CC BY
13
УДК 94(47).082 + 37.04-055.2 ББК 74.03(2)
Н.Х. Орлова
КАКАЯ СУДЬБА ПОСТИГЛА РАДЕТЕЛЯ ЖЕНСКИХ КУРСОВ
ИЛИ КАК ОТКРЫВАЛИСЬ КАЗАНСКИЕ ВЫСШИЕ ЖЕНСКИЕ КУРСЫ*
Статья посвящена роли университетских профессоров в продвижении идеи университетского образования для женщин в Казанском университете. Вводятся в оборот архивные документы переписки между профессорами Императорского Казанского университета и административными чинами Министерства Народного просвещения по поводу организации Высших женских курсов в Казани. Для реконструкции портретной галереи участников событий приводятся краткие биографические данные о каждой упоминаемой персоне (даты жизни, альма матер, с какого года избран профессором в Казанском университете). Особое внимание уделено фигуре профессора Николая Алексеевича Осокина.
Ключевые слова:
женское образование, Императорский Казанский университет, Казанские высшие женские курсы, Министерство народного просвещения, профессор Н.А. Осокин.
Орлова Н.Х. Какая судьба постигла радетеля женских курсов или Как открывались Казанские высшие женские курсы // Общество. Среда. Развитие. - 2020, № 2. - С. 8-15.
© Орлова Надежда Хаджимерзановна - доктор философских наук, профессор, научный сотрудник, Зеленогурский университет, Зелена Гура (Польша); e-mail: [email protected]
о см о
О
Как известно, Казанские Высшие женские курсы первый раз были открыты на одной волне с Московскими курсами Герье [13]. По ходатайству, подписанному профессором Н.В. Сорокиным1, 8 мая 1876 г. вышло министерское разрешительное распоряжение, правда, с оговорками: в виде опыта на два года [8]. Условия поступления, объём предметов, характер курсов с их общеобразовательными задачами, размер платы, - все это было тождественно для Московских и Казанских курсов [см.: 11]. По прошествии «испытательного» срока в журнале «Женское образование» профессором Н. Осокиным2 был опубликован своего рода отчёт об успехах. Обязанные своим возникновением энергии нескольких профессоров, любезному содействию совета университета, который дал помещение для вечерних чтений, Казанские курсы первого года «превзошли ожидания». В отчёте приводились имена курсисток, отличившихся достойными курсовыми сочинениями.
В истории Казанских высших женских курсов Николай Алексеевич Осокин принимал самое деятельное участие, и, пожалуй, данная статья в значительной степени посвящена именно ему. Будучи редактором «Учёных записок», он использовал этот ресурс для привлечения внимания к идее университетского образования для женщин; с опережением опубликовал в № 20 за 1874 г. «Проект учреждения» высших
женских курсов при Казанском университете. Он также с готовностью принял на себя председательство педагогическим советом курсов, после того как первый председатель - профессор Н.А. Фирсов3 - подал в отставку. И до закрытия в 1886 г. именно от Осокина зависело содержание учебных программ и планов преподавания, финансовые и организационные вопросы работы курсов, набор слушательниц и др. [12].
Совет Казанского университета намерен был развивать начинание и далее. От Министерства Народного Просвещения ждали решения вопроса о доступе успешных курсисток в профессию преподавателей. Ждали с нетерпением, ибо «в интересах женского образования важно скорейшее окончание этого дела и выработка окончательных правил в министерстве». Был предложен свой взгляд на характер и содержание выпускных испытаний. «Когда начальства женских гимназий и институтов будут иметь возможность выбора между преподавательницами, связанными более или менее одинаковою подготовкой в курсах Московских, Казанских и вновь открываемых Петербургских одинаковыми условиями специального испытания, тогда убедятся, насколько выиграют от этого наши женские учебные заведения. Образованные девушки найдут при этом и прекрасную арену деятельность, и независимые материальные средства к жизни» [16, с. 4].
* Работа выполнена в рамках международного исследовательского гранта Народного Центра Науки Польши (Narodowe Centrum Nauki Polska) № UMO 2017/25/B/HS1/00530.
