CC BY
184
М. Я. Саррина
К восприятию проблемы «русского Дон-Кихота»:
И. С. Тургенев
В статье изучается влияние личности В. Г. Белинского на формирование концепции образа Дон-Кихота в программной статье И. С. Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот».
Ключевые слова: В. Г. Белинский, И. С. Тургенев, Дон-Кихот.
Творческая история статьи И. С. Тургенева «Гамлет и ДонКихот» необычайно сложна и продолжительна по времени написания. Задуманная писателем еще в 1848 году, она была опубликована только спустя одиннадцать лет. Неоднократно обещая редакции «Современника» готовый материал (в октябре 1856 года к новому, 1857 году, в марте 1857 года к концу апреля; в январе 1858 года - еще до своего возвращения из Европы) и подготовив черновые наброски уже к марту 1857 года, Тургенев дописал статью лишь в декабре 1859 года [6, V, с. 507-509]. В письмах к В. П. Боткину и И. И. Панаеву, которые уже осенью 1857 года не верили, что статья действительно существует, писатель объяснял причины столь длительной работы над статьей: тяжелая болезнь и кризис, духовный и творческий. В то же время, однако, повесть «Ася» была написана всего за несколько месяцев 1857 года. Установление подлинных причин такой невероятно длительной работы Тургенева над статьей «Гамлет и Дон-Кихот» представляет несомненную важность. Вместе с тем можно заметить определенные «всплески» творческой активности Тургенева в работе над «нескончаемым» «Гамлетом и Дон-Кихотом». Это конец октября 1856 года, когда, еще не начав статью, писатель был абсолютно уверен, что быстро ее напишет, начало марта 1857 года и май 1858 года. Можно предположить, что начало каждого нового этапа работы писателя над статьей было обусловлено рядом обстоятельств. В 1856 году произошла встреча в Лондоне Тургенева (писатель приехал туда 19 (31) августа) с А. И. Герценом, положившая начало их многолетнему творческому диалогу. Писателя, задумавшего статью о Гамлете и Дон-Кихоте во время революционных событий 1848 года во Франции, привлекли фанатичная преданность Герцена идее, его энтузиазм, то есть комплекс «донкихотских черт». «...Тургенев внешне как будто поддается влиянию неистового политического темперамента Герцена, как когда-то поддавался темпераменту “неистового” Виссариона.
279
Герцен и должен был напоминать ему Белинского своим неиссякаемым энтузиазмом и донкихотством», — отмечает современный исследователь [3, с. 223-224]. Безусловно, имя Белинского не раз звучало во время лондонских бесед Г ерцена и Тургенева. Для писателя был чрезвычайно важен факт «восстановления в правах» имени критика, которое, в условиях жесткого цензурного запрета в России, впервые после смерти Белинского прозвучало именно в работах Герцена «О развитии революционных идей в России» и «Былое и думы». Несмотря на существенные различия в интерпретации писателем и философом образа Белинского и его общественно-политических взглядов, споры с энтузиастом Герценом вновь остро поставили для Тургенева вопрос о типе нового общественного деятеля и об историческом значении и возможности активной созидательной деятельности поколения «культурного слоя» в эпоху 1850-х годов.
Ю. Д. Левин в комментариях к Полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева отмечает, что отрицательная трактовка Герценом образа Дон-Кихота была близка негативной оценке этого образа Белинским, который рассматривал Дон-Кихота «как художественное обобщение разрыва с действительностью и отставания от хода истории». «Герценовская интерпретация образа Дон-Кихота, - пишет исследователь, - не могла не привлечь внимания Тургенева, тем более что и для него исходным моментом служили события 1848 года <...>» [6, V, с. 514]. Возможно, именно встреча с Герценом, обладающим всем комплексом донкихотских черт, помогла Тургеневу, ощущавшему внутреннее сходство с Гамлетом, «уточнить» некоторые черты осмысляемого им типа современного Дон-Кихота и показала своевременность появления новой концепции этого образа в русской литературно-публицистической традиции. Очевидно, что встреча с Герценом послужила импульсом для создания статьи, однако в 1856 году Тургенев не начал писать даже черновые наброски.
