CC BY
72
«Magister Dixit» - научно-педагогический журнал Восточной Сибири
№4 (16). Декабрь 2014 (http://md.islu.ru/)
УДК 13 ББК 87.5
В.П. Даниленко
КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЕЛОВЕК?
(НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Г. УЭЛЛСА «ЛЮДИ КАК БОГИ»)
Человек только тогда достигнет успеха в своем дальнейшем очеловечении, когда он будет неутомимо идти по пути своей культурной эволюции. Ее основу составляет его атеизация, сциентизация, эстетизация, морализация, политизация и социализация.
Ключевые слова: Герберт Уэллс; Люди как боги; гоминизация; атеизация; сциентиза-ция; эстетизация; морализация; политизация; социализация
V.P. Danilenko
HOW SHOULD A MAN BE?
(BASED ON THE NOVEL BY H. WELLS «MEN LIKE GODS»)
The man can be successful in respect to his humanization if he continually goes to the cultural evolution. Its basis are his atheization, sciencization, aesthetization, moralization, politization and socialization.
Key words: Herbert Wells; Men like Gods; humanization; atheization; sciencization; anesthetization; moralization; politization; socialization
Чем дальше мы углубляемся в новый век, тем больше мы теряем свою человечность -качество, которым мы, люди, и призваны эволюцией отличаться от животных. Остается одно: напоминать, каким должен быть человек. Нелишне при этом заглядывать в хорошие книги - например, в книгу Герберта Уэллса «Люди как боги». Этот роман появился в 1923 г., но многое ли изменилось с тех пор в отношении нашего очеловечения? Не будем гадать, но одно непреложно: с эволюционной точки зрения современный человек так же далек от совершенства, как и во времена английского классика. Ему еще надо шагать и шагать к Человеку. К чему же нам стремиться? Каким же он должен быть, этот идеальный человек? Присмотримся к основным его духовно-культурным характеристикам, как они обрисованы у Г. Уэллса.
© Даниленко В.П., 2014
Религия. У утопийцев был свой Христос. Очень на нашего похожий. Правда, утопийского Христа распяли не на кресте, а на колесе. Но это детали. Суть дела от этого не меняется. Как и наш Христос, его утопический собрат называл себя то сыном божиим, то сыном человеческим.
В глубокой древности, как и на Земле, в Утопии нашлись невежественные люди, которые уверовали в него как в бога («божка»): «И вот такие люди пытались одурачить свою встревоженную совесть, поклоняясь ему, как божку, наделенному волшебной силой, вместо того, чтобы признать его путеводным маяком своей души. Они придали его казни то же магическое значение, которое придавали некогда ритуальным убийствам царей. Вместо того, чтобы просто и честно следовать его идеям, претворяя их в свое мировоззрение и волю, они предпочитали мистически вкушать его, претворяя в свое тело. Они превратили колесо, на котором он погиб, в чудотворный символ и видели его в экваторе, в солнце, в эклиптике - короче говоря, в любом круге. В случае неудачи, болезни, скверной погоды верующие считали очень полезным описать в воздухе указательным пальцем круг» [Уэллс, 1964, с. 188].
Аналогия между утопийским богом и христианским очевидна. Очевидна она и в отношении церкви: «А так как память об учителе, благодаря его кротости и милосердию, была очень дорога невежественным массам, этим воспользовались хитрые властолюбцы, которые объявили себя защитниками и опорой колеса, во имя его богатели и становились все могущественнее, заставляли народы воевать за него и, прикрываясь им, оправдывали свою зависть, ненависть, тиранию и удовлетворение самых темных своих страстей» [Там же. С. 189].
Утопийцы со временем демистифицировали своего бога. Они перестали ему поклоняться как богу, хотя и сохранили ценность его нравственного учения. Поголовно они стали атеистами. Между отцом Эмертоном и одним из утопийев состоялся такой диалог:
-Но все же, - нетерпеливо сказал он, - хоть частичка этих верующих должна же была сохраниться? Пусть их презирают, но они все-таки есть?
