CC BY
59
322
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 5-6, с. 322-327
УДК 340.12
К ВОПРОСУ ОБ ИДЕЯХ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЕДИНСТВА
И ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ СЕПАРАТИЗМУ В ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫХ ВОЗЗРЕНИЯХ М.П. ПОГОДИНА
© 2015 г. Ф. С. Сосенков
Волжский государственный университет водного транспорта, Н. Новгород
Поступила в редакцию 13.03.2015
Предметом исследования являются идеи государственного единства, выраженные в творчестве российского историка и политического публициста М.П. Погодина. Цель работы заключается в анализе научно-исторических и публицистических работ для определения позиций ученого относительно проблем государственного единства и противодействия центробежным тенденциям в истории России и современной Погодину Российской империи. В ходе работы использованы исторический и сравнительный методы исследования, системный анализ, а также контекстологический анализ текста. Проведенная работа позволяет заключить, что М.П. Погодин в различных по жанру и назначению произведениях последовательно занимал чёткую позицию по вопросу необходимости обеспечения государственного единства России.
Ключевые слова: М.П. Погодин, Древняя Русь, Российская империя, государственное единство, территориальная целостность, феодальная раздробленность, сепаратизм.
Для многих стран современного мира со всей актуальностью встает вопрос сохранения государственного единства. Данная проблема возникает в государствах независимо от их принадлежности к тому или иному континенту, главенствующего экономического уклада или политического режима. В юридической литературе государственное единство понимается как отказ от каких-либо проявлений сепаратизма, то есть такой политики в отдельных частях государства, которая не учитывает интересов всего государства, противопоставляя им местные интересы [1, с. 144]. Также отмечается, что государственное единство предполагает весьма значительный объем и высокий уровень согласованных позиций, интересов и отношений между институтами государственности, взаимосвязанных с политической и правовой системами, а также с гражданским обществом на основе взаимодействия в разрешении конкретных проблем общественного развития, что обеспечивает устойчивую структуру власти и властных отношений в государстве, его территориальную целостность [2, с. 13]. Как можно заметить, вопрос территориальной целостности является ключевым в проблеме государственного единства, в этой связи данные термины зачастую используются в одном и том же контексте.
Россия в силу своего многонационального, поликонфессионального и мультикультурного характера практически на всех этапах своего исторического развития вынуждена была решать
задачу сохранения своего единства. В этой связи отечественными государствоведами, писателями и общественными деятелями накоплен значительный теоретический и практический опыт.
Четкие позиции по поводу единства России и противодействия центробежным тенденциям выразил историк и политический публицист Михаил Петрович Погодин (1800-1875). Темы национально-политической и территориальной целостности Российской империи занимали одно из центральных мест в системе его представлений о государстве и праве. Последнее объясняется его близостью к славянофилам, для которых данные проблемы традиционно были интересны, а также приверженностью теории официальной народности.
По мнению Погодина, предпосылки сохранения единства были заложены еще в период образования и становления русского государства. Он рассматривал западный и восточный путь образования государств. И тот и другой, основанный на завоеваниях, чреват сепаратизмом окраин, приводящим к распаду государств. Так, европейские государства возникали путем завоевания различных региональных центров разваливавшейся Западной Римской империи. В восточных же деспотиях административный центр традиционно развит значительно выше, государство характеризуется вопиющими диспропорциями развития регионов. В результате в окраинах сильны центробежные тенденции, что облегчает их отпадение от государства, а то и
распад самого государства - «здание колеблется и падает под ударами новых завоевателей, испытывающих со временем такой же жребий» [3, с. 12]. Как историк, Погодин много внимания уделил историческим аспектам государственного единства России. В отличие от восточного и западного путей образования государств, Русь формировала свою государственность под руководством варягов, которые были не завоевателями, а приглашенными правителями. В средние века, по его мнению, единство государства поддерживалось своеобразной удельной феодальной системой, когда государство сохранялось во владении одной княжеской семьи, а наследником являлся старший в роду [3, с. 1415]. Единству государственному предшествовало народное единство, которое, по мнению мыслителя, внушало уважение многим иностранцам, делало потенциально невозможным быстрое завоевание русских земель и удерживало от агрессии [3, с. 20].
Россия, на взгляд исследователя, принципиально защищена от поветрий сепаратизма в силу своей уникальной структуры: «она заселена преимущественно племенами, которые говорят одним языком, имеют, следовательно, один образ мыслей, исповедуют одну Веру, и, как кольца электрической цепи, потрясаются внезапно от единого прикосновения» [4, с. 85].