Вместе с тем, как отмечалось в письме Осокина, в отличие от Москвы Казанская общественность «отнеслась с флегматическим равнодушием и к открытию курсов, и к дальнейшей их судьбе» [16, с. 1]. В силу этого курсы не переросли факультативный (вечерний) характер, и, так как спонсорской поддержки Высшие курсы в Казани за эти годы не получили, то нуждались в государственной поддержке. Только возможность вести занятия в аудиториях университета и позволяла курсам «кое-как сводить концы с концами», потому что «казанское общество отнеслось к этому новому учреждению довольно равнодушно», пожертвований не было, не мог образоваться даже, как это было в Петербурге, Москве и Киеве, попечительский комитет для изыскания средств курсам. Так что профессора были не только первыми преподавателями, но и первыми (основными) жертвователями. В списке этих замечательных героев Н.Н. Булич4, Н.А. Фирсов, А.П. Орлов5, И. Н. Смирнов6, Ф.М. Суворов7, А.З. Колмачевский8.
Таким образом, самым слабым местом Казанских высших женских курсов было отсутствие широкой общественной поддержки, а значит и финансовой самостоя-тельности9. Кроме того, не удалось преодолеть в административных кругах и настороженного отношения к прогрессивному образовательному предприятию. Правила для слушательниц, утверждённые попечителем Казанского учебного округа Шестаковым10 подчёркивали это: в шести параграфах из девяти оговаривались дисциплинарные требования, нарушение которых ставило под вопрос политическую благонадёжность курсисток11. Например, в параграфе № 2 говорится о том, что приём на курсы возможен в виде «исключения» и «исключительно из лиц, живущих в Казани» и, более того, «известных лично Господину Попечителю Учебного Округа, с особого каждый раз его разрешения и под его ответственность» [9, с. 1]. Не могли барышни быть приняты на курсы, если не имели «удостоверение местной полиции в полной своей политической благонадёжности», без письменного согласия родителей или опекунов или мужей, если состояли в браке [9, с. 2]. Вход и нахождение на территории курсов возможен был строго по билету курсистки и в строго обозначенное расписанием время и «только для учебных занятий» [9, с. 3]. Так что отсутствие серьёзной материальной базы было весьма удобным формальным поводом для запретительных решений, когда по стране покатилась вол-
на закрытия женских курсов. С 1886 года прием слушательниц на Казанские высшие женские курсы был закрыт.
Как показывают документы, возобновление их деятельности растянулось на десятилетия, и всякая новая волна инициатив исходила именно от профессуры. События развивались весьма непросто, порой драматично. Архивные свидетельства разворачивают перед нами истории, когда вполне мирная борьба за женское университетское образование привлекала к профессорам полицейский сыск, как в случае с профессорами Харьковского университета12, или даже ставила вопрос о жизни и смерти, как в случае с профессором Казанского университета Осокиным... Его подпись мы вновь находим среди прочих подписавших обращение13, которое 23 сентября 1895 года поступило на адрес Его Превосходительства Господина Попечи-теля14 Казанского учебного Округа.
Итак, спустя почти десять лет после закрытия, группа профессоров Казанского университета предпринимает шаги для восстановления Казанских высших женских курсов. Под прошением подписались: Н. Осокин, Ф.Г. Мищенко15, А.А. Шту-кенберг16, Н.Ф. Высоцкий17, Н.А. Мислав-ский18, Д.И. Нагуевский19, Н. Сорокин20, Н.П. Загоскин21, А.В. Смирнов22, Г.Ф. Шер-шневич23, Ф. Флавицкий24, А.В. Васильев25, А.И. Александров26, И.Н. Смирнов27, А. Врасский28.
«<...> Мы, нижеподписавшиеся, идя навстречу открыто выражаемым потребностям общества, признавая вполне своевременным и настоятельным возобновление высших женских курсов в Казани, действовавших на основании Высочайшего повеления от 9 апреля 1876 г., с 1876 г. в продолжении нескольких лет, имеем честь ходатайствовать через посредство Вашего Превосходительства перед Его Сиятельством, Господином Министром Народного просвещения, о разрешении открыть в вечерние часы (от 6 до 9) в помещении Университета или Ксенинской гимназии с января 1896 г. чтение публичных лекций для лиц женского пола по двум отделениям, а именно отделению историко-филологическому (с обязательным преподаванием латинского языка) и отделению естественно-исторических и математических наук по 18 часов в каждом отделении <... > считаем нужным заявить, что впредь до принятия курсов в ведение правительственных учреждений и подчинения имеющим быть преподанным распоряжением, ответственным лицом является один из
о см о
О
нижеподписавшихся, по выбору Вашего Превосходительства, а самая администрация представляется Советом, в составе коего входят все преподаватели, под сим заявлением подписавшиеся <...>« [18, л. 20].
