CC BY
178
ЭТНОЛОГИЯ
УДК 392.91
ББК 63.5 (2Рос=Калм)
КАЛМЫКИ-ЦААТАНЫ:
К ПРОБЛЕМЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ГРУППЫ И ЭТИМОЛОГИИ ЭТНОНИМА*
Э. П. Бакаева
Вопросы этнической истории ойратских народов остаются до настоящего времени недостаточно исследованными. Сложный этнический состав, многоуровневая идентичность ойратских по происхождению групп определили необходимость решения целого ряда проблем, связанных с их генезисом.
Сложение калмыцкого этноса происходило в обозримый исторический период из разных этнических групп ойратов, представлявших основные этнополитические объединения — торгутов, дербетов, хошу-тов.
Этническая группа цаатн (цаатан) известна в Калмыкии и Монголии, что, вероятно, свидетельствует о ее древнем происхождении: единый этноним может рассматриваться как аргумент этногенетического родства.
Цаатаны среди калмыков являются этнической группой, входящей в субэтнос торгутов. В составе цаатанов выделяются следующие подгруппы: бак-цаатн (ба-га-цаатаны), ах-цаатн (аха-цаатаны) ик-цаатн (ики-цаатаны), эркетн-цаатн (эр-кетен-цаатаны), цаатн (просто цаатаны), керэд-цаатн (керяд-цаатаны), гурвуд-ца-атн (гурвуд-цаатаны), хврнэхн-цаатн (хор-няхин-цаатаны).
Цаатаны входили в улус наследников Аюки-хана — его сыновей Чакдорджаба и Гунделека. Чакдорджаб как наследник получил от отца 8 тыс. семей калмыков, относившихся к керядам (керэд) и ики-цаатанам [Митиров 1998: 201] и называвшихся вместе «зюнами», или «зюневым улусом» [Очиров 2009а: 101-113]. Бага-цаатаны были выделены во владение Гунделека.
В последующем ики-цаатаны («большие цаатаны») оказались разделенными между сыновьями Чакдорджаба. Так, согласно «росписи Барятинского» (документа по учету состава улусов каждого из владельцев, составленного в 1733 г. князем И. Ф. Барятинским), они находились во владении Бакса-дая-Дорджи1 (700 семей), Данжин-Дорджи2, Дорджи-Раши, Бату3 и Добчина4 (по 500 семей), Г ончук Джаба5, а также Бодонга6 (по 200 семей); Чидан7, внук Чакдорджаба, сын Досанга, владел 600 семьями «больших цаатанов»8 [Очиров 2009б: 89-91].
Бага-цаатаны после смерти Гунделека перешли под опекунство Даши-Бирюнь (поскольку ее сын Дамрин Бамбар был болен),
1 После крещения принял имя Петр Тайшин. Кроме ики-цаатанов, у него во владении также были керяды — 100 кибиток, Баахан эмчин шабинеры — 100 кибиток, кетечинеры — 170 кибиток [Очиров 2009а: 90].
2 Владел также хошутами — 700 кибиток.
3 Владел также кетечинерами — 300 кибиток.
4 Он же Солом-Добчин.
5 В архивных документах встречается вариант написания этого имени «Гюнцюк-Джап».
6 Бодонг также владел керядами — 400 кибиток, замутами — 100 кибиток.
7 Во владении Чидана также были керяды — 1 100 кибиток, цорджин шабинеры — 500 кибиток, кетечинеры — 300 кибиток.
8 Ко времени составления документа подданные погибшего к тому времени сына Чакдорджаба — Нитар-Дорджи - находились в управлении Баксадая-Дорджи. Дондук-Даши владел керядами, и лишь затем к нему перешли бага-цаатаны. Другой сын Чакдорджаба — Басурман-тайджи — владел 200 семьями кетечинеров. Еще одному сыну Яндыку (Солом-Цонджалу) достались 200 семей керядов согласно разделу наследства Чакдорджаба в 1724 г. [Бакунин 1995: 34, 48; Очиров 2009а: 96].
* Исследование проведено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 12-21-03003.
