CC BY
165
Л. М. Бондарева, А. С. Молчанова
К ВОПРОСУ ОБ ИЕРАРХИЧЕСКОМ ХАРАКТЕРЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ЕДИНИЦ КАТЕГОРИИ «ПАМЯТЬ»
В ТЕКСТАХ НЕМЕЦКИХ АВТОБИОГРАФИЙ
Рассматриваются особенности текстовой актуализации категории «память» на лексическом уровне. Особое внимание уделяется иерархической организации лексических единиц с семантикой памяти в автобиографических текстах немецких авторов.
The article describes the lexical representation of the category «memory» in the text. Special attention is paid to the hierarchical organization of lexical units with the "memory" seme in autobiographical texts by German authors.
Ключевые слова: автобиография, категория «память», семантическое значение, иерархически
организованная структура.
Key words: autobiography, category "memory", semantical value, structure with hierarchical organization.
Систематизация и интерпретация способов манифестации речемыслительных процессов, осуществляемых языковой личностью в ходе ее познавательной деятельности, относятся к актуальным проблемам современной антропоцентрически ориентированной лингвистики. Важное значение в этой связи уделяется изучению особенностей ментально-когнитивной деятельности речевого субъекта, имеющей ретроспективную направленность и реализующейся в текстах мемуарно —автобиографического жанра. При этом в центре внимания исследователей неизбежно оказывается феномен человеческой памяти, осмысливаемый как сложная семантическая категория, которая эксплицируется в подразумеваемых текстах прежде всего на лексическом уровне.
Как показали наши исследования, лексика с семантикой памяти, функционирующая в текстах немецкоязычных автобиографий, может быть систематизирована в рамках двухмерного линейноиерархически организованного пространства.
Мы полагаем, что при линейном структурировании лексических единиц (ЛЕ), входящих в состав семантической категории «память», следует говорить об их распределении по ряду семантических зон (например, номинативная зона, зона активности памяти, зона динамики памяти, зоны периферийных видов памяти и т. д.), которые расположатся в едином линейном пространстве, то есть по горизонтали.
В свою очередь под вертикальной (иерархической) организацией ЛЕ данной категории подразумевается способность языковых элементов каждой семантической зоны к своего рода поуровневому стержневому «разворачиванию». В результате речь может идти о существовании трех взаимосвязанных уровней репрезентации конституентов категории «память», где принадлежность ЛЕ к тому или иному уровню определяется следующими субстанциальными признаками:
1) характер соотнесенности лексических единиц с базовым концептом (непосредственный/ опосредованный);
2) степень использования семантического потенциала языковых единиц (минимальная/максимальная);
3) степень экспрессивной окраски.
В таблице представлена вертикальная структура ЛЕ.
Уровень Семантическая зона
Первый 1. Прямая тематическая соотнесенность ЛЕ с базовым концептом 2. Стандартная степень использования семантического потенциала ЛЕ 3. ЛЕ с нулевой образно-экспрессивной окраской
Второй 1. ЛЕ с контекстуально обусловленным значением 2. Расширение семантического потенциала ЛЕ 3. ЛЕ с нулевой образно-экспрессивной окраской
Третий 1. ЛЕ с метафорическим значением
Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2011. Вып. 2. С. 13 — 18.
2. Максимальная степень использования семантического потенциала ЛЕ
3. Образно-экспрессивная окраска ЛЕ
Как очевидно, актуализация любой ЛЕ категории «память» является облигаторной на первом уровне. Второй уровень выполняет факультативную роль, поскольку в рамках некоторых семантических зон «развертывание» значения ЛЕ может происходить не последовательно, а скачкообразно, то есть в процессе перехода с первого сразу на третий уровень, минуя второй. Функционирование ЛЕ в вышеописанном иерархически организованном пространстве, осуществляющееся в немецкоязычных автобиографических текстах, целесообразно рассмотреть на примере ядерной лексемы Се^сЬШБ, входящей с точки зрения линейной упорядоченности в номинативную зону.