Заявление повлекло за собой затяжную административную переписку в инстанциях, так или иначе ответственных за решение вопроса. В канцелярии Казанского учебного округа на имя господина Министра народного просвещения29 готовится осторожный ответ от попечителя Казанского округа Попова. В письме Его Сиятельству Министру от 6 октября он пишет, что: «<...> считает полезным по поводу газетных слухов о намерении проф. Осокина хлопотать о возобновлении в Казани так называемых женских курсов почтительнейше предложить вниманию Вашего Сиятельства следующее:
Н.А. Осокин, прочитав в газетах известие об открытии в Харькове "высших женских курсов"30, как отделения курсов Санкт-Петербурга, и не желая, по его словам, уступить первенство31, в этом отношении принадлежащее среди других русских губернских университетских городов Казани, набросал немедленно проект об открытии этих курсов в Казани. Так как во время этого неотложного, по мнению профессора Осокина, решения, возникшего и вылившегося в форме проекта в день прочтения им известия о курсах, 23 сентября, я был на ревизии чувашских школ в Симбирской губернии, то и не мог удержать почтенного профессора от помещения в местной газете "Волжский вестник" его соображений об осуществлении овладевшей им идеи.
В его заметке прямо говорилось, что он от лица нескольких профессоров представил через меня Вашему Сиятельству ходатайство об открытии в Казани высших женских курсов. Эта заметка поставила меня в трудное положение. И Г. Губернатор П.А. Полторацкий32, посетивший меня по этому поводу, прямо высказал мысль, что при той горячей пропаганде своей мысли, какую ведёт профессор Осокин в городе, всякая задержка, всякая неудача в его замысле будет приписана исключительно мне. А это поставит меня в трудное положение к молодёжи, прессе и всей той массе ничего не делающей и бросающихся на новинку, которая в Казани очень велика.
При первом свидании с Н.А. Осокиным я разъяснил ему, что его проект, уже как акт, не касаясь его содержания в идейном смысле, не выдерживает никакой критики, так как вообще слабо подготовленные
гимназистки, институтки и т.д. не могут без вреда, при неправильном усвоении слушаемого, проходить хотя бы облегчённый университетский курс, а равно просил, с некоторым успехом даже, не печатать всех, возникающих у него предположений о курсах.
Считаю обязанностью почтительнейше доложить Вашему Сиятельству, что много при объездах учебных заведений, где можно проводить мысль о необходимости заменить женские прогимназии Мари-инскими училищами, так как гимназисткам по окончании курса невозможно уже получать соответствующие их подготовке занятия, тогда как нет в здешних городах ни хороших мастериц-рукодельниц, ни знающих счетоводство хозяек, лавочниц и т.д. Во многих местах общество как бы ждали подобного обращения: в некоторых прогимназиях Вятской губернии (их там 11) прекращается преподавание новых языков, усиливаются занятия рукоделием, приготовительные классы всех вводящие в гимназию, заменяются начальными училищами, голова Елабуги после моих разъяснений прямо останавливается на типе женского прикладного училища в роде Мариинских и т. д. Всё это благотворное и отвлекающее от погони за лёгким образованием и хлебом дело, начинающее проникать в общество, сразу бы погибло, если бы здесь в Казани, была учреждена хотя тень высших курсов, возрождающая мечтания без особого труда и овладеть высшей наукой, и получить исключительные права на движение по службе или на саму службу33.
Дабы не быть обвиняемым в превышении власти при удержании у себя ходатайства Н.А. Осокина и его проекта, представляемого мне через моё посредство Вашему Сиятельству, я буду иметь честь представить его на днях со своим разбором и заключением...» [18, л. 3-4].
С одной стороны, от нашумевшего заявления не отмахнуться, с другой, можно бы и повременить. Следует отдать должное господину попечителю в том, что в своём обращении к министру он не просто высказал амбивалентную позицию, но детально по параграфам прокомментировал Проект положения, внося сразу предложения по его доработке. Складывается даже впечатление, что своей запиской он искал компромиссный вариант решения назревших задач дня, когда категорическое «запретить» не могло рассматриваться как исчерпывающее решение. Однако итоговый вердикт - курсы несвоевременны.
«<...> Представляя, с поспешностью составленные заявления заслуженного профессора Осокина и проект Положения о ВЖК в г. Казани, считаю долгом приложить в подлиннике первое заявление профессоров, коим Н.А. Осокиным было предложено принять участие в преподавании на курсах.
