CC BY
18
УДК 811
И. С. Тибилов
аспирант, ст. преподаватель кафедры русской и зарубежной литературы
Юго-Осетинского государственного университета
им. А. А. Тибилова, г. Цхинвал, Республика Южная Осетия
К ВОПРОСУ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЖАНРА «ТАУРАГ» В ОСЕТИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
В статье рассматривается вопрос определения жанра «таураг» в осетинской литературе. На основе фактического материала анализируется возникновение и развитие прозы на осетинском языке. Фольклорный жанр «таураг» сыграл огромную роль в развитии жанра рассказа в осетинской литературе. Фактически «таураг» стал переходным жанром от фольклорной формы пересказа к литературному рассказу. Большинство исследователей осетинской литературы отмечали роль фольклорного таурага в генезисе осетинской прозы, однако в большей степени по причине его широкого употребления в фольклоре, отрицали таураг как особый переходный жанр на начальном этапе становления литературного рассказа. Проведенное исследование дает возможность определить значение термина «таураг» и проследить его эволюцию от фольклорного жанра к литературному. Результаты исследования могут быть применимы при изучении генезиса и эволюции прозы в осетинской литературе, а также при проведении исследований творчества писателей-прозаиков, стоявших у истоков зарождения осетинской литературы.
Ключевые слова: осетинская литература; литературоведение; фольклор; проза; рассказ; таураг; жанры; композиционная структура; образ.
I. S. Tibilov
Postgraduate student. Lecturer, Department of Russian and Foreign Literature at South-Ossetian State University named after A.A.TibiLov, TskhinvaLi, the RepubLic of South Ossetia
THE PROBLEM OF DEFINING THE GENRE "TAURAG" IN OSSETIAN LITERATURE
The articLe discusses different approaches to defining the genre of 'taurag' in Ossetian Literature and anaLyzes the roots and the development of prose in the Ossetian Language. The foLkLore genre of 'taurag' has aLways pLayed a huge roLe in the deveLopment of the story genre in Ossetian Literature. In fact, the 'taurag' was a transition from the foLk genre to the Literary form of teLLing a story. Most researchers of Ossetian Literature highLighted the roLe of the genre of 'taurag' in the genesis of Ossetian prose, however, LargeLy because of its wide use in foLkLore they refused to recognize the 'taurag' as the initiaL stage of the emergence of Literary narrative. This study reveaLs the roLe of the 'taurag' and traces its evoLution from the foLkLore genre
to Literary one. The resuLts of the anaLysis may be usefuL in studying the genesis and the evolution of prose in Ossetian literature, as weU as in researching the literary contribution of writers and novelists who founded Ossetian literature.
Key words: Ossetian literature; literary criticism; folklore; prose; story; taurag; genres; compositional structure; image.
Жанр рассказа в осетинской литературе проделал сложный путь становления, прежде чем обрел собственный стиль и достиг такой художественной зрелости, которая сделала его возможным стать частью общероссийской литературы.
Истоки становления и самоопределения жанра рассказа в осетинской литературе восходят к прозаическим жанрам национального фольклора. «Идейное и эстетическое богатство народного творчества, его поэтика и язык, фольклорные, особенно эпические традиции, -всё это сыграло решающую роль в становлении и развитии осетинской литературы, в генезисе осетинской прозы» [Кожевников, Николаев 2000, с. 3].
В современном осетинском литературоведении очень мало исследований, посвященных жанровым особенностям. Это, прежде всего, связано с тем обстоятельством, что в советское время внимание исследователей литературы было приковано преимущественно к идейному содержанию художественного произведения.
По этой причине в осетинском литературоведении, как впрочем, и в фольклористике очень мало специальных исследований прозаических жанров (таураг, сказки, притчи, пословицы с сюжетной предпосылкой и т. д.).
Проблема формирования и развития жанра рассказа в осетинской литературе освящается в трудах многих исследователей. Впервые к проблеме развития жанра прозы в контексте исследования литературного процесса в его исторической преемственности обратился Цо-мак Гадиев в статье «Вехи осетинской литературы» [Вехи осетинской литературы, с. 17-58]. В своей работе Ц. С. Гадиев дает ряд концептуальных положений по истории становления и развития осетинской литературы, впервые высказав мысль о том, что возникновение осетинской литературы связано с последствиями присоединения Осетии к России, а также дав идейно-эстетическую характеристику творчеству Темырболата Мамсурова, Коста Хетагурова, Сека Гадиева, Елбасдуко Бритаева и Александра Кубалова. Хотя исследование Ц. Гадиева не
претендует на системный анализ становления и развития осетинской литературы, он дал толчок к осмыслению историко-литературного процесса как самостоятельного предмета исследования и по праву считается основателем осетинского литературоведения и критики.
