CC BY
34
Гюлбанкян Арам Артурович
Качественный (неоднородный) эксцесс исполнителя преступления
В результате проведенного исследования автор констатирует, что в основу разграничения количественного и качественного эксцесса исполнителя положен критерий однородности/неоднородности фактически совершенного эксцессного преступления с тем преступлением, которое было изначально задумано соучастниками преступления и охватывалось их умыслом.
В статье представлен критический анализ существующих доктринальных подходов к пониманию проявлений качественного эксцесса исполнителя преступления.
Автор приходит к выводу, что качественный эксцесс исполнителя имеет только одно проявление. При качественном эксцессе исполнитель в дополнение к единому (совместному) для всех соучастников преступлению (оконченному или покушению на преступление) совершает иное преступное деяние, посягающее на другой основной объект уголовно-правовой охраны.
Ключевые слова: эксцесс исполнителя преступления, качественный эксцесс, соучастие в преступлении.
Qualitative (heterogeneous) kurtosis of the perpetrator of the crime
As a result of the study the author states that the basis for distinguishing between the quantitative and qualitative excess of the perpetrator is the criterion of homogeneity/heterogeneity of the actually committed excess crime with the crime that was originally conceived by the accomplices of the crime and covered by their intent.
The article presents a critical analysis of existing doctrinal approaches to understanding the manifestations of the qualitative excess of the perpetrator of the crime.
The author comes to the conclusion that the performer's qualitative kurtosis has only one manifestation. With a qualitative excess, the performer, in addition to a single (joint) crime for all accomplices (completed or attempted crime), commits another criminal act that encroaches on another main object of criminal law protection.
Keywords: kurtosis of the perpetrator of the crime, qualitative kurtosis, complicity in a crime.
Рассматривая эксцесс исполнителя преступления, представители уголовно-правовой науки разработали различные варианты классификации его проявлений. С точки зрения теоретической и прикладной значимости особого интереса заслуживает выделение количественного и качественного эксцесса исполнителя.
Считается, что соответствующие понятия ввел в научный оборот М.И. Ковалев. В ставшей классической работе по соучастию в преступлении он отмечал, что «количественный эксцесс представляет собой случаи совершения исполнителем преступления, однородного по своему характеру с преступлением, которое он должен был совершить по уговору с соучастниками. Качественный эксцесс представляет собой случаи, когда исполнитель совершает преступление, не однородное по сравнению с тем, которое он должен был совершить по замыслу подстрекателя и пособника». Развивая свою мысль, М.И. Ковалев указывал, что «при
количественном эксцессе преступление однородно тому, к которому исполнителя подстрекали, поэтому его совершение стоит в причинной связи с действиями соучастников... Иначе обстоит дело при качественном эксцессе, когда преступление, совершаемое исполнителем, совершенно неоднородно тому, к которому его склоняли соучастники. В этом случае абсолютная несоизмеримость преступлений прерывает какую-либо причинную связь между действиями соучастников и действиями исполнителя. Последний решается на совершение преступления уже помимо подстрекателя и пособника, под влиянием собственных побуждений, весьма далеких, а подчас и прямо противоположных тем, которые ему пытались внушить соучастники. Поэтому в данном случае соучастники не подлежат ответственности за соучастие в преступлении. Это отнюдь не означает, что подстрекатель и пособник вообще освобождаются от ответственности. Это значит только то, что эти соучастники не несут ответ-
16
ственности по правилам о соучастии, предусмотренным ст. 17 Основ уголовного законодательства, но должны отвечать по правилам о стадиях развития умышленного преступления, предусмотренным в ст. 15 упомянутых Основ. Так, например, подстрекатель, склонивший к совершению разбойного нападения, должен отвечать за приготовление к этому преступлению, если подстрекнутый вместо разбойного нападения совершит изнасилование. Точно так же должна конструироваться ответственность подстрекателя, если он склонял к совершению убийства, а исполнитель совершил террористический акт, если пособник снабдил исполнителя орудиями для уничтожения личной собственности граждан, а последний совершил с помощью этих орудий диверсионный акт и т.п.» [1, с. 177-179].