Со своей стороны я считаю обсуждение этого дела нужным в виду уже той широкой огласки, какую сообщил ему зачинатель его, и потому решаюсь представить на благоусмотрение Вашего Сиятельства свои соображения <... > считаю долгом упомянуть, что и самоё закрытие бывших "высших женских курсов в г. Казани" в 1884 году за недостатком слушательниц34 доказывает, что существование этого учреждения не было вызвано насущными потребностями общества, а было вызвано начинанием чуждым этим потребностям. С тех пор Казань не изменилась или изменилась скорее не к выгоде устройства "высших женских курсов" <... > в виду этого я считаю учреждение "высших женских курсов в Казани" по меньшей мере несвоевременным» [18, л. 9-14].
Несмотря на то, что у высших женских курсов не было однозначной положительной поддержки от попечителя, профессор Осокин не остановился и 2 ноября 1895 г. обратился напрямую в Департамент народного просвещения: «Ваше Сиятельство. По поводу проекта о высших женских курсах в г. Казани, представленного г. Попечителем Казанского уч. округа на рассмотрение Министерства Народного Просвещения, я имею честь докладывать Вашему Сиятельству о том, что в случае невозможности осуществления такового в его общем виде, было бы желательно допустить с 1 января 1896 г. систематическое чтение лекций для девиц и женщин по общеобразовательным и специальным предметам <...> Такие чтения ставили целью дать девицам, получившим среднее образование, возможность ознакомиться с предметами образования высшего, направляя их занятия в научной системе, но в тоже время предоставляя им сосредоточиться на изучении отдельного предмета» [18, л. 32-33].
Почти молниеносно по тем временам - 9 ноября - господин Министр граф Делянов готовит запретительное распоряжение на имя попечителя Казанского учебного округа, в котором практически воспользовался «подсказкой» последнего, на каком основании можно притормозить открытие курсов: «<... > Высшие женские
курсы, как известно, уже существовали в некоторых городах России, в том числе и в Казани, но дали отрицательный результат развития <... > В виду изложенного я не признаю возможным удовлетворить упомянутое выше ходатайство профессора Осокина» [18, л. 36-37]. Интересно, что тем же 9 ноября датируется черновик ответа попечителю Одесского учебного округа, в котором почти идентичный текст отказа поддержать ходатайство о высших женских курсах в г. Одессе. Но запрос одесского попечителя имел иную тональность, выражал категорическую заинтересованность в продвижении проекта, и в его запросе приводились доводы, за которыми, вне всякого сомнения, просматривалась общественная поддержка одесского обще-ства35. И вот в ответе одесситам заключительные слова о «нецелесообразности и непризнании» зачеркнуты, и ниже дописано: «признаю возможным изъявить согласие на открытие»! [18, л. 34-35].
Что касается инициативы профессоров Казанского университета позволить хотя бы организованные публичные лекции, то и она не нашла поддержки. Хотя готовность пойти навстречу формально была соблюдена: министр Делянов запросил у губернатора выразить свою позицию на просьбу Осокина о дозволении публичных лекций [18, л. 38]. И как видно из архивных документов, губернатор в своём «секретном» письме от 29 ноября 1895 г. не высказал поддержку:
«<...> предложением от 12 ноября за № 42254, Ваше Сиятельство изволили поручить мне представить отзыв по поводу ходатайства профессора Осокина о разрешении устроить в г. Казани систематическое чтение лекций для лиц женского пола по историко-филологическим и физико-математическим наукам.
Вследствие сего долгом считаю довести до сведения Вашего Сиятельства, что настоящее предложение Г. Осокина, насколько мне известно, явилось в последнее время с целью заменить первоначальный проект учреждения в Казани высших женских курсов, рассчитанный по видимому не только на контингент слушательниц, живущих в г. Казани, но также и на жительниц других местностей Поволжья и всей Восточной окраины.
Между тем не вполне спокойное настроение учащейся молодёжи в Казани, выражающееся в устройстве от времени до времени недозволенных сборищ и вечеринок, даёт повод предполагать, что новый прилив и сосредоточение женского
о см о
О
элемента поведёт к усилению этого брожения, во вред правильному ходу научных занятий в существующих учебных заведениях. По этим соображениям позволяю себе со своей стороны высказать мнение, что открытие в Казани лекций для лиц женского пола, представлялось бы в настоящее время нежелательным ...» [18, л. 39].
Так что 15 декабря министр выбирает в пользу настороженной позиции попечителя и губернатора: подводится директивная запретительная черта, согласно которой он «не признает возможным удовлетворить полученное от Осокина ходатайство об организации постоянных публичных лекций для лиц женского пола» [18, л. 40].