Вслед за Ц. С. Гадиевым М. С. Тотоев в своей работе «Очерки истории культуры» дает более глубокий анализ истории становления литературы. Хотя научный труд М. С. Тотоева привлекает обилием фактического материала и четкостью периодизации, однако в силу того, что предметом научного исследования М. Тотоева оказались публицистика, художественные произведения, социально-экономическая история, этнография, лингвистика, события революционного движения, историография, фольклористика и педагогические идеи, анализ литературы оказался «размыт» разнохарактерностью фактического материала. Периодизацию осетинской литературы, предложенную М. С. Тотое-вым, продолжил и развил Х. Н. Ардасенов в работе «Очерк развития осетинской литературы (дооктябрьский период)» [Ардасенов 1959].
Проблемы осетинской прозы в той или иной мере находили отражение и в последующем в исследованиях авторов, обращавшихся к истории осетинской литературы. Отдельные вопросы осетинской прозы освещались в трудах А. А. Тибилова, Т. А. Епхиева, В. М. Га-глоева, В. И. Абаева, З. Н. Суменовой, Р. Г. Цомартовой и др. Наиболее же фундаментальные исследования осетинской прозы появляются в работах Н. Г. Джусоева. В своей докторской диссертации «Очерк развития осетинской литературы» [Джусойты 1968] в 1968 г. Н. Г. Джусоев решает целый ряд вопросов осетинской литературы, проводит глубокий научный анализ творчества писателей Темирбо-лата Мамсурова, Коста Хетагурова, Сека Гадиева, Цомака Гадиева, Елбыздыко Бритаева. Благодаря новому концептуальному подходу к исследованию становления и развития национальной литературы, работа Н. Джусоева оказала огромное влияние на последующее развитие литературоведения не только Осетии, но и всего Северокавказского региона.
Изучение генезиса осетинской прозы свое дальнейшее развитие получило в научных трудах З. М. Салагаевой [Салагаева 1984; Салагаева 1970], рассматривавшей осетинскую прозу в историко-генетическом плане. Однако эволюция жанра рассказа в осетинской литературе в целом не привлекал еще внимание литературоведов.
На сегодняшний день в осетинском литературоведении не существует однозначного ответа на вопрос: что представляет собой тау-раг? В семантику термина таураг Ш. Ф. Джикаев включает практически все формы прозаических жанров осетинского фольклора, отмечая при этом, что все эти термины близки по значению, представляя собой синонимичный ряд, в то же время каждый из них имеет отличительные признаки. Однако в осетинском языке для их обозначения применяется универсальный термин таураг [Ирон тауржгътж, с. 4].
В осетинском литературоведении термину «рассказ» в фольклоре соответствует термин «таураг»: «Когда еще не появился термин "рассказ", первые осетинские писатели свои короткие прозаические произведения называли тауржгътж ('таураги')» [Ирон тауржгътж, с. 4].
По всей видимости, отказ современных осетинских литературоведов от употребления термина «таураг» применительно к произведениям на осетинском языке продиктован именно своей полисемией, употребляя в каждом конкретном случае калькированный перевод или прямое заимствование. Так рассказ переводится как радзырд, в то время как «новелла» употребляется как заимствованный термин.
Термин «таураг» Ш. Ф. Джикаев считает «коротким устным рассказом» [Ирон тауржгътж, с. 4].
Размытость определения термина таураг не дала возможность многим исследователям осетинского фольклора провести четкую границу между таурагом, сказками и другими видами прозаических жанров. В сборнике сказок, вышедшем в Цхинвали в 1962 г., А. Х. Бя-зыров впервые предпринял попытку определить место таурага в жанровой системе осетинского фольклора. Он обратил внимание на тот факт, что таурагом сказители называют как рассказ, имеющий в своей основе реальное событие, так и рассказ, отошедший от реальности и вобравший мифологические или фантастические мотивы. Такое многогранное употребление термина «таураг» не дало возможности А. Х. Бязырову разграничить таураг и сказку ('аргъау') [Ирон аджмон аргьжуттж 1962, с. 4-7]. Потому и в сборнике фольклорных текстов, подготовленном им, нет четких принципов. В итоге таураги оказались в одной «связке» со сказками. Некоторые варианты одних и тех же сюжетов указаны и как таураги, и как сказки. Невозможно определить употребление термина таураг и по сборнику фольклорных текстов, подготовленных З. М. Салагаевой [Ирон аджмон
сфжлдыстад 1961]. З. М. Салагаева выделяет только исторические таураги (историон таурœгътœ), в то время как многие таураги она неправомерно причислила к сказкам.
