CC BY
8
УДК 81'33
DOI 10.36622/AQMPJ.2023.56.87.012
Воронежский институт МВД Российской Федерации Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского и иностранных языков О.Н. Олейникова
Россия, г. Воронеж, тел. +7(915)584-61-57 e-mail: oon_2004@mail. ru
Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation The chair of Russian and foreign languages PhD, associate professor O.N. Oleynikova Russia, Voronezh, tel.: + 7(915)584-61-57 e-mail: oon_2004@mail.ru
О.Н. Олейникова
К ВОПРОСУ ОБ ИНОЯЗЫЧНЫХ ВКРАПЛЕНИЯХ В ТЕКСТАХ ХУДОЖЕСТВЕННОГО
СТИЛЯ РЕЧИ М.И. ЦВЕТАЕВОЙ
Данная публикация посвящена вопросу функционирования в текстах художественного стиля речи М.И. Цветаевой иноязычных вкраплений из некоторых языков и их типологии. Иноязычные вкрапления представляют собой интереснейшее речевое явление, тем более в текстах не просто поэта, ставшего ныне классиком русской литературы, но и уникальной языковой личности. Цель статьи состоит в выявлении особенностей отбора и ввода М.И. Цветаевой иноязычных вкраплений в тексты, в определении их стилистического статуса, связанности использования вкраплений поэтом с культурной традицией, сформировавшейся в XIX веке. Иноязычные вкрапления проанализированы по соотношению с системами контактирующих языков. Выделены полные иноязычные вкрапления (не ассимилированные никаким образом и не включённые в синтаксические связи), часть которых представляет собой библионимы и эпиграфы. Обнаружены частичные вкрапления (имеющие морфологические показатели синтаксической связи с членами предложения или не имеющие таковой). Вкрапления в русской графике редки. Отсутствуют нулевые вкрапления и вкрапления, имитирующие ломаную речь иностранца. Произведен анализ иноязычных вкраплений с точки зрения национально-культурной специфики текста. Выделены вкрапления, связанные с нею и не связанные, а также вкрапления узуального характера. Использовался метод сплошной выборки исследуемого материала. Сделан вывод о связанности ввода в тексты М.И. Цветаевой иноязычных вкраплений с художественным замыслом поэта, со сложившейся культурной традицией их использования, с полученным Цветаевой классическим образованием, её полилингвизмом и фактами биографии. Отмечены индивидуальные особенности использования ею вкраплений. Сделана попытка объяснения ввода поэтом вкраплений в художественные тексты и выбора их типа и разряда.
Ключевые слова: иноязычные вкрапления, типы иноязычных вкраплений, разряды иноязычных вкраплений, полные иноязычные вкрапления, частичные иноязычные вкрапления, иноязычные вкрапления из международного фразеологического фонда, специфика использования иноязычных вкраплений.
This publication is devoted to the issue of the functioning of foreign language inclusions from some languages and their typology in the texts of the artistic style of speech by M.I. Tsvetaeva. Foreign language inclusions are an interesting speech phenomenon, especially in the texts of not just a poet who has now become a classic of Russian literature, but also a unique linguistic personality. The purpose of the article is to identify the features of the selection and introduction of foreign language inclusions into texts by M.I. Tsvetaeva, to determine their stylistic status, the connectedness of the poet's usage of inclusions with the cultural tradition formed in the 19th century. Foreign language inclusions are analyzed in relation to the systems of contacting languages. Complete foreign-language inclusions (not assimilated in any way and not included in syntactic connections) are highlighted, some of which are biblionyms and epigraphs. Partial inclusions were found (having morphological indicators of syntactic connection with the members of the sentence or not having one). The inclusions in Russian graphics are seldom. There are no zero inclusions and inclusions imitating the distorted speech of a foreigner. The analysis of foreign language inclusions from the point of view of the national-
© Олейникова О.Н., 2023
O.N. Oleynikova
TO THE QUESTION OF FOREIGN LANGUAGE INCLUSIONS IN THE TEXTS OF ARTISTIC STYLE OF SPEECH BY M.I. TSVETAEVA
cultural specificity of the text is made. The inclusions associated with it and unrelated are highlighted. The analysis of the usual foreign language inclusions is made. The method of continuous sampling of the studied material was used. The conclusion is made about the connection of the introduction of foreign language inclusions into the texts of M.I. Tsvetaeva with the poet's artistic idea, with the established cultural tradition of their usage, with the classical education the author received, her polylingualism and the facts of her biography. Individual features of the usage of inclusions are noted. An attempt is made to explain the poet's introduction of inclusions into literary texts and the choice of their type and category.
