CC BY
106
УДК 347.155
влияние правовых позиций
европейского суда по правам человека на гражданско-правовой статус физического лица
© Яковлева С. П., 2017
Байкальский государственный университет, г. Иркутск
Предметом исследования выступают правовые позиции, выработанные Европейским судом по правам человека по конкретным делам, а также система национальных правовых норм. Подробно изучен вопрос о степени отражения таких правовых позиций в отечественном гражданском законодательстве. Рассматривается обусловленное их влиянием изменение российского гражданского законодательства, регулирующего гражданско-правовой статус физических лиц. Делается заключение о возможности отражения правовых позиций Европейского суда по правам человека в отечественном гражданском законодательстве и о механизме их отражения. Выводы, сформулированные автором, дополняют и развивают имеющиеся в теории права, гражданском праве разделы, посвященные правам человека.
Ключевые слова: дееспособность, Европейский суд по правам человека, международный договор, правовые позиции, гражданское право.
Российское гражданское законодательство проходит сложный процесс реформирования, которое детерминировано как социальными, так и политическими процессами в обществе [1]. Во многом это движение происходит под влиянием положений международных договоров, ратифицированных Российской Федерацией, например, европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 1950 г. (далее — Конвенция). Российская Федерация в 1998 г. ратифицировала Конвенцию [2], ознаменовав тем самым переход на качественно новый этап развития национальной правовой системы.
Напомним, что толкование норм Конвенции нашло отражение в правовых позициях Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ). Именно по этой причине проводится анализ влияния правовых позиций ЕСПЧ на российское гражданское право и законодательство, раскрываются пути, латентные механизмы влияния правовых позиций, исследуются положения гражданского и смежного с ним законодательства, регулирующего вопросы дееспособности граждан. В связи с этим отметим, что отраслевое законодательство включает общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации в отечественную правовую систему в соответ-
ствии со ст. 7 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ).
В настоящей работе не приводится подробного доктринального анализа содержания понятия «дееспособность». Тем не менее видится разумным опереться на некоторые теоретические воззрения авторов, подробно исследовавших данный вопрос, для наилучшего понимания сущности указанной категории.
В соответствии с п. 1 ст. 21 ГК РФ дееспособность определена как способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их. Подобное закон ода-тельное оформление понятия дееспособности имело своим основанием в том числе и научные изыскания ученых советского периода. Так, по мнению С. Ф. Кечекьяна, «понятие правоспособности включает в себя понятие дееспособности. Дееспособность является видом специальной правоспособности, а именно способность иметь права на совершение действий, вызывающих юридические последствия» [3]. Под дееспособностью профессор С. Н. Братусь понимает «способность лица своими действиями приобретать гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности. Дееспособность означает не только способность к совершению сделок и других правомерных
действий, но и способность к совершению правонарушений (деликтоспособность)» [4]. Указанные авторы отождествляли понятия дееспособности и правоспособности.
Я. Р. Веберс, чья монография касается вопроса правосубъектности граждан в советском гражданском и семейном праве, делает следующие выводы: «Дееспособность может быть определена как установленная законом юридическая способность лица самостоятельно совершать правомерные юридические действия и нести юридическую ответственность за правонарушения» [5]. Автор заключает, что дееспособность есть не что иное, как способность лица к совершению правомерных действий — сделок (сделкоспособность) [6].
В то же время в трудах О. А. Красавчи-кова не наблюдалось тенденции к объединению понятий правоспособности и дееспособности [7], что является оправданным в сравнении с приведенными выше позициями.
При обращении к трудам современных исследователей интересными видятся следующие выводы. Так, Е. Г. Белькова утверждает: «Дееспособность включает в свое содержание как сделкоспособность, так и деликтоспособность...» [8]. В. В. Скоробо-гатова же, напротив, говорит о том, что дееспособность, как и правоспособность, составляет одно из проявлений правосубъектности. Дееспособность предполагает наличие воли у лица, при этом не право наделяет субъекта данной волей, но право оценивает, принимает субъекта с той волей, которую он имеет [9]. Основной вывод автора сводится к пониманию того, что содержание дееспособности складывается из сделкоспособности [10].
Как видим, теоретические баталии относительно понятия и содержания дееспособности имеют долгую историю. В этой связи для целей настоящего исследования под дееспособностью будем понимать одно из проявлений правосубъектности, без которой лицо не может быть полноценным субъектом правоотношения. С опорой на законодательное определение (ст. 21 ГК РФ) в содержание дееспособности отнесем как сделкоспо-собность, так и деликтоспособность.
