К ВОПРОСУ ОБ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В ОБЛАСТИ ПРАВ ИНВАЛИДОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Текст научной статьи по специальности «Право»

DOI 10.24411 /2076-1503-2020-10817 БАБОШИНА Елена Владимировна,

кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Юридического института

Пятигорского государственного университета, e-mail:[email protected]

ГУСЕЙНОВА Ираде Сафаратдиновна,

кандидат исторических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления Московского государственного педагогического университета,

e-mail:[email protected]

АРУТЮНЯН Радмила Эдуардовна,

кандидат юридических наук, доцент, зав.кафедрой теории государства и права Юридического института Пятигорского государственного университета, e-mail: [email protected]

К ВОПРОСУ ОБ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В ОБЛАСТИ ПРАВ ИНВАЛИДОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Аннотация. В статье дается определение понятия имплементация и характеризуется национально-правовая имплементация норм международного права в сфере защиты прав инвалидов. Анализ основных положений международных договоров и российского законодательства, сложившейся судебной практики позволяет авторам раскрыть проблемы и перспективы совершенствования механизма реализации прав и свобод инвалидов в РФ. Отмечается роль международного права в правовой системе России.

Ключевые слова: инвалид, имплементация, ратификация, Конвенция о правах инвалидов, социальная защита, международные инвалидозащитные обязательства.

BABOSHINA Elena Vladimirovna,

Candidate in Law, Associate Professor of Theory of State and Law

Law Institute Pyatigorsk State University

GUSEINOVA Irade Safaratdinovna,

Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of State and Municipal Administration Moscow State Pedagogical University

ARUTYUNYAN Radmila Eduardovna,

Candidate of Law, Associate Professor, Head of the Theory of State and Law Department of the Law Institute of

Pyatigorsk State University

ON THE IMPLEMENTATION OF INTERNATIONAL OBLIGATIONS IN THE FIELD OF THE RIGHTS OF PERSONS WITH DISABILITIES IN THE RUSSIAN FEDERATION

Annotation. The article provides a definition of the concept of implementation and characterizes the national legal implementation of international law in the field of protecting the rights of persons with disabilities. An analysis of the main provisions of international treaties and Russian legislation, the existing judicial practice allows the authors to reveal the problems and prospects of improving the mechanism for the implementation of the rights and freedoms of disabled people in the Russian Federation. The role of international law in the legal system of Russia is noted.

Key words: disabled person, implementation, ratification, Convention on the rights of persons with disabilities, social protection, international disability protection obligations.

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020

В доктрине международного права отмечается, что цель имплементации соответствует глобальным направлениям развития современных национальных правовых систем любого государства — четкому соответствию норм внутригосударственного права как общепризнанным принципам и нормам международного права, так и нормам, вытекающим из конкретных международных договоров. Имплемента-ция имеет первостепенное значение для претворения в жизнь международного договора, без которой теряется сам смысл договора [7, с. 167].

Наиболее полное и признанное отечественной наукой определение имплементации предложил А.С. Гавердовский, который рассматривает имплементацию как целенаправленную организационно-правовую деятельность государств, предпринимаемую индивидуально, коллективно или в рамках международных организаций в целях своевременной, всесторонней и полной реализации принятых ими в соответствии с международным правом обязательств [8, с. 45].

По мнению ряда исследователей, национально-правовая имплементация связана, главным образом, с осуществлением государствами обязательств по международному праву; однако государства могут инкорпорировать и положения документов морально-политического, рекомендательного характера [12, с. 28]. Например, Всемирная программа действий в отношении инвалидов 1982 г. и Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов 1993 г. оказали значительное влияние на национальное регулирование в области прав инвалидов. Тем не менее, как было показано ранее, основным источником международных инвалидозащитных обязательств, требующих национально-правовой имплементации, является именно Конвенция о правах инвалидов.