Key words: foreign-language inclusions, types of foreign-language inclusions, categories of foreign-language inclusions, full foreign-language inclusions, partial foreign-language inclusions, foreign-language inclusions from the international phraseological fund, specifics of the use of foreign-language inclusions.
Рассмотрение иноязычных вкраплений в текстах М.И. Цветаевой в отношении лирики, в которой сбылось её собственное пророчество: «Моим стихам, как драгоценным винам, / Настанет свой черёд» [1; т.1; с.45], вызвано тем, что в настоящее время не все аспекты функционирования обозначенного речевого явления в её произведениях изучены филологами. Литературоведы были более активны в исследовании текстов данного поэта, чем языковеды. В связи с тем, что произведения М.И. Цветаевой изучаются в российских школах, появилось много научных работ, содержащих литературоведческий анализ отдельных её произведений. Иноязычные вкрапления, которые вводила в свои тексты разных стилей М.И. Цветаева, языковедами исследованы лишь частично. Так, О.П. Пучининой исследовано функционирование иноязычных вкраплений в структуре несобственно прямой речи прозаических текстов М.И. Цветаевой [3]. Наряду с текстами А.А. Блока, С.А. Есенина, О.Э. Мандельштама и др., стихотворные произведения Цветаевой вошли в число отобранных авторами словаря языка русской поэзии ХХ века, целью составления которого являлось исследование лексики Серебряного века, что косвенно указывает на значимость вклада Цветаевой в русскую поэзию [4, 5]. В этот словарь введены и иноязычные вкрапления из её поэтических текстов как факт речи носителя русского языка начала прошлого века. Немецкие вкрапления текстов всех стилей М.И. Цветаевой описаны Е.А. Чигириным [2] Но, кроме немецких вкраплений, в текстах автора, относящихся к художественному стилю речи, присутствуют вкрапления из французского, итальянского, английского, латинского языков; единичны вкрапления из чешского и иврита, которые и являются предметом нашего исследования.
Наличие этих и других исследований иноязычных вкраплений в текстах Цветаевой свидетельствует о научном интересе современных учёных как к языку её произведений, так и к данному речевому явлению в целом. Из всех учёных, занимавшихся изучением иноязычных вкраплений, самый большой вклад в разработку этого вопроса внесла выдающийся языковед, воронежский профессор Ю.Т. Листрова-Правда. Именно ей принадлежит определение: «Иноязычные вкрапления - это слова, словосочетания, фразы, отрывки текста, тексты на иностранном языке, включённые в русскую речь без изменений или с теми или иными изменениями» [6; с. 28]. Она же является создателем двух классификаций иноязычных вкраплений (по соотношению с системами контактирующих языков и по связанности с национально-культурной спецификой текстов), которые используются исследователями этого явления, так как дают возможность рассмотреть вкрапления с разных позиций [6]. В данной работе используются обе классификации.
Статистический метод исследования позволил установить, что в текстах художественного стиля М.И. Цветаевой одно иноязычное вкрапление приходится примерно на тринадцать страниц текстов художественного стиля, а в текстах разговорно-бытового стиля (письма, воспоминания, заметки и др.) частотность иноязычных вкраплений очень высока - одно вкрапление на одну страницу. Для сравнения: в текстах А.А. Ахматовой одно вкрапление - на пять страниц текстов всех функционально-речевых стилей, у М.А. Булгакова - одно на четыре страницы, у И.А. Бунина - одно вкрапление на девять страниц текстов художественного стиля и одно на одну страницу текстов разговорно-бытового стиля, а в текстах А.П. Платонова всех стилей - одно на тридцать восемь страниц [7].