а затем — хана Дондук-Даши9 и впоследствии были включены в улус наместника Убаши [Авляев 2002: 118]. Ко времени составления «росписи Барятинского» бага-цаатаны находились под опекой Дондук-Да-ши, у которого их числилось 3 500 кибиток, управлявшихся зайсангами Байсхалангом и Джамьяном [Очиров 2009б: 90].
В древнем составе торгутов К. Костен-ков выделял группы барун, зюн, керет, ца-тан и зюнгар [цит. по: Митиров 1998: 321]. Как считают исследователи, термином «зюн» обозначалось левое крыло торгут-ских улусов (в него входили подвластные старшего сына Аюки хана — Чакдорджа-ба), термином «барун» — табун-отоки Дор-джи Назарова, а центром являлись ханские улусы [Батмаев 2002; Цюрюмов 2007; Очи-ров 2009а]. Основу этнополитического объединения торгутов составляли этнические группы керядов (керэд, у К. Костенкова вариант написания керет) и цаатанов (цаатн). Кроме них, в состав торгутов входили багу-ты (бануд) и эркетени (эрктн).
После ухода большей части калмыцкого народа в 1771 г. в пределы Джунгарии цаатаны остались в составе Яндыковского и Эркетеневского улусов. Незначительное изменение в родовом составе улусов выразилось в том, что часть цаатанов стала проживать в Хошеутовском улусе [цит. по: Ми-тиров 1998: 321].
В настоящее время относительно компактно калмыки-цаатаны расселены в Ла-ганском и Черноземельском районах Республики Калмыкия, а также соседних районах Астраханской области, входивших до 1943 г. в состав Долбанского и Приволжского улусов Калмыцкой АССР. Но в целом состав населения любого из районов республики неоднороден и включает представителей разных этнических групп калмыцкого этноса: география расселения населения Калмыкии XX в. претерпела значительные трансформации вследствие внутренних миграций и консолидации субэтнических групп калмыков.
Особенности хозяйства и языка группы
9 Контроль над подданными брата Гунделека Чакдорджаб установил после его смерти, женившись на вдове Даши-Бирюнь и став опекуном над ее сыном Дамрин-Бамбаром. После смерти Чакдорджаба на мачехе Даши-Бирюнь женился его сын Досанг, подчинивший себе бага-цаатанов, но и он вскоре умер. Следующим опекуном Дамрин-Бамбара стал Дондук-Даши. Таким образом бага-цаатаны окончательно перешли в управление потомков Чакдорджаба.
цаатанов Западной Монголии У. Э. Эрдниев считал свидетельствами тюркского происхождения и калмыцких цаатанов [Эрдниев 1985: 27]: на территории Монголии цаатаны «говорят на одном из диалектов тувинского языка», хотя, как отмечалось исследователями, монгольские цаатаны «называют себя уйгурами урянхайского происхождения, а свой язык - уйгурским» [Эрдниев 1985: 27]. Проводившая в XXI в. исследования среди этнических групп Западной Монголии Е. В. Айыжы констатирует, что цаатаны Монголии считают своим родным языком уйгурский, владеют дархатским языком, но между собой изъясняются по-тувински [Айыжы 2007: 18].
У. Э. Эрдниев отмечает, что цаата-ны — это не самоназвание тувинцев-оле-неводов, а название, данное им монголами, тогда как у калмыков оно стало самоназванием [Эрдниев 1985: 264]. Происхождение термина ученый связывал с их занятиями оленеводством: в монгольском языке термин цаа («цаа буга») означает «северный олень» [БАРМС 2002: 238]. При этом интересно отметить, что Таа — это почтительное обращение монгольских цаатанов к божеству Цаган эбуген (Белому старцу). Согласно мифологическому преданию, первого прирученного оленя народу цаатан дал Таа бурхан, наказав при этом оберегать оленей и получать от них блага [Батчулуун 2004: 11].