Возвращаясь к цели данной работы, отметим, что и ранее высказывались мнения относительно вопроса дееспособности лиц, страдающих психическими расстройствами [11]. Однако отличительной особенностью настоящей статьи является анализ
изменений ГК РФ с точки зрения политико-правовых оснований. Показательным в данном вопросе является вынесенное в 2008 г. Постановление ЕСПЧ по делу «Штукатуров против России», в котором ЕСПЧ подверг анализу процедурные и содержательные аспекты института недееспособности в Российской Федерации, а также последствия, которые влечет для лица установление ему такого статуса.
Кратко ознакомимся с обстоятельствами данного дела [12]. Заявитель (Штукатуров), страдающий психическим расстройством, неоднократно помещался на лечение в психиатрический стационар. 27 июля 2004 г. он был госпитализирован в очередной раз, а 3 августа 2004 г. его мать обратилась в Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга с заявлением о признании заявителя недееспособным. Заявитель не был официально уведомлен о разбирательстве, начатом в его отношении, он также не был извещен о вызове на предварительное слушание. В отношении него и с его участием была проведена судебно-пси-хиатрическая экспертиза, которая была поручена судом той же больнице, в которой он находился на лечении. По результатам экспертизы Штукатурову был поставлен диагноз: шизофрения с выраженным эмоционально-волевым расстройством; и как итог: заявитель не мог понимать значения своих действий и руководить ими [13].
Далее дело было рассмотрено по существу. Заявитель не был уведомлен о слушании и не присутствовал на нем. Суд признал заявителя недееспособным, сославшись на выводы экспертов. По просьбе матери заявитель был помещен в психиатрический стационар: заявителю были запрещены контакты с внешним миром, телефонные звонки, встречи с его юристом. Жалобы о несогласии с госпитализацией, направленные Штукатуровым и его юристом, были возвращены без рассмотрения со ссылкой на то, что как недееспособный он может действовать только через своего опекуна. Администрация больницы не организовала встречу заявителя с его юристом даже при наличии решения ЕСПЧ о применении обеспечительных мер в порядке правила 39 «Предварительные судебные меры» Регламента ЕСПЧ [14]. Жалоба заявителя касалась правомерности признания его недееспособным как с точки зрения процедуры (справедливость судебного разбира-
тельства — ст. 6 Конвенции), так и с точки зрения оснований для принятия такого решения, правомерности недобровольной госпитализации, несогласия с отсутствием процессуальной возможности требовать отмены установленного статуса недееспособного, обжаловать судебные решения.
Рассматривая жалобу в части обеспечения права на справедливое судебное разбирательство в условиях, когда заявитель не имел возможности участвовать в судебном заседании о признании его недееспособным, ЕСПЧ отметил, что «присутствие представителя психиатрической больницы и районного прокурора на судебном заседании не сделало разбирательство состязательным: представитель больницы отстаивал позицию лечебного учреждения, прокурор не предпринимал никаких действий в защиту заявителя, судебное заседание длилось десять минут» [15]. У заявителя была двойная роль в разбирательстве: он был заинтересованным лицом, и в то же время его состояние здоровья и возможность самостоятельно руководить своими действиями были основным предметом исследования суда. Таким образом, участие заявителя было необходимо как для того, чтобы обеспечить ему возможность представить свои доводы, так и для того, чтобы суд мог сформировать собственное мнение о его психическом состоянии» [16].
Из материалов дела следует, что, несмотря на психическое расстройство, Штукатуров был относительно самостоятельным лицом. При таких обстоятельствах для судьи было необходимо иметь хотя бы короткий визуальный контакт с заявителем и получить его объяснения. ЕСПЧ заключил, что «решение судьи рассмотреть дело на основе письменных доказательств, не видя и не заслушивая заявителя, было необоснованным и нарушало принцип состязательности судопроизводства» [17].
ЕСПЧ признал нарушение ст. 8 Конвенции «Право на уважение частной и семейной жизни», указав на чрезмерное вмешательство в частную жизнь Штука-турова в результате признания его полностью недееспособным. Акцент был сделан на том, что границы свободы усмотрения государства зависят от качества процедуры принятия решений. Если процедура страдала серьезными недостатками, действия властей в большей степени открыты для критики. То есть отсутствовал законодательный
критерий, позволяющий установить степень снижения умственных способностей, которая требовала полного лишения дееспособности. И как вывод: гражданское закон ода-тельство не обеспечивало защиту душевнобольных от произвольного вмешательства в их право на уважение частной жизни. ЕСПЧ резюмировал, что в результате признания недееспособным Штукатуров стал полностью зависимым от своего официального опекуна (матери) почти во всех сферах жизни. Более того, опекун не желала давать согласия на обжалование, т. е. была против попыток отмены недееспособности, которая к тому же была установлена на неопределенный срок. Было выявлено, что российское гражданское законодательство не содержит никаких возможностей установления промежуточных вариантов статуса, чтобы можно было выбирать между полной дееспособностью и полной недееспособностью, исходя из индивидуальных возможностей пациента и его психического состояния» [18].