Следствием полилингвизма любого автора, как правило, является ввод иноязычных вкраплений в создаваемые тексты. Что касается Марины Цветаевой, то она изучала иностранные языки с детства. С десяти лет она проводила много времени в Швейцарии, Германии и Италии, обучаясь в частных пансионах. Европейские языки были там приоритетными предметами, как и латынь. Пока была жива мать Цветаевой, немка по происхождению, она говорила с детьми по-немецки, как и с роднёй по материнской линии. Преподавание языков занимало важное место и в московских гимназиях, где также
училась М.И. Цветаева. В результате всего этого сложилась уникальная языковая личность, до зрелого возраста несколько оторванная от русской почвы. Высокая частотность иноязычных вкраплений в её текстах разговорно-бытового стиля напрямую связана с этими обстоятельствами, как и ввод иноязычных вкраплений в тексты художественного стиля.
Частотность иноязычных вкраплений в текстах художественного стиля ниже прежде всего по причине, которую сама Цветаева обозначала словом «русское» [8, 9]. Взрослая Цветаева навёрстывала упущенное в детстве. Так, она увлеклась русским фольклором, что впоследствии сформировало фольклорное направление в её поэзии, которое предполагало ввод в тексты устаревшей лексики, диалектизмов («молви», по выражению поэта) [8, 9], но никак не слов и выражений из иностранных языков, тем более древних.
Вторым направлением в поэзии М.И. Цветаевой была «книжно-театральная романтика», к которой она быстро охладела, но благодаря которой её называли последним романтиком [9]. Именно в произведениях этого направления и обнаруживается большинство иноязычных вкраплений в её поэтических текстах.
Такой факт биографии поэта, как эмиграция, контактирование с носителями разных языков, также повлиял на ввод ею в тексты иноязычных вкраплений, равно как и на тематику некоторых произведений.
Анализ иноязычных вкраплений по соотношению с системами контактирующих языков показал следующее. В текстах М.И. Цветаевой есть полные иноязычные вкрапления, то есть никак не ассимилированные и не включённые в синтаксические связи предложения. Например, поэт использует иноязычные вкрапления в функции называния/библионимов произведений. Одно из стихотворений называется «Boheme». Это французское слово уже вошло в русский язык в период создания стихотворения. Но Цветаева предпочитает французский, что укладывается в традицию того времени - использовать вкрапления, которая поддерживается полилингвизмом поэта и содержанием самого стихотворения. Цикл стихотворений поэт называет «Ici-haut», что переводится как «в поднебесье», и по-свящён памяти М.А. Волошина. Выбор французского языка объяснить можно тонкими ассоциациями, ведомыми до конца только самой Цветаевой. Но в любом случае знание поэтом этого языка сыграло роль и в использовании французского словосочетания в названии другого стихотворения -«Douce France».
Полные вкрапления из итальянского и французского языков обнаруживаются в пьесе в стихах «Феникс». Например: «Я - в судороги. - «Taci, taci, - / Mi' angelo! Не то - в огонь!» [1; т.1; с.487]; «Corpo du Bacco!» [1; т. 1; с.484]; «Que suis-je? Rien.» [1; т.1; с.456]. Они являются средством косвенной характеристики персонажей: их билингвизма, высокого социального статуса, перемещений по миру и проживания в разных странах. Сложно определить, почему Цветаева ввела полное французское вкрапление в перечень действующих лиц пьесы «Феникс», но она сделала это («Que suis-je? Rien. Que fus-je? Tout».) [1; т. 1; с. 456] Это вкрапление дано после обозначения героя пьесы - Каза-новы - и представляет собой его краткую самохарактеристику. Полное латинское вкрапление есть в поэме «Чародей»: «Как жизнь уже давным-давно нам - / Сукно игорное: - vivat!». [1; т. 1; с. 336]
Полные вкрапления выполняют функцию эпиграфов. Например, к пьесе «Феникс» дан эпиграф - французское вкрапление, как и к стихотворению «Douce France» («Adieu, France! / Adieu, France! / Adieu, France!» за подписью Marie Stuart) [1; т. 1; с. 328]. Использование иноязычных вкраплений в роли эпиграфов соответствует сложившейся в России культурной традиции, уходящей корнями в XIX век. Цветаева давала подобные фразы без перевода. То же делали А.А. Ахматова [10], О.Э. Мандельштам [11] и многие другие поэты и писатели круга М.И. Цветаевой, то есть придерживавшиеся сложившейся в стране культурной традиции.