Уровень Номинативная зона
Первый das Gedachtnis
Второй die Erinnerung
Третий Значение локализации информации: 1) в частях человеческого тела (die Augen, die Fufie, die Arme и др.) 2) в понятиях абстрактного характера, соотносимых с человеческим телом (die Seele, метафора das Herz и др.) 3) в неодушевленных объектах, что сопровождается акцентуацией структурированного характера памяти (die Kommode / Gedacht-niskommode, die Kommodenfacher, der Roman, die Bildgalerie, die Kamera и т. д.)
На первом уровне репрезентации лексема Gedachtnis реализует свое стандартное лексическое значение «хранилища» прошлого опыта и фигурирует в подобном качестве во всех без исключения автобиографических текстах.
Показателен в этой связи пример из произведения немецкой писательницы Б. фон Шуттнер, в котором описывается процесс сохранения эмоционально окрашенной информации в памяти автобиографа: «Die Dame, die vier — bis funfunddreipig Jahre alt sein mochte, schien uns ungeheuer bejahrt, und die Erinnerung an ihre Gesangproduktion blieb uns jahrelang als eine furchtbar komische Episode im Gedachtnis» [6, S. 60].
В аналогичном значении лексема Gedachtnis употребляется в следующем фрагменте из автобиографии классика немецкой литературы XIX века Теодора Фонтане «Meine Kinderjahre»: «Von einem dieser Abende, der mir noch besonders lebhaft im Gedachtnis ist, weil seiner, auch in spateren Jahren noch, ofters und in allerhand Einzelheiten gedacht wurde, will ich hier erzahlen» [1, S. 121].
Такими словами писатель начинает рассказ об одном из удивительных рождественских вечеров своего детства. Этот светлый период с особой четкостью отложился в памяти автора и продолжает жить в ней, что подтверждает употребление в данном предложении наречия lebhaft.
Относительно второго уровня сразу хотелось бы отметить тот факт, что в текстах немецких автобиографий синонимом лексемы Gedachtnis может стать другая ядерная лексема категории «память» — существительное Erinnerung («воспоминание»), являющееся в определенном смысле антиподом памяти. С одной стороны, соотношение данных ЛЕ изначально предполагает характер их существования на базе модели «часть — целое», так как память является неким конгломератом отдельных воспоминаний. Вследствие данного обстоятельства каждое воспоминание можно трактовать как «частицу» памяти. С другой стороны, память всегда ассоциируется с определенным резервуаром воспоминаний, то есть выступает в качестве статичного феномена, в то время как воспоминания служат непосредственными актуализаторами памяти, что свидетельствует об их динамичном характере.
Подтверждением подобной семантической трансформации лексемы Erinnerung может служить пример из произведения Ф. Левальд «Meine Lebensgeschichte»: «Auch der Sommer, welcher diesem Fruhjahr folgte, ist mir in der Erinnerung lieb geblieben» [3, S. 91]. Ф. Левальд пишет о том памятном лете, когда ее отец принял решение дать дочери возможность учиться. Перспектива получения образования для немецкой женщины, изначально ограниченной в обществе рамками известного стереотипа Kirche — Kuche — Kinder, несомненно, обозначала решающий поворот в жизни самой известной восточнопрусской писательницы XIX века.
В данном случае существительное Erinnerung обладает семантикой статичности, маркируя процесс консервации информации в сознании автобиографа, что отражается в значении
сопровождающего эту лексему глагола behalten. В результате подразумеваемое существительное утрачивает свой «активный» характер, функционируя в процитированном примере в качестве полного контекстуального синонима к существительному Gedachtnis.
