CC BY
84
А. С. Стыкалин (Москва)
Как мировое коммунистическое движение отмечало 40-летие октябрьской революции в России.
К истории ноябрьских совещаний компартий 1957 г.
В центре внимания статьи находятся международные совещания компартий, состоявшиеся в Москве в дни 40-летнего юбилея Октябрьской революции в России. Они свидетельствовали о том, что к ноябрю 1957 г. мировое коммунистическое движение в целом преодолело временные трудности, порожденные XX съездом КПСС и венгерской революцией осени 1956 г. Ключевые слова: XXсъезд КПСС, венгерский кризис 1956 г., мировое коммунистическое движение, Хрущев, Мао Цзэдун, Тито. DOI: 10.31168/2073-5731.2018.1-2.1.14
Готовиться к 40-летнему юбилею Октябрьской революции 1917 г. в Кремле начали загодя. Насколько можно судить из имеющихся в нашем распоряжении материалов Президиума ЦК КПСС, вопрос о том, как отмечать юбилей, впервые подробно обсуждался на заседании Президиума 21 февраля 1957 г.1 Обращает на себя внимание замечание первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева — «предостеречь насчет расходов». Отметить юбилей предполагалось, таким образом, по возможности с минимальными расходами — решено было воздержаться от сооружения больших монументов, проведения сессий Верховного Совета СССР и верховных советов союзных республик, а также от значительных материальных подачек населению в связи с юбилеем. Показательно высказывание Хрущева: «Не надо напрягать — что мы что-то, какие-то блага [можем] дать». Не было пока речи и о масштабных празднествах с приглашением многочисленных иностранных гостей. Упор был сделан на пропаганду, и в частности на выпуск книг, отражающих достижения страны за прошедшие 40 лет. Решено было также заранее подготовить обращение от ЦК КПСС, Совмина СССР и ЦК ВЛКСМ к народу, в котором подводились бы итоги пройденного пути и ставились новые задачи. Постановление ЦК КПСС «О под-
В основе статьи лежит выступление на круглом столе «Революционные процессы 1917 г. и их последствия для славянства (войны, миграции, образование государств)», состоявшемся в Институте славяноведения РАН в сентябре 2017 г.
готовке к празднованию 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции» было принято в окончательном виде 15 марта, а 17 марта опубликовано в центральной прессе. Впоследствии решение было пересмотрено в одном из существенных своих пунктов — в том, который касался созыва юбилейной сессии Верховного Совета СССР и присутствия на ней иностранных гостей. Эта сессия состоялась, и 6 ноября 1957 г. Н. С. Хрущев в присутствии зарубежных делегаций произнес на ней доклад «Сорок лет Великой Октябрьской социалистической революции». Это было первое программное выступление советского лидера, полностью транслированное по телевидению в прямом эфире.
Начиная с февраля 1957 г. параллельно с вопросом о праздновании юбилея Октябрьской революции (и вплоть до лета 1957 г. совершенно независимо от него) на заседаниях Президиума ЦК КПСС рассматривался и вопрос о проведении широкого совещания компартий, призванного обсудить целый ряд накопившихся проблем, актуальных для мирового коммунистического движения в свете XX съезда КПСС и венгерских событий осени 1956 г.
Явная неудовлетворенность руководства КПСС низкой эффективностью прежних форм сотрудничества компартий привела к роспуску в апреле 1956 г. Информационного бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформа), причем отказ от этого малоэффективного, отжившего свой век механизма осуществления советского влияния на компартии других стран явился одновременно и жестом доброй воли в адрес титовской Югославии, призванным способствовать окончательному преодолению последствий конфликта 1948 г. и ее дальнейшему сближению с СССР2. Важно заметить, что возвращение Югославии в орбиту советского влияния и более тесное приведение Союза коммунистов Югославии (СКЮ) к общей линии мирового коммунистического движения весной 1956 г. рассматривалось в качестве одной из приоритетных задач советской внешней политики3.
