CC BY
55
6. Маккенна Т. Пиша богов. - М.: ТПИ, 1995.
7. Мейтарчиян М. Б. Погребальный обряд зороастрийцев. - М.: Институт Востоковедения РАН, 2001.
8. Пикалов Д. В. Храмовая архитектура и мифогеография скифов. // Северный Кавказ и кочевой мир Евразии. Материалы межрегиональной научной конференции «VI Минаевские чтения». -Ставрополь: СГУ, 2003.
9. Прокопенко Ю. А. Связи населения Центрального Предкавказья (вторая половина I тыс. до н. э.).В кн.: Lap Lambert Academic Publishing, 2011.
10. Сафронов А. Г. Религиозные психопрактики в истории культуры. - Харьков: ХГАК, 2004.
11. Элиаде М. История веры и религиозных идей. - М.: Кретерион, 2008.
УДК 940.1: 34.037
С. А. Польская
. КАК ДОБРЫЙ СУДЬЯ ...»: ПРОБЛЕМА ДЕЛЕГИРОВАНИЯ ФУНКЦИИ ПРАВОСУДИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ КОРОНЫ
Статья посвящена анализу процесса делегирования судебных полномочий, в частности, права королевского помилования, французской короной на протяжении XIII-XV вв. Основой выступает содержание общей христианской концепции правосудия и правовой доктрины королевских судебных прерогатив.
S. A. Polskaya
Ключевые слова: Королевское правосудие, право королевского помилования (le droоt de gmce royal), грамоты о помиловании (les lettres de rémission) королевская юрисдикция (les cas royaux), Парижский Парламент, судебная корпорация.
.. AS A GOOD JUDGE ...»: THE PROBLEM OF DELEGATION OF JUDUCIAL POWERS OF THE FRENCH CROWN
The article analyzes the process of delegation of judicial powers, in particular the right of Royal pardons, of the French crown during the XIII-XV centuries. The basis is the content of the Christian's concept of justice and legal doctrine of royal judicial prerogatives.
Судебные полномочия в средневековой Европе достаточно долгий период оставались практически единственным средством отправления высшей политической власти. Что касается Франции, то с эпохи Людовика IX они становятся главной опорой, поддерживающей монархию и связывающей ее и с сакральной, и с публично-правовой функцией власти. Эта практика развивается начиная от предписаний «<Establissements» с их гарантией мира (l'asseUrement) [26, p.147] до ордонанса Людовика XI, утверждающего, что «управление и охрана общественного блага нашего Ко-
Key words: The king's justice, the king's pardon (le droоt royal de gmce), certificates of pardon (les lettres de rémission) royal jurisdiction (les cas royaux), the Paris Parliament, judicial corporation.
ролевства [...] главным образом заключается в правосудии...», понимаемом как часть «ремесла короля» («métier de roi») [20, p.62].
Своей целью королевское правосудие полагало сохранение справедливого порядка, во многом опираясь и на августиновскую концепцию, представляющую его как опору общества и монарха как гаранта социального спокойствия. В противном случае, согласно св. Августину: «... при отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки ...» [1, c.160]. Эта идея станет основой для обоснования непреложной спра-
ведливости суда короля на фундаменте единой правовой нормы, публично исходящей от фигуры будущего суверена. Таков образ христианского монарха, как в подражание Августину, подчеркивает ордонанс Карла VII о судебной реформе 1454 г.: «Полагая, что королевство не сможет долго просуществовать без доброго справедливого порядка, лишенное всякой опоры [...] желаем править нашими подданными как добрый судья ...» [7, p. 285].
Этот постулат варьировался от карающего и попирающего до милосердного и прощающего. Но в любом случае основополагающим становится принцип: «Всякое правосудие исходит от короля». Особое место в его системе занимало право королевского помилования (le droit de grâce royal).
Для его собственно правового обоснования требовалась сугубо юридическая теория, имеющая своей опорой не только ветхо- и новозаветную традиции, патристику и античные (римские) начала. В итоге сложившихся в единую систему параметров сформировалось право королевского помилования, получившее во Франции свое документальное выражение в специальной форме грамот - les lettres de rémission.