-Нет, и частички не сохранилось [Там же].
Первый вывод: если мы признаем авторитет утопийцев и их создателя, то должны признать и их несомненное убеждение в том, что человек должен быть атеистом.
Наука. Современная Утопия - «научное государство». Однако добиться этого ее лучшим представителям пришлось ценой великих жертв. Приоритет науки в своем государстве они отвоевывали в течение пятисот лет. С кем же они воевали? С теми, кто поставил науку на службу коммерции. Они оказались в положении, в каком оказались теперь и мы с вами: «Оставленный в пренебрежении светильник чистой науки тускнел, мигал и грозил совсем погаснуть, оставив Утопию перед началом новой вереницы Темных веков, подобных тем, которые предшествовали эпохе открытий...» [Уэллс, 1964, с. 186].
Борьба за государство, построенное на научных началах, была кровопролитной, но не напрасной: «В течение почти пятисот лет в Утопии шла сознательная борьба за то, чтобы не допустить возникновения всемирного научного государства, опирающегося на воспитание и образование, или хотя бы задержать его возникновение. Это была борьба алчных, разнузданных, предубежденных и своекорыстных людей против воплощения в жизнь новой идеи коллективного служения. Стоило где-нибудь появиться этой идее, как с ней начиналась борьба: с ней боролись увольнениями, угрозами, бойкотами, кровавыми расправами, с ней боролись ложью и клеветническими обвинениями, с ней боролись судом и тюрьмой, веревкой линчевателей, дегтем и перьями, огнем, дубиной и ружьем, бомбами и пушками. Но служение этой новой идее не прекращалось ни на миг; с непреодолимой силой она овладевала умами и душами людей, в которых нуждалась. Прежде чем в Утопии утвердилось научное государство, во имя его утверждения погибло более миллиона мучеников - а тех, кто просто терпел ради него беды и страдания, сосчитать вообще невозможно. Все новые и новые позиции отвоевывались в системе образования, в социальных законах, в экономике. Точной даты перемены не существует. Просто Утопия в конце концов увидела, что заря сменилась солнечным днем и новый порядок вещей окончательно вытеснил старый...» [Там же. С. 191].
Научное мировоззрение легло в основу этого нового порядка. Утопия стала сциентизированным (наукоцентрическим) государством. Это позволило ее жителям перейти от Века Хаоса к Веку Г армонии во всей культуре. Чтобы сохранить последний, сциентизированным должно быть и школьное образование. Вот как оно выглядело у утопийцев: «Ребенок знакомится с удивительной историей своего мира и человеческого рода: он узнает, как боролся и борется человек, чтобы преодолеть свою изначальную животную узость и эгоизм и добиться полной власти над своей внутренней сущностью, которую он еще только-только начинает прозревать сквозь густое покрывало неведения. Все его желания облагораживаются» [Уэллс, 1964, с. 192]. «Облагораживаются» значит очеловечиваются.
А как быть с неполноценными? «Уже несколько столетий назад утопийская наука научилась управлять наследственностью, и чуть ли не каждый ныне живущий утопиец принадлежит к типу, который в далеком прошлом именовался деятельным и творческим. В Утопии почти нет малоспособных людей, а слабоумные отсутствуют вовсе; лентяи, люди, склонные к апатии или наделенные слабым воображением, постепенно вымерли; меланхолический тип уже давно забыт; злобные и завистливые характеры уже в значительной степени исчезли. В подавляющем большинстве утопийцы энергичны, инициативны, изобрета-тельны,восприимчивыидоброжелательны»[Тамже.С.193].
Второй вывод: науку люди должны ставить в центр своих интересов, поскольку только она способна выступать в их эволюции к Веку Гармонии в роли культурной доминанты. Человек должен быть сциентистом.