Как отмечает Е. В. Айыжы, в Монголии насчитывается несколько этнических групп тувинского происхождения, обобщенно называемых урянхайцами: алтайские урянхайцы; урянхайцы-мончаки (Г. Н. Потанин называл их кок чулутун — по-монг. ‘люди синих камней’), или сойоны; хотогойты; хубсугульские урянхайцы; мингаты; дарха-ты; а также цаатаны Ринченлхумбо сомона Хубсугульского аймака (около 200 человек) [Айыжы 2007: 17-19]. М. В. Монгуш также причисляет цаатанов к тувинцам Монголии [Монгуш 2010]. Таким образом, тувинские исследователи считают, что монгольские цаатаны по своему происхождению тувинская этническая группа, и в этом вопросе они солидарны с Л. П. Потаповым [Потапов 1961]. Согласно У. Э. Эрдниеву, группа калмыков-цаатанов также имеет тюркские истоки.
Имеется и иное мнение о происхождении группы цаатанов-калмыков. Так, Г. О. Авляев пришел к выводу, что они име-
ют монгольское происхождение, поскольку цаатаны Западной Монголии входят в состав монголов-дархатов [Авляев 2002: 119]. Однако в этногенезе дархатов принимали участие самодийские, тюркские и монгольские элементы, этот народ рядом исследователей рассматривается в качестве омонго-лившихся тувинцев. Е. В. Айыжы называет дархатов Хубсугульского аймака «группой тувинцев» [Айыжы 2007: 19].
Основываясь на положении, что ца-атаны-калмыки — монгольская группа, Г. О. Авляев выдвинул гипотезу о том, что этнические группы калмыков цаатан и хойт имеют общее происхождение [Авляев 2002: 119-120], обосновал ее общностью родовых маркеров: тамга (знак собственности) рода аха-цаатан, проживавшего в Батутовском аймаке Яндыковского улуса — «хош-алха» (сдвоенный молоток) — совпадает с тамгой хойтов из Хошеутовского улуса, представляющую собой молоток, т. е. «алха-тамга» (молоток-тамга) [Небольсин 1852: 17-19]. Он предположил, что термин цаатан — это сокращенная форма слова цагатан в значении «обладающие чем-то белым», вероятно, это связано с названием цаган туг хойт ‘хойты с белым знаменем’ [Авляев 2002: 120]. С ним согласен Н. Н. Убушаев, отмечающий, что ойраты из племени хойт являлись хранителями белого знамени Чингис-хана, увезенного, согласно преданию, его дочерью Цецейкен, выданной замуж за потомка хойтского предводителя. «Имя „цаган туг хойт“ известно среди других народов. Л. П. Потапов среди алтайцев отмечает сеок (род) Чагандык и объясняет их имя названием реки Чаган, на которой они проживают. Однако алтайский ученый Н. В. Екеев в слове Чагантык (Чагандык) видит „Чагантук“ и допускает, что чагантыки являются частью хойтов, вошедших в состав теленгутов в середине XVIII в.» [Убушаев 2006: 18-19]. По мнению Н. Н. Убушаева, гипотеза о сближении термина хойт с названием древних самодийских групп сойот ~ сойит не лишена основания, т. к. родоплеменное название сойоны/сойоты было распространено в Южной Сибири; в XVШ-XIX вв. и даже гораздо раньше — в XVII в. — русские называли сойотами всех тувинцев [Убу-шаев 2006: 17]. Этногенетическую связь между этнонимами хойт/хойит и сойан/ сойонг допускает и Н. В. Екеев, поскольку, например, в бурятском языке переход начального с в спирант И (х) является вполне
закономерным явлением: «С большой долей вероятности можно утверждать о том, что этноним хойт/хойут является производным от этнонима сойот/сойан/сойонг» [Екеев 2008: 96].