Достаточно рано формируется вопрос о перечне лиц, имеющих доступ к le droit de grâce royal. При этом корона заявляет о собственных прерогативах: так, уже Филипп IV в 1308 г. предпринимает попытку монополизировать право помилования как регальное право короля: «Это подвластно только ему (королю - С. П.), и всякий подлежит испытанию и одобрению всех милостей, прощений и помилований для любых покорных ему людей, даже в случае преступления или злоупотреблений.» [18, p. 100-101]. Вторая дефиниция последовала в ордонансе дофина Карла 1358 г., вызванном его попыткой в условиях вынужденного регентства монополизировать право помилования. Однако получившая отказ Генеральных Штатов, она будет повторяться и оттачиваться в формулировках в серии ордонансов 1356, 1357, 1358 и 1359 гг., уточнявших перечень лиц, вовлеченных в королевское правосудие под присягой: «Канцлер, мэтр прошений и прочие офисье... должны направлять просителя помилования Его Величества в Большой Совет» [22, p. 819]; «Король никому не предоставляет помилование за совершенное преступление без обсуждения на Большом Совете и постановления, подписан-
ного тремя его членами» [23, p. 14-15]. Судьи, как делегированные королем субъекты, даже не упоминаются. А преемник Карла V, Карл VI, возможно, находясь под влиянием мармузетов [I], в специальном постановлении Парижскому Парламенту предписывает: «Никакой судья не должен узнавать о помиловании иначе как от короля. Членам Счетной Палаты запрещается утверждать грамоты о помиловании» [11, p.17]. Означает ли это возможность для судей на местах осуществлять le droit de grâce royal?
Следует помнить, что грамота о помиловании представляла собой акт, отправления правосудия короля, независимо от решения местного суда, т. е. поддерживал собственную юрисдикцию, придавая ей высший характер.
Она формировалась на вариативности: от строгости к милосердию, играя на конъюнктуре которых монарх получал право распоряжаться жизнью и смертью подданных, виновных [6, p. 495-510] в преступлении. При этом статус виновности, установленной судом, оставался обязательным для осуществления le droit de grâce royal, чтобы не допустить его трансформации в произвол и нарушение королем же установленного закона. Поэтому только признание подсудимыми своей вины и раскаяние в ней в ходатайстве о королевском помиловании влекло за собой возможность получения соответствующей грамоты.
Примером служат события в Руане в июне 1364 г., когда въехавший в город Карла V помиловал несколько десятков человек, но одновременно распорядился четвертовать захваченного в сражении при Кошереле наваррца Пьера де Сакенвилля [17, p. 123]. А в 1382 г. в ходе аналогичного коронационного въезда уже Карл VI произвольно решил судьбу 12-ти участников восстания «Гарель» [II], одну половину из них помиловав, а вторую осудив на смерть [10, p. 236-248; 13, p. 53-61]. Можно предположить, что равное число означает справедливый и беспристрастный выбор короля, однако он не распространился на другие прецеденты (например, в случае с парижскими Майотенами [III] санкции отличались особенной жестокостью, а о помиловании даже не упоминалось [8, p. 297-302]).
Одновременно теоретические изыскания юристов XIV-XV вв. ратовали за строгое соблюдение правил le droit de grâce royal. Сам институт прощения не оспаривается правовой мыслью эпохи: опасение вызывает
другое - степень взвешенности, аргументированности королевского решения при предоставлении указов о помиловании и преодоления с их помощью произвола судей на местах [16, p. 283-310].
Дело в том, что делегированная королем судебная власть была действительно не свободна от ошибок и намеренного попирания закона. Из чего следовало, что «Судьи сомнительны и поэтому всегда должны быть более склонны к отпущению грехов, которые они осуждают, исходя из того правила, что следует дважды покарать виновных и не наказывать невинного человека, а если судьи имеют большую склонность к смирению и состраданию, то их следует закалять строгостью. Поскольку справедливость без милосердия жестока, а милосердие без справедливости трусливо» [18, p. 650]. Признавалось, что судьи - это часть королевской корпорации подотчетной монарху («pars corporis régis»). Но они имеют человеческую природу и потому могут неизбежно ошибаться при выслушивании сторон в ходе процесса и. как следствие - вынесении приговора. А это уже ставит под сомнение авторитет королевского правосудия и самого монарха. Поэтому действия судей могут быть оспорены, сами же они - подвергнуты наказанию, особенно в случае осуждения невиновного [14, p.15; 4]. В итоге сформировался специальный покаянный ритуал, применяемый, например, к судье, отправившем на виселицу невиновного: «он должен был просить прощения у повешенного, возможно, даже целуя его в губы, а затем, одетый, как кающийся грешник, отнести тело казненного и похоронить в освященной земле ...» [14, p.15]. Заметим, что все эти случаи квалифицированы как с духовной стороной, и деликт судьи определен как святотатство, но и с собственно правовой. Как восклицал канцлер Парижского университета, теолог Жан Жерсон: «Содеянное ими, разве это не убийство?» [15, p. 612].