С прекращением деятельности Коминформа встал вопрос о новых, призванных прийти ему на смену и в полной мере отвечающих духу XX съезда КПСС, формах контактов и взаимодействия компартий (и прежде всего компартий социалистических стран). Он обсуждался на состоявшемся 22-23 июня 1956 г. в Москве рабочем совещании руководителей компартий стран советского блока4. По мнению руководства КПСС, поддержанному и другими партиями, оптимальной формой контактов могли бы стать «периодически созываемые совещания представителей партий социалистических стран»,
они могли бы созываться «по инициативе партий, желающих внести на коллективное обсуждение интересующие их вопросы в целях обмена мнениями, обобщения имеющегося опыта и согласования мероприятий по координации действий соответствующих партий по этим вопросам в дальнейшем». Что же касается места созыва совещаний, то его предполагалось определять по взаимной договоренности. Как полагали в ЦК КПСС, совещания не будут принимать обязательных для исполнения всеми партиями решений, но могут выносить согласованные всеми участниками рекомендации5.
В ноябре 1956 г. со стороны некоторых партий (в том числе только что образованной Венгерской социалистической рабочей партии, заменившей распавшуюся в конце октября Венгерскую партию трудящихся, а также со стороны Румынской рабочей партии) поступила инициатива проведения совещания с целью обсуждения опыта венгерских событий в свете Декларации правительства СССР от 30 октября 1956 г. об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами — обнародованного в дни венгерского восстания программного документа, делавшего акцент на большем равноправии социалистических государств, связанных между собой союзническими отношениями. В начале января 1957 г. рабочее совещание ряда компартий состоялось в Будапеште, однако фактически оно свелось к обсуждению положения в Венгрии, путей урегулирования кризиса в этой стране6.
В январе 1957 г. СССР и ряд стран Восточной Европы посетил премьер Госсовета КНР Чжоу Эльлай. В ходе встреч с китайской стороны зондировалась почва относительно целесообразности проведения более масштабного совещания компартий — с участием не только китайцев, но также поляков и не входивших в советский блок югославов. Одна из задач предполагаемого совещания виделась в том, чтобы своевременно повлиять на Союз коммунисто Югославии, с которым вследствие его особой позиции во время венгерских событий осложнились отношения у КПСС, и не допустить, чтобы линия СКЮ по наиболее принципиальным вопросам слишком далеко разошлась с генеральной линией мирового коммунистического движения. Предлагая проведение совещания, компартия Китая рассчитывала на укрепление собственных позиций в мировом коммунистическом движении, и не в последнюю очередь на усиление своего влияния на восточноевропейские компартии.
В свою очередь югославский лидер Й. Броз Тито, приняв эмиссаров КПК, дал принципиальное согласие на участие СКЮ в иницииру-
емом китайцами совещании, подчеркнув в то же время, что не следует связывать братские партии принятием обязательных для всех решений7. В Москве в это время существовало мнение о том, что не стоит «проявлять форсирование» совещания, лучше вначале встретиться с югославами «один на один», причем «большую заинтересованность не проявлять», ждать встречных шагов с югославской стороны8. После того как к началу лета со стороны руководства СКЮ, опасавшегося эскалации конфликта с КПСС по сценарию 1948 г.9, такие шаги действительно последовали, теперь уже не китайская, а советская сторона решила «проявить инициативу по вопросу созыва совещания руководителей партий социалистических стран» с участием Югославии10.
