CC BY
8УДК 329.1/.6(091)(571.1)
Кузнецова А. А.
Kuznetsova A. A.
К ВОПРОСУ ОБ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДИССИДЕНТОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1960-1980-Х ГГ.
THE QUESTION OF MAIN DIRECTIONS OF DISSIDENTS ACTIVITY OF WESTERN SIBERIA IN 1960s-1980s
В статье рассматриваются основные направления диссидентского движения, существовавшие в СССР и Западной Сибири: гражданское движение; национальные и религиозные течения; движения нонконформистов в сфере художественной культуры. Рассмотрены причины возникновения каждого из течений, а также формы и методы деятельности этих групп.
The article discusses the main directions of the dissident movement that existed in the USSR and Western Siberia: the civil movement; national and religious movements; nonconformist movements in the field of artistic culture. The reasons for the formation of each type of movement, as well as their forms and activities, are considered.
Ключевые слова: инакомыслие, диссиденты, Западная Сибирь, эмиграция из СССР, протестантские общины, свобода слова, свобода творчества.
Keywords: dissent, dissidents, Western Siberia, emigration from the USSR, Protestant communities, freedom of speech, creative freedom.
Политические и нравственные намерения, не совместимые с официальной идеологией, в массовом сознании и научной литературе обозначаются термином «инакомыслие» и ассоциируются чаще всего с советскими диссидентами, благодаря которым в середине 1960-х гг. зарождается правозащитное движение не только в центре, но и в провинции.
Во второй половине 1960-х - начале 1980-х гг. наиболее открыто и определенно несогласие с внутренней и внешней политикой КПСС выражала немногочисленная часть советских интеллектуалов и творческой интеллигенции крупных городов европейской части страны. Вместе с тем их критические взгляды и настроения получали гласную и молчаливую поддержку заметной части населения граждан не только в центре.
Существовало несколько типов диссидентского движения: гражданское движение; национальные и религиозные течения; движения нонконформистов в сфере художественной культуры.
В Западной Сибири все эти течения также существовали в той или иной степени. Так, гражданское движение (правозащитное) было представлено небольшой группой интеллигенции: частью преподавателей и студентов ведущих вузов. Одновременно с тем, что эта группа людей выражала несогласие с политическим курсом правительства СССР, они же выступали и в защиту права свободы творчества, мысли, печати. Преподаватель литературы гуманитарного факультета НГУ И. С. Гольденберг был лично знаком с Ю. М. Даниэлем. Он охарактеризовал его студентам как «честного и талантливого писателя», пострадавшего за литературное творчество. Во время занятий и внеаудиторных мероприятий со студентами Гольденберг многократно заявлял, что власти, привлекая писателей к уголовной ответственности, нарушали статьи Конституции СССР и Всеобщей декларации прав человека, которые гарантировали свободу распространения информации [1].
Наиболее громкое событие, связанное с правозащитной деятельностью в Западной Сибири, - это письмо 46-ти ученых Академгородка Новосибирска, выступивших в защиту четырех московских писателей-диссидентов против нарушения гласности в ходе судебного процесса над ними. После оглашения этого факта в зарубежных СМИ была развернута массированная политическая кампания: во всех учреждениях научного центра были проведены соответствующие мероприятия (партийные и общие собрания, заседания ученых советов), где «подписанты» подверглись осуждению, затем многим из них пришлось сменить место работы. Однако, с точки зрения самих авторов «письма», это было всего лишь робкое оппонирование власти и таких последствий для себя они не могли ожидать.
Кроме таких громких событий, как в Академгородке, существовала и другая форма проявления несогласия с властью: неформальные молодежные студенческие клубы, где велись дискуссии на политические темы. Иногда здесь высказывались довольно радикальные идеи, как, например, в Томском государственном университете.
