CC BY
173
ТЕКСТОЛОГИЯ
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
[за много земель]». Такое прочтение подтверждается предыдущим текстом («высоко сЪдиши на своемъ златокованнЪмъ столЪ»), а также самой этимологией оригинала (alto по-итальянски «высокий»).
Тем не менее итальянское слово altana возникло как архитектурный термин в эпоху Возрождения и проникло в чешский язык через немецкий (здесь оно фиксируется не раньше 1417 года). Данный фрагмент, полагает ученый, является довольно выразительным свидетельством, по которому «Слово» не может быть средневековым славянским текстом, и подтверждает нашу гипотезу про его происхождение. Добровский, вероятно, знал это слово как с немецкой, где оно широко употреблялось с начала XVI века, так и с чешской, но, похоже, по ошибке воспринял его как общее заимствование из латыни.
Американский исследователь утверждает, что поход 1185 года не является основной темой поэмы. «Слово о полку Игореве» написано вовсе не про поход Игоря, в тексте с событиями 1185 г. связаны только «горстка имен» и примерно одна десятая часть стихов. Все остальное - плач Ярославны, сон Святослава, рассказ о Бояне, не имеют прямого отношения к 1185 г. и могут быть привязаны к другим датам. Однако тут Кинан оговаривается, что поход 1185 г. был хорошо известен по Ипатьевской летописи, популярен у Татищева и в Записках Екатерины II по русской истории, поэтому его выбор абсолютно логичен.
Последним аргументом ученого является обращение к теории вероятности. По его мнению, появление текста, подобного «Слову...», на территории Восточной Европы в XII веке невозможно. Зато возникновение в конце XVIII в. аналогичной подделки вполне вероятно. Тем более, считает Кинан, сочинение таких текстов носило всеобщий характер, и различного рода подделки и имитации стали банальностью.
Все эти построения, считает американский исследователь, наконец-то позволяют разъяснить темные места произведения.
Современные чешские филологи-слависты восприняли известие о написании «Слова.» одним из ведущих представителей чешского возрождения Йозефом Добровским достаточно скептично, оценив лишь то, что американскому коллеге удалось найти целый ряд аргументов, свидетельствующих против подлинности эпоса.
Представители российской науки скромно отреагировали на предположения Э. Кинана. В свет вышли две работы, посвященные анализу гипотезы американского исследователя. Это статья А.А. Филюшкина «Психопатическое уничтожение «Слова.» и монография А.А. Зализняка «Слово о полку Игореве». Взгляд лингвиста». Оба ученых сходятся в том, что «Слово..» оставляет нам больше вопросов, чем ответов. И скорее всего ответы на эти вопросы нам не найти никогда.
Список использованной литературы
1. Филюшкин А. Психопатическое уничтожение «Слова о полку Игореве».
- http://www.ruthenia.ru/logos/number/2002_02/03.htm.
2. Zdenek Myslivicek. «Dusevni choroba Josefa Dobrovskeho». - Bratislava: Casopis ucene spolecnosti Safarikovy 1929, 3 (3-4): 825-835.
3. Татищев В.Н. История Российская, часть 3 (Москва, 1964), с. 146-147.
4. Виноградова В.Л. и др. Словарь-справочник «Слова в полку Игореве»: В 6-ти томах. (Москва-Ленинград, 19651984), т. 6 (1984), с. 92-93.
5. Козлов В.П. Тайны фальсификаций: анализ подделок исторических источников XVIII-XIX веков (Москва: Аспект-Пресс, 1996). См. также: Ihor Sevcenko. «The Date and Author of the So-Called Fragments of Toparcha Gothicus».
- Dumbarton Oaks Paper, 25 (1971), pp. 117-188.
6. Czech Radio 7, Radio Prague. - http://www.radio.cz/ru/statja/44993.
УДК 930(091)
К вопросу об особенностях источниковедческого анализа дидактических комплексов обощающего характера: проблема взаимоотношений редакций и списков в истории изучения домостроя
В.В. Хорихин
ГОУВПО «Московский Государственный университет сервиса»
Среди памятников «светской дидактической литературы» русского средневековья особое место занимают так называемые «отеческие предания» - нравоучительные тексты, открывающиеся обращением отца к сыну. Традиция сочинений такого рода известна на Руси с древнейших времен. К числу наиболее ранних произведений этого жанра следует прежде всего отнести тексты, вошедшие в состав Изборника 1076 г. - «Слово некоего отца к сыну», «Наказание свя-
той Феодоры» и «Поучение Ксенофонта детям». В эту же группу ранних «отеческих преданий» входят и такие известные памятники древнерусской письменности, как «Поучение Анадану» из «Повести об Акире премудром» и «Грамотица» Владимира Мономаха.
К зрелым образцам жанра, помимо «Поучения некоего разумнаго отца к сыну, како ему житии», «Поучения от святых книг о чадех» и других анонимных «отеческих преданий», рассеянных по многочисленным
49
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
ТЕКСТОЛОГИЯ
рукописным сборникам смешанного состава, имевшим широкое распространение среди читающей публики в XVI-XVII вв., бесспорно, следует отнести «Послание и наказание отца к сыну» благовещенского попа Сильвестра и собственно сам «Домострой», представляющий собой развернутый вариант того же «отеческого предания».