Погодин объясняет данное единство ещё и тем, что Россия достаточно безболезненно, в отличие от многих европейских держав, воссоединила единое государство после феодальной раздробленности: «все роды Удельных Князей вымерли или обмелели к этому времени, и Москва должна была только что прибирать их наследства своими руками. Новгород, Рязань, Тверь, Вятка, страны Северские, Пермь, Малороссия, не области, а целые Государства Европейские, почти не были покорены нами, а только покорились, повинуясь силе какого-то естественного тяготения (выделено нами. - Ф.С.)» [4, с. 90]. Погодин утверждает, что даже присоединение территорий с нерусским населением проходило относительно мирно и органично: «...Орда, разделенная на многие ханства... не могла уже более устрашать России, и все ее части одна за другою, начиная с Казани, достались нам, не столько неволею, сколько волею» [4, с. 91]. При этом величина государства, по мнению исследователя, не обязательно ослабляет его единство: «Даже нынешние Европейские Государства в малых своих размерах не могут представить такой целости» [4, с. 85]. Данное единство представлялось Погодину естественным и потому достаточно прочным, поскольку один из основных его государственно-правовых
тезисов состоял в единстве двух начал русской истории - народа и государства [5, с. 116], целостности национально-политического «организма» страны [6, с. 19]. По этой мысли, пока един народ, едина и держава.
При этом Погодин трезво оценивает реалии политико-правовой жизни страны и не скрывает, что в Российской империи есть проблемы, связанные с сепаратизмом национальных окраин. Вместе с тем он уверен, что данные проблемы во многом носят рукотворный характер, а именно раздуваются недружелюбными европейскими государствами: малороссийский сепаратизм взращен в Австрии, польский и остзейский - в Пруссии, черкесов, воевавших на Кавказе, снабжала оружием Англия [3, с. 31; 7, с. 322]. Данные вопросы поднимались им и в официальных донесениях, в частности министру просвещения С.С. Уварову [8, с. 126].
Истинные причины центробежных сил - это образование государств военным путем, а также отсутствие связей между объединяемыми народами. Так, недолговечны, на его взгляд, государства, состоявшие «из племен разноязычных, которые не понимали, ненавидели друг друга, и были соединяемы временно, механически, силою оружия, или другими слабейшими связями, под влиянием одного какого-нибудь могущественного гения» [4, с. 85]. Единство, по мнению Погодина, должно быть именно органическим. Безусловное неприятие вызывает у автора идея подавления отдельных наций. Подобная практика не только не укрепляет единство государства, но и рождает противодействие в виде сепаратистских выступлений. Эта мысль выражена в том числе в донесении министру Уварову: «Национальности никакой уничтожить нельзя, напротив, сила сия увеличивается по мере покушений против оной, и они, кроме вреда, ничего принести не могут» [3, с. 30].
Немаловажным фактором сохранения государственного единства России является абсолютная монархия, неограниченное самодержавие. При этом внимание Погодина останавливается вовсе не на организационных возможностях императора оперативно и с неограниченными полномочиями реагировать на сепаратистские выступления. По мнению исследователя, огромная страна, какой является Россия, объединена чувством преданности монарху, доставшимся от предков [3, с. 19-20]. Отношение к самодержавию как к несущей конструкции государственного здания выражено также в исторических афоризмах М.П. Погодина: «Феодализм обозначил окружность Государств, а самодержавие назначило им центр. Сила сре-
добежная и сила средостремительная» [9, с. 147].