Искусство. Центральное положение науки в обществе вовсе не отменяет в нем ценности искусства, как не отменяет оно и ценности нравственности. Напротив, научное мировоззрение - путеводная звезда для эстетической и нравственной эволюции. В основе последней лежит стремление к добру, в основе первой - стремление к красоте. В обоих стремлениях утопийцы преуспели. Так, эстетическая эволюция сделала их лица прекрасными: «У всех без исключения
утопийцев лица были открытыми, одухотворенными и красивыми, как лица ангелов на итальянских картинах» [Уэллс, 1964, с. 194].
Третий вывод: в искусстве люди должны в первую очередь искать красоту.
Человек должен быть эстетом.
母《вс所«В Утопии, - пишет Г. Уэллс, - детей до одиннадцатидвенадцати лет, видимо, воспитывали значительно заботливее, чем на Земле. Со всякого рода душевными травмами, детскими страхами или дурными привычками здесь боролись со всей настойчивостью, как борются с инфекцией или стихийным бедствием; к восьми или девяти годам уже прочно закладывались основы утопийского характера, навыки чистоты, правдивости, искренности, доброжелательности, доверие к окружающим, бесстрашие и сознание своего участия в общевеликом деле всего человечества Утопии» [Там же. С. 335].
В основе нравственного воспитания у утопийцев лежит пять принципов: 1) свободы (уважения к частной жизни), 2) свободы передвижения, 3) неограниченного знания, 4) «свободы, объявляющей ложь самым черным из всех преступлений» (под ложью же утопийцы понимают «неточное изложение фактов или даже умолчание» [Там же. С. 338], 5) свободного спора и критики. По поводу четвертого принципа читаем: «Ложь - высшее преступление! Как это просто! Как это верно и необходимо! В этой мысли - основное отличие научно организованного всемирного государства от всех ему предшествовавших» [Там же. С. 339].
Четвертый вывод: человек должен быть существом в высшей степени моральным.
Политика. В Утопии нет политики - в том смысле, в каком она существует в обществе, построенном на частной собственности, несущей классовое расслоение между богатыми и бедными. В Утопии нет частной собственности, а стало быть, нет нужды и в правительстве: «В Утопии нет ни парламента, ни политики, ни частного богатства, ни коммерческой конкуренции, ни полиции, ни тюрем, ни сумасшедших, ни слабоумных, ни уродов. А всего этого нет потому, что в Утопии есть школы и учителя, которые в полной мере осуществляют
главную задачу любой школы и любого учителя. Политика, коммерция и конкуренция -это формы приспособления к жизни общества, еще очень далекого от совершенства. Утопия отказалась от них уже тысячелетие назад. Взрослые утопийцы не нуждаются ни в контроле, ни в правительстве, потому что их поведение в достаточной мере контролируется и управляется правилами, усвоенными в детстве и ранней юности…Наше воспитание и образование - вот наше правительство» [Уэллс, 1964, с. 193].
Политика, направленная на гармонизацию различных интересов, растворена в Утопии между всеми ее взрослыми жителями. Они сами выполняют функции государственной власти. Вот почему они в высшей степени политизированные люди.
Благодаря атеизму, сциентизму, эстетизму, высокой нравственности, политизированности и социализированности, утопийцы достигли коммунизма: «•• .в сегодняшней Утопии практически осуществлен коммунизм» [Там же. С. 342]. Следовательно, в ней произошло отмирание денег. А что такое деньги? «Деньги больше, чем какая-либо область жизненного обихода, порождали коварство, подлое стремление хищнически наживаться на нужде ближних. Утопия, как сейчас Земля, несла на себе тяжелый груз всяких паразитических элементов: биржевых дельцов, перекупщиков, шулеров, хищных ростовщиков-шейлоков, использующих любые мыслимые способы извлечения прибыли из слабостей денежной системы» [Там же. С. 342].
Пятый вывод: человек должен быть существом в высшей степени политизированным.