Рассматривая длительную эволюцию научных представлений о Домострое, нельзя не обратить внимания на качественное своеобразие отдельных, последовательно сменявших друг друга этапов этого процесса! Начало I этапа (конец 40-х - 60-е годы XIX в.) ознаменовалось появлением наиболее ранних публикаций памятника. Для этой стадии научных изысканий в области изучения памятника, характеризующейся повышенным интересом исследователей к содержательной стороне источника, типично преобладание сугубо описательного подхода к материалу. Из текста Домостроя извлекалось множество занимательных иллюстраций старинного быта, вследствие чего популяризированное изложение содержания памятника, снабженное краткими пояснительными комментариями, стало непременным атрибутом фактически каждой посвященной ему научной работы (И.П. Сахаров, А.Н. Афанасьев, И.Е. Забелин). Исследования 50-х - 60-х годов в целом отличались примитивным уровнем интерпретации, содержащейся в источнике информации, основанной на элементарном, зачастую поверхностном знакомстве с его текстом. В то же время следует отметить, что уже на этом этапе изучения источника были обозначены принципиально важные вопросы его дальнейшего исследования (авторство, происхождение, формирование и последующая трансформация текста). Более того, к исходу 60-х годов XIX в. стал очевиден единственно приемлемый и перспективный путь продолжения изысканий в данной области - выявление и взаимосопоставление всего объема сохранившегося рукописного материала.
II этап развития научных представлений о Домострое (70-е - 90-е годы XIX в.) связан с выходом в свет фундаментального «историко-литературного» исследования И.С. Некрасова. На основе данных сравнительного анализа выявленных списков памятника этим ученым был установлен факт наличия двух редакций Домостроя. Некрасову удалось представить целостную концепцию формирования литературного облика памятника, предполагавшую конкретные решения по всему комплексу проблем, связанных с его изучением. Однако, несмотря на то, что выводы исследователя выглядели более обоснованными, нежели чем все те предположительные суждения о Домострое, которые высказывались в научной литературе прежде, концепция Некрасова вызвала серьезные возражения (Н.С. Тихонравов, А.В. Михайлов)6 Суть развернувшейся полемики сводилась к признанию или отрицанию предложенного Некрасовым взгляда на природу и взаимоотношения выявленных редакций Домостроя. Итогом этой дискуссии стала крайняя поляризация суждений, способствовавшая окончательному оформлению двух принципиально противоположных взглядов на проблему происхождения памятника.
Как видно из всего вышеизложенного, характерной особенностью данного этапа изучения Домостроя являлся абсолютный приоритет вопросов происхождения и последующей эволюции текста этого произведения.
Появление подобной целевой установки объективно должно было повлечь за собой существенную корректировку основных направлений приложения творческих усилий исследователей Домостроя, переориентировав их в сторону выявления и систематизации сохранившихся списков памятника. Тем не менее на II этапе изучения Домостроя эта задача не была в полной мере реализована на практике. Исследователям памятника мешало ими же выработанное избирательное отношение к рукописному материалу. Ни Некрасов, ни его оппоненты не ставили перед собой задачи выявления всей совокупности разночтений в рамках каждой из выделенных ими редакций. Многочисленные списки памятника интересовали этих ученых главным образом в качестве материала, подтверждающего сам факт существования нескольких вариантов его текста. По этой причине сравнительный анализ рукописей Домостроя сводился лишь к поиску наиболее раннего списка, часто без достаточных на то оснований воспринимавшегося в качестве прямого отражения протографа своей редакции. Подобная логика получала распространение не только в научных исследованиях, но и в типичной для этого времени практике издания памятника, не предполагавшей приведения разночтений к самому древнему тексту по родственным ему спискам8 Отсюда становится вполне понятным, почему на данном этапе развития научных представлений о Домострое никто всерьез не задумывался о воссоздании первоначального облика исследуемого текста: проблема архетипа произведения попросту подменялась вопросом первенства одной из выявленных редакций, или скорее даже одного из древнейших списков, эти редакции представляющих.
Переход научных изысканий в области изучения Домостроя на качественно новый уровень (III этап) стал возможен благодаря осознанию крайней уязвимости традиционного подхода к воссозданию текстуальной истории памятника, что, в свою очередь, явилось закономерным результатом введения в научный оборот не известных ранее списков третьей редакции, существенно отличавшихся от всех исследованных прежде. Открытие новых рукописей памятника, обнаруживших столь ощутимые текстуальные несовпадения с известными ранее, лишний раз подтвердило необходимость осуществления более основательного комплексного исследования всех сохранившихся списков, прежде всего в части сравнительного анализа их чтений, имевшего своей целью восстановление протографа каждой выявленной редакции с учетом вероятности существования промежуточных комбинаций. Единственная действенная попытка решения данной задачи, предпринятая А.С. Орловым, в течение 13 лет (1904-1917) кропотливо изучавшим рукописи Домостроя, так и не получила логического завершения.1 0 Революционные потрясения, круто изменившие судьбу России, не позволили ученому закончить свое исследование, и, хотя в советское время научная карьера Орлова складывалась довольно успешно, к фундаментальному анализу рукописей памятника он больше не возвращался. Однако, несмотря на то, что предпринятые исследования не были осуществлены в полном объеме, данный этап изучения Домостроя все же следует признать наиболее продуктивным в плане выявления и систематизации информации о сохранившихся списках этого произведения. Неслучайно подготовленные А.С. Орло-
50
ТЕКСТОЛОГИЯ
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
вым археографические обзоры вплоть до настоящего времени продолжают рассматриваться в качестве наиболее полного свода данных о рукописной традиции Домостроя.