Одним из наиболее болезненных национальных и территориальных вопросов на протяжении всего XIX века был польский вопрос. Значительная часть работ Погодина посвящена обоснованию законности и политической обоснованности владения польскими землями. Так, Погодин твердо и последовательно отстаивал идею о том, что разделы Польши для России -это не завоевание, а возврат принадлежавших ей ранее территорий и в этой связи действия империи законны [10, с. 222]: «И в 1773, и в 1793, и в 1795 г. Россия не сделала никаких похищений, как обвиняют наши враги, не сделала никаких завоеваний, как говорят наши союзники, а только возвратила себе те страны, которые принадлежали ей искони по праву первого занятия наравне с коренными ее владениями, по такому праву, по какому Франция владеет Парижем, а Австрия - Веной» [3, с. 55]. Вполне правомерным и справедливым представляется Погодину и занятие польского престола российским императором. В этой связи исследователь, на наш взгляд, обвиняет европейских правителей в том, что в современной политико-правовой практике называется двойными стандартами: «Европейские политики... забывают, кажется, что со смерти последнего Пяста, в XIV столетии, на престоле Польском последовательно сидели и Литовские, Седмиград-ские Князья, и Французские, Шведские принцы, и Саксонские курфюрсты. Почему же кажется им странным, что этот престол занят ныне Российским Императором?» [3, с. 55]
Несмотря на свою консервативную позицию и убежденность в законности российского обладания Польшей, Погодин, по всей видимости, понимал, что реакционная политика в отношении последней может со временем создать серьезные проблемы территориальной целостности России. В этой связи со второй половины XIX Погодин обосновывает проект автономии Польши и план соответствующих административных реформ в крае. Эти мысли сформулированы в работах «Записка о Польше» (1856) и «Польша и Россия» (1859). Во второй работе цель преобразований - настоящее единство России и Польши - описана, можно сказать, идеалистически: «. Россия и Польша должны сблизиться между собою как можно теснее, должны составить единое целое. Насильственное, случайное соединение должно претвориться в полюбовное, разумное» [11, с. 339]. Следует отметить, что определенную политическую самостоятельность автор предполагал предоставить только собственно Польше, то есть «в пределах ее родного языка», так сфор-
мулировав границы территории, на которой предполагались административные реформы: «Где говорят по-польски, там Польша, где говорят по-русски, там Россия» [11, с. 335]; «Язык - вот естественная граница народов» [11, с. 341].
Сама потенциальная возможность политических перемен в Польше не создавала большой опасности единству государства, поскольку изменения контролировалась императором и не могли быть с ним не согласованы: «Необходимость царского утверждения отставит всегда Государю свободу действия по усмотрению, если бы случилось что-либо противное его благим намерениям и вредное для России» [11, с. 337]. Подобные механизмы регулирования реформ, по мнению исследователей, не позволяют признать позицию Погодина в рассмотренный период (1856-1860 гг.) либеральной. Идеи расширения самостоятельности Польши, вероятно, были высказаны в целях снижения накала революционной борьбы в крае и вообще в государстве. Проект, несмотря на либеральную форму, является консервативным и имперским, что ярко иллюстрирует такая ремарка из статьи «Записка о Польше»: «60 миллионов всегда сладят с четырьмя» [11, с. 337].
Позиция Погодина в отношении Польши меняется в 1860-х годах в связи с тем, что край ответил на «монаршее доверие и милость», то есть преимущества, которых были лишены жители центральной России, гражданским неповиновением и даже откровенным мятежом: «Какое же действие производили либеральные действия Русского правительства на шляхту или, по крайней мере, на эмиграцию? Никакого, как будто б ничего и не происходило нового, ни в России, ни в Польше. Поляки продолжали протестовать, кознодействовать, распускать фальшивые ассигнации, поджигать и требовать не только границ 1772 года, но даже Киева!» [12, с. 347]. Считая польское национальное движение сепаратистским, инспирированным из-за рубежа, сам термин «патриот» в отношении идеологов и активных участников восстания Погодин употребляет в кавычках. Носителем сепаратизма исследователь видит не польский народ, а польскую шляхту и польские эмигрантские круги: «. шляхта и народ составляют там до сих пор два совершенно различные общества» [12, с. 348] .
В этот период публицист обосновывает необходимость деполонизации и русификации населения западных Малороссии и Белоруссии, справедливо видя в польском влиянии угрозу национальной безопасности. В исследованиях отмечено, что во многом благодаря Погодину и его четкой позиции относительно национально-
политического единства государства в обществе укрепилось представление о западных губерниях как исконно русском крае, неотъемлемой части России [3, с. 72]: «В Белоруссии, на Волыни, в Подолии, в большой части так называемой Литвы, только помещики - Поляки, потомки завоевателей, или лучше находников, XIV и XV столетий, а вся земля есть чисто Русская, народ говорит по-русски, исповедует Русскую веру. Кто же со здравым смыслом может потребовать отторжения этих исконных Русских областей от нашего состава государственного и присоединения к новому составу царства Польского» [13, с. 335].