В этом случае король выступает посредником между судом и обвиняемым, он - гарант высшего правосудие, которое понимается в признании греховности собственной природы и потому - в полном прощении виновного, согласно библейскому: «Припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтобы оправдаться. Я, Я сам изглаживаю преступления твои ради Себя Самого, и грехов твоих не помяну» [3].
Не случайно монарх зачастую сопровождал указы о помиловании полной отменой уже наложенной судебной санкции осужденного или виновности подозреваемого. При этом право королевского помилования даже в случаях с заслуженно осужденными не ставит под сомнение полномочия суда. Нет, оно трактуется выше их, ведь «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут», «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» [2]. Одновременно, в сугубо практическом духе, посредством les lettres de rémission можно исправлять недостатки системы правосудия, прежде всего, уголовного.
Последнее же оказалось вынуждено дифференцировать прецеденты на, требующие вмешательства короля, и на те, которые не могут подлежать его помилованию. Так появились деликты, подлежащие только королевскому суду (les cas royaux). Среди них: нарушение гарантии мира (l'asseurement), безопасности (la sauvegarde), изготовление фальшивых денег, разбой на дорогах, похищение и изнасилование, ношение оружия, измены, колдовство и богохульство; позже - оскорбление величества (la lèse-majesté). Критерием отбора именно этого перечня, на наш взгляд, выступало явное нарушение порядка, идущее в разрез с честью короля (l'honneur du roi), поскольку оно попирало общественные основы, гарантом которых выступал именно монарх.
В этих случаях разбирательство повторялось в королевском суде, что сразу вызывает вопрос: ставила ли эта реприза под удар деятельность поместных светских или церковных судов; вызывала ли она нарушения королем же утвержденного закона? Сложная практика правосудия приводила к тому, что члены Парижского Парламента нередко находили возможность отказывать королю в его милосердии, что становилось причиной целого ряда конфликтов [12, p. 83-593; 5]. Леги-сты советовали государю не уступать право помилования, но и не применять его слишком часто, чтобы не пробрести репутацию тирана и попирателя права в глазах собственных чиновников. Так, советник Карла V Филипп де Мезьер рассуждал в своем «Сновидении старого паломника», что королева Истина, которой служит монарх, велит ему выслушивать жалобы, но не вести себя, как тиран, а оказывать милосердие, перепоручая его ко-
ролевским офисье, дабы не отдалять правосудие от призванных служить ему должностных лиц [21, р. 320-325].
Но достичь предписываемой гармонии на практике оказалось гораздо сложнее, поскольку право королевского помилования, учрежденное королевской же властью, с точки зрения монархии, было предназначено для подтверждения полномочий и репутации короны. И в этом позиция высшей политической власти расходилась с точкой зрения судебной страты, ратующей за соблюдение правовых норм. Именно поэтому обе стороны выработали своего рола компромисс, когда поступившая грамота о помиловании должна была быть принята местным судом, который прове-
рял ее содержание, затем доводил его до сведения потерпевшей стороны и обеспечивал мировое соглашение ответчика и истца. Согласие потерпевшей стороны выступало общим условием для осуществления королевского помилования. Изначально предоставление официального прощения от потерпевшего или его представителей являлись необходимым пунктом, но начиная с правления Филиппа VI, король требует только соглашения сторон. Теперь прощение от истца больше не является постулирующей нормой для предоставления le grâce royal, оно (при наличии) только подтверждает его эффективность и ничуть его не умаляет (при отсутствии) [25, p. 350].
Примечания
I. Мармузеты (от фр. «les marmousets» - мальчуганы, ирон. - коротышки, ничтожества) - презрительное прозвище бывших советников Карла V, ратующих за продолжение его реформ в правление Карла VI и приближенных последним к управлению страной в 1389 г.
II. Восстание «Гарель» 1382 г. было поднято горожанами против увеличения налогов в условиях Столетней войны.
III. Восстание Майотенов 1382 г. аналогично восстанию «Гарель».
Литература
1. Августин Блаженный. О граде Божием. - Минск: Харвест, М.: АСТ,2000.
2. Ев. Матф. 5:6-7,9.
3. Ис. 43:25-26.
4. Тогоева О. И. «Истинная правда». Языки средневекового правосудия. - М.: Наука, 2006.
5. Цатурова С. К. Формирование института государственной службы во Франции XIII-XV веков. -М.: Наука, 2012.
6. Charbonnier P. Culpabilité et criminalité dans les lettres de rémission de la seconde motier du XV ème siècle // La culpabilité / Éd. J. Hoareau-Dodinau, P. Texier. - Limoges, 2001.