Важным результатом научных изысканий на III этапе изучения памятника стало также выявление вторичной природы древнейших текстов как I (список ОИДР), так и II (Коншинский список) редакций!1 В ходе детального сопоставления представленных ими чтений с материалом однородных рукописей было окончательно установлено, что ни Коншинский список, ни рукопись ОИДР не представляют собой правильного отражения протографа своей редакции. Это очевидное заключение позволило Орлову предполагать наличие нескольких недостающих звеньев в общей генеалогии памятника - не дошедших до нас протографов двух основных редакций, а также, что особенно важно, общего протографа всех редакций Домостроя, существенно отличающегося от доступных исследователям текстов.
Нельзя не отметить, что при всей значимости характерных для III этапа научной разработки источника достижений в области изучения внутренних связей между различными списками Домостроя в рамках отдельных редакций его текста, проблема взаимоотношений этих редакций решалась лишь на уровне осторожных теоретических предположений, не подразумевавших четкого постулирования окончательных выводов.
К сожалению, Орлову не удалось в полной мере освободиться от давления стереотипов предшествующего опыта изучения памятника. В частности, ученый не сумел полностью отказаться от необоснованной практики хронологических приоритетов в процессе сопоставления разночтений. По-видимому, это обстоятельство повлияло на заключение исследователя относительно контаминированного характера III редакции, представленной сравнительно поздними текстами. Тем не менее, хотя труды Орлова и вызывают определенные критические замечания, отсутствие в них целостной генеалогии списков Домостроя, равно как и осторожные заключения ученого по проблеме взаимоотношений редакций, а также их вариантов, отнюдь не мешали, а, скорее, даже способствовали сохранению возможности для значительного логического маневра при создании другими исследователями новых теоретических построений в части, касающейся происхождения памятника.
Следующий (IV) этап развития научных представлений о Домострое (20-е - 70-е годы ХХ в.) представляется наиболее сложным и неоднозначным в плане оценки результатов предпринимавшихся в этой области исследований. В рамках данного этапа следует выделить два качественно отличных друг от друга периода.
Первый период, охватывающий 20-е - первую половину 50-х годов, характеризуется принципиальным изменением общего отношения к исследуемому материалу. Если в работах наиболее авторитетных представителей дореволюционной научной школы (А.И. Соболевский, А.С. Орлов)12еще сохранялся объективный критерий оценки содержащейся в источнике информации, не предполагавший ее соотнесения с господствовавшими в общественном сознании морально-нравственными, а тем более, социально-политическими и идеологическими установками, то в трудах исследова-телей-марксистов возобладала радикально-критичес-
кая линия восприятия памятника, унаследованная ими от популистски настроенных интерпретаторов отечественной истории середины XIX - начала ХХ вв. (К.С. Аксаков, А.А. Кизеветтер, В.В. Святловский)1! Суть нового подхода к интерпретации содержания Домостроя сводилась к раскрытию идейного замысла произведения через установление его классовой сущности и выявление скрытого политического подтекста (Д.Е. Григоров, И.У Будовниц, Н.А. Бакланова).14 Естественно, что в условиях абсолютного господства подобной радикально-критической установки на раскрытие «реакционного» характера исследуемого памятника не могло быть и речи о возобновлении научных изысканий в русле прежней «буржуазной» традиции его изучения. Разумеется, что исследованием рукописей Домостроя в это время уже никто заниматься не пытался. Более того, в сложившейся обстановке всеобъемлющего диктата марксистской идеологии сама по себе незавершенность исследований памятника в части воссоздания общей генеалогии его редакций и списков могла рассматриваться лишь в качестве одного из проявлений «глубочайшего кризиса» дореволюционной академической науки или, еще более радикально, в качестве наглядного примера бесполезной и даже ущербной деятельности буржуазных ученых.