В настоящее время высока роль международного права в правовой политике нашего государства, что выражается в более детальной разработке международных принципов и норм, регулирующих социальные права и свободы человека исходя из Конституции РФ [1]. Современная юридическая практика показывает, что соблюдение государствами норм международного права и создание международных органов по контролю над их исполнением оказывают влияние на совершенствование системы национального социального законодательства.

Российская Федерация подписала данную Конвенцию, что является свидетельством согласия нашего государства с теми основополагающими принципами, на которых строится современная политика государства в отношении инвалидов; готовности страны к соблюдению междуна-

родных стандартов в области защиты прав инвалидов [2].

После ратификации Конвенции в России в целях имплементации данного международно-правового акта был принят Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам социальной защиты инвалидов в связи с ратификацией Конвенции о правах инвалидов». Названный закон внес изменения в 25 законодательных актов РФ, в том числе в 17 статей Федерального закона «О социальной защите инвалидов». В частности, закон был дополнен ст. 31 «Недопустимость дискриминации по признаку инвалидности».

Обязанности по имплементации Конвенции ООН о правах инвалидов возложены не только на федеральные органы, но и на государственные органы власти субъектов Федерации и органы местного самоуправления. В соответствии с положениями Конвенции, Основными направлениями деятельности Правительства РФ на период до 2020 г., утвержденными Распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 г. № 1662-р, государственная программа Российской Федерации «Доступная среда» на 2011-2020 гг. предусматривает реализацию комплекса мероприятий, позволяющих обеспечить беспрепятственный доступ к приоритетным объектам и услугам в приоритетных сферах жизнедеятельности инвалидов и других маломобильных групп населения, а также совершенствование механизма предоставления услуг в сфере реабилитации, включая решение вопросов образования и занятости инвалидов, и государственной системы медико-социальной экспертизы в целях реализации их прав и основных свобод, что будет способствовать полноценному участию инвалидов в жизни страны.

Как правило, государства используют международные соглашения в области защиты прав человека как базу для формирования собственного законодательства [14]. Согласно точки зрения Е.С. Лучинкиной, нельзя сказать, что международные соглашения не имеют влияния на государства. Зачастую принятие какой-либо программы или конвенции, а также рекомендации, служит толчком для формирования механизмов защиты прав и ликвидации дискриминации инвалидов на национальном уровне [13, с.160]. На региональном уровне в Совете Европы действует Европейский Суд по правам человека, что позволяет инвалидам подавать жалобы в случае, когда их права нарушаются.

По делам в отношении Российской Федерации ЕСПЧ неоднократно указывал, что российское законодательство не содержит специальных правил или требований, касающихся содержания

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020

под стражей инвалидов, включая инвалидов-коля-сочников[9, с. 87].

В деле Арутюнян против России ЕСПЧ рассматривал сложный комплекс вопросов, связанных с условиями содержания инвалида-колясочника в СИЗО, отсутствием оборудования для доступа инвалида к помещениям, включая медицинский кабинет, и неоказанием медицинской помощи, и пришёл к выводу о нарушении ст. 3 ЕКПЧ [10, с. 1213].

В деле Семихвостов против России ЕСПЧ рассматривал аналогичные вопросы отсутствия доступа для инвалида-колясочника к помещениям в исправительной колонии. Европейский Суд, помимо прочих, относящихся к делу факторов, принял во внимание изменения в состоянии здоровья заявителя, возможность назначения условного наказания или досрочного освобождения для тяжелобольного заключённого в случае ухудшения состояния его здоровья, а также личное отношение самого заявителя (настойчивый отказ сотрудничать с врачами). Кроме того, ЕСПЧ пришёл к выводу, что содержание под стражей являвшегося инвалидом 79-летнего заявителя нарушило требования ст. 3 Конвенции в связи с его «возрастом, бессилием и состоянием здоровья. ЕСПЧ признал, что содержание под стражей женщины с тяжёлой инвалидностью в помещении с низкой температурой, не приспособленной для инвалида койкой и опасностью пролежней, где заявитель, не испытывая при этом чрезвычайных трудностей, не могла сходить в туалет или помыться, является унижающим достоинство человека обращением, противоречащим ст. 3 ЕКПЧ.