Данное заключение разделяем и отмечаем, что российское гражданское законодательство не предусматривало «дифференцированных последствий» в случае установления лицу статуса недееспособного. И как результат: права заявителя были ограничены в большей степени, нежели это было необходимо для целей, указанных в ст. 8 Конвенции, значит, имело место нарушение ст. 8 «Право на уважение частной и семейной жизни». Заявитель возражал против своей госпитализации, которая была инициирована опекуном, однако не имел никаких процессуальных возможностей воспрепятствовать ей, вынести свое возражение суду. Хотя формально процедура госпитализации и была соблюдена в рамках ст. 28 Федерального закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» [19] (далее — Закон «О психиатрической помощи...»), поскольку предусматривается, что госпитализация лица, признанного недееспособным, может осуществляться с согласия опекуна. Данная госпитализация считается добровольной, поэтому постановления суда не требуется. Отметим, что рассмотренное дело не является единственным [20].
Сложно переоценить значение дела Штукатурова для начала изменений в российском законодательстве, регулирующем процедурные и содержательные аспекты
института недееспособности. После вынесения ЕСПЧ постановления по делу Штукатурова Конституционный Суд РФ (далее — КС РФ) рассмотрел дело по жалобам Ю. К. Гудковой, П. В. Штукатурова и М. А. Яшиной: положение ч. 1 ст. 284 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ) было признано не соответствующим Конституции РФ [21]. Ссылка на данное положение постановления КС РФ позволила на практике еще до внесения изменений в законодательство восстанавливать срок на обжалование в ситуациях, когда решение о признании лица недееспособным принималось без его ведома и участия. В соответствии же с рассмотренным постановлением КС РФ возник вопрос о соотношении гражданской дееспособности и гражданской процессуальной дееспособности. Безусловно, обозначенные категории имеют ряд общих черт, однако они являются институтами разных отраслей права. Кроме того, процессуальные права гражданина во многом являются следствием способности гражданина лично осуществлять те или иные материальные права и создавать для себя обязанности.
КС РФ признал положение ч. 4 ст. 28 Закона «О психиатрической помощи.» не соответствующим Конституции РФ в той мере, в какой данное положение предполагает помещение недееспособного лица в психиатрический стационар без судебного решения, принимаемого по результатам проверки обоснованности госпитализации в недобровольном порядке [22]. Таким образом, независимо от того, стоит ли вопрос о госпитализации дееспособного лица либо в стационар помещается недееспособный гражданин, решение о недобровольной госпитализации принимается только судом. Так, в соответствии со ст. 22 и 46 Конституции РФ лишение свободы допускается только по решению суда, до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.
Во исполнение постановления ЕСПЧ по делу Штукатурова и вышеприведенного Постановления КС РФ был принят Федеральный закон № 67 от 6 апреля 2011 г. [23]. В результате изменений в ст. 116 ГПК РФ предусмотрен порядок вручения повестки [24]. Далее, для реализации принципа равенства сторон ст. 284 ГПК РФ в новой редакции содержит право
гражданина, признанного недееспособным, обжаловать решение как лично, так и через выбранных им представителей. Таким образом, это право более не зависит от волеизъявления опекуна, как и право недееспособного самостоятельно инициировать подачу заявления о признании его дееспособным. Изменения в закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» касаются введения судебного порядка помещения недееспособного лица в психиатрический стационар. В Федеральном законе № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» впервые появляются специальные нормы об особенностях реализации недееспособными гражданами права на информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство [25].
Ссылаясь на выводы ЕСПЧ по делу Штукатурова, КС РФ признал взаимосвязанные положения п. 1 и 2 ст. 29, п. 2 ст. 31 и ст. 32 ГК РФ не соответствующими Конституции РФ, так как при решении вопроса о признании гражданина недееспособным действующая система правового регулирования не предусматривает дифференциации последствий нарушения его психических функций, что не позволяет определить степень снижения способности понимать значения своих действий и руководить ими [26]. В ГК РФ был введен дифференцированный статус дееспособности для лиц с психическим расстройством. Был принят федеральный закон, предусматривающий категорию граждан, признаваемых частично дееспособными в гражданском законодательстве [27]. Это положение начало действовать со 2 марта 2015 г. Рассмотрим указанные изменения ст. 30 ГК РФ.