Язык. Утопийцы легко переходят с вербального, звукового языка на невербальный, телепатический. Они научились читать мысли друг друга без слов. Более того, невербальный способ общения стал у них преобладающим. Утопи-ец Эрфред поясняет: «Мы непосредственно мыслим друг другу. Мы решаем сообщить мысль, и она тут же сообщается - при условии, что расстояние не слишком велико. Мы в нашем мире пользуемся теперь звуками только в поэзии, для удовольствия, в минуты эмоционального возбуждения или чтобы крикнуть
на далекое расстояние, или же в общении с животными, но не для передачи идей родственным умам. Когда я думаю вам, эта мысль, в той же мере, в какой она находит соответствующие понятия и подходящие слова в вашем мозгу, отражается там. Моя мысль облекается в слова в вашем мозгу, а вам кажется, что вы эти слова слышите, - и естественно, что мыслите вы на своем языке с по-мощьюнаиболеепривычнойвамфразеологии»[Уэллс,1964,с.176].
Высшая цель общения - единение (социализация). Ему вредит ненасытное стремление людей к самоутверждению через речь. В основе всякого самоутверждения -идея соперничества. Как же ее трудно преодолеть! Утопийцы научились, как сказал бы В.В. Маяковский, «наступать на горло собственной песне». Идею соперничества друг с другом они заменили на идеею творческого служения: «До тех пор основой всякого общественного строя было обуздание с помощью законов, моральных запретов и договоров той первобытной воинственности, которую человек унаследовал от своего обезьяноподобного предка; этот древний дух самоутверждения теперь нужно было подчинить новым ограничениям, которые отвечали бы новому опасному могуществу, обретенному человечеством. Идея соперничества за право обладания как основной принцип общения людей между собой теперь, словно плохо отрегулированный котел, грозила разнести вдребезги ту машину, которую прежде снабжала энергией для движения вперед. Ее должна была заменить идея творческого служения. Социальная жизнь могла сохраниться только в том случае, если человеческий разум иволявоспримутэтуидею»[Тамже.С.186-187].
Шестой вывод: человек должен стремиться не к соперничеству с другими, не к разобщению с ними, а к единению с ними (социализации). Человек должен быть существом в высшей степени социальным.
Общий вывод. Перечитывая роман Г. Уэллса «Люди как боги», мы увидели, что человек только тогда достигнет успеха в своем дальнейшем очеловечении, когда он будет неутомимо идти по пути своей культурной эволюции, основу которой составляет его атеизация, сциентизация, эстетизация, морализация, по-
литизация и социализация.
Каждая из перечисленных форм гоминизации должна быть максимально динамичной. Вот почему покой хорош только на том свете, а на этом мы должны жить так, как жители Утопии, с такой любовью изображенные Г.Уэллсом в его романе: «Он (Барнстейпл. - &及.)не мог назвать этот мир миром своих грез, ибо никогда не осмеливался даже грезить о мире, который с такой точностью соответствовал бы самым заветным его желаниям и мечтам. Но тем не менее образ именно этого мира - или, во всяком случае, его точного подобия - стоял за мыслями и мечтами тысяч разумных, охваченных тревогой людей в мире хаоса и противоречий, из которого он попал сюда. Нет, Утопия не была местом застывшего покоя, безмятежного пресыщения, золотого декаданса, как пытался изобразить ее мистер Кэтскилл; мистер Барнстейпл видел, что этот мир был миром воинствующей энергии, побеждающей и стремящейся к победам, подчиняющей себе упрямые силы природы и самую материю, покоряющей безжизненные пустыни межзвездных пространств, торжествующей над всеми враждебными тайнами бытия» [Там же. С. 226].
Библиографический список
1. Уэллс, Г. Собр. соч. [Текст]: в 15-ти т. / Г. Уэллс. - М.: Огонек, Правда, 1964. - Т. 5.-
480 с.