Согласно этимологическому словарю В. И. Абаева, осетинское таурœгъ, означающее 'историческое предание', 'легенда', 'рассказ', восходит к арабскому tawänh (мн.ч. tärTh) 'дата какого-либо события', 'история', 'хроника' [Абаев 1958, с. 239]. Арабское слово вошло в персидский, тюркские и кавказские языки.
Безусловно, исходя от первоначального значения таураг, можно с уверенностью сказать, что даты каких бы то ни было событий, история и хроники фиксируются, как правило, в прозаической форме. И в осетинском языке тоже таураг стал употребляться именно для прозаических жанров. Примечателен тот факт, что эпические сказания о Нартах, бытовавшие в поэтической форме и называемые mdœe 'эпическая песня', 'сказание', 'сага', 'былина' [Абаев 1958, с. 566], часто обозначаются термином таураг, а именно те сюжеты, которые бытуют не в поэтической, а в прозаической форме. Хотя некоторые прозаические сказания о Нартах обозначаются не как таурœгъ, а как кадœг.
Таураг по своим внешним формальным характеристикам равнозначен литературному рассказу, восходящему к фольклорным жанрам устного пересказа в виде сказаний, поучительного иносказания или притчи. Как и в рассказе, в таураге немного действующих лиц и одна сюжетная линия (реже несколько) при характерном наличии какой-то одной проблемы. Таурагу также свойственно линейное изложение фактов и событий. Подобно тому, как расплывчат значение таураг, различен в своих трактовках и жанр рассказа: «С точки зрения литературоведения - это малая форма прозаического эпоса, повествовательное произведение, пересказ какого-либо события в прозе, сжатое по объему произведение, заключающее в себе некие действия и ряд персонажей, совершающих эти поступки...» [Кожевников, Николаев 2000, с. 617]. Перечисленный синонимический ряд определений имеет свое продолжение, оно исходит из проблематики самого жанра рассказа, из его трактовки и специфики. И если иное значение рассказ приобретает с использованием национального компонента, элемента народности, то в таураге этот национальный компонент или элемент народности сидит изначально.
Таурагу характерно единство времени. Время действия в рассказе ограничено. При этом ограниченность не обязательно ограничивается одними сутками, как у классиков литературного рассказа. Однако таурагов, сюжет которых охватывает всю жизнь персонажа, не много, редко когда действие длится столетиями, или на протяжении нескольких поколений. Даже если таураг охватывает значительный период, всё равно он посвящен развитию какого-то одного действия, точнее, одного конфликта. К примеру, фамильные таураги, как правило, повествуют о нескольких поколениях, но и здесь временная длительность относительна, так как рассказ о нескольких поколениях служит одной цели - показать генезис фамилии (рода). В своем изображении частной жизни человека и его конфликта с обществом таураг сближается с драмой, но с драмой как жанр, а не с драмой как род литературы. Наиболее характерные таураги, близкие к жанру драмы - «Таураг об одиноком» [Ирон аджмон сфжлдыстад 1961, 387], «Почему сын Бата Асланбег стал абреком» [Ирон тауржгътж 1989, с. 203], «Ос-Багатар и царь» [Ирон аджмон сфжлдыстад 1961, с. 115] и т. д.
Часто таураг изображает действительность в предельно напряженной и насыщенной форме, вскрывая глубочайшие конфликты реальности, обретая при этом значение художественного символа, что сближает его с жанром драматургии - трагедией. Единство действия таурага связано с событийным единством. В фольклоре осетин таураг чаще всего обладает простой фабулой, с одной фабулярной нитью, с короткой цепью сменяющихся ситуаций, с одной центральной сменой ситуаций. При этом простота построения фабулы не касается сложности и запутанности отдельных ситуаций. Другими словами, таураг или ограничивается описанием одного события, или одно-два события становятся в нем главными, кульминационными, смыслоо-бразующими. Действие в таураге происходит или в одном месте, или в строго ограниченном количестве мест. Если количество мест превышает трех-четырех, то они только лишь упоминаются сказителем, но не расписываются.