ЕСПЧ пришёл к выводу, что исключительная частота, с какой заявитель пользовался лестницей, а также физическая нагрузка, которую он испытывал при попытке добраться до недоступных помещений и служб, указывают на то, что он подвергался обращению, нарушающему ст. 3 ЕКПЧ, будучи заключённым под стражу в условиях, представляющих существенный риск причинения серьёзного вреда здоровью, а также лишённым минимальных жизненно необходимых средств доступности [11, с. 107]. Вопросы оказания медицинской помощи неизбежно являются предметом исследования ЕСПЧ в делах, где речь идёт о содержании под стражей или нахождении в местах лишения свободы инвалидов или людей с серьёзными заболеваниями. ЕСПЧ в равной степени уделяет внимание необходимости оказания медицинской помощи как лицам с физиологическими проблемами, так и с психическими расстройствами.

По мнению И.Ф. Колонтаевской, в России процесс реформирования действующего законо-

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020

дательства в области защиты прав инвалидов и приведения некоторых норм права, а также механизмов их реализации, был начат еще до ратификации Конвенции о правах инвалидов, что указывает на определенный интерес со стороны государства в улучшении качества жизни людей с ограниченными возможностями, что является одним из показателей развитости правовых ценностей демократического общества в целом»[12, с. 28].

Процесс имплементации международно-правового договора, в частности Конвенции о правах инвалидов в России требует отмены и реформирования значительного количества правовых норм, регулирующих правоотношения во многих областях гражданских отношений, поскольку непосредственная рецепция положений Конвенции о правах инвалидов практически невозможна [15, с. 357].

Одним из многих российских правовых институтов, который напрямую затронул процесс имплементации Конвенции о правах инвалидов, это институт недееспособности и тесно связанный с ним институт опеки над совершеннолетними гражданами.

Несмотря на значительные изменения, как в законодательстве, так и в понимании ситуации в целом, которые произошли в последние годы и имеющие место быть пробелы в праве продолжают быть актуальными. Фактически, во многом система опеки и понимания недееспособности в России на основе медицинской модели недееспособности, где наличие определенного заболевания, тяжесть заболевания, во многом на практике уравнивается с необходимостью полного замещения в принятии решения подопечным, где наличие определенного заболевания, как и диагноза, автоматически приравнивается с недееспособностью, хотя открыто этого никто не признает, далека от совершенства.

Процесс реформирования российского института недееспособности начался в 2007 г. с Постановления Конституционного Суда РФ от 20.11.2007 № 13-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации...» [4], в котором поднимался вопрос о том, что лица, в отношении которых рассматривается уголовное дело и признаются невменяемыми по заключению экспертов, автоматически исключаются из уголовного процесса. Конституционный суд указал, что это недопустимо, необходимо учитывать реальную способность человека участвовать в уголовном процессе, а если такого правового регулирования нет, то необходимо всем обеспечить участие в уголовном процессе.

Следующее — это, безусловно, Постановление Конституционного Суда РФ от 27.02.2009 № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой ст. 28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной» [5], в котором КС РФ рассматривал вопрос о самой возможности участия человека в судебном процессе, в отношении которого рассматривается вопрос о признании лица недееспособным. Конституционный суд также рассматривал вопросы, которые касаются ряда процессуальных моментов уже после признания лица недееспособным. В указанном постановлении КС РФ указал на то, что недееспособный гражданин может быть самостоятельным участником ряда процессуальных отношений. Это возможность участия в деле по недобровольной госпитализации, возможность обжалования решений суда, возможность приглашать представителей для участия в процесс, и т. д. Решением по делу Штукатурова КС РФ была разрушена сама презумпция, стереотип в отношении людей, признанных недееспособными, что такое лицо не может осуществлять никаких правомочий самостоятельно. При этом материальные права, такие как оформление полномочий представителя во внесудебном порядке, возможность обращаться в суд от своего имени по другим, кроме признания лица дееспособным делам, несение бремени определенных расходов, связанных с обращением в суд — не гарантированы. По настоящее время указанные права невозможно реализовать самостоятельно лицам, признанным недееспособными, даже с учетом ратифицированной Россией Конвенции ООН о правах инвалидов.