Эта мысль проходит во всех работах Погодина, посвященных Польше, независимо от позиции относительно собственно польских земель: «Западные губернии, заселенные Русским племенем, на кои Поляки рассчитывали больше всего, составляют неразрывную, неотъемлемую часть России, по единодушному сознанию и решению всего Русского народа, не только правительства, которое, в этом случае, выражает только общую волю» [12, с. 346; 14, с. 374; 15, с. 400; 16, с. 410]. Более того, Погодин предлагал переселить польских помещиков с выкупом земли собственно в Польшу либо предоставить им право оставаться в западных губерниях «только как Русские» [12, с. 347]. Подобные идеи весьма характерны для Погодина: проблемы национально-государственного единства в системе его политико-правовых воззрений зачастую увязывались с «русским вопросом», то есть положением русского православного населения на окраинах империи, склонных к сепаратизму [17, с. 155].
Если проследить изменения политико-правовых позиций М.П. Погодина по вопросу статуса Польши в составе России, то они прошли следующие этапы: 1854 год - отделение от России, 1856 год - широкая автономия; 1863 год -осознание невозможности отделения Польши и необходимости ее удержания в составе империи: «... все-таки я пришел к прежнему неотразимому заключению о неизбежности союза, соединения, под какою бы то ни было формою, России и Польши» [12, с. 348]. Думается, что уменьшение объема самостоятельности Польши в проектах публициста было прямо пропорционально центробежным течениям в крае. В результате исследователь приходит к выводу, что автономия Польши - это потенциальная угроза национальной безопасности России, предпосылка сепаратизма: «Граф Велепольский, например, устроил полную автономию и доказал, что она не может принести ничего, кроме страшного вреда» [12, с. 349]; «Чем мягче дей-
ствовало правительство, тем яростнее принимались мятежники» [18, с. 355].
Выход из создавшегося положения один -снизить накал центробежных тенденций, сепаратистских выступлений можно исключительно репрессивными мерами. Для выражения данного тезиса Погодин использует метафоры: «Карбункула никакими нежными средствами вылечить нельзя. Нельзя и оставлять его на теле, которое с ним подвергается смертельной опасности. Хирургическая операция необходима» [18, с. 354]. Вместе с тем репрессия, по мнению Погодина, должна осуществляться строго в рамках закона и устрашать нужно не столько жестокостью наказания за мятеж, сколько неотвратимостью такого наказания. В этой связи положительно оценивается опыт генерала Муравьева, усмирившего польское восстание: «. ген. Муравьев наказывал только виновных, но умел поселить мысль во всем Польском населении, что никакая вина от него не укроется и не останется без строгого наказания, - вот чем мятеж и был тотчас укрощен» [18, с. 355 - 356].
Расширение автономии в условиях нарастающих центробежных тенденций, неприменение мер ответственности к тем, кто покушался на территориальную целостность России, по мнению Погодина, есть подрыв существующего политического и правового порядка. При этом, резко негативно оценивая выступления поляков в России, Погодин желал независимости славянам Османской империи и осуществления идеи федерации славянам Австро-Венгрии [19, с. 62].
Одним из актуальных вопросов, имеющих национальное и территориальное выражение, был также так называемый остзейский вопрос. Речь идет о прибалтийских землях, входивших в состав Российской империи, но характеризовавшихся, тем не менее, господством немецкого языка, особым законодательством, порядком судопроизводства, привилегированным положением лютеранской церкви. Таким образом политико-правовой строй, укоренившийся в Лифляндии, Эстляндии и Курляндии, значительно отличался от общероссийского. Погодин, как последовательный сторонник государственного единства империи, видел в установившемся порядке угрозу. Он доказывал необоснованность требования остзейских немцев о неприкосновенности автономии, предполагавшей сохранение немецкого управления, применение немецкого права и повсеместное использование немецкого языка, в том числе в официальном делопроизводстве. В идеале он считал, что остзейские губернии по своему правовому статусу и фактически и юридически необходимо уравнять с иными чисто русскими территориями: «Мы ис-
поведуем только, что век феодальный со всеми своими привилегиями кончился, и никаких провинций Россия признавать у себя не может, не хочет и не должна; Рижская, Митав-ская и Ревель-ская губернии
суть, в государственном смысле, совершенно то же, что Московская, Ярославская, Киевская, и «определенный нейтралитет» есть смешной фантом.» [20, с. 491].