Следующий этап работы Тургенева над «нескончаемой» статьей датируется началом 1857 года. Как известно из дневников Л. Н. Толстого, 27 февраля 1857 года Тургенев читал ему конспект статьи. Обсуждение творческих замыслов, важнейших литературных и общественных проблем продолжилось и во время недели «дижонского уединения» Толстого и Тургенева (март 1857 года). Одной из важнейших проблем, обсуждаемых писателями, был вопрос о «пушкинском» и «гоголевском» направлениях в русской литературе. Этот вопрос наиболее остро стоял в редакции журнала «Современник»: проблема «наследования» Белинскому была ключевой в споре
280
Дружинина и Чернышевского как представителей «пушкинского» и «гоголевского» направлений. Тургеневу не была близка ни одна из этих крайних позиций. Писатель, как убедительно доказывает Б. М. Эйхенбаум в статье «Наследие Белинского и Лев Толстой (1857-1858)», на протяжении длительного времени знакомил Толстого с наследием Белинского, избегая крайностей Дружинина и Чернышевского. Во время дижонского общения с Толстым Тургенев, увлеченный вопросом об исторической роли Гамлетов и ДонКихотов, пытался «развить» в Толстом черты Дон-Кихота, «внушить Толстому высокое общественное значение “донкихотства” для новой эпохи - “сделать” из него человека, способного противостоять революционным демократам не в качестве “скептика” <...>, а в качестве “стоика”, проповедника добра» [7, с. 151]. В своей содержательной статье Б. М. Эйхенбаум высказал мысль о том, что «имя Дон-Кихота <...> было псевдонимом Белинского и его учеников» [7, с. 148].
Знаменательно, что к концу 1856 года относится замысел очерка «Встреча моя с Белинским», а примерно к осени 1857 года - идея Тургенева о «повести или рассказе и воспоминании» о Белинском для альманаха, который Некрасов задумал издать в пользу семьи критика.
Таким образом, можно предположить, что замысел очерка о Белинском и шире - воспоминания Тургенева о Белинском - так или иначе связаны с замыслом статьи «Гамлет и Дон-Кихот». Роль воспоминаний Тургенева о Белинском при создании статьи «Гамлет и ДонКихот» еще, вероятно, только предстоит полностью исследовать. Интересный материал для выявления генезиса образа Дон-Кихота и понимания писателем идеи «сознательно-героической натуры» дает сопоставление статьи Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» и его «Воспоминаний о Белинском». Так, в обоих произведениях писатель ставит акценты на внешности героев (подчеркнутая некрасивость: «тощая, угловатая» фигура Дон-Кихота и «некрасивый и даже нескладный, худощавый, со впалой грудью и понурой головою» Белинский) [7, с. 148]; на их социальном положении (бедность Дон-Кихота и рассказ о бедной юности Белинского). Ключевые слова при характеристике души Белинского, «целомудренной до стыдливости, мягкой до нежности, честной до рыцарства» [7, с. 25], воспоминания об отношении Белинского к женщинам совпадают со словами «чувственности и следа нет у Дон-Кихота, все мечты его стыдливы и безгрешны» и с замечанием о честности, правдивости Дон-Кихота [6, V, с. 338]. И Дон-Кихота, и Белинского Тургенев характеризует как
281
«энтузиастов», «людей с пылкой душой», «служителей идеи», верящих «в нечто вечное, незыблемое, в истину, одним словом».
В статье «Г амлет и Дон-Кихот» писатель отмечает эгоизм Г амле-та и альтруизм Дон-Кихота, в очерке «Встреча моя с Белинским» подчеркивает, что «себялюбия, <...> эгоизма в нем и следа не было; собственно себя он ставил ни во что <...>» [6, XI, с. 168]. Он «.был правдив с другими и с самим собою; он чувствовал, действовал, существовал только в силу того, что он признавал за истину, в силу своих принципов»; «.ничего не было для него важнее и выше дела, за которое он стоял, мысли, которую он защищал и проводил <...>» [6, XI, с. 25, 48], - эти слова, сказанные о Белинском в «Воспоминаниях.», в полной мере относятся и к Дон-Кихоту, как понимал этот вечный образ Тургенев.