К концу июня изменился политический климат в Москве — закончилась неудачей попытка отстранить Н. С. Хрущева от власти. Произошедшее вследствие этого удаление из партийного руководства В. М. Молотова (всегда скептически относившегося к перспективам слишком далеко идущего советско-югославского сближения) было, несомненно, фактором, благоприятно повлиявшим на готовность Тито активизировать диалог с СССР. Встреча советской и югославской делегаций на высшем уровне состоялась в «третьей стране», в Румынии, 1-2 августа 1957 г. Были предприняты небезуспешные попытки сблизить позиции по спорным вопросам, выражена решимость и дальше работать над устранением препятствий, затрудняющих развитие двусторонних отношений. Москва заверила Белград в отсутствии намерений использовать дело И. Надя для раздувания антиюгославской кампании (а несколько позже настояла на том, чтобы венгерское руководство не проводило судебный процесс до предполагаемого совещания компартий с участием югославов). Руководство СКЮ в принципе выразило готовность принять участие в совещании компартий социалистических стран — приглашение придавало югославам уверенности в том, что повторения ситуации 1948-1949 гг., т. е. разрыва с советским лагерем, не будет.
Учитывая международный авторитет маршала Тито и популярность югославской модели среди коммунистов многих стран, бойкот совещания со стороны югославов мог быть воспринят в мире как проявление схизмы, угрожающей единству коммунистического движения, а само проведение совещания в этих условиях показалось бы многим несвоевременным. Напротив, их готовность участвовать означала, что никакой схизмы нет и раскола не будет. Узнав о позиции СКЮ, все компартии высказались за проведение многосторонней встречи. Таким образом, именно после августовских бесед Хрущева и
Тито вопрос о проведении в ноябре совещания был в принципе решен и могла начаться подготовительная работа, в первую очередь над проектом итоговой декларации, который предстояло обсудить в процессе межпартийной переписки разных партий. Решение же вопроса о месте и времени проведения совещания теперь напрашивалось само собой в связи с наступающим 40-летним юбилеем Октябрьской революции в России.
Но во второй половине октября советско-югославские отношения снова несколько осложнились. Ознакомившись с посланным из Москвы 12 октября проектом итоговой декларации предстоящего совещания компартий социалистических стран, югославские лидеры через посетивших Белград советских партийных функционеров Б. Н. Пономарева и Ю. В. Андропова дали понять, что не согласны с некоторыми положениями документа и не хотят его подписывать, поскольку их подпись может создать во всем мире ложное впечатление о пересмотре Югославией своей внешнеполитической концепции, ее отказе от политики нейтралитета и вхождении в советский блок11.
Не желая связывать себя подписанием каких-либо заявлений от имени социалистического блока, югославы вместе с тем совсем не хотели снова оказаться в положении изгоев, как это произошло в 1948 г. Они дали принципиальное согласие приехать в Москву в дни празднования 40-летнего юбилея Октябрьской революции для участия не только в юбилейных торжествах, но и во встречах с представителями братских партий всего мира. Тито в знак своей доброй воли счел целесообразным публично высказаться перед советской аудиторией о всемирно-историческом значении Октябрьской революции в России. Его интервью журналисту Г. Боровику было опубликовано в журнале «Огонек» 3 ноября. Впрочем, в конце октября настроение югославского маршала было омрачено вестью, пришедшей из Москвы, — маршал Г. К. Жуков, только что принятый в Белграде со всеми подобающими столь уважаемому полководцу почестями, был неожиданно снят с поста министра обороны СССР, а затем выведен из Президиума ЦК КПСС с обвинением в ущемлении роли партии в Вооруженных силах. Отстранение Жукова разом обесценило значение всех его бесед с югославскими лидерами, в ходе которых обсуждался широкий круг вопросов. Тито не мог не воспринять как личное унижение тот факт, что он не был заранее проинформирован о готовящемся отстранении Жукова и соответственно принимал его как одного из влиятельнейших советских лидеров. Ссылаясь на болезнь, он отказался от запланированного приезда в Москву на юбилейные торжества, передоверив
Э. Карделю руководство югославской делегацией. Наряду с «делом Жукова» сыграло роль и нежелание демонстрировать миру чрезмерную близость Югославии с советским блоком. Однако противопоставлять себя мировому коммунистическому движению Тито тем более не хотел, направив в Москву приветственное письмо по случаю юбилея и выступив 7 ноября в Белграде на специально организованном торжественном собрании. На юбилейной сессии Верховного совета СССР в Москве присутствовал и выступал главный идеолог СКЮ Кардель. А в самый канун совещания компартий социалистических стран, состоявшегося 14-16 ноября, югославы (вопреки своим прежним обещаниям) отказались от участия в этом узком совещании, согласившись вместе с тем участвовать в запланированном на последующие дни совещании представителей всех 68 коммунистических и рабочих партий, приглашенных в Москву. Их отказ вызвал негодование Хрущева. Он попытался безуспешно надавить на представителей СКЮ, а затем призвал другие партии подвергнуть югославскую делегацию остракизму12. Так и не подписав Декларации компартий социалистических стран, принятой под сильным давлением китайской компартии и довольно жесткой по некоторым своим формулировкам, югославы по сути отвергли уже не первую из предпринятых начиная с 1955 г. попыток вовлечь их в советский блок. В то же время делегация СКЮ подписала другой программный документ мирового коммунистического движения — Манифест мира, опубликованный от имени представителей всех приехавших на торжества в Москву компартий.