Если рассматривать возможную взаимосвязь этнонимов хойт (хойит) и сойот (учитывая встречающееся в некоторых монгольских и тюркских языках чередование с/И(х), то необходимо помнить, что в основе термина сойот ученые видят название горного массива Саяны. В формировании самих сойотов Н. Л. Жуковская выделяет три этнических пласта: самодийский, тюркский и монгольский [Жуковская 2002: 117]. Родственными сойотам являются тофалары Иркутской области, тувинцы Тоджинского кожуна Республики Тыва и цаатаны Хуб-сугульского аймака Монголии [Монгуш 2010: 192]. Оленеводство самодийского типа, характерное для тофаларов и тоджин-цев, восходит к оленеводству саянского типа, которое известно цаатанам и дархатам Монголии. Таким образом, признание гипотетической связи между хойтами и цаата-нами, а также в древности между хойтами и сойотами означает признание положения о том, что и хойты, и цаатаны в основе являются тюркоязычными группами, которые подверглись влиянию в различной степени монголоязычных групп. В этой связи небезынтересно отметить, что хотогойтов ряд исследователей относит к тувинским группам (например, см.: [Айыжы 2007]), а Н. В. Екеев предлагает рассматривать значение этнонима как ‘пришлый хойт’ [Екеев 2008: 96].
Хойты, как и батуты, относятся, как выяснил на основе анализа письменных источников Х. Окада, к древнеойратской группе западных монголов. Поэтому наличие общего клича у цаатанов и батутов может свидетельствовать о правоте ученых, считающих этнические группы цаатанов и хойтов родственными. Но цаатаны входят в состав субэтноса калмыков-торгутов, которые, согласно письменным источникам, являются в основе народом кереитского, или южномонгольского, происхождения (истоки от керядов, или керэд). Различие в группах керядов и цаатанов отражено в бытовании этнонима, обозначающего группу цаатанов: керэд-цаатн.
Пролить свет на проблемы происхождения калмыцких цаатанов может анализ особенностей их языка. Н. Н. Убушаев, вы-
деляя в диалектной системе современного калмыцкого языка три территориальных говора (торгутский, дербетский и бузав-ский), относит цаатанский подговор к тор-гутскому говору наряду с оренбургским, уральским и хошутским подговорами [Убу-шаев 2010: 6-7]. На этом основании исследователь утверждает, что происхождение цаатанов связано как с этнической группой хойтов, так и с субэтносом торгутов. По его свидетельству, знаток культуры ойратов, ученый из КНР Ш. Норбо приводил пословицу, иллюстрирующую родство кереитов и цаатанов: керэ шаазНа хойр врвлгин йилНл, керэд цаатн хойр угин йилНл ‘ворона и сорока - различия в перьях, кереиты и цатаны - различия в словах (названиях)’ [Убушаев 2006: 20]. Совместное проживание керядов и цаатанов на одной территории, этнокультурные контакты между этими двумя группами не могли не обусловить постепенное стирание различий в их культуре.
Сходство с цаатанским «чакающим» подговором торгутского говора имеет язык сарт-калмыков (или каракольских калмыков, этнической группы, представители которой проживают в ряде сел и г. Пржеваль-ске в Иссык-Кульской области Кыргызстана). Мнение о том, что язык сарт-калмыков является одним из говоров калмыцкого языка, высказывал Э. Р. Тенишев [Тенишев 1976: 87]; он не был согласен с утверждением Д. А. Сусеевой о том, что язык сарт-калмыков нельзя относить к калмыцкому языку на том основании, что их предки не участвовали в формировании калмыцкого этноса [Сусеева 1973: 42-43; цит. по: Те-нишев 1976: 86]. Д. А. Павлов, системно описавший язык сарт-калмыков, считал, что они являются калмыками-торгутами и относятся к группе цаатанов [Павлов 1985: 109]. Н. Н. Убушаев, включающий язык сарт-калмыков в классификацию диалектных вариантов калмыцкого языка, отмечает: «Носители этого языка придерживаются у-, у-вариантов, например: хубчун «одежда», нурву «три», сумун «стрела», увул «зима», умсун «зола». Наблюдается сохранение следов заднерядного гласного [и] ... Основной фонетической особенностью их языка является отсутствие согласного [ц] и повсеместное употребление аффрикаты [ч] . Морфологическая особенность: помимо аффиксов -ин, -н, -а, -э широко используются -ан, -эн ... [имеются] лексические особенности.» [Убушаев 2010].