Нетрудно заметить, что в основу разграничения количественного и качественного эксцесса исполнителя положен критерий однородности/ неоднородности фактически совершенного эксцессного преступления с тем преступлением, которое было изначально задумано соучастниками преступления и охватывалось их умыслом. В этом смысле предложенную М.И. Ковалевым классификацию нельзя считать новаторской. Разграничение однородного и неоднородного (разнородного) эксцесса произошло задолго до М.И. Ковалева. Соответствующая классификация эксцесса использовалась в российской уголовно-правовой доктрине XIX в. Так, А.Ю. Корчагина, которая провела обстоятельное исследование истории развития теоретических представлений об эксцессе исполнителя преступления, отмечает, что «впервые деление эксцессов на однородные и неоднородные было предложено Каррара для обоснования правил ответственности соучастников при эксцессе, позже рассуждения об этих видах эксцесса можно встретить во всех работах, где затрагивался вопрос об эксцессе исполнителя преступления» [2, с. 12]. Получается, что М.И. Ковалев предложил лишь новые термины для обозначения давно известных разновидностей эксцесса исполнителя преступления, причем термины не очень удачные, ведь понятия «однородный» и «неоднородный» намного точнее отражают специфику соответствующих проявлений эксцесса, чем «качественный» и «количественный».
Впрочем продолжение дискуссии о предпочтительности тех или иных терминов вряд ли будет продуктивным, особенно учитывая тот факт, что понятия количественного и качественного эксцесса прочно вошли в научный
оборот. Поэтому в дальнейшем мы будем использовать парные понятия количественный/ качественный и однородный/неоднородный в качестве взаимозаменяемых.
Оперируя понятиями количественный и качественный эксцесс исполнителя преступления, представители уголовно-правовой науки допускают значительные расхождения в части их содержательного наполнения. В особенности это касается качественного (неоднородного) эксцесса исполнителя, который трактуется довольно неоднозначно.
«Зона согласия» здесь заключается в том, что при качественном эксцессе исполнитель совершает преступление, неоднородное тому, которое охватывалось умыслом соучастников, т.е. посягает на иной объект уголовно-правовой охраны. Когда же дело доходит до перечисления конкретных проявлений качественного (неоднородного) эксцесса, то оказывается, что подходы специалистов существенно разнятся. При этом в научных публикациях иногда прослеживается необоснованное расширение объема понятия качественного эксцесса.
Так, Л.В. Иванова выделяет следующие проявления качественного эксцесса:
- совершение исполнителем наряду с преступлением, охватывающимся умыслом других соучастников, еще и иного умышленного преступления;
- совершение исполнителем иного умышленного преступления вместо преступления, охватывающегося умыслом других соучастников [3, с. 8, 14].
Сходный подход к пониманию проявлений качественного эксцесса исполнителя представлен в публикации О.С. Капинус и К.В. Обра-жиева. По их мнению, «качественный эксцесс предполагает совершение исполнителем разнородного преступления (посягающего на иной основной объект уголовно-правовой охраны), которое не охватывается умыслом иных соучастников». При этом указанные исследователи выделяют две разновидности качественного эксцесса исполнителя:
- исполнитель совершил дополнительное неоднородное преступление, выходящее за пределы умысла соучастников. В качестве примера они приводят совершение убийства в процессе разбойного нападения, когда лишение жизни потерпевшего не охватывалось умыслом иных соучастников;
- исполнитель совершил другое разнородное преступление вместо преступного деяния, на которое был направлен умысел иных соучастников. Иллюстрируя эту разновидность каче-
17
ственного эксцесса, О.С. Капинус и К.В. Ображиев моделируют следующий пример: «Исполнитель, получив от участников террористической группы взрывное устройство для совершения террористического акта, использовал его для незаконной добычи (вылова) водных биологических ресурсов, решив не совершать теракт» [4, с. 42-51].
Стоит согласиться с тем, что первая ситуация (совершение исполнителем дополнительного неоднородного преступления) представляет собой типичное проявление качественного эксцесса исполнителя.
Что же касается второй ситуации (совершение другого преступления вместо запланированного совместно с другими лицами), то она, как представляется, вообще не может рассматриваться в качестве эксцесса. Совершая другое преступление вместо согласованного с иными лицами, исполнитель этого другого преступления фактически отказывается от доведения первоначально запланированного преступления до конца, что в соответствии с акцессорными правилами квалификации исключает соучастие в преступлении как таковое (нет исполнителя - нет и соучастия). Кстати, это обстоятельство признают и сторонники критикуемой позиции: «В этой ситуации признаки соучастия отсутствуют, так как исполнитель, совершив иное преступное деяние вместо первоначально запланированного, добровольно отказался от доведения совместного преступления до конца, что в соответствии с ч. 2 ст. 31 УК РФ исключает возможность привлечения его к уголовной ответственности за это преступление. Поэтому неудавшиеся организаторские, подстрекательские и пособнические действия следует квалифицировать как приготовление к преступлению при условии, что это преступление относится к тяжким или особо тяжким» [4, с. 42-51].