У этой истории есть и трагическая страница... И полагаем, что фигура профессора Осокина, вложившего столько сил в идею университетского образования для женщин, заслуживает её освещения. Дело в том, что настойчивость профессора не только вызвала изрядное раздражение, но вероятно послужила причиной того, что его вычеркнули из наградных списков по выслуге лет. Профессор Осокин расценил это как личное оскорбление, о чём 25 декабря пишет письмо министру Делянову.
«Ваше Сиятельство граф Иван Давидович!
С глубочайшим удивлением я осведомился, что вашему Сиятельству не благо-угодно было отличить меня (неразборчиво) Министерства Народного Просвещения, коими по выслуге 30 лет обыкновенно отличаются сколько-нибудь способные, хотя бы в русской науке и общественности, моей известности профессоры.
Мне очень прискорбно что именно теперь, когда настало время оценки, Ваше Сиятельство так суживали (неразборчиво) своё мнение о моей профессорской и педагогической и учёной деятельности. Если можно оставлять на увеличенности оклада тех профессоров, каких в России мало знают или вовсе не знают, что представляется странным - чтобы не сказать более -оставление за флагом тех, о коих пишут, о коих говорят. Может быть это последнее обстоятельство именно и служит дурною рекламой в глазах Министерства Народного Просвещения.
Ваше Сиятельство знали меня с детства, с 4 класса Гимназии. Вы изволили быть моим руководителем на научном поприще. Если я не имел удовольствия и счастья понравиться своею прямотою и независимостью лицам орудующим теперь Министерством, то я не полагал, что в Вас не
встречу единомышленника. Вышло иначе. Вы изволили подписать бумагу о моём отлучении, которую Вам предоставили.
Исход один. Я должен оставить службу в Министерстве Народного Просвещения. Делаю это с полным сознанием необходимости, ибо самолюбие не позволяет в оном оставаться. Может быть самое трудное будет пережить то оскорбление, которое Вашему Сиятельству угодно было мне нанести. Я понимаю теперь, что искренней преданности делу просвещения народа, за что Вы изволили отличить меня, нет места в Министерстве Народного просвещения.
С глубочайшим почтением имею честь быть Вашего Сиятельства» [18, л. 43-44].
Накануне, как следует из другого документа, профессора Осокина обвинили в растрате денег, собранных на нужды женской гимназии. Оскорбление переживалось профессором так трагично, что он принимает решение уйти из жизни. Об этом в небольшой записочке к господину министру: «Многоуважаемый Иван Давидович! Какая судьба постигла радетеля женских курсов, проф. Осокина!... 24 числа обнаружилась растрата денег бывших на руках у него - до 30 тыс. рублей. И 28 числа36 он скончался! ... О Tempora! Мно-гоглаголев был покойный - и ведь нет спасения! 3 января 1896» [18, л. 42].
На такой трагичной ноте закончилась вторая попытка открыть в Казани Высшие женские курсы...
* * *
Лидером следующей (третьей) команды радетелей о высшем женском образовании в Казани, выступил заслуженный профессор Казанского университета А.В. Васильев. Формальное и содержательное обеспечение инициативы начало про-думываться с 1903 г., когда с негласного одобрения попечителя учебного округа группа профессоров организовала комитет по возобновлению ВЖК, подготовке проекта устава и положения о курсах. А весной 1904 г. (9 апреля) в Департамент Народного просвещения поступило обращение от имени профессуры за подписью Васильева, в котором после обязательного перечисления предпринятых ранее шагов и согласований, сообщается, что «... Г. Попечителем37 было разрешено выбрать из среды учредителей курсов пять членов в состав Комитета, который временно до утверждения Положения принял бы на себя предварительную организационную деятельность по учреждению высших женских курсов. Выбранный в собрании учредителей курсов 27 января сего года
Комитет приступил к своей деятельности и в настоящее время считает возможным обеспечить открытие курсов с осени текущего года как с материальной стороны, так и со стороны личного состава преподавателей. В виду этого по поручению Комитета, председателем которого я состою, я решаюсь обеспокоить Ваше Превосходительство покорнейшею просьбою не отказать известить меня, может ли Комитет рассчитывать на разрешение Министерства Народного Просвещения открытия курсов с осени текущего года ...» [17, л. 1-2].
Но как известно, ни в 1904-м, ни в следующем 1905 г. эта инициатива поддержана не была. На свое обращение Васильев получил ответ за подписью делопроизводителя: «Ходатайство о Казанских высших женских курсах не возбуждалось. К осени они открыты быть не могут, так как требуется обсуждение дела и представление в Комитет министров» [17, л. 3]. Думается, что широкие студенческие волнения того времени играли здесь определяющую роль, так как включение в ряды мятежного студенчества «женского элемента» и раньше вызывало настороженное отношение со стороны властей (см. [2; 3]). Тезис о том, что сосредоточенность на получении сложного высшего образования могла отвлекать девиц от политических событий, не подтверждался реальными событиями в столичных университетах. Не снижало недоверия к курсисткам и движение академизма, идеи которого постулировали примат науки над всяческими социальными и политическими идеями и движениями.