В указанном постановлении, по сути, впервые поднимался вопрос о том, является ли ограничение способности человека принимать самостоятельные решения или руководить своими действиями неструктурированным явлением, охватывающим все сферы действия человека, или все-таки, такие взаимоотношения должны исследоваться в конкретных сферах жизнедеятельности человека. Конституционный суд РФ в своем постановлении сделал вывод о том, что необходимы более подробные исследования дееспособности, необходимо оценивать способность человека понимать значение своих действий в конкретных сферах (медицинской, жилищной, семейных правоотношений и т. д.), т. е. определить так называемые критерии парциальной дееспособности, однако, прямо в постановлении КС

РФ по делу Штукатурова об этом не указано. Это оправдывает во многом то, что ни судебная практика, ни экспертная практика, пока серьезно не задумывается на счет этих критериев, потому что, даже получив ответ на вопрос, какими должны быть эти критерии и каково должно быть их содержание, итоговый ответ юридически не понятен, потому что определить в судебном решении то, в каких сферах можно ограничить дееспособность человека практически не возможно.

Вопрос разработки этих критериев достаточно сложен, как сложен, например вопрос о том, насколько равноценны способность человека заключать брак и способность человека управлять своим имуществом.

Следующий этап развития правовой мысли КС РФ — Определение Конституционного Суда РФ от 19.01.2011 № 114-О-П «По жалобе гражданина Ибрагимова Азамата Ишмуратовича на нарушение его конституционных прав положением части первой статьи 41 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» [3]. В данном Определении КС РФ указал, что могут иметь место ситуации, когда недобровольное помещение лица в психоневрологический интернат без согласия лица вполне допустимо, но это не означает, что мнение самого лица или отсутствие такого мнения не имеет правового значения. В этой связи КС РФ указал, чтобы вопрос о помещении (недобровольном) в психоневрологический интернат, разрешался исключительно в судебном порядке с участием самого гражданина. В связи с этим актуальным является вопрос о том, допустима ли судебная проверка нахождения лиц, ранее признанных недееспособными и принудительно помещенными в психоневрологический интернат в случае изъявления последними желания выписаться из психоневрологического интерната и если основания такого помещения не отпали, то администрация интерната должна инициировать такой судебный процесс.

27 июня 2012 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление по жалобе гражданки И.Б. Деловой» [6], признав ряд положений Гражданского кодекса РФ не соответствующими Конституции Российской Федерации, поскольку данными положениями не предусматривается возможность дифференциации гражданско-правовых последствий наличия у гражданина нарушения психических функций при решении вопроса о признании его недееспособным, соразмерных степени фактического снижения способности понимать значение своих действий или руководить ими. Конституционный Суд в срок до 1 января 2013 г. обязал законодателя внести необходимые изменения в действующее граждан-

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020

ско-правовое регулирование в целях наиболее полной защиты прав и интересов граждан, страдающих психическими расстройствами.

Обосновывая вышеуказанный вывод о противоречии Конституции гражданского законодательства, Конституционный Суд сослался на положения Конвенции о правах инвалидов, а также ряд международно-правовых актов в сфере защиты людей с психическими нарушениями, охарактеризовав их как «современные стандарты прав человека».

Это Постановление КС РФ, является неким логическим продолжением развития отношения КС РФ к существующему в России институту недееспособности, и, безусловно, оно никогда не было бы вынесено в таком виде, не имело бы таких, юридически значимых последствий, если бы ранее Конституционным Судом не рассматривались другие дела, в которых обсуждались отдельные аспекты недееспособности, не затрагивая самой сути института недееспособности в России.

Таким образом, анализ нормативных правовых актов и судебной практики позволяет сделать вывод, что в России созданы предпосылки обеспечения инвалидам дополнительных гарантий при защите и реализации своих прав, и это положительно влияет на стимулирование их трудовой и социальной активности. Однако необходимо продолжить работу по совершенствованию механизмов реализации Конвенции о правах инвалидов в Российской Федерации.