Появилось дополнительное основание для ограничения гражданина в дееспособности (п. 2 ст. 30 ГК РФ). Гражданин может быть также ограничен судом в дееспособности в том случае, если он имеет психическое расстройство и вследствие его может понимать значение своих действий или руководить ими лишь при помощи других лиц. В отличие от случаев признания гражданина недееспособным вследствие психического расстройства, над таким гражданином устанавливается попечительство. Кроме того, с марта 2015 года ст. 30 ГК РФ дополнилась пунктом 3, который предусматривает основания для признания гражданина, ограниченного в дееспособно-
сти в силу его психического расстройства, снова полностью дееспособным (если отпали соответствующие обстоятельства) или, наоборот, недееспособным (если психическое состояние гражданина ухудшилось). Таким образом, в результате воздействия правовых позиций ЕСПЧ в российском законодательстве появилась новая правовая категория ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства.
Описанный механизм воздействия правовых позиций ЕСПЧ характеризуется тем, что они, отражаясь в решениях суда, проникают в ткань системы законодательства России (новации гражданского законодательства в регулировании статуса ограниченно дееспособных физических лиц и, как следствие, изменения в процессуальном законодательстве, а также ряде специальных законов). Кроме всего, для данного направления характерно и восприятие правовых позиций ЕСПЧ судебной практикой с дальнейшим их закреплением в позитивном праве. Показательно в этом отношении применение в судебно-арбитражной практике российских судов (также и в европейских) понятия «нематериальный вред» юридического лица. Данный термин вошел в гражданский оборот с подачи прецедентной практики ЕСПЧ [28], изменив тем самым вектор правоприменения. Таким образом, правовые позиции ЕСПЧ дают ориентиры правоприменителю и законодателю, моделируя пути совершенствования национального законодательства. ^
1. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации : одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 дек. 2009 г. // Вестн. ВАС РФ. 2009. № 11.
2. О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней : федер. закон РФ от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.
3. Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 58.
4. Братусь С. Н. Субъекты гражданского прав. М., 1950. С. 64.
5. Веберс Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. Рига, 1976. С. 128.
6. Там же. С. 135.
7. Красавчиков О. А. Социальное содержание правоспособности советских граждан // Правоведение. 1960. № 1. С. 12-25.
8. Белькова Е. Г. Гражданская дееспособность // Изв. ИГЭА. 2007. № 1. С. 49.
9. Скоробогатова В. В. Правосубъектность граждан в российском гражданском праве : автореф. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2010. С. 18.
10. Там же. С. 18-19.
11. Шерстобитов А. Е. О дееспособности лиц, страдающих психическими расстройствами, в связи с модернизацией
правил о правовом положении граждан в ГК РФ / / Вестн. граждан. права. 2015. № 2. С. 76—86.
12. Дело Штукатуров против России (Shtukaturov v. Russia) по жалобе № 44009/05 : постановление ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. изд. 2009. № 2. С. 100.
13. Там же.
14. Правила процедуры Европейского Суда по правам человека : регламент от 4 нояб. 1998 г. // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
15. Дело Штукатуров ... С. 100.
16. Там же. С. 100-113.
17. Там же. С. 120.
18. Там же. С. 113.
19. О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании : федер. закон РФ от 2 июля 1992 г. № 3185-1-ФЗ // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 33. Ст. 1913.
20. Дело Лашин против России (Lashin v. Russia) жалоба № 33117/02 : постановление ЕСПЧ от 22 янв. 2013 г. // Бюл. Европейского Суда по правам человека. 2013. № 6. С. 31.
21. По делу о проверке конституционности ряда положений ст. 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 ГПК РФ и ч. 4 ст. 28 ФЗ РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю. К. Гудковой, П. В. Штукатурова и М. А. Яшиной : постановление КС РФ от 27 февр. 2009 г. № 4-П // Собр. законодательства РФ. 2009. № 11. Ст. 1367.
22. Там же.
23. О внесении изменений в Федеральный закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и ГПК РФ : федер. закон от 6 апр. 2011 г. № 67-ФЗ // Собр. законодательства РФ. № 15. Ст. 2040.
24. Гражданский процессуальный кодекс РФ : федер. закон от 14 нояб. 2004 г. № 138-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.
25. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации : федер. закон от 21 нояб. 2011 г. № 323-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 2011. № 48. Ст. 6724.