И всё же время было таково, что нельзя было сохранять до бесконечности немодный во всей Европе запрет на высшее женское образование. И в октябре 1906 г., в ответ на очередное ходатайство настойчивых профессоров, было получено разрешение на открытие женских курсов в составе историко-филологического факультета. В документе, конечно, подчёркивалось, что Казанские Высшие курсы есть част-
Список литературы:
ное учебное заведение, но формулируется именно та цель, ради которой столько личных сил положили русские профессора: «предоставление женщинам высшего научного образования университетского характера». Эта цель определяла и программы, и уровень требований к курсисткам, ну и, конечно, звёздный состав профессоров38.
З аключение
Таким образом, очевидно, что на динамику формирования новых образовательных традиций, в которые включалась и женщина, влияли несколько векторов. Сама мода на образованность, складывавшаяся в то время в российском обществе, когда родители предполагали, что и сыновья, и дочери должны получать образование, как обязательный этап в биографии.
Кроме того, в самой системе образования формируется запрос на включение в него широких женских масс. К слову сказать, поскольку образование было платным, а доходы преподавателей зависели от числа студентов, то привлечение слушательниц в аудитории имело и коммерческую заинтересованность.
Собственно, сама система образования уже не мыслилась полноценной без расширения её границ в сторону либеральных идей о свободе и равенстве людей. Тип нового человека, и новой женщины, привлекает своей смелостью, провокацией к обновлению, к неким новым горизонтам развития общества, культуры. У сторонников появились формальные основания выдвигать инициативные проекты, создавать общества и благотворительные фонды, организовывать различные подготовительные курсы и публичные лекции. Российское общество начинает привыкать к идее высшего женского образования, как необходимой и обоснованной задачами развития русской культуры. И ведущую роль в формировании этих новых «мод» на образованную женщину играли университетские профессора.
[1] Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Казанского университета: За сто лет (1804-1904): В 2 ч. Ч. 1. - Казань: типо-лит. Имп. ун-та, 1904. - 552 с.
[2] Выдрин Р. Основные моменты студенческого движения в России. - М.: Студенческий голос, 1908. - 86 с.
[3] Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. 1899-1907. - М.: Мысль, 1971. -264 с.
[4] Казанские высшие женские курсы. Историко-филологический факультет. Обозрение преподавания. - Казань, 1913-1916.
[5] Казанские высшие женские курсы. Общество для доставления средств. Устав Общества для доставления средств Высшим женским курсам в г. Казани: [Утв. 23 янв. 1907 г.]. - Казань: Лито-тип. И.Н. Харитонова, [1907]. - 14 с.
[6] Казанские высшие женские курсы. Открытие Публичных высших женских курсов в Казани. - Казань: Унив. тип., 1876. - 20 с.
[7] Казанские высшие женские курсы. Отчет о состоянии и деятельности Казанских высших женских курсов.... - Казань, 1909-1917.
[8] Казанские высшие женские курсы. Положение о Публичных женских курсах в г. Казани. - Казань, 1876. - 3 с.
[9] Казанские высшие женские курсы. Правила для слушательниц и вольнослушательниц Высших женских курсов в г. Казани. - [Казань], 1879. - 3 с.
[10] Казанские высшие женские курсы. Список слушательниц и вольнослушательниц Казанских высших женских курсов.... - Казань, 1908-1917.
[11] Казанские высшие женские курсы. Частные правила для слушательниц и вольных слушательниц Публичных высших женских курсов в г. Казани. - Казань, 1876. - 7 с.
[12] Казанские высшие женские курсы. Частные правила для слушательниц и вольных слушательниц Публичных высших женских курсов в г. Казани: Утв. 27 сент. 1876 г. и 16 авг. 1878 г. - Казань, 1878. - 8 с.
[13] Московские высшие женские курсы. Положение о Высших женских курсах в Москве и речи, произнесённые при открытии Курсов 1 ноября 1872 года профессорами Московского университета св. А.М. Иванцовым-Платоновым, С.М. Соловьёвым и В.И. Герье. - Москва, 1872. - 32 с.
[14] Орлова Н. Х. О величине чайного стола профессора Потебни или Как открывались Харьковские Высшие женские курсы // Общество. Среда. Развитие. - 2019, № 3. - С. 12-18.