Список литературы:

[1] Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 г. (с изменениями от 01.07.2020 г.) [Электронный ресурс] / Справочно-правовая система «Консультант Плюс». - Режим доступа: http://www.consultant.ru (дата обращения: 21.07.2020).

[2] Федеральный закон от 03.05.2012 № 46-ФЗ «О ратификации Конвенции о правах инвалидов» // СЗ РФ. 2012. № 19. - Ст. 2280.

[3] Определение Конституционного Суда РФ от 19.01.2011 № 114-О-П «По жалобе гражданина Ибрагимова Азамата Ишмуратовича на нарушение его конституционных прав положением части первой статьи 41 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» // СЗ РФ. 2011. № 11. - Ст. 1551.

[4] Постановление Конституционного Суда РФ от 20.11.2007 № 13-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашо-

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020

вой и В.К. Матвеева» // СЗ РФ. 2007. № 48 (2 ч.).

- Ст. 6030.

[5] Постановление Конституционного Суда РФ от 27.02.2009 № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной» // СЗ РФ. 2009. № 11. - Ст. 1367.

[6] Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2012 № 15-П «По делу о проверке конституционности пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.Б. Деловой» // СЗ РФ. 2012. № 29. - Ст. 4167.

[7] Бризецкий С.Н. Влияние международного права на обеспечение конституционных прав инвалидов в Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 11. - С. 167-172.

[8] Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. - Киев: Вища школа, 1980.

- 320 с.

[9] Деменева А.В. Защита прав инвалидов в практике Европейского суда по правам человека и Комитета ООН по правам инвалидов: параллельные пути или точки соприкосновения? // Международное правосудие. 2016. № 4 (20). - С. 84-89.

[10] Дивеева Н.И., Фирсов А.Б. Социальная занятость инвалидов: гарантии инклюзивного трудоустройства // Синергия Наук. 2019. № 31. - С. 1213-1224.

[11] Клечковская Л.Г. Совершенствование механизмов реализации мер, направленных на содействие трудоустройству инвалидов // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2015. № 4. - С. 21-125.

[12] Колонтаевская И.Ф. Конвенция ООН о правах инвалидов: равные среди равных // Вестник Московского государственного социально-гуманитарного института. 2010. № 2. - С.28-36.

[13] Лучинкина Е.С. Международно - правовые аспекты защиты прав лиц, с ограниченными возможностями и их применение на территории РФ // Ростовский научный журнал. 2017. № 4. - С. 160-165.

[14] Мяснянкин В.Н. Проблемы прямого применения международного права в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -М., 2007. - 25 с.

[15] Яковлева Е.Н. Определение понятий «инвалид» и «инвалидность» в международном праве // Права и свободы человека и гражданина: теоретические аспекты и юридическая практика.

Материалы Международной научной конференции памяти профессора Ф. М. Рудинского. - М., 2017. - С. 357-360.

Spisok literatury:

[1] Konstituciya Rossijskoj Federacii ot 12.12.1993 g. (s izmeneniyami ot 01.07.2020 g.) [Elektronnyj resurs] / Spravochno-pravovaya sistema «Konsul'tant Plyus». - Rezhim dostupa: http://www. consultant.ru (data obrashcheniya: 21.07.2020).

[2] Federal'nyj zakon ot 03.05.2012 № 46-FZ «O ratifikacii Konvencii o pravah invalidov» // SZ RF. 2012. № 19. - St. 2280.

[3] Opredelenie Konstitucionnogo Suda RF ot

19.01.2011 № 114-O-P «Po zhalobe grazhdanina Ibragimova Azamata Ishmuratovicha na narushenie ego konstitucionnyh prav polozheniem chasti pervoj stat'i 41 Zakona Rossijskoj Federacii «O psihiatrich-eskoj pomoshchi i garantiyah prav grazhdan pri ee okazanii» // SZ RF. 2011. № 11. - St. 1551.