Второй период (вторая половина 50-х - 70-е годы ХХ в.) ознаменовался постепенной трансформацией радикально-критической схемы восприятия Домостроя в сторону более взвешенных оценок, не обнаруживающих столь жесткой, как прежде, привязки к доминирующему комплексу морально-нравственных, социально-политических и идеологических стандартов новейшего времени. Следует, однако, заметить, что отчетливо проявившиеся во второй половине 50-х годов существенные изменения исследовательского подхода к анализу содержательного облика Домостроя не были сопряжены с какими-либо достижениями в области решения других, не менее значимых вопросов источниковедческой критики памятника (о происхождении произведения, его авторе, взаимоотношениях редакций и списков). Несмотря на авторитетные заявления о необходимости обстоятельного специального монографического исследования сохранившихся списков Домостроя (А.А. Зимин)1;5 эта программа так и не была реализована. Вопреки рациональной логике источниковедческой критики, никаких попыток осуществления всеобъемлющего анализа сохранившегося рукописного материала, способного пролить свет на решение наиболее сложных проблем исследования Домостроя, на протяжении рассматриваемого периода, как, впрочем, и всего IV этапа изучения памятника, не предпринималось. Единственным заслуживающим внимания подлинно инновационным исследованием этих лет стал фундаментальный филологический труд М.А. Соколовой, посвященный анализу языковых особенностей источника.6 Данная работа явилась своеобразным итогом научных изысканий как раз в той области изучения Домостроя, в которой советские исследователи действительно добились реально ощутимых результатов (С.Д. Никифоров, В.Л. Ринберг).1 7 Фактически именно благодаря изысканиям Соколовой и ее старших коллег-фило-логов сделалась возможной сама постановка вопроса о необходимости возвращения к исследованию рукописной традиции памятника. Результаты проведенной исследовательницей работы объективно порождали
51
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
ТЕКСТОЛОГИЯ
сомнения в правильности традиционных представлений о процессе формирования текста источника, что, в свою очередь, свидетельствовало в пользу перспективности возобновления изысканий в данном направлении. Прогнозируемого прорыва тем не менее так и не произошло. Напротив, 60-е - 70-е годы ХХ в. ознаменовались заметным снижением интереса отечественных исследователей к проблемам изучения Домостроя. Применительно к этому периоду вообще чрезвычайно сложно говорить о каком бы то ни было развитии научных представлений о памятнике, и это отнюдь не случайно. Советская историческая наука, как и советское литературоведение, зиждились на марксистско-ленинском понимании социально-политической значимости гуманитарных знаний, предполагавшем мощнейшее влияние господствующей идеологии на представления об актуальности научных исследований в данных областях. Сложившаяся историографическая конъюнктура в принципе не могла способствовать признанию научной «перспективности» Домостроя, вследствие чего за памятником надолго закрепилась репутация крайне «неактуального» материала. Изредка появлявшиеся в печати обзорные характеристики Домостроя в лучшем случае были продуктом компилятивного обобщения уже имевших место высказываний и оценок, в худшем - результатом сугубо формального восприятия хрестоматийных фрагментов текста источника, не всегда отражавших его подлинное историческое лицо.
Все вышеизложенное позволяет рассматривать вторую половину 60-х, и в особенности 70-е годы ХХ в. как период своеобразной интеллектуальной стагнации в области изучения Домостроя, продолжавшийся в СССР вплоть до середины 80-х годов. В то же время следует особо отметить, что подобная характеристика в полной мере приемлема лишь в отношении отечественного опыта изучения памятника. Анализ же зарубежной историографии Домостроя демонстрирует прямо противоположную картину, резко контрастирующую с неоправданной потерей интереса к этому источнику в нашей стране. Необычайно возросшее, особенно в 60е годы, внимание к Домострою со стороны зарубежных исследователей, по всей видимости, следует связывать с успехом «новой социальной истории», заметно изменившей тематику творчества представителей европейской науки путем его перемещения в специфическую область изучения ментальностей.18Домострой стал объектом пристального внимания зарубежных ученых прежде всего потому, что принадлежал к числу тех исторических источников, которые содержали сведения, чрезвычайно ценные в плане исследования материальной культуры и повседневности, а также традиционных социологических представлений, миро-видения и эмоциональности.
В течение одного десятилетия зарубежная научная критика прошла значительный путь от примитивного воспроизведения отдельных суждений наиболее авторитетных отечественных исследователей памятника (К. Кучера)19 через практику компилятивно-обобщаю-щих обзоров (Г. Нисс)2° к сравнительному анализу возможных текстологических и тематических параллелей (Х. Поукка)21 Итогом столь стремительной эволюции научных представлений о Домострое явилось все более отчетливо просматривающееся требование кардинального пересмотра всего объема данных о рукописной традиции источника и результатах ее изучения.
Предпринятая в середине 80-х годов XX в. попытка реализации этой программы, связанная с научными изысканиями К.Дж. Паунси;22 явилась наиболее значимым событием текущего, уже V по счету, этапа научной разработки Домостроя. Одним из центральных сюжетов исследования Паунси стала проблема формирования текста памятника и его последующей эволюции. На основе данных комплексного анализа сохранившихся рукописей этого произведения исследовательнице удалось выработать свою, достаточно оригинальную трактовку взаимоотношений его редакций и списков. Смоделированная Паунси генеалогия рукописей Домостроя, предполагавшая выделение четырех основных редакций и нескольких подгрупп, весьма удачно иллюстрировала общую схему текстуального развития источника, приведенную в строгое соответствие с представлениями о его европейском происхождении. Тем не менее при детальном рассмотрении целостной картины выявленных исследовательницей генеалогических связей обращает на себя внимание крайняя условность этих данных. Создается впечатление, что Паунси сознательно приравнивала «самое простое» и «наиболее вероятное» объяснения путей текстуального развития памятника, пытаясь обосновать заранее выработанную схему. Таким образом, остается с сожалением признать, что сделанные исследовательницей выводы не могут быть положительно восприняты в части, касающейся обобщения результатов анализа взаимоотношений редакций и списков Домостроя.