Но если признаки соучастия в преступлении здесь отсутствуют (а они действительно отсутствуют), то мы в принципе не можем говорить об эксцессе исполнителя. Дело в том, что эксцесс исполнителя - это уголовно-правовой феномен, который имеет двойственную природу. С одной стороны, деяние исполнителя, допустившего эксцесс, хотя бы частично остается в границах соучастия, ведь «автор» эксцесса и иные соучастники связаны объективными и субъективными «нитями» - единством умысла, общей целью, совместными усилиями для ее достижения. Иными словами, исполнитель, допустивший эксцесс, хоть что-то из совместно задуманного все-таки должен совершить
(например, похитить чужое имущество, пусть даже иным способом). С другой стороны, экс-цессное деяние исполнителя частично (в большей или меньшей мере) выходит за пределы соучастия, пересекает границы, лимитированные умыслом соучастников, что, собственно говоря, и порождает различия в уголовно-правовой оценке сообщников.
С учетом этой двойственной природы эксцесса необходимо признать, что совершение другого неоднородного преступления вместо изначально запланированного с другими лицами не образует эксцесса исполнителя. В этом случае кооперация усилий нескольких лиц не выходит за рамки приготовления к преступлению в форме сговора на совершение преступления, а, как известно, на этапе приготовления соучастие невозможно. Невозможно по той простой причине, что соучастие в обязательном порядке предполагает совершения преступления исполнителем, а исполнитель появляется только в случае совершения действий (акта бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Если таковые не совершены, т.е. совместные действия нескольких лиц не зашли дальше сговора на совершение преступления, которое не было доведено до конца по независящим от виновных обстоятельствам, то содеянное квалифицируется как приготовление к преступлению (ч. 5 ст. 34 УК РФ), причем каждый из участников сговора несет ответственность за свое собственное приготовительное деяние без ссылки на ст. 33 УК РФ. А поскольку соучастие здесь отсутствует, то и положения ст. 36 УК РФ не применимы в силу отсутствия соответствующих оснований. В этой ситуации нет соучастников, а значит, некому допускать эксцесс. Есть лишь единоличный исполнитель другого преступления, совершенного вместо запланированного.
Таким образом, следует констатировать, что совершение неоднородного преступления вместо изначально запланированного с другими лицами не может считаться проявлением качественного эксцесса, да и вообще не имеет отношения к эксцессу исполнителя.
Рассматривая проявления качественного эксцесса исполнителя, некоторые специалисты допускают его смешение с количественным эксцессом и, более того, искажают сущность эксцесса как такового. Так, например, Н.В. Толстопятова, отмечая, что «качественный эксцесс соучастия имеет место тогда, когда выполняемое деяние не однородно с тем деянием, совершение которого было предусмотрено
18
(задумано)», выделяет три возможных проявления качественного эксцесса:
а) совокупность ранее задуманного преступления с новым общественно опасным деянием;
б) полный отказ исполнителя от преступления, согласованного с соучастниками, и замена его новым;
в) отказ от начатого преступления и совершение другого, которое не охватывалось умыслом соучастников [5, с. 19].
Следует отметить, что первую из названных Н.В. Толстопятовой ситуаций можно расценивать и как качественный, и как количественный эксцесс. Если в дополнение к преступлению, согласованному с соучастниками, исполнитель совершит такое же преступное деяние (например, при сговоре на одну квартирную кражу совершит вторую кражу из соседней квартиры), то содеянное следует рассматривать как количественный эксцесс. О качественном эксцессе можно говорить лишь в случае, если инициативно совершенное исполнителем дополнительное преступление посягало на иной объект уголовно-правовой охраны, т.е. являлось неоднородным тому, которое охватывалось умыслом соучастников (например, при сговоре на совершение разбойного нападения исполнитель, совершив разбой, изнасиловал потерпевшую). Таким образом, следует признать, что здесь Н.В. Толстопятовой не удалось провести четкую границу между количественным и качественным эксцессом.