В тексты художественного стиля Цветаевой вводятся частичные вкрапления, «представляющие собой слово, словосочетание, предложение или более крупный отрезок иностранного текста, в той или иной мере (фонетически или морфологически) ассимилированные в языке или включённые в синтаксические отношения в составе русского предложения» [6; с. 24] разных типов. Есть частичные вкрапления, сохранившие в тексте свою семантику, морфологический облик, не имеющие морфологических показателей синтаксической связи с русскими членами предложения. Например: «Чьи ослепительные грозди / Clinquantes, éclatantes grappes -/ Звеня опутывают гвозди ... » [1; с. 335]. Имеются также частичные иноязычные вкрапления, приобретшие морфологический облик, свойственный русским словам. Например: «Пытаюсь / Ввести их в тайные appas ...» [1; с. 498] - в этой строчке французское вкрапление включено в систему согласования с русским словом. Ещё один подобный пример: «Помчит - в какие Трапезунды? / Меня Folia vagabunda / Моя?» [1; c. 500]. Интересно, что это
итальянское вкрапление переводится как «скитальческое безумие», но Цветаева согласует его в женском роде. Перед нами пример частичного вкрапления, включенного в русскую падежную парадигму: «Поверх Роны и поверх RarognX ...» [1; с. 265].
В текстах Цветаевой используются и частичные вкрапления, переданные в русской графике, которые в своё время В.Г. Белинский называл «отшлёпанными» русскими буквами. Это редкость для Цветаевой, но их ввод мотивирован замыслом поэта. Например, ею введено частичное вкрапление, представляющее собой английское слово, позже вошедшее в русский язык и употреблённое в русской графике: «Наш клетчатый плэд ...» [1; с. 89]. Возможно, поэт таким образом иронизирует над русской богемой или даёт речевую характеристику двум персонажам стихотворения. Другой пример подобного характера: М.И. Цветаева сочла необходимым ввести в стихотворение вкрапление из иврита: «Аймек-гуарузим - долина роз» [1; с.91]. По традиции, вкрапление из восточного языка дано в русской графике, но его транскрипция «корява». Вероятно, Цветаева обратилась к кому-то за помощью в переводе словосочетания с русского на иврит. «Переводчик» спутал печатные буквы далет и заин, которые графически похожи, прочитал с ашкеназским или каким-либо региональным акцентом, что и записала Цветаева. Более точно в соответствии с литературной формой языка, нужно было бы написать «эмек а-врадим». В антифашистском стихотворении «Германия», где Цветаева обвиняет эту страну в позоре, безумии, мании величия, поэт вводит чешское вкрапление «Наздар!», представляющее собой приветствие на чешском языке [1; с. 326]. Интересно, что это слово написано не латиницей, что было бы традиционно в рамках культуры речи носителей русского языка того времени для написания вкраплений из языков с латинской графикой. К тому же Цветаева долго жила в Чехии и могла использовать исконную графику чешского языка. Но она выбирает кириллицу, так как именно русская графика подчёркивает антагонизм двух стран. Чехия воспринимается поэтом как близкая, почти родная страна. Поэтому Цветаева приветствует Богемию по-чешски, но в русской графике.
Не все типы иноязычных вкраплений, выявленных Ю.Т. Листровой-Правдой, [6] есть в исследуемых текстах. Отсутствуют, например, нулевые и контаминированные иноязычные вкрапления, поскольку и в тех и в других нет художетвенной необходимости. Нулевые вкрапления вообще очень редко вводятся в стихотворные тексты. Не возникло у Цветаевой и необходимости передавать ломаную / «макароническую» речь.