Другое дело - заключения Паунси по проблеме происхождения памятника. По мнению исследовательницы, не имевший явных аналогов в литературе Древней Руси Домострой вполне мог быть результатом прямого заимствования европейской традиции «домашних руководств». В этом отношении Паунси не была в полной мере оригинальна, скорее она последовательно придерживалась общей тенденции, намеченной другими зарубежными авторами. Однако осторожный, но в то же время весьма основательный подход исследовательницы к изучению данной темы определенно выглядит более убедительным, нежели чем у ее предшественников.
Исследование К.Дж. Паунси заслуживает самой высокой оценки прежде всего потому, что оно затрагивало практически весь спектр когда бы то ни было поднимавшихся вопросов источниковедческой критики Домостроя. И хотя к практическим результатам этой работы можно относиться по-разному (имеют место существенные недочеты), следует все же признать абсолютное лидерство Паунси в области изучения рукописной традиции Домостроя на современном этапе развития научных представлений об этом памятнике русского средневековья.
По сравнению со столь значительными достижениями зарубежной историографии о каких-либо серьезных успехах отечественной науки применительно к рассматриваемому этапу развития источниковедческой критики Домостроя говорить фактически не приходится. Редким исключением являются, пожалуй, лишь работы В.В. Колесова, впервые после более чем 70летнего перерыва обратившегося к практике издания наиболее известных текстов источника23 В остальном же следует констатировать постепенное возрастание качественного разрыва между реальными достижениями зарубежной и отечественной науки, свидетельству-
52
ТЕКСТОЛОГИЯ
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
ющего отнюдь не в пользу последней.
Рассматривая процесс развития концепций научного восприятия рукописной традиции Домостроя, нельзя не обратить внимания на специфику подобной историографической практики, предполагающей, с одной стороны, наличие большого числа посвященных памятнику исследовательских работ, создающих впечатление доскональной изученности материала, с другой - присутствие в этих работах крайне противоречивых суждений, что, напротив, свидетельствует об определенной незавершенности источниковедческих изысканий в данной области. Столь сложная историографическая ситуация, способствовавшая формированию регрессивных установок на бесперспективность дальнейшего изучения источника, стала причиной своеобразной «интеллектуальной стагнации» в области исследования рукописной традиции Домостроя, характерной для отечественного источниковедения последних лет.
Ни в одной из появившихся за истекшее десятилетие научных работ по рассматриваемой тематике не предпринималось попыток пересмотра традиционных представлений о Домострое на основе сопоставления устоявшихся теоретических положений и выводов по наиболее важным вопросам изучения памятника (авторство, происхождение текста, взаимоотношения редакций и списков) с данными палеографического и текстологического анализа сохранившегося рукописного материала. Если учесть тот факт, что о необходимости такого рода ревизии неоднократно говорили многие видные представители отечественной науки, становится понятно, почему отсутствие интереса отечественных исследователей к этой проблеме оставляет сугубо негативное впечатление в контексте сравнительной характеристики достижений российской и зарубежной историографии Домостроя конца ХХ в.
На фоне заметных успехов иностранных ученых (работы Х. Поукка, К.Дж. Паунси, Г Биркфелльнера)24 результаты научных изысканий современных отечественных исследователей памятника, в лучшем случае, могут быть сведены к обобщающе-компилятивным оценкам всего накопленного наукой объема данных по рассматриваемой проблеме (труды В.В.Колесова), в худшем - представляют собой парадоксальный возврат к примитивному уровню интерпретации представленной в источнике информации, выразившемуся в псевдонаучном анализе содержания на основе наивно-доверительного восприятия текста (работы Л.П. Найденовой)26
Основной причиной, порождавшей подобные кризисные явления, стало формальное отношение к предшествующему опыту изучения источника. Отсутствие историографического обобщения полуторавековой традиции источниковедческой критики Домостроя крайне отрицательно сказалось на качестве научных исследований и изданий памятника последнего времени. Кратковременный всплеск интереса к этому источнику, отмеченный в начале 90-х годов ХХ в., выразился лишь в количестве публикаций, но отнюдь не в их качестве: сами, не желая того, современные отечественные исследователи Домостроя спровоцировали изменение позитивной историографической конъюнктуры.
В настоящее время наблюдается заметное снижение общего интереса к памятнику. Все реже появляются новые издания его текстов. Практически не предпринимается каких-либо попыток исследования
рукописной традиции Домостроя. Между тем многие вопросы изучения источника продолжают оставаться нерешенными. В частности, к числу чрезвычайно слабо изученных и вовсе не разработанных вопросов источниковедческой критики Домостроя следует отнести изучение сопровождающего списки памятника литературного конвоя и исследование влияния источника на развитие утилитарно-дидактической традиции более позднего времени. До сих пор остается открытой и проблема авторства. Исчерпанный, как казалось бы, вопрос о степени причастности к созданию Домостроя благовещенского священника Сильвестра по-прежнему продолжает носить дискуссионный характер. В столь же полной мере сохраняет свою актуальность проблема происхождения Домостроя и последующей трансформации его литературного облика. Уже сам факт существования нескольких схем текстуального развития памятника свидетельствует о необходимости коренного пересмотра всех высказывавшихся ранее суждений относительно взаимоотношений его редакций и списков. Особое значение в связи с этим приобретает крайне неудовлетворительно исследованный вопрос о месте и роли так называемой III редакции в процессе текстуальной эволюции Домостроя.