7. Charles VII, aux Montilslès-Tours en Avril 1454 après Pâques. Lettres de Charles VII, pour la réformation de la justice // Ordonnances des rois de France de la troisième race / Éd. D.-Fr. Secousse: 22 vol. - Vol. XIV. Contenant les ordonnances depuis la vingt-cinquième année du règne de Charles VII, jusqu^ sa mort en 1461 / Éd. Bréquigny L.G. de. - Paris, 1790.
8. Cheyette F. La justice et le pouvoir royal а la fin du Moyen Bge français // Revue historique de droit français et étranger. - 1962. - № 40.
9. Chronique des quatre premiers Valois / Éd. С. Luce. - Paris, 1862. Chronique du religieux de Saint-Denys / Éd., trad. L.F. Bellaguet: 6 vol. - Vol.1. - Paris, 1839.
10. Constitution portant que le parlements et autres juges, n'obteni péresons pas aux ordres verbeaux du Roi, sur l'élargissement des prisonniers en matière civile et criminelle. Paris, avril 1403 // Recueil général des anciennes lois françaises, depuis l'an 420 jusqu^ la Révolution / Éd. A. G-L. Jourdan, Decrusy, F. A. Isambert: 29 vol. - Paris, 1821-1833.
11. Gauvard C. Les officiers royaux et l'opinion publique en France а la fin du Moyen Bge // Histoire comparée de l'administration (IVe-XVIIIe siècles) / Sous la dir. de W. Paravicini, K. F. Werner. -München, 1980.
12. Gauvard C. Les révoltes du règne de Charles VI: tentative pour expliquer un échec // Révolte et société, actes du IV colloque d'Histoire au présent (mai 1988): 2 vol. - Vol.1. - Paris, 1989.
13. Gauvard C. Pendre et dépendre а la fin du Moyen Bge: les exigences d'un rituel judiciaire // Histoire de la justice. - 1991. - № 4.
14. Gerson J. Diligite justiciam // Gerson J. Œuvres complètes / Èd. M. Glorieux. - Т. 7. - Paris, 1968.
15. Giordanenco G. Le pouvoir législatif du roi de France (XIe-XIIe siècles), travaux récents et hypothèses de recherche // Bibliothèque de l'Ecole des Chartes. - 1989. - Vol. 147. - № 147. P. 283-310.
16. Histoire de Charles V / Éd. R. Delachenal: 5 vol. - Vol. 3. - Paris, 1911.
17. Le grand coutumier de France / Èd. E. Laboulaye, R. Dareste. - Paris, 1868.
18. Lettres par lesquelles le Roi donne pouvoire au Bouteillier de France, d'accorder des lettres de rémission et de pardon, même pour crime de lèse-majesté, sauf confirmation par le Roi. Melun. 29 août 1366 // Recueil général des anciennes lois françaises, depuis l'an 420 jusqu'à la Révolution / Éd. A.G-L. Jourdan, Decrusy, F. A. Isambert: 29 vol. - Paris, 1821-1833. - T. V.
19. Louis XI, a Paris, Septembre 1463 (6). Lettres de garde pour Saint-Framboust de Senlis // Ordonnances des rois de France de la troisième race / Éd. D.-Fr. Secousse: 22 vol. - Vol.XVI. Contenant les ordonnances rendues depuis le mois de juin 1463 jusqu'au mois de juin 1467 / Éd. E. Pastoret. - Paris, 1814.
20. Mézières Ph. de. Songe du viel pèlegrin / Ed. by G. W. Coopland: 2 vol. - Vol.2. - Cambridge, 1969.
21. Ordonnance du tieutenant général, rendue en conséquènce des demandes des États généraux. 3 mars 1356 // Recueil général des anciennes lois françaises, depuis l'an 420 jusqu'à la Révolution / Éd. A. G-L. Jourdan, Decrusy, F. A. Isambert: 29 vol. - Paris, 1821-1833. - T. IV. - Paris, 1824.
22. Ordonnance en conséquence des États-généraux de Compiègne. Compiègne, 14 mai 1358 // Recueil général des anciennes lois françaises, depuis l'an 420 jusqu'à la Révolution / Éd. A. G-L. Jourdan, Decrusy, F. A. Isambert: 29 vol. - Paris, 1821-1833. - T. V. 1357-1380. - Paris, 1824.
23. Perrot E. Les cas royaux. Origine et développement de la théorie aux XIIIe et XIVe siècles. - Paris, 1910.
24. Texier P. Rémission et évolutions institutionnelles // Le pardon / Éd. J. Hoareau-Dodinau, X. Rousseau, P. Texier. - Limoges, 1999.
25. The «Establissements de Saint Louis»: thirteenth-century law texts from Tours, Orleans, and Paris / Trans., ed. F.R.P. Akehurst. - Philadelphia, 1996.