Необразованности Дон-Кихота, который «едва знает грамоте», в статье противопоставляется «многосторонняя образованность» Гамлета («не должно забывать, что он учился в Виттембергском университете», - напоминает читателю Тургенев) [6, V, с. 344]. В «Воспоминаниях о Белинском» Тургенев также подчеркивает: «Сведения Белинского были не обширны; он знал мало, и в этом нет ничего удивительного» [6, XI, с. 27]. Писатель подчеркивает, что именно «недостаточные знания» были «характеристическим признаком, почти необходимостью», благодаря которой «Белинский был <.> центральной натурой; он всем существом своим стоял близко к сердцевине своего народа, воплощал его вполне, и с хороших и с дурных его сторон» [6, V, с. 27-28]. Противопоставляя недостаточную образованность Белинского учености Сенковского, писатель утверждает, что «.ученый человек, именно в силу своей учености, не мог бы быть в сороковых годах такой русской центральной натурой; он не вполне соответствовал бы той среде, на которую пришлось бы ему действовать; у него и у ней были бы различные интересы; гармонии бы не было, и, вероятно, не было бы обоюдного понимания» [6, V, с. 28]. Тургенев, говоря об учености Сенковского, в то же время спрашивает: «.а какой след оставил он? Мне скажут, что его деятельность была бесплодна и вредна не потому, что он был ученый, а потому, что у него не было убеждений, что он был нам чужой, не понимал нас, не сочувствовал нам; против этого я спорить не стану, но мне кажется, что самый его скептицизм, его вычурность и гадливость <.> отчасти происходили от того, что у него, как у человека ученого, специалиста, и цели и симпатии были другие, чем у массы общества» [6, V, с. 28]. Не возникает сомнений, что основа противопоставления
282
в статье о Г амлете и Дон-Кихоте и в этом отрывке из «Воспоминаний о Белинском» одинаковая. Деятельность ученого человека, скептика Сенковского бесплодна, у него, в отличие от «центральной натуры» Белинского, не может быть последователей. Сопоставление «Белинский - Дон-Кихот» вновь становится очевидным. В свете этого сопоставления иначе воспринимаются размышления писателя в статье «Гамлет и Дон-Кихот» о том, как сложно иногда отличить ветряные мельницы от великанов: «...кто из нас может, добросовестно вопросив себя, свое прошедшие, свои настоящие убеждения, кто решится утверждать, что он всегда и во всяком случае различит и различал ци-рюльничий оловянный таз от волшебного золотого шлема?.. Потому нам кажется, что главное дело в искренности и силе самого убежденья..., а результат - в руке судеб» [6, V, с. 336]. Этим риторическим вопросом Тургенева объясняется и оправдывается и непоследовательность, резкая смена взглядов Белинского, «на которые враги его указывали потом с злорадным и бесплодным торжеством», и «школьные выражения немецкой философии» в произведениях, и вера «в действительность и важность философических выводов», и поиски в философии «всего на свете, кроме чистого мышления» [6, XI, с. 27].
Несомненно, сопоставление Белинский - Дон-Кихот в работах Тургенева появилось не случайно. Сам критик в письмах сравнивал себя с Дон-Кихотом: «Я не верю моим убеждениям и не способен изменить им: я смешнее Дон Кихота: тот, по крайней мере, от души верил, что он рыцарь, что он сражается с великанами, а не мельницами, и что его безобразная и толстая Дульцинея — красавица; а я знаю, что я не рыцарь, а сумасшедший - и все-таки рыцарствую; что я сражаюсь с мельницами - и все-таки сражаюсь, что Дульцинея моя (жизнь) безобразна и гнусна, а все-таки люблю ее, назло здравому смыслу и очевидности» [1, XII, с. 76-77].
Тургенев, размышляя об эгоизме Гамлета и несколько идеализируя образ Дон-Кихота, утверждал необходимость появления нового типа - «сознательно-героической натуры». «.Тургенев, будучи художником по преимуществу, и в Белинском прежде всего увидел образ нового человека, отрицателя <...>» [2, с. 248], «сознательногероической натуры». В очерке о Белинском соединяются противопоставленные в статье «Гамлет и Дон-Кихот» понятия «сознание» и «дело», «деятельность». Тургенев имеет в виду «искреннее и смелое слово (курсив мой. - М.С.)» критика, влияющее на современников; писатель, с одной стороны, дает ответ на вопрос о том, какой тип деятеля нужен сегодня, с другой, отвечает на критические отзывы Чер-
283
нышевского о романе «Рудин». По мысли писателя, и слово может быть делом. Неслучайно очерк «Встреча моя с Белинским» (1860) и статья «Гамлет и Дон-Кихот» появились практически одновременно, в канун долгожданных реформ в России.
1856 - 1860-й годы - время, когда писатель, наблюдая раскол в редакции журнала «Современник» и порывая связи с этим изданием, остро ощущал раскол во всем русском обществе. «Отцов» и «детей», с точки зрения Тургенева, могла объединить только «центральная натура». Такую «натуру» писатель постоянно искал в окружающей действительности. В статье «Два слова о Грановском» (1855), написанной после смерти известного профессора, он показывает возможность такого единения общества в общем скорбном чувстве потери одного из лучших людей «поколения культурного слоя». «Разгадку тайны» «силы и обширности влияния на людей» Тургенев видел в «гармонической личности» Грановского, который оказывал колоссальное влияние на молодое поколение. Возможно, воспоминания о Грановском также помогли Тургеневу при создании образа ДонКихота.