[4] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 20.11.2007 № 13-P «Po delu o proverke konstitucion-nosti ryada polozhenij statej 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 i 445 Ugolovno-processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii v svyazi s zhalobami grazhdan S.G. Ablamskogo, O.B. Lobashovoj i V.K. Matveeva» // SZ RF. 2007. № 48 (2 ch.). - St. 6030.

[5] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 27.02.2009 № 4-P «Po delu o proverke konstitucion-nosti ryada polozhenij statej 37, 52, 135, 222, 284, 286 i 379.1 Grazhdanskogo processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii i chasti chetvertoj stat'i 28 Zakona Rossijskoj Federacii «O psihiatricheskoj pomoshchi i garantiyah prav grazhdan pri ee okazanii» v svyazi s zhalobami grazhdan YU.K. Gudkovoj, P.V. SHtukaturova i M.A. Yashinoj» // SZ RF. 2009. № 11. - St. 1367.

[6] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot

27.06.2012 № 15-P «Po delu o proverke konstitucion-nosti punktov 1 i 2 stat'i 29, punkta 2 stat'i 31 i stat'i 32 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii v

svyazi s zhaloboj grazhdanki I.B. Delovoj» // SZ RF. 2012. № 29. - St. 4167.

[7] Brizeckij S.N. Vliyanie mezhdunarodnogo prava na obespechenie konstitucionnyh prav invalidov v Rossijskoj Federacii // Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii. 2011. № 11. - S. 167-172.

[8] Gaverdovskij A.S. Implementaciya norm mezhdunarodnogo prava. - Kiev: Vishcha shkola, 1980. - 320 s.

[9] Demeneva A.V. Zashchita prav invalidov v praktike Evropejskogo suda po pravam cheloveka i Komiteta OON po pravam invalidov: parallel'nye puti ili tochki soprikosnoveniya? // Mezhdunarodnoe pra-vosudie. 2016. № 4 (20). - S. 84-89.

[10] Diveeva N.I., Firsov A.B. Social'naya zan-yatost' invalidov: garantii inklyuzivnogo trudoustro-jstva // Sinergiya Nauk. 2019. № 31. - S. 12131224.

[11] Klechkovskaya L.G. Sovershenstvovanie mekhanizmov realizacii mer, napravlennyh na sode-jstvie trudoustrojstvu invalidov // Biznes v zakone. Ekonomiko-yuridicheskij zhurnal. 2015. № 4. - C. 21-125.

[12] Kolontaevskaya I.F. Konvenciya OON o pravah invalidov: ravnye sredi ravnyh // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo social'no-gumanitarnogo instituta. 2010. № 2. - S.28-36.

[13] Luchinkina E.S. Mezhdunarodno - pravo-vye aspekty zashchity prav lic, s ogranichennymi voz-mozhnostyami i ih primenenie na territorii RF // Ros-tovskij nauchnyj zhurnal. 2017. № 4. - S. 160-165.

[14] Myasnyankin V.N. Problemy pryamogo primeneniya mezhdunarodnogo prava v Rossijskoj Federacii: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. - M., 2007. - 25 s.

[15] Yakovleva E.N. Opredelenie ponyatij «invalid» i «invalidnost'» v mezhdunarodnom prave // Prava i svobody cheloveka i grazhdanina: teoretich-eskie aspekty i yuridicheskaya praktika. Materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii pamyati professora F. M. Rudinskogo. - M., 2017. - S. 357-360.

4

ЮРКОМПАНИ

^ www.law-books.ru

Юридическое издательство «ЮРКОМПАНИ» издает научные журналы:

• Научно-правовой журнал «Образование и право», рекомендованный ВАК Министерства науки и высшего образования России (специальности 12.00.01,12.00.02), выходит 1 раз в месяц.

• Научно-правовой журнал «Право и жизнь», рецензируемый (РИНЦ, Е-ЫЬгагу), выходит 1 раз в 3 месяца.

/

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2020