Ввод советских войск в Чехословакию вызвал протесты инакомыслящих не только в Москве, где 25 августа 1968 г. на Красной площади состоялась сидячая демонстрация семи советских диссидентов, но и в Сибирской провинции. В ночь на 25 августа неизвестные оставили надписи на стенах Новосибирского Академгородка: «Варвары, вон из Чехословакии» [2]. Иногда в наиболее людных местах Новосибирска появлялись листовки с обращениями заклеймить «оккупационный» характер действий советского руководства в Чехословакии [3]. В Томске также были установлены факты «идеологического несогласия» в отношении чехословацкой проблемы. В апреле 1969 г. на партийном собрании Томского педагогического института велось разбирательство по делу Г. А. Ферапонтова - преподавателя иностранных языков. Он, регулярно прослушивая иностранное радио, объяснял отдельным студентам свои взгляды на проводимую в Чехословакии военно-политическую акцию. В конечном итоге преподавателя обвинили в искажении сущности советской интернациональной политики. В протоколе собрания сообщалось, что преподаватель «сравнивал действия советских солдат в Чехословакии с гитлеровскими» [4]. По предварительному решению ректората и партбюро преподавателя Г. А. Ферапонтова уволили из института.
Другое течение инакомыслящих в Западной Сибири было представлено национальными группами: немецким и еврейским населением. Их целью было покинуть СССР. Однако эмиграционная политика Советского Союза с самого начала его основания была достаточно жесткой: кто покидал страну, тот выглядел в глазах властей предателем родины.
Для немецкого и еврейского населения на территории СССР проблема эмиграции стояла особенно остро. На протяжении всей истории советского государства евреи были почти полностью лишены институтов национальной культуры (школы, прессы, кино, театра, синагоги и т. д.). Прослеживалась очевидная тенденция вытеснить их из культуры вообще: для евреев было чрезвычайно затруднено передвижение по карьерной лестнице в любой сфере деятельности. Также существовала негласная норма приема в столичные вузы для евреев, которая была вдвое ниже нормы, открыто соблюдавшейся в царское время [5, с. 172]. К слову сказать, данная ограничительная мера послужила причиной выезда евреев в провинциальные города с целью поступления в местные вузы, в том числе в Новосибирск и Томск.
Однако для региона Западной Сибири процесс массовой эмиграции евреев, как для других регионов РСФСР и республик СССР, не характерен. Нами было обнаружено всего несколько случаев, связанных именно с борьбой за право на эмиграцию из страны, которые вызвали общественный резонанс в СССР и за его пределами.
В Западной Сибири показательны примеры борьбы за эмиграцию еврейских семей из Новосибирска - Кочубиевских и Полтинниковых. Наиболее распространенными
формами еврейского движения за выезд из СССР стали петиции и открытые письма, демонстрации, голодовки.
Что же касается немецкого населения, то его численность на территории Западной Сибири в силу различных причин значительно превосходила еврейское. И желающих выехать на постоянное место жительства в капиталистические страны было заметно больше.
Причины, которые указывали в заявлениях о выезде лица немецкой национальности, желавшие покинуть СССР, были самые различные: наличие за границей членов семьи, желание соединить семью, помочь престарелым родителям, наследовать оставленное по завещанию имущество и другие ценности. Увеличению ходатайств о выезде за границу способствовало получение вызовов от родственников с указанием возможности быстрого получения жилья и высокооплачиваемой работы. Отдельных лиц привлекал «наивысший» уровень жизни на Западе, возможность заниматься частным предпринимательством. Наиболее замкнуты в общении и обижены тем, что после репатриации они не были возвращены к бывшему месту жительства, были люди старшего поколения. Находясь на спецпоселении, они иногда ощущали к себе враждебное отношение со стороны коллег по месту работы и соседей. Усилению эмиграционных настроений также способствовало отсутствие в некоторых регионах страны национальных школ, газет и журналов на немецком языке, культурных организаций и учреждений [6, с. 387].
Важно рассмотреть и другую причину, которая для многих немцев стала решающей в решении покинуть страну, - это религиозные притеснения. Отсюда в основном старались уехать члены религиозных групп протестантской веры, для которых легальная регистрация своих общин была осложнена большим количеством заведомо невыполнимых условий.