В историографии происхождение этнической группы сарт-калмыков связывалось и с ойратской по происхождению этнической группой олётов. Еще А. В. Бурдуков писал, что, по преданиям каракольских калмыков, их предки олёты до распада ойратского государства кочевали в районе г. Токмака по р. Чу [Бурдуков 1935: 37]. Во времена разгрома Джунгарского ханства ойраты откочевали в разные стороны, и родоначальники каракольских калмыков — Бакша и Ошур (торговцы-узбеки, или хотоны, женившиеся на олётках) и их спутники Теке и Тюгуль-бай — поселились со своими людьми на р. Или. Затем последовало еще несколько переселений, а после проведения в 1882 г. границ между Китаем и Россией кочевья сарт-калмыков остались на российской стороне; в 1884 г. они откочевали на места, где их посетил А. В. Бурдуков в начале XX в. («по Караколу и Чельпеку»). В документах они были зафиксированы как сарт-калмыки; «до тех пор они носили общее название кара-калмыков, сами же себя называли всегда олёт» [Бурдуков 1935: 54].
В. П. Санчиров, рассматривая этимологию термина олёт, отмечает, что племенное объединение олётов (элётов) сформировалось в XV в. под властью выходцев из аристократического рода чорос; в XVII в. олёты разделились на джунгаров и дербетов [Санчиров 2011: 114]. Он отмечает два предлагавшихся учеными значения этнонима: от слова «мощный, крупный» (в значении «самое крупное племя ойратов») [АЬапо^И 1987; цит. по: Санчиров 2011: 114] и как обозначение родства по свойству княжеских домов хойтов и чоросов [Окаёа 1987], во втором случае слово олёт рассматривается как собирательный термин, который относился как к древнеойратским группам хойтов и батутов, так и к древненайман-ской группе чоросов (дербетов и джунгаров (зюнгаров), так как последнее название дано олётам в XVII в. по их месту в построении войска ойратов). В состав всех перечисленных групп могли быть включены тюркские этнические компоненты.
Рассмотрим отдельные этнические маркеры цаатанов-калмыков во взаимосвязи с анализом их происхождения.
Сходство этнической маркировки с другими группами торгутов у цаатанов наблюдается в признании общего этнонима торгут и в цветовой символике сакрального маркера родов — влгц. Как и у практически всех
родов торгутов, у цаатанов цвет влгц - белый и синий либо белый и голубой.
Отличия наблюдаются в следующих маркерах: уранах (кличах); части животного, приносимой в жертву огню во время ритуала нал тээлнн.
В социуме, традиционно представляемом символически в виде сочетания «костей» (родов) и «сочленений» (поколений) сакрального животного, выбор части туши жертвенного животного как знака «кости» (ясн) является семантически важным в ритуале жертвоприношения огню, имеющем истоки в промысловой и тотемистической обрядности. В среде торгутов распространен обычай принесения в жертву огню выступающих в качестве маркеров родовых и этнических групп трех костей: обязательно грудинной кости, а также передней или задней берцовой кости и/или реберной части туши. Этноразличительным признаком ца-атанов является обычай предания огню головной части туши жертвенного животного. Такая традиция характерна для ряда групп калмыков-дербетов и зюнгаров, этногенез которых связан с ойратами-цоросами (чо-росами). По мнению А. Ш. Кичикова, разделяемому ойратоведом В. П. Санчировым, именно эти два последних этнонима имеют тюркское происхождение, что объяснимо наличием тюркского компонента в этногенезе древних ойратов [Кичиков 1978: 79; Санчиров 2010]. В целом сложение ойратов происходило в регионе, населенном до прихода монгольских групп тюркскими этническими группами.
Учитывая вышеизложенное, рассмотрим этимологию одного из этнонимов, обозначающих монгольских цаатанов, во взаимосвязи с ураном калмыков-цаатанов.
Специфика субэтноса торгутов состоит в том, что среди торгутов существовал единый уран ааг (ак) в отличие от калмыков-дербетов, у которых ураны отличаются у разных этнических групп, входящих в этот субэтнос. Но цаатаны, будучи составной частью субэтноса торгутов, имеют собственный уран, сходный также с ураном батутов, — Туула тоха или Туулан тоха. Краткий клич имеет и развернутую форму, в которой определяются другие признаки этнической группы: у цаатанов — Туула тоха урата, шар моцнл яста (‘С ураном «локоть зайца», с костью желтых монголов’); у батутов Яндыковского улуса [Авляев 2002: 125] — Туула тоха урата, бан моцнл яста
(‘С ураном «локоть зайца», с костью «малых» монголов’).