Подобный текстовый пример мы находим в тексте воспоминаний австрийского писателя А. Шницлера «Jugend in Wien. Eine Autobiographie», в котором контекстуально обусловленный статичный характер существительного Erinnerung дополнительно эксплицируется также благодаря использованию соответствующего глагола behalten с семантикой сохранения, удержания информации о прошлом опыте:
«Noch heute habe ich die Estamtam — Getanzeln im Ohr, die damals besonders beliebt waren, und aus einem bestimmten Grunde habe ich eine der Strophen wortlich in der Erinnerung behalten» [5, S. 185].
При рассмотрении третьего уровня проявляется наиболее многогранный характер «разворачивания» значений лексемы Gedachtnis, поскольку речь идет о метафорике памяти в немецких автобиографических текстах.
В исследуемом контексте представляют интерес те фрагменты автобиографий, где субъекты воспоминаний интерпретируют периферические виды памяти (например, визуальную, эхоическую, или акустическую, тактильную и т. д.). Хранилищем такой памяти становится все человеческое тело, помнящее вкус, цвет, запах, звуки, ощущения, связанные с давно пережитыми событиями, что позволяет говорить о наличии на третьем уровне лексем со значением мест локализации сохранившейся информации. В качестве таких локусов могут выступать определенные части человеческого тела, то есть речь идет о «памяти глаз», «памяти рук», «памяти ног» и др.
Иллюстрацией к вышесказанному являются следующие отрывки из автобиографий К. Манна и Э. Кестнера.
«Wie deutlich ich das Bild vor Augen habe! Der Vater dort oben, im Rahmen des offenen Fensters... Und nun winkt er mir zu, mit einem muden und ernsten Lacheln» [4, S. 244].
«Konigsberger StraSe 48, das zweite Haus meiner Kindheit. Wenn ich, in diesem Augenblich, in Mun-chen und als, wie man so sagt, alterer Herr, die Augen schlieSe, spure ich die Treppenstufen unter meinen FUflen und die Treppenkante, auf der ich hockte... Wenn ich mir die vollgepackte Einkaufstasche aus braunem Leder vorstelle, die ich treppenauf trug, zieht es zunachst in meinem linken Arm und dann erst im rechten» [2, S. 55].
В других случаях память приравнивается автобиографами к душе и сердцу человека: именно здесь накапливаются и концентрируются наиболее значимые в эмоциональном плане жизненные события, оказывая влияние на дальнейшую судьбу повествователя.
Так, метафора «память — душа» встречается в автобиографии Т. Фонтане «Meine Kinderjahre», где умудренный годами писатель с неутихающей душевной болью вспоминает о методике воспитания детей, господствовавшей в доме его родителей:
«Jene [Strafen. — Л. Б., А. М.] haben keinen groSen Eindruck in meiner Seele hinterlassen, aber diese, die bloS auf Befehl erfolgten, schmerzen mich bis diesen Tag» [1, S. 177].
Метафора «память — сердце» упоминается в «детской» автобиографии Э. Кестнера «Als ich ein kleiner Junge war», когда писатель описывает свои отношения с престарелой матерью: «Jetzt hatten ihre Augen sogar mich vergessen, ihr einziges Ziel und Gluck! Doch nur die Augen. Jhr Herz nicht» [2, S. 120 — 121].
Показательно, что в данном фрагменте наряду с анализируемой метафорой вновь говорится об уже отмеченной выше «памяти глаз».
Следующая группа лексем — локусов памяти на третьем уровне — соотносится с неодушевленными объектами, такими, как комод, шкаф, картинная галерея, книга и т. д.
Так, в одном из эпизодов повести Э. Кестнера «Als ich ein kleiner Junge war» автор использует метафору «память — комод» (употребляя при этом наряду с ЛЕ Kommode сложное существительное Gedachtniskommode), акцентируя подобным образом структурированный характер памяти: в комоде есть ящики (Kommodenfacher), в которых и хранится информация. Ясная детская память сравнивается писателем с настоящей «гардеробной комнатой» (Schrankzimmer) со множеством шкафов и противопоставляется уже ослабленной временем памяти взрослого: ящики такого «комода» могут «заклинивать» и быть наполовину пустыми.