Московские ноябрьские совещания прошли под знаком усиления китайского влияния в коммунистическом движении. В выступлениях Мао Цзэдуна, в это время во второй и последний раз посетившего Москву13, проявился специфический китайский подход к ключевым проблемам международных отношений, содержавший в себе зародыши будущих острых споров с КПСС. Достаточно напомнить его тезис о том, что в случае возникновения атомной войны «в крайнем случае погибнет половина людей, но останется еще другая половина, зато империализм будет стерт с лица земли и весь мир станет социалистическим»14. Жесткие формулировки, предложенные КПК, были оставлены в окончательном тексте итоговой Декларации и после долгих дискуссий на рабочих совещаниях редакционной комиссии15. Речь идет среди прочего о фразе об агрессивных кругах США как «злейших врагах народных масс», которые «сами себе готовят гибель»16. На московском совещании Мао с удовлетворением говорил о том, что принятая декларация не содержит «элементов ревизионизма
или оппортунизма», и пошел на явную уступку, согласившись с включением в ее текст тезиса о значении XX съезда КПСС, решения которого положили начало новому этапу в коммунистическом движении. Впоследствии, в условиях резкого ухудшения отношений двух великих коммунистических держав, он пытался доказать, что советская сторона в ноябре 1957 г. настояла на отражении в тексте итогового документа совещания определенных ревизионистских установок XX съезда17. С другой стороны, некоторые положения Мао, прозвучавшие из его уст на ноябрьских совещаниях (например, об американском империализме как «бумажном тигре»), будучи молчаливо воспринятыми в 1957 г., позже послужили объектом полемики со стороны КПСС — руководство КПК критиковалось за авантюризм в оценке международного положения, затушевывание катастрофической опасности ядерной войны18. При всей декларативной готовности Мао признать за КПСС право на ведущую роль в коммунистическом движении, его заметная активность на обоих (широком и узком) совещаниях и выраженные претензии на роль главного живущего теоретика и толкователя марксизма-ленинизма отражали объективное усиление позиций КПК в мировом коммунистическом движении.
В тексте декларации было сохранено и положение о том, что ревизионизм как международное течение представляет собой главную опасность для мирового рабочего движения (при этом содержалась ссылка на опыт венгерских событий). В то же время под влиянием позиций ПОРП и итальянской компартии (лидер ИКП П. Тольятти как самый авторитетный деятель западного коммунистического движения был приглашен к участию в работе над текстом Декларации компартий соцстран) в итоговый документ был включен тезис о том, что каждая партия сама вправе решать, что для нее в настоящий момент (сектантство или догматизм) является главной опасностью.