Статьи «Два слова о Грановском» и «Гамлет и Дон-Кихот» объединяет схожий финал - смерть как подведение итога жизни человека, который «своей жизнью подтверждал истину своих слов» о «добре и нравственности». Похороны Грановского «были чем-то умилительным и глубоко знаменательным» [6, V, с. 325]. «Смерть Дон-Кихота навевает на душу несказанное умиление. В это мгновение все великое значение этого лица становится доступным каждому» [6, V, с. 347]. В заключительной части обеих статей подчеркивается значение деятельности «исполненного пленительного добродушия» Грановского и Алонзо Доброго.
Данные сопоставления позволяют сделать вывод о том, что причиной постепенной идеализации в ходе работы над статьей писателем социально-психологического типа Дон-Кихота является наполнение этого типа комплексом морально-этических черт, характерных для лучших людей уходящего поколения 1830 - 1840-х годов. Так, в статье о Грановском Тургенев упоминает имя Н. Станкевича, в силу цензурных соображений ничего не говоря о Белинском. Позднее, в 1879 году, писатель поставит рядом эти имена, призывая к появлению новых Грановских и новых Белинских.
«Воспоминания о Станкевиче», которые были написаны Тургеневым летом 1856 года по просьбе П. В. Анненкова как материал для статьи «Н. В. Станкевич. Биографический очерк», нельзя обойти вни-
284
манием при изучении творческой истории статьи «Гамлет и ДонКихот». Воспоминания о личности Станкевича, безусловно, во многом послужили источником для размышлений Тургенева о типах Гамлета и Дон-Кихота. Например, подготовительным материалом к статье могла служить такая характеристика Станкевича: «Станкевич оттого так действовал на других, что сам о себе не думал, истинно интересовался каждым человеком и, как бы сам того не замечая, увлекал его вслед за собою в область Идеала» [6, V, с. 364]. Размышляя об этом наблюдении писателя, Б. М. Эйхенбаум делает вывод о том, что «Станкевича, вместе с Белинским, Тургенев причислял, очевидно, к Дон-Кихотам - к «энтузиастическим», или «центральным», натурам» [7, с. 150]. П. В. Анненков, соглашаясь с писателем и указывая значение Станкевича в судьбе Белинского, «вставил в свою статью слова Тургенева (из мемуара о Станкевиче, без всякой ссылки), характеризовавшие Станкевича именно как Дон-Кихота: «Причина полного, неотразимого влияния Станкевича заключалась в возвышенной его природе, в способности нисколько не думать о себе и без малейшего признака хвастовства или гордости невольно увлекать всех за собой в область идеала» [7, с. 151]. Станкевич стал прототипом Покорского в романе «Рудин». Тургенев и Анненков рассматривали личность Станкевича как воплощение нравственных идеалов поколения дворянской интеллигенции 1830 - 1840-х годов; таким образом, вопрос о личности Станкевича становился частью проблемы отношения к идейному наследию этого поколения.
Статья Анненкова и подготовленное им отдельное издание «Николай Владимирович Станкевич. Переписка и его биография» увидели свет в 1857 году. Однако внимание Тургенева должен был привлечь не только сам факт появления издания и статьи, но и полемика вокруг фигуры Станкевича, вызванная им. Наибольший интерес представляют два полярных отзыва на материалы Анненкова: И. Льховского в «Библиотеке для чтения» (1858, N. 3, отд. "Критика", стр. 38-39) и Н. А. Добролюбова «Н. В. Станкевич» (Совр., 1858, N. 4, отд. II, с. 145-166) [7, с. 159, 160]. И. Льховский утверждал, что жизнь «сибаритствующего эгоиста» Станкевича не принесла людям практической пользы. В статье «Н. В. Станкевич», написанной с позиций теории «разумного эгоизма», Н. А. Добролюбов полемизировал с Тургеневым о концепции жертвы во имя нравственного долга в повести «Фауст». В статье Добролюбова рассматривается тот же комплекс морально-этических понятий, что и в статье Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот»: эгоизм, высокие моральные качества, борьба за свои
285
идеалы, деятельность на пользу обществу, влияние на людей. Добролюбов писал: «Пора нам убедиться в том, что искать страданий и лишений - дело неестественное для человека и поэтому не может быть идеальным, верховным назначением человечества.<...> Романтические фразы об отречении от себя, о труде для самого труда или «для такой цели, которая с нашей личностью ничего общего не имеет», — к лицу были средневековому рыцарю печального образа; но они очень забавны в устах образованного человека нашего времени» [5, с. 394]. Не возникает сомнения в том, что Тургенев читал статью Добролюбова в «Современнике» и его статья «Гамлет и Дон-Кихот» полемична по отношению к этой работе критика. Принципиально различная оценка Добролюбовым и Тургеневым - представителями противоположных направлений русской общественно-литературной мысли -понятий «эгоизм» и «альтруизм», «гамлетизм» и «донкихотство», отличия в их представлениях о том, какой должна быть деятельность на пользу общества указывают на особую актуальность в конце 1850-х годов спора о «центральной натуре» как новом типе общественного деятеля.