Анализ иноязычных вкраплений с точки зрения национально-культурной специфики текста показал, что в произведениях Цветаевой есть вкрапления непосредственно и косвенно связанные с этой спецификой. В реальных текстах бывает сложно отделить одно от другого, поэтому обычно их объединяют в один разряд - первый. Непосредственно связаны с национально-культурной спецификой текста вкрапления-топонимы. Например, город в Швейцарии обозначен по-французски (Rarogn) [1; с. 265]. Интересно, что в стихотворении «В Париже» и по-русски и по-французски дана одна и та же фамилия. «Rostand и мученик-Рейхштадтский / И Сара - все придут во сне!» [1; с. 39]. Ещё один пример антропонима - вкрапления «Marie Stuart» [1; с. 328]. Непосредственно связаны с национально-культурным содержанием текста некоторые эпиграфы - например, эпиграф на французском к стихотворению «Douce France».
Конечно, Цветаева, воспитанная в особой культурной среде, не могла не ввести в тексты узуальные вкрапления, не связанные с национально-культурной спецификой текста. Они выполняли наднациональную «престижную» функцию в европейских языках, откуда традиция их использования попала в русскую литературу. Все они даны Цветаевой в исконной графике. Эти вкрапления могут относится к разным типам по соотношению с системами контактирующих языков. Узуальные вкрапления собраны в словаре А.М. Бабкина и В.В. Шендецова [12]. Эти вкрапления относятся к так называемому международному фразеологическому фонду (МФФ). Цветаевой использовались широко распространённые аббревиатуры NB [1; с. 597], SOS: «Не менее во тьме небес / Призывное, чем: SOS» («Стихи к сыну») [1; с. 289]. Обращает на себя внимание ввод поэтом музыкальных терминов из МФФ. Их относительно много, что естественно для Цветаевой, серьёзно занимавшейся музыкой. Например, в стихотворении «Ручьи» есть интересное итальянское вкрапление: «Прорицаниями рокоча, / Нераскаянного скрипача / Piccata'ми ... Разрывом бус!» [1; с. 225] Цветаева даёт русское окончание творительного падежа множественного числа, хотя по-итальянски это слово звучит как Piccicato [12; с. 1021]. Названия нот поэт также даёт в виде вкраплений: «За высокое Ваше la - в ножки кланяюсь старым телом» [1; с. 451].
Многие вкрапления из МФФ восходят к латыни. Есть таковые и в текстах Цветаевой: к примеру, «Не читанное мною Ars Amandi!» [1; с. 54]. Вкрапление переводится как «наука любви», но автор согласует его в среднем роде. В нескольких произведениях поэт «играет» с латинским словом «memento». Так, в «Поэме горы» читаем: «Уж не memento, а просто - море!» [1; с. 413]. Вторая часть латинского вкрапления МФФ «mori» созвучна слову «море». В «Поэме конца» слово «memento» используется в значении «память»: «Memento - паром: / Любовь - это всё дары ...» [1; с. 422]. Ещё один пример из латыни: «Сердца, как сквозь зубы / Довода - на Credo ... » [1; с. 444]. В пьесе «Феликс» русский фразеологизм «от А до Я», синонимичный выражению «от начала до конца», дан латинскими буквами и представлен в словаре [12]: «Вся страсть от А до Z - / Лети, чудовищный букет!» [1; с. 495].
Таким образом, ввод в тексты художественного стиля М.И. Цветаевой иноязычных вкраплений художественно мотивирован. Выбор вкраплений связан с художественной задачей автора. Их использование соответствует культурным традициям периода её творчества, сложившимся в стране. Типы и разряды вкраплений разнообразны. Обращает на себя внимание большое количество узуальных иноязычных вкраплений (МФФ) в поэтических текстах автора.
Библиографический список
1. Цветаева М.И. Сочинения. В 2-х т. М.: Худож. лит., 1988. 719 с.
2. Чигирин Е.А. Немецкие вкрапления в текстах М.И. Цветаевой : дис. .канд. филол. наук. Воронеж,
3. Пучинина О.П. Иноязычные вкрапления в структуре несобственно-прямой речи на материале прозаических текстов М.И. Цветаевой // Современные проблемы филологии и методики преподавания языков: вопросы теории и практики: Электронный сборник научных трудов / Под ред. В.М. Панфиловой. Елабуга: Изд. ЕИ КФУ. 2017. 236 с. С.154-156.
4. Словарь языка русской поэзии ХХ века : в 8 т. / Под ред. В.П. Григорьева, Л.Л. Шестаковой. М.: Языки славянской культуры, 2001-2020.