Когда речь заходила об СССР и его ведущей роли, советская сторона не проявляла активности, напротив, неоднократно выступала с заверениями о том, что КПСС не претендует на руководящие позиции и ни на кого не собирается давить. Незадолго до совещания, 4 октября 1957 г., Советский Союз запустил спутник, ставший главной сенсацией года, а еще до этого, в августе, провел успешное испытание межконтинентальных ракет, что ознаменовало собой достижение им временного военного превосходства над США. В свете этих событий советская сторона менее всего нуждалась в том, чтобы нарочито напоминать о своей силе и роли, играемой на международной арене. Уверенность СССР, КПСС и мирового коммунистического движения
в своих силах — таков был главный лейтмотив выступления представителя КПСС М. А. Суслова на широком совещании19.
При всей жесткости критики американского империализма, а также ревизионизма как «главной опасности» для мирового коммунистического движения, Декларация Совещания представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран (Москва, 14-16 ноября 1957 г.)20 и развивавшее ее основные положения выступление М. Суслова на широком совещании компартий 16 ноября подтвердили принципиальные установки XX съезда КПСС о мирном сосуществовании и возможности предотвращения войн в современную эпоху, о многообразии форм, методов и темпов перехода к социализму и предпочтительности мирного пути, о необходимости сотрудничества с социалистическими партиями в борьбе за мир и единства действий со всеми прогрессивными силами (в том числе патриотической буржуазией развивающихся стран) в борьбе с империализмом. Были оставлены в силе также важнейшие положения Декларации правительства СССР от 30 октября 1956 г. об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими странами — о том, что отношения между соцстранами строятся на принципах равноправия, уважения территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела. Опыт венгерских событий не дал оснований пересматривать справедливость всех этих положений (и шире — стратегию XX съезда) и вместе с тем заставил составителей декларации сделать немаловажное добавление о том, что вышеназванные принципы не исчерпывают всей сущности отношений между социалистическими странами; неотъемлемой частью их взаимоотношений является братская взаимопомощь, в которой находит свое действенное проявление принцип пролетарского интернационализма. Западные комментаторы вместе с тем не могли пройти мимо более резких в сравнении с XX съездом КПСС формулировок в отношении сил, оппонирующих мировому коммунизму, что со стороны КПСС было, безусловно, данью компромиссу с КПК.
Итоговый документ совещания компартий социалистических стран констатировал сплоченность «братских партий», единство взглядов по наиболее принципиальным вопросам. Какой-либо новый координирующий механизм, заставляющий вспомнить о временах Коминтерна и Коминформа, не был создан, отчасти вследствие жесткой оппозиции самой этой идее со стороны влиятельного П. Тольятти и настороженного отношения к ней многих коммунистических лидеров,
приехавших в Москву. Не было предложено конкретных институтов осуществления межпартийного сотрудничества, помимо создания международного журнала «Проблемы мира и социализма» (первый номер вышел в Праге в сентябре 1958 г.).
Прошедшие под знаком единства московские совещания компартий (ноябрь 1957 г.) в целом свидетельствовали о том, что к 40-летнему юбилею Октябрьской революции в России мировое коммунистическое движение преодолело временные трудности, порожденные XX съездом КПСС, возникшие вследствие необходимости разоблачения Сталина и публичного отмежевания от его методов и только усугубившиеся в результате венгерских событий. Выход мирового коммунизма из кризиса в немалой мере был связан со значительным ростом военно-политической мощи СССР, что проявилось в запуске спутника и испытании межконтинентальных ракет. В Москве путем взаимных уступок удалось достичь компромисса между КПСС и КПК, избежать публичного проявления разногласий, чреватого расколом, хотя различие позиций, обнаружившееся на совещании, предвещало последующее довольно скорое расхождение компартий двух больших коммунистических держав. Явной неудачей закончилась только новая, очередная попытка хрущевского руководства теснее привязать к СССР режим Тито в Югославии. Весной 1958 г., с принятием новой программы СКЮ, была развязана антиюгославская кампания, впрочем, далеко не достигшая остроты конца 1940-х — начала 1950-х годов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 1. Черновые протокольные
записи заседаний. Стенограммы / Отв. ред. академик А. А. Фурсенко. М., 2003. С. 229-230.