Рассмотренные положения о взаимосвязи ойратских групп хойтов, олётов, цаата-нов, батутов, а также наличие общего урана у двух последних групп позволяют сделать вывод о возможном этногенетическом родстве хойтов, батутов и цаатанов и вхождении их на раннем этапе в одно этнополити-ческое объединение олётов с чоросами (от которых ведут начало дербеты и джунгары). Но возможно также, что знаком этногенети-ческого родства с древними кереитами является сходство кличей: уран калмыков-ке-рядов — туула.
По результатам анализа письменных памятников Х. Окада сделал вывод о выделении среди ойратов древнеойратской (хойты и батуты), найманской (джунгары, дербеты), кереитской (торгуты), баргутской (баргу-бурааты) и восточномонгольской (хошуты) групп [Окаёа 1987: 181-211], участвовавших в сложении общности. Перечисленные древние группы в последующие века находились в тесных контактах, что обусловило их взаимопроникновение и консолидацию их представителей в рамках единого калмыцкого этноса.
Однако отдельные элементы архаичной культуры, зафиксированные в условиях относительно изолированного обитания калмыков в течение ряда веков от остального монгольского мира, сохранили свидетельства древних этногенетических контактов их предков. В данном контексте весьма интересно сопоставление урана цаатанов и батутов, который, вероятно, являлся общим и для хойтов, с этнонимом, сохранившимся у монгольских цаатанов.
В Монголии самоназвание тувинских по происхождению групп звучит различно в зависимости от их локализации: дъы-ыва — у цэнгэльских тувинцев, дыва — у кобдоских. Хубсугульские тувинцы известны под названием туха, их также называют цаатанами [Монгуш 2010: 212]. Таким образом, у монгольских цаатанов бытует два варианта самоназвания: туха и цаатан. Данный факт может свидетельствовать о том, что слово тоха в уране калмыков-цаа-танов — вариант произношения древнего этнонима, косвенно свидетельствующего о тюркском происхождении предков калмыцких цаатанов: смена гласных о/в и у/у характерна для диалектов калмыцкого языка (горвн — гурвн, ввл — увл и т. д.). С учетом
того, что туула — уран керядов, представителями которых были ханы и нойоны в Калмыцком ханстве, словосочетание туула тоха [туха] могло символизировать общность двух этнических групп - керядов и цаатанов, составивших часть субэтноса торгутов.
В этой связи примечательно, что название кок мончак, которым обозначают китайских тувинцев, исследователи переводят и как ‘синее ожерелье’, и как ‘голубые шнуры’, или ‘голубые ленты’, так как, согласно легенде, когда-то представителей этой группы тувинцев отличали от других жителей региона по синим лентам, которые они носили на шее [Монгуш 2010: 213]. Как видим, у тувинских по происхождению групп встречаются маркеры, которые имеют сходство с сакральными маркерами цаа-танов-калмыков.
Подводя итог вышесказанному, можно сделать следующие выводы.
Исходя из сходства сакральных символов в ритуале нал тээлнн, можно сделать заключение о родстве «по кости» калмы-ков-цаатанов и калмыков-дербетов, культура которых восходит к цоросам (чоросам) и джунгарам (зюнгарам), в сложении которых значительное место занимал тюркский компонент. Однако этот факт может быть рассмотрен и как свидетельство того, что цаатаны (как часть хойтов) и батуты находились в одном союзе еще с XV в. с цоросами-олётами, с XVII в. получившими название джунгары.
С учетом результатов анализа клича (урана) следует не исключать возможность смены слов туха и тоха, помня о вариативности гласных у/у и о/в в словах калмыцкого языка. Этот факт может являться подтверждением наличия тюркского субстрата у группы цаатанов. Тем более, что в легенде о родоначальниках сарт-калмыков-олётов (с языком, имеющим сходство с цаатанским подговором калмыцкого языка) фигурируют четыре человека, называемых хотонами.