[15] Орлова Н. Х., Киейзик Л. Михайловский и Бакунин о решении «женского вопроса»: тревоги о конкуренции // Парадигма: философско-культурологический альманах. - 2018, № 28. - С. 71-82.
[16] Осокин Н. Высшие женские курсы в Казани: (Письмо в ред. «Женского образования») - Санкт-Петербург: тип. В. Демакова, 1878. - 6 с.
[17] Российский государственный исторический архив. - Ф. 733, оп. 191. Дело № 233 (Дела о Высших женских курсах)
[18] Российский государственный исторический архив. - Ф. 733, оп. 191. Дело № 1547 (Дела о Высших женских курсах).
[19] Смирнова В.Н. Студенческое движение в Казанском университете в 80-х гг. XIX века: Автореф. дисс. ... канд. ист. н. - Казань, 1955. - 18 с.
[20] Ягудин Б.М. Николай Алексеевич Осокин, 1843-1895. Казань: Изд-во КГУ, 2003. - 29 с.
о см о
О
1 Николай Васильевич Сорокин (1846-1909) - учёный-миколог, основоположник медицинской микологии в России. Выпускник Харьковского Императорского университета. Профессор Казанского университета с 1874 г. Здесь и далее биографические справки уточнены по [1].
2 Николай Алексеевич Осокин (1843-1895) - русский писатель, учёный-медиевист, генеалог, общественный деятель, редактор «Известий» и «Учёных записок Казанского университета». Выпускник историко-филологического факультета Императорского Казанского университета (1865). Профессор Казанского университета с 1872 г. Был женат на Анне Кирилловне Марьиной, выпускнице Гейдельбергского университета (1873). См. [20].
3 Фирсов Николай Алексеевич (1831-1896) - историк, этнограф. Выпускник Главного педагогического института (1855). Профессор Казанского университета (1869).
4 Булич Николай Никитич (1824-1889) - историк русской литературы, философ. Выпускник Императорского Казанского университета (1845). Профессор (1854) и ректор Императорского Казанского университета (1882). Член-корреспондент Императорской Академии наук (1883).
5 Орлов Александр Петрович (1840-1889) - русский геолог, сейсмолог. Выпускник Императорского Казанского университета. Директор Казанского реального училища (1875).
6 Смирнов Иван Николаевич (1856-1904) - историк, этнограф. Выпускник Императорского Казанского университета (1878). Профессор Императорского Казанского университета (1884).
7 Фёдор Матвеевич Суворов (1845-1911) - русский математик. Выпускник Императорского Казанского университета (1867). Профессор Императорского Казанского университета (1885).
8 Колмачевский Леонард Зенонович (1850-1889) - историк западноевропейской литературы. Выпускник Императорского Казанского университета (1874). Профессор Императорского Казанского университета (1884).
9 Из речи Фирсова на открытии известно, что местное управление газоосвещения г. Казани, в лице Вл. Ал. Шнегаса, взяло на себя «безвозмездно устроить необходимые приспособления по освещению газом большой аудитории, избранной для чтения курсов, и назначило умеренную плату за пользование газом» [6, с. 12].
10 Пётр Дмитриевич Шестаков (1826-1889) - русский педагог, учёный и общественный деятель. Выпускник Московского университета. Попечитель Казанского учебного округа (1865-1883).
11 Усиливало недоверие к учёным барышням и студенческие беспорядки (См.: [19]).
12 В Государственном историческом архиве сохранились документы о том, как профессора Императорского Харьковского университета в 1880-е годы ходатайствовали об открытии Высших женских курсов в г. Харькове. Когда стало понятно, что курсы не будут разрешены, профессора Андреев Константин Алексеевич (1848-1921), Кирпичников Александр Иванович (1845-1903), Потебня Александр Афанасьевич (1835-1891), Шимков Андрей Петрович (1839 - после 1909) под предлогом частных уроков организовали занятия для «будущих» курсисток. Слухи об этом дошли до Министра Просвещения Делянова, который потребовал полного расследования этой инициативы. С профессоров взяли объяснительные, а также за ними было установлено наблюдение (см.: [14]).
13 К прошению прикладывался Проект Положения о Высших Женских курсах в г. Казани. По сложившейся практике, только в этом случае можно было рассчитывать на рассмотрение инициативы.
14 Обязанности попечителя округа в эти годы (1895-1899) исполнял Василий Александрович Попов (1843-1906). Выпускник Казанской Духовной Академии (1870).