Решение вопроса о взаимоотношении редакций осложняется тем обстоятельством, что ни один из дошедших до нас списков памятника не может быть признан полноценным (свободным от ошибок и искажений) отражением протографа своей группы (редакции). К сожалению, время не сохранило для нас списков, не содержащих дефектных чтений. Это в равной степени касается как рукописи ОИДР и близких ей списков, так и текстов Коншинской группы. Справедливо это утверждение и в отношении списков III редакции. В связи с этим генеалогическая стемма редакций и списков Домостроя неизбежно должна включать в себя некие фантомы - теоретически предполагаемые копии текста (или их группы), по той или иной причине не дошедшие до нас (в нашей стемме они обозначены шестиугольниками). Если предположить их существование, общая картина взаимоотношений выявленных наукой редакций и списков Домостроя может предстать перед нами в нескольких (в равной степени возможных) вариантах. И тогда все предложенные ранее стеммы будут выглядеть принципиально иным образом, хотя и сохранят выявленные связи внутри отдельных групп (в качестве примера мы приводим стемму К.Дж. Паунси, изменненную по принципу: Intermediate Precedes Short and Long).
Вариантов организации фантомной генеалогической стеммы может быть несколько. Но возникает вопрос, какой из возможных вариантов будет единственно верным? Результаты проделанной в этом направлении работы заставляют нас усомниться в справедливости всех доселе высказанных предположений относительно природы выявленных редакций памятника, все более утверждая мысль об особой роли III редакции. Всеобъемлющая аргументация данного предположения станет возможной только в рамках отдельной фундаментальной работы, которая в свою очередь самым непосредственным образом связана с предварительным осуществлением полноценного научного издания источника по наиболее полным рукописям всех выявленных редакций с обязательным приведением разночтений по прочим родственным им текстам. Под-
53
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
ТЕКСТОЛОГИЯ
готовка столь необходимой публикации, снабженной детальным археографическим обзором всех сохранившихся списков памятника, позволит отечественным исследователям успешно преодолеть характерную для истекшего десятилетия негативную тенденцию к консервации интеллектуального застоя в области изучения Домостроя.
Архивные материалы, лежащие в основе реконструкции предполагаемого текстологического развития рукописной традиции Домостроя
Библиотека академии наук, Отдел рукописей и редких книг (БАН)
28.6.20 (Нов.). № 1478.
32.4.2. (Осн.). № 34.
Арх. собр. № 457.
Собр. Большого Тихвинского монаст. № 34.
Государственный исторический музей (ГИМ)
Барс. № 1565.
Барс. № 367.
Барс. № 368.
Барс. № 369.
Барс. № 370.
Барс. «К № 370».
Заб. № 446 (641).
Заб. № 56 (167).
Заб. № 57 (916).
Увар. № 1578 (335).
Увар. № 1579 (1040).
Увар. № 1580 (372).
Увар. № 1923 (109).
Щук. № 466.
Российский государственный архив древних актов (РГАДА)
Ф. 181. № 387.
Ф. 188. № 683.
Ф. 188. № 1380.
Ф. 196. № 1487.
Российская государственная библиотека (РГБ)
Ф. 199. № 695.
Ф. 236. № 60.
Ф. 236. № 163.
Ф. 272. № 432.
Ф. 492. № 188.
Ф. 98. № 703.
Российская национальная библиотека (РНБ)
Ф. 550. Q. XVII. № 149.
Ф. 550. Q. XVII. № 180.
Ф. 550. Q. XVII. № 38.
Ф. 550. Q. XVII. № 39.
Ф. 550. О. X. № 1.
Ф. 550. О. XVII. № 63.
Ф. 573. № 157.
Ф. 588 (Погод.). № 1137.
Ф. 588 (Погод.). № 1627.
Ф. 588 (Погод.). № 1628.
Ф. 717. № 925/1035.
Ф. 775 (Титов.). № 3354.
Стемма предполагаемого текстологического развития рукописной традиции Домостроя, построенная по принципу: Intermediate Precedes Short and Long
(w,V
■\ B2 /
(Ay
,,-A
/А"
A
4 3 7U )
(J4S7)
c
44b
'v'A
a
ri ^
rJ6o
o
W - ,П :
/
/ A >
i \k.
W : \
>-4/ \ ‘
i i
! j--
O')
/■- ~\ V J
со j
OO
\ \_
^B4)
\ /--% )
(«Л ' V '
/( «S3 } \ ( USA )
v,KV
1 45 J
/
"S’ /
: m 1 /
4_ jr j
v“i^' / /
\
/ '■ 4
A2 ) __
/ A-^O
\
К A1 >
\ { lbllj) j \
/00 Oa
V -- у
c«o
0^0
/
(>
/
-V/
. fA)/
4 /
/
у 72 ')
АЗ у
\
то
А/
С-187) -\
Ч--" А-)'""
15*5
■\
Л
54
ТЕКСТОЛОГИЯ
ВЕСТНИК МГУС №2 (2) / 2007
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 См.: Хорихин В.В. Рукописные тексты ДомострояXVI-XVIII ее. История издания и изучения // Habent sua fata libelli. - Сергиев Посад: Изд. СПГИ «Духовность», 2002.