Работа над типом Дон-Кихота, наделенного комплексом морально-этических черт Белинского, была тесно связана для писателя с вопросом о «наследии Белинского» в русской литературе. Размышляя о состоянии русской критической мысли и о роли критика в русской литературной и общественной жизни, Тургенев не видел «наследника» Белинского ни среди «старшего» поколения, ни среди «младшего». Основные усилия писателя во время работы над статьей были направлены именно на поиск новой «сознательно-героической» силы в литературе и в жизни. Работа над статьей продолжалась.
Следующий этап работы писателя над статьей - май 1858 года. В Лондоне Тургенев вновь встречался с Герценом; однако весной произошла еще одна встреча, которую можно назвать этапной в поиске писателем «наследника Белинского», «Дон-Кихота» русской литературы. В марте 1858 года во Флоренции Тургенев встречался с Ап. Григорьевым, о котором в письме А. Н. Островскому от 7 (19) мая 1856 года из Парижа писал: «Я знаю, мы бы спорили с ним до упаду, но я чувствую, что мы бы очень тесно сошлись. Меня влечет к нему, он напоминает мне покойного Белинского. Это сравнение, может быть, ему не понравится; но оно так, и для меня все, что напоминает Белинского, мило. Что прикажете делать! Я остаюсь верен своим привязанностям» [6, III, с. 147]. Видимо, сходство Григорьева с Белинским действительно было очень большим. Его замечали и дру-
286
зья покойного критика, и сам Григорьев. В письме В. П. Боткину он писал: «Вы находите справедливо сходство в моей натуре (не в таланте - Бог видит, сколько далек я от ложного самолюбия) с натурой покойного Виссариона Григорьевича: я сам знаю это очень твердо; потому и хочу того же положения в отношении к “Современнику”, какое было у него в отношении к “Запискам”» [4, с. 112]. Однако роль Ап. Григорьева в формировании концепции статьи Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» может стать предметом специального исследования.
Список литературы
1. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. - М.: АН СССР, 1953-1959.
2. Генералова Н. П. Еще раз Белинский (О литературно-эстетических взглядах И. С. Тургенева) // И. С. Тургенев. Новые исследования и материалы / отв. ред. Н. П. Генералова, В. А. Лукина. - М.-СПб.: Альянс-Архео, 2009. -С. 241-261.
3. Генералова Н. П. И. С. Тургенев: Россия и Европа: Из истории русскоевропейских литературных и общественных отношений. - СПб.: РХГИ, 2003.
4. Григорьев А. А. Письма / подгот. Р. Виттакер и Б. Ф. Егоров. - М.: Наука, 1999.
5. Добролюбов Н. А. Собр. соч.: в 9 т. - М.-Л., 1961-1964.
6. Тургенев И. С.Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. - М.: Наука, 1978-2003.
7. Эйхенбаум Б. М. О прозе: Сб. статей / сост. и подгот. текста И. Ямпольского; вступ. ст. Г. Бялого. - Л.: Худож. лит., 1969.
Т. В. Мальцева
Авторская стратегия самоидентификации героя в романе И. А. Гончарова «Обломов»
В статье рассматриваются способы самоидентификации Обломова; глав-нок внимание уделяется национальной и социально-культурной идентификации героя.
Ключевые слова: И. А. Гончаров, роман «Обломов», национальная модель жизнеустройства, самоидентификация героя.
Самоидентификация личности в русской литературе актуализируется в эпоху реализма, так как и просветителей, и сентименталистов, и романтиков интересовал универсальный герой. Открытый реалистами закон о влиянии среды на формирование характера заставил писателей внимательнее исследовать связи среды обитания и героя. Идеальной моделью этого процесса является Илья Ильич
287