2 См.: Стыкалин А. С. XX съезд КПСС и роспуск Коминформа // Вопросы истории. 2016. № 10. С. 3-19. В конце 1940-х — начале 1950-х годов Коминформ был одним из главных инструментов антиюгославской идеологической кампании, инициированной Сталиным.
3 См.: Едемский А. Б. От конфликта к нормализации. Советско-югославские отношения в 1953-1956 годах. М., 2008. Глава IV.
4 См. документы: Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 2. Постановления. 1954-1958. М., 2006. С. 338-347.
5 Там же. С. 346-347.
6 Новое руководство Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) во главе с В. Гомулкой, в это время не пользовавшееся полным доверием руководства КПСС, не было приглашено к участию в совещании.
7 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 3. Оп. 14. Д. 99. Л. 26.
8 Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 224.
9 В качестве симптомов начала такой эскалации воспринимались проявившаяся в некоторых публичных выступлениях советских лидеров критика позиции СКЮ в ходе венгерского восстания, а также начало судебного расследования дела бывшего премьер-министра Венгрии Имре Надя в связи с выдвинутыми против него обвинениями в сознательном подрыве основ государственного строя. В Белграде резонно опасались, что дело Надя может сыграть ту же роль катализатора в обострении советско-югославского конфликта, какую сыграло в 1949 г. судебное дело другого видного венгерского коммуниста, Ласло Райка.
10 Запись от 31 мая 1957 г. См.: Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 256.
11 См.: Стыкалин А. С. Секретная миссия Ю. В. Андропова и Б. Н. Пономарева в Белград в октябре 1957 г. (к истории подготовки большого московского совещания компартий) // Славянский альманах. 2015. № 3-4. С. 430-448. Неблагоприятным для Белграда внешним фоном встреч советских эмиссаров с югославскими лидерами стал разрыв дипломатических отношений ФРГ с Югославией вследствие признания последней ГДР (это произошло в соответствии с так называемой доктриной Хальштейна, определявшей в это время внешнюю политику Западной Германии: право поддерживать дипломатические отношения сразу с двумя германскими государствами было признано Бонном только за СССР, о чем советские лидеры договорились с канцлером К. Аденауэром, посетившим Москву в сентябре 1955 г.).
12 См.: Стыкалин А. С. Большие московские совещания компартий в ноябре 1957 г. и Союз коммунистов Югославии // Из истории Сербии и русско-сербских связей. 1812-1912-2012 / Отв. ред. К. В. Никифоров. М., 2014. С. 265-311.
13 Первый его приезд состоялся в конце 1949 — начале 1950 г. и совпал с торжествами по случаю 70-летия Сталина.
14 Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати / Перев. с китайского. Вып. 2 (июль 1957 — декабрь 1958 г.). М., 1975. С. 94.
15 Материалы узкого и широкого ноябрьских совещаний компартий см.: Международные совещания представителей коммунистических и рабочих партий в Москве (ноябрь 1957 г.). М., 2013.
16 Правда. 1957. 22 ноября.
17 См.: Кулик Б. Т. Советско-китайский раскол: причины и последствия. М., 2000. С. 212.
18 См. заявления советского правительства (Правда. 1963. 4 августа; 21 августа; 21-22 сентября).
19 См.: Суслов М. А. Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Избранные речи и статьи в 3-х томах. Т. 1. М., 1982. С. 267-295.
20 Правда. 1957. 22 ноября.
A. S. Stykalin How the world Communist movement celebrated the 40-th anniversary of the October Revolution in Russia. On the history of November meetings of the communist parties in 1957
The article focuses on the international conferences of the communist Parties that took place in Moscow in the days of the 40th anniversary of the October Revolution in Russia. They proved that by November 1957 the world communist movement as a whole had overcome the temporary difficulties caused by the 20th Congress of the CPSU and the Hungarian Revolution of the autumn of 1956. Keywords: The 20th Congress of the CPSU, the Hungarian crisis of1956, the world communist movement, Khrushchev, Mao Zedong, Tito.