15 Мищенко Фёдор Герасимович (1848-1906) - русский историк античности. Выпускник Киевского университета (1870). Профессор Казанского университета (1889). Член-корреспондент Петербургской АН (1895).
16 Штукенберг Александр Антонович (1844-1905) - русский геолог, палеонтолог, географ и археолог. Выпускник Санкт-Петербургского университета (1867). профессор Казанского университета (1876).
17 Высоцкий Николай Фёдорович (1843-1922) - русский учёный-медик, организатор борьбы с эпидемиями, общественный и политический деятель. Выпускник Казанского университета (1864), профессор Казанского университета (1882).
18 Миславский Николай Александрович (1854-1929) - физиолог, основатель казанской физиологической школы. Выпускник Казанского университета (1876). Профессор Казанского университета (1891). Член-корреспондент АН СССР (1927).
19 Нагуевский Дарий Ильич (1845-1918) - филолог, специалист по римской словесности. Выпускник Новороссийского университета (1870). Профессор Казанского университета (1883).
20 Как помним, Н. Сорокин стоял у истоков организации Казанских ВЖК.
21 Загоскин Николай Павлович (1851-1912) - историк русского права, общественный деятель. Выпускник Казанского университета (1874). Профессор (1879) и ректор Императорского Казанского университета (1906-1909).
22 Смирнов Александр Васильевич (1857-1933) - богослов. Выпускник Казанской духовной академии (1884). Профессор богословия в Казанском университете (1896-1912). Депутат IV Государственной Думы
23 Габриэль Феликсович Шершеневич (1863-1912) - юрист, цивилист. Выпускник Казанского университета (1888). Профессор Казанского (1892-1905). Депутат I Государственной Думы (1905).
24 Флавицкий Флавиан Михайлович (1848-1917) - русский учёный, химик. Представитель Казанской химической школы. Выпускник Императорского Харьковского университета (1869). Профессор (1884). Член-корреспондент Петербургской академии наук (1907).
25 Васильев Александр Васильевич (1853-1929) - русский математик и общественный деятель. Выпускник физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета (1874). Профессор Казанского университета (1887).
26 Александров Александр Иванович (1861-1918) - славист, профессор, церковный деятель. Выпускник историко-филологического факультета Казанского университета (1883). Профессор Казанского университета (1888).
27 Иван Николаевич Смирнов был одним из первых профессоров, поддержавших женские курсы в 1876 г.
28 Возможно, это Галкин-Враской Михаил Николаевич (1832-1916) - русский учёный-пенитенциарист и государственный деятель. Выпускник Казанского университета. Сохранял связи с Казанью до конца жизни.
29 Обязанности Министра в это время исполнял Граф Иван Давыдович Делянов (1818-1897) - государственный деятель Российской империи. Выпускник Московского университета (1838).
30 В действительности в Харькове официальному ходу дела предшествовали именно слухи о том, что якобы существуют в Харькове высшие женские курсы, на коих лекции читаются университетскими профессорами. Слухи дошли до Министра, который потребовал от попечителя округа взять письменные объяснения с профессоров, попавших в «историю», а также провести серьёзное расследование с привлечением гражданских органов (полиции).
31 Подразумевалось первенство, принадлежавшее Казанскому университету по факту уже когда-то состоявшегося открытия Высших женских курсов в Казани в конце 1870-х.
32 Пётр Алексеевич Полторацкий (1844-1909) - Казанский губернатор (1889).
33 Вне всякого сомнения, тревоги по поводу допуска женщин в систему высшего образования были связаны также и с прогнозируемой конкуренцией на рынке труда. Тема, коей уделялось немало внимание в текстах известных писателей того времени, например у Михайловского, Бакунина. См. об этом [15].
34 Здесь есть некоторое расхождение в датах. Курсы официально были закрыты в 1886. Что касается «недостатка слушательниц», то их «факультативный» характер, отсутствие материальной базы, непопулярность в обывательской среде вполне возможно определяли малочисленность состава курсисток.
35 Очевидно, что окончательное решение по вопросу о разрешительных/запретительных мерах по открытию тех или иных высших женских курсов Министр предпочитал принимать с учётом не только качества представленной документации подготовленного проекта, но и степени готовности местной администрации взять на себя ответственность за его сопровождение.
36 Официально в источниках указывается 29 декабря.
37 Обязанности попечителя в это время (1901-1905) исполнял Спешков Сергей Федорович (1847-?).
38 Об этом периоде Казанских Высших женских курсов сохранилось достаточно много свидетельств. См. например [5; 7; 4; 10].