Ср.: «Gedachtnis und Erinnerung sind geheimnisvolle Krafte. .das gute Gedachtnis und das schlechte wohnen im Kopf. Hier sind die Facher fur alles, was wir gelernt haben. Sie ahneln, glaub ich, Schrank- oder Kommodenfachern. Manchmal klemmen sie beim Aufziehen. Manchmal liegt nichts drin und manchmal etwas Verkehrtes. Und manchmal gehen sie uberhaupt nicht auf. Dann sind sie und wir «wie vernagelt». Es gibt groSe und kleine Gedachtniskommoden. Die Kommode in meinem eigenem Kopf ist, zum Beispiel, ziemlich klein. Die Facher sind nur halbvoll, aber einigermaSen aufgeraumt. Als ich ein kleiner Junge war, sah das ganz anders aus. Damals war mein Oberstubchen das reinste Schrankzimmer!» [2, S. 56].
Интересными видятся также фрагменты из произведения Б. фон Шуттнер «Lebenserinnerungen», в которых функционируют метафоры «память — картинная галерея» и «память — фотоаппарат», что подтверждает приоритет визуальной памяти перед другими ее периферическими видами: «Das nachste Bild aber in dieser mir unausloschlicher Bildgalerie zeigt mir also das strahlend gekleidete, schone und energische Wesen...» [б, S. З8].
«Die Erinnerung an einem Landaufenthalt des Jahres 1854 ist mir lebhaft im Gedachtnis haftengeblie-ben. Heute noch sehe ich verschiedene Bilder aus dem Schlosse, dem Garten und dem Wald der Herrschaft Matzen vor mir, wahrend viele andere Szenerien, die ich seitdem gesehen habe, meinem Ge-dachtnis entschwunden sind. Man tragt doch eine eigentumliche Kamera im Kopf, in die sich manche Bilder so tief und deutlich einatzen, wahrend andere keinen Spur zurucklassen» [б, S. 4б].
Достаточно распространенным в автобиографической литературе является сравнение памяти с книгой, которую можно читать, перелистывая страницы и останавливаясь на тех или иных эпизодах, чтобы перечитать их заново: «Blickt man in vorgeruckten Jahren auf sein Dasein zuruck, so scheinen sich, wie Kapitel eines Romans, mit kunstgerechter Absicht voneinander geschieden, die einzelnen Abschnitte aneinanderzureihen» [5, S. 14б].
Таким образом, на основании вышесказанного представляется закономерным сделать следующий вывод: реализация семантического потенциала категории «память» в проанализированном языковом материале носит двойственный характер, что проявляется в распределении ЛЕ категории по горизонтальной и вертикальной осям. Вертикальное «разворачивание» семантического значения языковых единиц происходит на базе иерархически структурированной трехуровневой системы, подтверждающей упорядоченность способов репрезентации составляющих категории «память» при ее актуализации в текстах немецкоязычных автобиографий.
Список литературы
1. Fontane Th. Meine Kinderjahre. Frankfurt a/M., 198З.
2. Kastner E. Als ich ein kleiner Junge war. B., 1977.
3. Lehwald F. Meine Lebensgeschichte. Frankfurt a/M., 1980.
4. Mann K. Der Wendepunkt. Ein Lebensbericht. B., 1979.
5. Schnitzler A. Jugend in Wien. Eine Autobiographie. Munchen, 1985.
6. Schuttner B. von. Lebenserinnerungen. B., 19б8.
Об авторах
Людмила Михайловна Бондарева — канд. филол. наук, доц., Балтийский федеральный университет им. И. Канта, e-mail: [email protected]
Анна Сергеевна Молчанова — асп., Балтийский федеральный университет им. И. Канта, e-mail: annamolchanova [email protected]
Authors
Ludmila Bondareva — PhD, associate professor, I. Kant Baltic Federal University, e-mail:
Anna Molchanova — PhD student, I. Kant Baltic Federal University,
e-mail: annamolchanova [email protected]
