CC BY
12
1П Memoriam
42
в.и. Шаховский
Какой же это был необыкновенный человек... Спасибо ему за всё
К моему счастью, я встречался с Алексеем Алексеевичем Леонтьевым несколько раз и в разных городах Советского Союза и России. Первая моя встреча с ним состоялась в какой-то подвальной аудитории МГПИИЯ им. М. Тореза. По инициативе Г.В. Колшанского там проводилась конференция на тему «Коммуникативные единицы языка». И я попал в одну секцию с А.А. Леонтьевым. Вёл секции В.Г. Костомаров. Случилось так, что я оказался за одним столом с А.А. Леонтьевым. Я тогда был всего лишь периферийным доцентом и чувствовал себя очень неловко, оказавшись рядом с такой величиной. Когда предоставили слово А.А. Леонтьеву, он взял лежащий перед ним лист бумаги, поднялся и начал говорить, время от времени заглядывая в этот листок. Я предположил, что там конспект его выступления. Все остальные докладчики, включая и меня, держали перед собой по пачке листов, беспрестанно в них ныряя. Наконец, я осмелел и поднял голову и мои глаза оказались на уровне того листка, который держал Алексей Алексеевич. В ту же минуту у меня отключился слух от изумления: лист бумаги был стерильно чист. На нём не было ни одного слова! А Алексей Алексеевич продолжал время от времени «консультироваться» с пустой страницей и черпать из него мудрейшие мысли по обсуждаемой проблеме. Это был мой первый опыт знакомства с таким методом выступления: как все в советское время, говорить по бумажке, но высказывать свои собственные и, я понял по выступлению, спонтанные мысли. Это была рефлексия всех выслушанных выступлений с выражением своих собственных идей.
С тех пор я стал учиться тоже выступать со своими докладами без бумажного
текста.
Вторая наша встреча была одной лютой зимой, в Минске, где в Белорусском национальном университете защищала свою докторскую диссертацию В.А. Масло-ва, а мы оба оказались оппонентами по ней. Я в то время был уже доктором наук. Алексей Алексеевич приехал поездом, полупростуженный, и он был в дорожном толстом свитере, поверх которого надел пиджак. Таким он появился в зале заседаний, а я прилетел из Волгограда самолётом и был «как денди лондонский одет»: в костюме, ослепительно белой рубашке, ярком галстуке. И когда председатель совета назвал оппонентов и Алексей Алексеевич увидел меня, он на весь зал сказал: «Ой, мне даже неудобно перед Виктором Ивановичем. Он по всей форме, а я в свитере, почти в домашней одежде». Все засмеялись, а я почувствовал себя опять неловко: выфрантился.
Пропущу несколько других встреч и скажу несколько слов о нашей встрече в Волгограде, куда академик Леонтьев прибыл для участия в научно-практической конференции, которую проводил мой факультет иностранных языков пединститута. Она была посвящена новым методам обучения школьников иностранным языкам и на неё съехались все учителя иностранных языков со всей Волгоградской области. Как всегда, А.А. Леонтьев опять выступал, держа перед собой какой-то лист бумаги, но так ни разу в него и не заглянул. Никогда до него ни одного академика в нашем университете не было. И все учителя и преподаватели факультета слушали
Вопросы психолингвистики
Шаховский В.И. Какой же это был необыкновенный человек.. .Спасибо ему за всё
его, затаив дыхание. Алексей Алексеевич меня, конечно же, сразу узнал, тем более, что я сидел прямо против него, не сводя с него глаз.
По окончании заседания я пригласил его в свой кабинет. В то время я заведовал кафедрой языкознания, которую открыл сразу же после защиты докторской. Алексей Алексеевич попросил разрешения закурить. И вот это слово «закурить» для меня стало не просто эмотивом, а даже аффективом. Вот как совершенно нейтральные слова определённая коммуникативная эмоциональная ситуация может превратить в аффектив, минуя статус коннотатива. Могу утверждать, что для меня это было КУРЕВО ВЕКА. Я никогда не видел, чтобы человек так много курил: он по сути дела менял одну папиросу за другой. Через час мы перестали видеть друг друга в дыму. Это было необычайно интересное общение. Алексей Алексеевич позавидовал моему убогому кабинету, сказав, что у него нет и такого, что он сидит в комнате такого размера с несколькими человеками, в тесноте. Не буду рассказывать о темах нашей беседы, скажу только, что после уезда Алексея Алексеевича в мой кабинет мои преподаватели не могли заходить более 2 недель: так было всё прокурено. А для меня дым Леонтьева был сладок и приятен!