2 Голохвастов Д.П. Домострой благовещенского попа Сильвестра / ВОИДР.
- 1849. - Кн. 1; Книги во весь год в стол ествы подавать. Дополнение к Домострою благовещенского попа Сильвестра / Изд. И.Е. Забелин // ВОИДР.
- 1850. - Кн. 6. - С. 1-30; Сахаров И.П. Сказания русского народа. - СПб., 1849.
3
4
5
6
7
8
9
10
11
- Т. 2. - Кн. 6. - С. 107-114.
Афанасьев А.Н. Об археологическом значении «Домостроя»// Отечественные записки. - СПб., 1850. - Т. 71. - Отд. 2. - С. 33-46; Голохвастов Д.П. Домострой благовещенского попа Сильвестра / ВОИДР. - 1849. - Кн. 1; Благовещенский иерей Сильвестр и его писания. Исследование, начатое Д.П. Голохвастовым в 1849 году и доконченное архимандритом Леонидом в 1873 году / ЧОИДР.
- Кн. 1. - М, 1874; Забелин И.Е. Извлечения из книги «Златоуст» // Архив историко-юридических сведений. - М., 1854. - Кн. 2. - Пол. 2.
- С. 43-50; Забелин И.Е. Характер древнего народного образования в России // Отечественные Записки. - СПб., 1856. - Т. 105. - Отд. 2; Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. - М., 1869; Книги во весь год
в стол ествы подавать. Дополнение к Домострою благовещенского попа Сильвестра / Изд. И.Е. Забелин // ВОИДР. - 1850. - Кн. 6. - С. 1-30; Сахаров И.П. Сказания русского народа. - СПб., 1849. - Т. 2. - Кн. 6. - С. 107-114.
См.: Порфирьев И.Я. Домострой Сильвестра I/ Православный Собеседник.
- 1860. - Ч. 3. - С. 279-330; Забелин И.Е. Извлечения из книги «Златоуст» // Архив историко-юридических сведений. - М., 1854. - Кн. 2. - Пол. 2. - С. 43-50; Некрасов И.С. Опыт историко-литературного исследования о происхождении древнерусского Домостроя // ЧОИДР. - 1872. - Кн. 3. - С. 1-184. Михайлов А.В. К вопросу о редакциях Домостроя, его составе и происхождении. // ЖМНП. - 1889. - № 2. - С. 294-324; - № 3. - С. 125-176; Михайлов А.В. Еще к вопросу о Домострое // ЖМНП. - 1890. - № 8. - С. 332-369.
См.: Орлов А.С. Домострой по Коншинскому списку и подобным. - Кн. 1.
- М., 1908.
См.: Домострой по рукописям имп. Публичной библиотеки/ Под ред. В. Яковлева. - СПб., 1867; Домострой по рукописям имп. Публичной библиотеки / Под ред. В. Яковлева. - 2-е изд. испр. - Одесса, 1887; Домострой по списку Императорского Общества истории и древностей российских /
Изд. И.Е. Забелин // ЧОИДР. - 1881. - Кн. 2.
Яцимирский А.И. Вновь найденный список Домостроя // Археологические известия и заметки. - 1897. - Год 5. - № 9. - С. 273-285.
См.: Орлов А.С. Домострой по Коншинскому списку и подобным. - Кн. 1.
- М., 1908; Орлов А.С. Домострой по Коншинскому списку и подобным.
- Кн. 2. - М, 1910; Орлов А.С. Домострой: Исследование. - Ч. 1. - М., 1917.
Орлов А.С. Домострой по Коншинскому списку и подобным. - Кн. 1. - М.,
1908. - С. 5-6.
12 Орлов А.С. Древняя русская литература XI-XVI вв. - М.-Л., 1937; Соболевский А.И. Поп Сильвестр и Домострой // Известия отдела русского языка и словесности Академии Наук. - Т. 2. - Кн. 1. - Л., 1929. - С. 187-202.
13 Аксаков К.С. История России с древнейших времен., соч. Сергея Соловьева.
Т. 6 // Русская Беседа. - М., 1856. - Кн. 4. - С. 36-44; Кизеветтер А.А. Основная тенденция древнерусского Домостроя // Русское богатство. - 1896. - № 1.
- С. 39-59; Святловский В.В. История экономических идей в России. - Т. 1.
- Петроград, 1923.
14 См.: Будовниц И.У. Русская публицистика XVI в. - М.-Л., 1947; Григоров Д.Е. Классовые основы Домостроя // Ученые записки Северо-Осетинского Государственного Педагогического института. - Т. 2 (15). - Вып. 1.
- Орджоникидзе, 1940. - С. 53-62; Очерки истории СССР. Конец XV в. - начало
XVII в. - М., 1955.