Не меньше вопросов вызывает и вторая указанная Н.В. Толстопятовой разновидность качественного эксцесса - полный отказ исполнителя от преступления, согласованного с соучастниками, и замена его новым. Как уже отмечалось, в этом случае нет эксцесса исполнителя как такового. Исполнитель добровольно отказывается от совершения преступления, о котором он сговорился с другими лицами, что исключает его уголовную ответственность в силу ч. 2 ст. 31 УК РФ и не порождает соучастия в преступлении. Вместо этого преступления он совершает иное преступное деяние, за которое несет единоличную ответственность. Иные лица, сговорившиеся с ним о совершении первоначально запланированного преступления,
1. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Ч. 2: Виды соучастников и формы участия в преступной деятельности /под ред. М.А. Ефимова. Свердловск, 1962. С. 177-179.
2. Корчагина А.Ю. Эксцесс исполнителя преступления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
несут ответственность лишь за приготовление к этому преступлению.
Сказанное в полной мере относится и к третьей разновидности качественного эксцесса, выделенной Н.В. Толстопятовой. Здесь тоже нет эксцесса, поскольку в преступлении отсутствуют признаки соучастия как такового. Добровольный и окончательный отказ исполнителя от доведения начатого преступления до конца исключает соучастие в преступлении, а значит, положения ст. 36 УК РФ здесь неприменимы.
Об эксцессе исполнителя можно говорить лишь в случае, когда отказ от доведения преступления до конца был вынужденным и состоялся на этапе осуществления объективной стороны этого преступления, после чего исполнитель совершил дополнительное неоднородное преступление. Например, исполнитель, будучи застигнутым собственником на месте совершения квартирной кражи, прекратил хищение, но при этом применил насилие к собственнику имущества. В таком случае возникает соучастие в покушении на преступление, за которое несут ответственность все соучастники, включая исполнителя. А совершение другого, дополнительного неоднородного преступления можно и нужно рассматривать как качественный эксцесс исполнителя.
Но эту ситуацию вряд ли стоит выделять как самостоятельное проявление качественного эксцесса исполнителя. По сути дела, в этом случае исполнитель инициативно совершает неоднородное преступление в дополнение к тому, которое было согласовано с соучастниками. А эта форма качественного эксцесса исполнителя выделяется многими исследователями. Причем похоже, что это проявление качественного эксцесса исполнителя преступления является единственным.
С учетом вышеизложенного полагаем возможным уточнить отличительные признаки качественного эксцесса исполнителя. При качественном эксцессе исполнитель в дополнение к единому (совместному) для всех соучастников преступлению (оконченному или покушению на преступление) совершает иное преступное деяние, посягающее на другой основной объект уголовно-правовой охраны.
1. Kovalev M.I. Complicity in crime. Pt. 2: Types of accomplices and forms of participation in criminal activity / ed. by M.A. Efimov. Sverdlovsk, 1962. P. 177-179.
2. Korchagina A.Yu. The kurtosis of the perpetrator of the crime: auth. abstr. ... Candidate of Law. Moscow, 2004.
19
3. Иванова Л. В. Уголовно-правовая характеристика эксцесса исполнителя преступления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тюмень, 2009. С. 8, 14.
4. Капинус О.С., Ображиев К.В. Эксцесс исполнителя и иных соучастников преступления: проблемы квалификации // Уголовное право. 2018. № 2. С. 42-51.
5. Толстопятова Н.В. Эксцесс соучастников в уголовном праве: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004. С. 19.
3. Ivanova L.V. Criminal-legal characteristics of the excess of the perpetrator of the crime: auth. abstr.... Candidate of Law. Tyumen, 2009. P. 8, 14.
4. Kapinus O.S., Obrazhiev K.V. The kurtosis of the perpetrator and other accomplices of the crime: problems of qualification // Criminal law. 2018. No. 2. P. 42-51.
5. Tolstopyatova N. V. Excess of accomplices in criminal law: auth. abstr. ... Candidate of Law. Rostov-on-Don, 2004. P. 19.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Гюлбанкян Арам Артурович, аспирант кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета; e-mail: aram.gyulbankyan@inbox.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
A.A. Giulbankian, Postgraduate of the Department of Criminal Law and Criminology of the Kuban State University; e-mail: aram.gyulbankyan@inbox.ru
20