Важно отметить также знаковую роль синего цвета в сакральных маркерах калмы-ков-цаатанов и тувинских «кок-мончаков». Синий цвет лент у цаатанов используется в сакральных маркерах влгц (имевших форму полосок ткани либо лент/шнуров и даже халатов), которые были двух цветов — белого и синего/голубого. Такие влгц характерны для калмыков-торгутов, а синие шнуры или полоски ткани — отличительный знак «кок-мончаков» — тюркской группы.
Таким образом, существуют различные варианты этимологии этнонима цаатан и соответственно по-разному рассматривается их происхождение, но в каждом из вариантов отмечается присутствие тюркских компонентов в их этногенезе. Если цаа-таны - группа хойтов, то в их этногенезе, кроме монгольского суперстрата, возможен тюркский и даже самодийский субстрат. В пользу этого свидетельствует сходство знаков собственности (тамги) у цаатанов и хойтов, общий уран цаатанов и батутов. Если цаатаны имеют отношение к олётам (что можно заключить исходя из анализа ритуалов с огнем10), то необходимо учитывать, что наличие тюркского компонента доказано рядом ученых в этногенезе племени чорос. Если же цаатаны, как можно судить исходя из общего этнонима, связаны происхождением с предками тувинцев, то возможно рассмотрение урана цаатанов и батутов туулан тоха как варианта туула туха, где туула — уран керядов, туха — вариант слова тува. Таким образом, уран туула тоха может обозначать: 1) «локоть зайца» как тотемного животного, 2) «тува керядов» [группа тувинского происхождения, относимая к торгутам-керядам].
В составе ряда тюркских и монгольских народов встречаются этнические компоненты, сложившиеся в результате монголиза-ции тюркских или тюркизации монгольских групп, к примеру, многие роды в составе бурят некогда были тюркскими, что подтверждается исследованиями по исторической этнографии и ономастике. Как отмечает исследователь бурятской этнической истории П. Б. Коновалов, в отношении ойратов и калмыков «подобная постановка вопроса представляется не менее, а, может быть, более актуальной, поскольку этническая история протекала в еще большей близости с тюркским ареалом и условия их формирования были совсем иными» [Коновалов 2011: 20]. Бурный этап истории ойратов, когда они активно участвовали в событиях военно-политической истории Монгольского государства, повлиял на трансформации в этническом составе ойратов. На этом этапе ойраты контактировали с остатками племен, попавших в орбиту Монгольской империи, в том числе тюркского происхождения. Од-
10 Примечательно также, что среди «костей» (ясун, или овог) олётов (ввлд) Монголии, наряду с другими, отмечаются элжигэд/илжгэд, цорос, шар-монгол, цагаан туг, хойд и др. [Екеев 2008].
нако и на более раннем этапе, будучи расселенными на сопредельных территориях, предки ойратов могли входить в контакты с тюркоязычными группами, в результате которых сложились монголоязычные общности. Потому вполне вероятны гипотеза о сойотско-хойтском родстве, основанная на данных ономастики, а также гипотеза о возможном происхождении цаатанов от хойтов и тюркско-уйгурском происхождении цаатанов Монголии. В этом аспекте с нашим выводом принципиально согласуется вывод П. Б. Коновалова о том, что этногенез и этническая история ойратов и калмыков, а также баргу-бурят «напрямую связаны с этносами, вышедшими из Уйгурского каганата, нежели с шивэй-монгольскими пришельцами» [Коновалов 2011: 29].
В то же время необходимо отметить, что рассмотрение сложных вопросов этногенеза различных групп, вошедших в состав калмыцкого народа, показывает их взаимное проникновение и высокую степень консолидации калмыцкого этноса.
Литература
Айыжы Е. В. Тувинцы Кобдоского аймака Монголии: этничность и культура. Кызыл: Тувинск. кн. изд-во, Тип. КЦО «Аньяк», 2007. 84 с.
БАРМС — Большой академический монгольско-русский словарь: в 4-х тт. Т. 4. М.: Academia, 2003. 532 с.
Бакунин В. М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев: Сочинение 1761 года / вступ. ст. М. М. Батмаева. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1995. 158 с.