26. По делу о проверке конституционности ряда положений ст. 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 ГПК РФ и ч. 4.ст. 28 ФЗ РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю. К. Гудковой, П. В. Штукатурова и М. А. Яшиной : постановление КС РФ от 27 февр. 2009 г. № 4-П // Собр. законодательства РФ. 2009. № 11. Ст. 1367.
27. О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 ч. 1 ГК РФ : федер. закон от 30 дек. 2012 г. № 302-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 2012. № 53 (ч. 1). Ст. 7627.
28. Яковлева С. П. Роль правовых позиций Европейского Суда по правам человека в формировании репутационного (нематериального) вреда юридических лиц // Обеспечение прав и свобод человека в современном мире : материалы конф.: в 4 ч. Ч. 2. М., 2017. С. 223.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней : федер. закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собр. законодательства РФ. - 1998. - № 14. - Ст. 1514.
2. Правила процедуры Европейского Суда по правам человека : регламент от 4 нояб. 1998 г. // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
3. Гражданский кодекс РФ, часть первая : федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ // Собр. законодательства РФ. - № 32. - Ст. 3301.
4. Гражданский процессуальный кодекс РФ : федер. закон от 14 нояб. 2002 г. № 138-ФЗ // Собр. законодательства РФ. - 2002. - № 46. - Ст. 4532.
5. О внесении изменений в федеральный закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и ГПК РФ : федер. закон от 6 апр. 2011 г. № 67-ФЗ // Рос. газ. - 2011. - № 75.
6. О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой ГК РФ : федер. закон от 30 дек. 2012 г. № 302-Ф3 // Собр. законодательства РФ. — 2012. — № 53 (ч. 1). - Ст. 7627.
7. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации : федер. закон от 21 нояб. 2011 г. № 323-ф3 // Собр. законодательства РФ. — 2011. — № 48. — Ст. 6724.
8. Дело Штукатуров против России (Shtukaturov v. Russia) по жалобе № 44009/05 : постановление ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. изд. — 2009. — № 2. — С. 100.
9. Дело Лашин против России (Lashin v. Russia) жалоба № 33117/02 : постановление ЕСПЧ от 22 янв. 2013 г. // Бюл. Европейского Суда по правам человека. — 2013. — № 6. — С. 31.
10. По делу о проверке конституционности ряда положений ст. ст. 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 ГПК РФ и ч. 4 ст. 28 ФЗ РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю. К. Гудковой, П. В. Штукатурова и М. А. Яшиной : постановление Конституционного Суда РФ от 27 февр. 2009 г. № 4-П // Собр. законодательства РФ. — 2009. — № 11. — Ст. 1367.
11. Белькова Е. Г. Гражданская дееспособность // Изв. ИГЭА. — 2007. — № 1. — С. 47—50.
12. Братусь С. Н. Субъекты гражданского прав / С. Н. Братусь — М. : Госюриздат, 1950. — 198 с.
13. Веберс Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве / Я. Р. Веберс. — Рига : Зинатне, 1976. — 560 с.
14. Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе / С. Ф. Кечекьян. — М. : Изд-во АН СССР, 1958. — 187 с.
15. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации : одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 окт. 2009 г. // Вестн. ВАС РФ. — 2009. — № 11.
16. Красавчиков О. А. Социальное содержание правоспособности советских граждан // Правоведение. — 1960. — № 1. — С. 12—25.
17. Скоробогатова В. В. Правосубъектность граждан в российском гражданском праве : автореф. ... канд. юрид. наук / В. В. Скоробогатова. — Екатеринбург, 2010. — 25 с.
18. Шерстобитов А. Е. О дееспособности лиц, страдающих психическими расстройствами, в связи с модернизацией правил о правовом положении граждан в ГК РФ // Вестн. граждан. права. — 2015. — № 2. - С. 76-86.
19. Яковлева С. П. Роль правовых позиций Европейского суда по правам человека в формировании репутационного (нематериального) вреда юридических лиц // Обеспечение прав и свобод человека в современном мире : материалы конф. : в 4 ч. Ч. 2. — М., 2017. — С. 223—226.
The Influence of Legal Positions of the European Court on Human Rights on the Civil Legal Status of the Physical Person
© Yakovleva S., 2017
The legal positions of the European Court of Human Rights, the system of national legal norms are examined in the article. The issue of the degree of reflection of the legal positions of the European Court of Human Rights in domestic civil law has been studied by the author. The change in the civil legislation of Russia under the influence of legal positions concerning the civil status of individuals is demonstrated. The author's conclusions supplement and develop the sections on human rights that are available in the theory of law and civil law.
Key words: European Court of Human Rights; International treaty; legal positions; civil law; legal capacity.
