
9. Резун Д.Я. О некоторых моментах осмысления значения фронтира Сибири и Америки в современной отечественной историографии // Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII-XX вв.: общее и особенное. - Вып. 1. - Новосибирск, 2001. - С. 29-54.
10. Алексеева Е. А. Восточный фронтир: Движение России на Восток и освоение Русской Америки во второй половине Х'УШ - первой половине Х1Х в. / Е. А. Алексеева // Проблемы выявления и сохранения памятников истории освоения Сахалина и Курильских островов : тез. докл. и сообщ. науч.-практ. конф., посвящ. 350-летию выхода России к берегам Тихого океана (Южно-Сахалинск, 17- 18 окт. 1989 г.). -Южно-Сахалинск, 1989. - С. 21-23.
11. Приходько Н.Н. Фронтирная теория в геополитике на Востоке России // Вестник Томского государственного университета. - 2007. - № 298. - с. 98-106.
12. Баева Л.В. Типология и проблемы изучения южно-российского фронтира // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. «Философия». 2014. - № 2 (22). - С. 32-38.
13. Романова А.П. Кавказ как вечный фронтир // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2014. - № 2 (39). - С. 284-291; Романова А.П., Якушенков С.Н. Фронтирная теория: новый подход к осмыслению социально-политической и экономической ситуации на Юге России // Инноватика и экспертиза. 2012. - Выпуск 2 (9). -С. 74-80.
14. Шеуджен Э.А. К вопросу о северокавказском фронтире // Научная мысль Кавказа. 2006. - № 3. - С. 76-83.
15. Якушенков С.Н., Якушенкова О.С. Американский фронтир и российские аналогии в Поволжье и на Нижней Волге // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2010. - № 1 (22). - С. 109-114.
16. Бадмаев В.Н. Культура кочевых народов: к методологии вопроса // Вестник Калмыцкого университета. 2016. - № 1 (29). - С. 80-87.
17. Бадмаев В.Н. Национальная идентичность в поликультурном пространстве Юга России. Элиста. Издательство Калмыцкого государственного университета, 2012. - 78 с.
18. Зудина В.Н., Перла Н.Ю. Ставропольские калмыки и буддизм в пространстве юго-восточного фронтира европейской России в XVIII-XIX вв. (к вопросу о сохранении традиционной веры) // Вестник Самарского государственного университета. 2012. - № 8/2 - С. 87-100.
19. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: черты фронтира // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. - № 1 (30). - С. 22-25.
20. Sunderland W. Taming the Wild Field: Colonization and Empire on the Russian Steppe. Ithaca: Cornell University Press, 2004.
21. Khodarkovsky M. Between Two Worlds: The Kalmyk Nomads and the Russian State. Ithaca: Cornell University Press, 1992; Khodarkovsky M. Russia's Steppe Frontier. The Making of a Colonial Empire. Bloomington: Indiana University Press, 2004; Khodarkovsky M. Bitter Choices: Loyalty and Betrayal in the Russian Conquest of the North Caucasus. Cornell University Press, 2011.