5. Шестакова Л.Л., Кулева А.С. Иноязычные вкрапления в текстах поэтов Серебряного века (по материалам сводного словаря поэтического языка) // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2015. Т. 74. №1. С.68-76.
6. Листрова-Правда Ю.Т. Отбор и употребление иноязычных вкраплений в русской литературной речи XIX века. Воронеж: Издательство ВГУ, 1986. 144 с.
7. Олейникова О.Н. Иноязычные вкрапления в текстах И.А. Бунина разных функционально-речевых стилей // Материалы по русско-славянскому языкознанию: международный сборник научных трудов / Воронежский государственный университет. Воронеж, 2007. Вып. 28. 408 с. С. 177-183.
8. Цветаева М.И. Автобиографическая проза. М.: Сов. Россия, 1991. 352 с.
9. Саакянц А.А. Твой миг, твой день, твой век: жизнь Марины Цветаевой. М: Терра : Книжный клуб Книговек, 2016. 348 с.
10. Олейникова О.Н. Иноязычные вкрапления в художественных текстах А.А. Ахматовой // Известия Воронежского государственного педагогического университета. 2022. № 1 (294). С. 195-199.
11. Олейникова О.Н. Об одном речевом явлении в текстах О.Э. Мандельштама разных стилей // Воронежское лингвокраеведение. Выпуск 5: Межвузовский продолжающийся сборник научных трудов. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2021. С. 47-62.
12. Бабкин А.М., Шендецов В.В. Словарь иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода: В 3-х т. 2-е изд., СПб.: «КВОТАМ», 1994.
References
1. Tsvetaeva M.I. Works. In 2 vols. M.: Khudozh. lit., 1988. - 719 p.
2. Chigirin E.A. German inclusions in the texts of M.I. Tsvetaeva: thesis ... candidate of philology. Voronezh, 2002. 20 p.
3. Puchinina O.L. Foreign inclusions in the structure of improperly direct speech on the material of M.I. Tsvetaeva's prose texts // Modern problems of philology and methods of teaching languages: issues of theory and practice: Electronic collection of scientific papers / Ed. V.M. Panfilova. Elabuga. Publishing house of EI KFU. 2017. 236 p. Pp. 154-156.
4. Dictionary of the language of Russian poetry of the XX century: in 8 vols. / Ed. VP. Grigoriev, L.L. Shestakova. Languages of Slavic culture. M., 2001-2020.
5. Shestakova L.L., Kuleva A.S. Foreign inclusions in the texts of the Silver Age poets (based on the materials of the consolidated dictionary of the poetic language) // Proceedings of the Russian Academy of Sciences. Literature and Language Series. 2015. V. 74. №1. Pp. 68-76.
6. Listrova-Pravda Yu.T. Selection and use of foreign inclusions in Russian literary speech of the XIX century. Voronezh: Voronezh University Press, 1986. 144 p.
7. Oleynikova O.N. Foreign inclusions in the texts of I.A. Bunin of different functional speech styles / Materials on Russian-Slavic linguistics: international collection of scientific papers / Voronezh State University, 2007. Issue 28. 408 p. Pp. 177-183.
8. Tsvetaeva M.I. Autobiographical prose. M.: Sov.Russia, 1991. 352 p.
9. Saakyants A.A. Your moment, your day, your age: the life of Marina Tsvetaeva / Anna Saakyants. Moscow: Terra: Bookclub Knigovek, sor. 2016. 348 p.
10. Oleynikova O.N. Foreign inclusions in the literary texts of A.A. Akhmatova // Izvestia of the Voronezh State Pedagogical University. 2022. № 1 (294). Pp. 195-199.DOI: 10.47438/2309.
11. Oleynikova O.N. On one speech phenomenon in the texts of O.E. Mandelstam of different styles // Voronezh local linguistics. Issue 5: intercollegiate ongoing collection of scientific papers. Voronezh, Voronezh State University. 2021. Pp. 47-62.
12. Babkin A.M., Shendetsov VV. Dictionary of foreign expressions and words used in Russian without translation. In 3 vols. 2nd ed., St.Petersburg: "KVOTAM", 1994.