Таурагам характерно наличие одного персонажа. В пространстве таурага чаще всего наблюдается один главный герой. Иногда их бывает два, реже - несколько. В принципе, второстепенных персонажей может быть много, но они сугубо функциональны. Цель второстепенных персонажей в таураге - создавать фон, помогать или мешать главному
герою, давая возможность проявлению его характера. Ярким примером такого единства выступает таураг «Об Одиноком». Так или иначе, все перечисленные единства сводятся к одному - единству центра. В этом плане сказанное М. Б. Храпченко относительно рассказа - «Рассказ не может существовать без некоего центрального, определяющего знака, который бы "стягивал" все прочие» [Храпченко 1975, с. 146] -в полной мере может относиться и к таурагу. И для таурага не важно, является ли кульминационное событие или развитие действия этим центром. Самое важное для этого жанра - главный образ, за счет которого, как правило, строится композиционная структура.
Есть и отличия между литературным жанром рассказа и таура-гом. В рассказе повествование может вестись и от первого, и от третьего лица. Таурагу нехарактерно повествование от первого лица. Повествование от первого лица, как правило, в осетинском фольклоре обозначаются термином хабар - новость, известие, случай, происшествие, история. Но, в отличие от таурага, который может быть реалистичным, фантастичным, сказочным, мистическим, философским, историческим, любовным и назидательным, то хабар может выступать только как реалистический рассказ. Поэтому хабар заменяет термин таураг только в тех случаях, когда прозаическое повествование отражает реально случившийся факт («Мамиаты Хъарадзауы хабар» 'история о Карадзауе Мамиеве', «Къостайы тыххжй иу хабар» 'одна история (рассказ) про Коста'). Употребление термина хабар предполагает исключение художественного вымысла, в то время, как в тау-раге сказитель может проявлять свой талант риторики, как с целью придания своему рассказу психологического настроя, для получения ответной реакции от слушателя в виде его заинтересованности, так и с целью удовлетворения художественно-эстетических потребностей слушателя. С целью усиления выразительности, в таурагах часто используется гипербола, что нехарактерно для хабара.
Термин таураг может выступать синонимом термина «хабар», но хабар не всегда может заменять таураг. В реалистических таурагах, как и в хабарах, концовка часто неожиданно, а порой - парадоксальна. Всё зависит от конкретных обстоятельств. В фантастичных, сказочных, мистических, философских, любовных и назидательных та-урагах приключения героя могут продолжаться сколь угодно долго, а финал, как правило, всегда формален и предрешен заранее.
Сравнивая таураг и рассказ, можно сделать следующий вывод: хотя они и не тождественны на все сто процентов, но всё же близки по семантике употребления и могут выступать как синонимы.
Есть и отличия между литературным жанром рассказа и таурагом. В рассказе повествование может вестись и от первого, и от третьего лица. Таурагу же не характерно повествование от первого лица.
Исходя из обозначенных определений жанра, можно заключить, что «таураг», как вид произведения, является переходной формой прозаического жанра от фольклора к литературному рассказу.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
АбаевВ. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. I. М.-Л.,
1958. 656 с. ; Т. III. Л., 1979. 358 с. Ардасенов X. Н. Очерк развития осетинской литературы (дооктябрьский период). Орджоникидзе, 1959. 284 с. Вехи осетинской литературы. Рукопись. Архив СОИГСИ. Фонд Ц. Гадиева, папка V, л. 17-58.
Джусойты Н. Г. История осетинской литературы (дореволюционный период) : дис. ... д-ра филол. наук, 1968 (рукопись). Ирон аджмон аргьжуттж. Историон жмж бынжттон аргьжуттж, тауржгътж жмж хабжрттж. Т. III. (Осетинские народные сказки. Исторические и местные сказки, легенды и сказания. Т. III / сост. А. Х. Бязыров). Цхин-вали, 1962. 362 с.
Ирон тауржгътж (Осетинские легенды) / сост. Ш. Ф. Джикаев. Орджоникидзе, 1989. 496 с.
Ирон аджмон сфжлдыстад (Осетинское народное творчество) : в 2 т. / сост.
З. М. Салагаева. Орджоникидзе, 1961. Кожевников В. М., Николаев П. А. Литературный энциклопедический словарь. М., 2000. 811 с. Салагаева З. М. От Нузальской надписи к роману: Проблемы генезиса и становления осетинской прозы. Орджоникидзе, Ир, 1984. 312 с. Салагаева З. М. Четыре этюда об осетинской прозе. Орджоникидзе : Ир, 1970. 242 с.
Храпченко М. Б. Внутренние свойства и функции литературных произведений. М., 1975.