Батмаев М. М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVD-XVin вв. Элиста: АПП «Джангар», 2002. 400 с.
Батчулуун С. Образ Цаган эбугена — Хозяина Земли в искусстве монголоязычных народов: Монголия, Калмыкия, Бурятия: дис. ... на соиск. уч. степ. канд. иск. Екатеринбург, 2004. 208 с.
Бурдуков А. В. Каракольские калмыки (сарт-калмыки) // Советская этнография. 1935. № 6. С. 47-73. Долбежев Б. В. Судьба калмыков, бежавших с Волги.
СПб., 1913. 161 с.
Екеев Н. В. Ойраты и алтайцы: этнические и этнокультурные связи и параллели // Проблемы этногенеза и этнической культуры тюрко-монголь-ских народов. Вып. 2. Элиста: Изд-во КалмГУ 2008. С. 92-102.
Жуковская Н. Л. Сойоты Бурятии. История забвения и возрождения // Кочевая цивилизация Великой степи: современный контекст и историческая перспектива. Мат-лы Междунар. науч. конф. и
Междунар. науч. форума. Элиста: АПП «Джан-гар», 2002. С. 122-126.
Кичиков А. Ш. О лингво-исторических реалиях термина ойрат // Типологические и художественные особенности «Джангара». Элиста: КНИИЯЛИ, 1978. С. 74-80.
Коновалов П. Б. Об ойратско-бурятской этноистори-ческой общности: историко-археологическое исследование // Вестник Бурятского научного центра СО РАН. 2011. № 2. С. 20-32.
Митиров А. Г. Ойраты — калмыки: века и поколения. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998. 384 с.
Монгуш М. В. Один народ: три судьбы. Тувинцы России, Монголии и Китая в сравнительном контексте. Осака: Национал. музей этнол., 2010. 358 с.
Очиров У. Б. Этнический состав «зюнов» торгут-ских улусов Калмыцкого ханства в 1-й половине XVIII в. // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. Элиста: КИГИ РАН, 2009а. С. 101-113.
Очиров У. Б. Роспись князя И. Ф. Барятинского 1733 г. как источник по этнической и демографической истории калмыков // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. Элиста: КИГИ РАН, 2009б. С. 87-100.
Павла Д. Хар Ьолын хальмгуд // Проблемы современных этнических процессов в Калмыкии. Элиста: КНИИ ИФЭ, 1985. С. 107-116.
Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. М.: Глав. ред. вост. лит., 1969. 402 с.
Санчиров В. П. Об этимологии главных ойратских этнонимов // Гуманитарная наука Юга России: международное и региональное взаимодействие. Мат-лы Междунар. научн. конф.: в 2-х ч. (г. Элиста, 20-23 сентября 2011 г.). Ч. II. Элиста: КИГИ РАН, 2011. С. 110-116.
Сусеева Д. А. К проблеме соотношения калмыцкого языка и калмыцких диалектов // Совещание по общим вопросам диалектологии, истории языка: тез. докл. и сообщ. (Ереван, 2 - 5 октября 1973 г.). М., 1973. С. 42-43.
Тенишев Э. Р. О языке калмыков Иссык-Куля // Вопросы языкознания. 1976. № 1. С. 82-87.
Убушаев Н. Н. Проблема сложения диалектной системы калмыцкого языка и ее функционирование: автореф. дис. ... на соиск. уч. степ. д-ра фил. наук. М., 2010. 66 с.
Убушаев Н. Н. К вопросу этногенеза хойтов // Научная мысль Кавказа. 2006. № 3. Спецвыпуск. С. 17-21.
Хойт С. К. Об этнониме хойт [Электронный ресурс] // URL: http://journal.iea.ras.ru/online/ (дата обращения: 10.09.2010).
Цюрюмов А. В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. Элиста: НПП «Джангар», 2007. 464 с.
Эрдниев У. Э. Калмыки. Историко-этнографические очерки. 3-е изд. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1985. 282 с.
Okada H. Origins of the Dorben Oyirad // Ural-Altaische JahrMcher. Neue Folge. Band. 7. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1987. S. 181-211.