Эмиграционным настроениям способствовала и переписка с теми гражданами, которые уже покинули СССР. Управление КГБ контролировало граждан, которые переписывались с родственниками и друзьями за границей. В целом переписка была семейно-бытового или дружеского характера, но часто знакомые и родственники писали о лучших условиях жизни на Западе: хорошие квартирные условия, отсутствие очередей, обилие продуктов и промышленных товаров на прилавках магазинов, многочисленные льготы и пособия людям, приезжавшим на постоянное жительство в ФРГ из Советского Союза. Иногда с письмами присылали вырезки из газет Западной Германии о том, что в 1970 г. СССР и ФРГ заключили договоренность о разрешении выезда значительной части советских немцев. Но, невзирая на советско-западногерманский договор и международную разрядку, выезд из СССР в 1970-е гг. по-прежнему оставался закрытым, а желающих покинуть страну немцев не становилось меньше [7, с. 148].
Что же касается взаимоотношений немцев провинции и столичных диссидентов, то немецкие граждане поддерживали довольно тесные контакты с московскими правозащитниками. Московская Хельсинкская группа (МХГ) регулярно получала письма от этнических немцев. Письма советских немцев поступали и в Комитет защиты прав человека в СССР, в Литовскую группу «Хельсинки». А. Д. Сахаров постоянно выступал в защиту этнических немцев. В 1974 г. он обратился к канцлеру ФРГ Г. Шмидту, председателю СДП ФРГ В. Брандту, депутатам бундестага, а также к Н. В. Подгорному с просьбой посодействовать пересмотру «незаконного и жестокого приговора» осужденных в Эстонии немцев П. Бергмана, Л. Ольденбурга, Г. Фастома, В. Шульца и «организации материальной помощи семьям осужденных и лицам, пострадавшим за их желание выехать из СССР» [8].
Напрямую связанное с предыдущим течением, существовало также течение религиозных диссидентов, которые боролись за свободу совести. Прежде всего это протестантске секты, которые часто были вне закона, так как являлись незарегистрироваными, а регистрация для них осложнялась большими препятствиями в
виде запретов на службы, религиозное воспитание детей, пропаганду своей веры, распространение религиозной литературы и прочее.
В Западной Сибири это течение было представлено евангельскими христианами-баптистами, адвентистами седьмого дня, свидетелями Иеговы, лютеранами, меннонитами, пятидесятниками. Эти группы оказались наиболее приспособленными к подпольной деятельности ввиду того, что протестантские нормы церковной жизни были значительно лояльнее, чем нормы верующих Русской православной церкви. Их собрания могли свободно проходить не только в церкви, но и в домах верующих, им не всегда требовалась религиозная утварь, они были практически независимыми от лидеров своей общины и имели наиболее активную жизненную позицию.
Главными методами борьбы протестантов стали письма к властям, заявления в различные инстанции с требованиями об освобождении верующих из тюрем, распространение религиозного самиздата, а также отказ подчиняться общественным правилам советского государства.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что в среде инакомыслящих Западной Сибири существовало большое идейное разнообразие, но отличительным признаком инакомыслящих и в дальнейшем течения с закрепившимся за ним названием «движение за права человека» стала защита прав личности и требование соблюдения законов.
Литература
1. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. 4. Оп. 34. Д. 714. Л. 108-109, 113.
2. Хроника текущих событий. Вып. 6. URL: http://www.memo.ru/history/diss/chr/ (дата обращения: 05.02.2018).
3. ГАНО. Ф. 4. Оп. 34. Д. 714. Л. 68-69.
4. Центр документации новейшей истории Томской области (ОГКУ ЦДНИ ТО). Ф. 321. Оп. 10. Д. 25, Л. 207-209.
5. Алексеева Л. М. История инакомыслия в СССР: Новейший период. М. : РИЦ «Зацепа», 2001. 382 с.
6. Армборст К. Эмиграция российских немцев в ФРГ в 1970-1987 гг.: основания и причины // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. М. : Готика, 1998. С. 385-393.
7. Конев Е. В. Социально-политическая характеристика немецкого населения Кемеровской, Новосибирской и Томской областей в 1970-1980 годы // Немецкое население в постсталинском СССР, в странах СНГ и Балтии (1956-2000 гг.). М.: АОО «Международный союз немецкой культуры», 2003. С. 146-153.
8. Хроника текущих событий. Вып. 45. URL: http://www.memo.ru/history/diss/chr/ (дата обращения: 16.01.2015).