Зимин А.А. И.С. Пересветов и его современники. Очерки по истории русской общественно-политической мысли середины XVI века. - М., 1958. - С. 57.
16 Соколова М.А. К именному склонению в «Домострое» // Памяти академика Льва Владимировича Щербы. - Л., 1951. - С. 245-254; Соколова М.А. Очерки по языку деловых памятников XVI века. - Л., 1957; Соколова М.А. Синонимы в памятниках XVI века: (по материалам «Домостроя») // Учен. зап. Латвийск. гос. ун-та. Сб. кафедры рус. яз. - 1960. Филол. науки. - Т. 36. Вып. 6А.
- С. 23-43; Соколова М.А. Чужая лексика в «Домострое»: (заимствования из греческого языка) // Там же. - 1961. - Т. 43. - Вып. 7А. - С. 43-57; Соколова М.А. Значение памятников деловой письменности для истории русского языка
// Вести. ЛГУ. - 1961. - № 2. Сер. истории, языка и лит. - Вып. 1. - С. 123-131.
17 См.: Никифоров С.Д. Из наблюдений над языком «Домостроя» по Кон-шинскому списку // Ученые записки Московского государственного педагогического института им. В.И. Ленина. Кафедра русского языка.
- 1947. - Т. 42. - С. 15-79; Никифоров С.Д. Из наблюдений над значением некоторых глагольных форм в памятниках второй половины XVI в. // Ученые записки Моск. гос. пед. инст. им. В.И. Ленина. Кафедра русского языка. - Т. 56. - Вып. 2. - М., 1948; Никифоров С.Д. Глагол, его категории и формы в русской письменности второй половины XVI в.: Автореф. докт. дис. - М., 1950; Никифоров С.Д. Глагол, его категории и формы в русской письменности второй половины XVI в. - М., 1952 (монография); Ринберг В.Л. О синтаксических функциях глагольных форм «Домостроя» // Наукоеi записки КиУвського державного педагогичного iнституту iм. О.М. Горького.
18
19
20
21
22
23
24
25
26
- 1948. - Т. 7. Фтол. сер. - № 2. - Ки/в. - С. 68-87.
См.: Ястребицкая А.Л. «Новая историческая наука» и новый образ западноевропейского Средневековья // Средневековая Европа глазами современников и историков. - М., 1994. - С. 16; Гуревич А.Я. ЖакЛе Гофф и «новая историческая наука» во Франции (послесловие) // Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. - М., 1992. - С. 357.
Kucera C. Obraz doby ve staroruskem Domostroji// Bulletin Ostavu ruskeho jazyka a literatury pri filosoficke fakulte Karlovy university. - Praha, 1962. - T. 6.
- S. 153-161; Он же. U pramenu “domostrojevske” legendy: (K prvemu otisteni staroruskeho Domostroje) // Ibid. - 1963. - T. 7. - S. 113-120; Он же. Literaturni zarazeni Domostroje // Ibid. - 1971. - T. 15. - S. 143-150; Он же. Vyvoj staroruskeho Domostroje // Ibid. - 1972. - T. 16. - S. 59-78.
Niess H.P. Der «Domostroj» oder «Wie man als rechtglaubiger Christ leben soll» // Kirche im Osten. - 1971. - Bd. 14. - S. 26-67.
Поукка X. О возможном польском источнике Домостроя// Scando-Slavica. - 12.
- Copenhagen, - 1966. - C. 119-122; Она же. О соответствиях в Домострое, Стоглаве и книге Миколая Рея «Zywot czfowieka poczciwego» // Scando-Slavica.
- 16. - Copenhagen, 1970. - C. 181-188.
Pouncy С.и. The Domostroi as a Source for Muscovite History. Ph. D. dissertation, Stanford Universiti, 1985. - S. 155.
Домострой / Сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. - М., 1990; Домострой / Вступ. ст., сост. и коммент. В.В. Колесова. - М., 1991.
См.: Pouncy С.и. The Domostroi as a Source for Muscovite History. Ph. D. dissertation, Stanford Universiti, 1985; Она же. The Origins ofthe Domostroi: A Study in Manuscript History. // The Russian Review. - Vol. 46. - 1987. - P. 357-373; Она же. The Domostroi. Rules for Russian Households in the Time of Ivan the Terrible // Edited and translated by Carolyn Johnston Pouncy. Ithaca, N.Y., 1994. - P. 1-53; Domostroj (Der Hausvater). Christliche Lebensformen, Haushaltung und Okonomie im alten Rutland / Gerhard Birkfellner. Osnabruck, 1998; Поукка X. О возможном польском источнике Домостроя // Scando-Slavica. - 12. - Copenhagen, 1966.
- C. 119-122; Она же. О соответствиях в Домострое, Стоглаве и книге Миколая Рея «Zywot czfowieka poczciwego» // Scando-Slavica. - 16.
- Copenhagen, 1970. - C. 181-188.
Домострой / Сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. - М., 1990; Домострой / Вступ. ст., сост. и коммент. В.В. Колесова. - М., 1991.
Найденова Л.П. Мир человека на Руси в XVI в. (по Домострою и памятникам права): Дис. ... канд. ист. наук. - М., 1998.
55