В целях укрепления государственного единства Погодин выступал за «обрусение» коренного населения прибалтийских земель (латышей, эстонцев и литовцев), понимая под этим распространение русского языка и православия. Что касается административно-правовых и иных организационных мероприятий, публицист предложил следующие шаги к возвращению края в политико-правовое пространство Российской империи: ввести порядок управления, как в Центральной России, общегосударственное законодательство и порядок судопроизводства и установить русский язык в качестве государственного. Кроме того, пресечь стремление к независимости, по мнению Погодина, вполне могут экономические меры: «Запретить привоз русских товаров в Ригу и в те остзейские гавани, которые недовольны соединением своим с Россией и имеют какие бы то ни было притязания; дозволить торговлю только с безусловно покорными подданными. Тотчас и откажется большая часть балтийских городов от всех своих пергаментов (имеются в виду документы о привилегиях. - Ф.С.)!» [20, с. 491]. Данные группы мер (культурно-просветительские и административные), по мнению ученого, должны были пресечь центробежные тенденции в Остзейском крае.
В заключение отметим, что М. П. Погодин и в своих исторических трудах, и в публицистических произведениях последовательно развивал идеи государственного единства России. Основные ресурсы, за счет которых предполагалось обеспечивать данное единство и осуществлять противодействие центробежным тенденциям, укладываются в рамки официальной идеологической триады «Православие, самодержавие, народность». Данный арсенал идеологических и организационных средств обеспечения государственного единства на протяжении всего XIX будет востребован представителями консервативно-охранительной политико-правовой мысли.
Список литературы
1. Конституционное право. Энциклопедический словарь / Отв. ред. С. А. Авакьян. М.: Изд-во НОРМА, 2001. 688 с.
2. Левакин И.В. Государственное единство России: теоретико-правовое исследование: Дис. ...докт. юрид. наук. М., 2003. 304 с.
3. Ширинянц А. А., Рясенцев К.В. Михаил Петрович Погодин // Погодин М.П. Избранные труды / М.П. Погодин; [сост., авторы вступ. ст. и коммент. А. А. Ширинянц, К.В. Рясенцев; подготовка текстов А. А. Ширинянц, К.В. Рясенцев, Е.П. Харченко]. М.: Российская политическая энциклопедия (РОСС-ПЭН), 2010. С. 5-82.
4. Погодин М. П. Взгляд на русскую историю. Лекция при открытии курса в сентябре 1832 г. // Погодин М.П. Избранные труды... С. 85-94.
5. Костин Ю.В. Духовно-нравственные основания становления консервативного направления политико-правовой мысли дореволюционной России // Государство и право. 2007. № 5. С. 114-117.
6. Рясенцев К. В., Ширинянц А. А. М. П. Погодин и поиски русской национальной идеи. 1830-1840-е гг. // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2007. № 1. С. 18-31.
7. Погодин М. П. Второе письмо к издателю газеты LE NORD // Погодин М.П. Избранные труды. С. 320-327.
8. Иванников Д.А. Общественно-политические взгляды и деятельность М.П. Погодина. Дис. ...к.и.н. М., 2005. 235 с.
9. Погодин М.П. Исторические афоризмы // Погодин М.П. Избранные труды. С. 104-167.
10. Стайцов Р.Е. Тема Польши в публицистике М.П. Погодина (50-е годы XIX в.) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 6. С. 222-228.
11. Погодин М. П. Польша и Россия // Погодин М.П. Избранные труды. С. 339-341.
12. Погодин М. П. Польский вопрос // Погодин М.П. Избранные труды. С. 346-350.
13. Погодин М.П. Записка о Польше // Погодин М.П. Избранные труды. С. 328-338.
14. Погодин М. П. Польское дело // Погодин М. П. Избранные труды. С. 360-395.
15. Погодин М.П. Программа Утра на будущее время // Погодин М.П. Избранные труды... С. 396-408.
16. Погодин М. П. Послание к г. Тьеру // Погодин М.П. Избранные труды. С. 409-414.
17. Рясенцев К. В. Политический консерватизм М.П. Погодина: 1800-1875. Дис. . к. полит. н. М., 2007. 165 с.
18. Погодин М.П. О книге г. Шедо-Ферроти // Погодин М.П. Избранные труды. С. 351-359.
19. Ширинянц А. А. Михаил Петрович Погодин // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2001. № 4. С. 60-81.
20. Погодин М.П. Из книги «Остзейский вопрос. Письмо М. П. Погодина к профессору Ширрену» //
9. Pogodin M.P. Istoricheskie aforizmy II Pogodin M.P. Izbrannye trudy... S. 104-167.
10. Stajcov R.E. Tema Pol'shi v publicistike M.P. Pogodina (50-e gody XIX v.) II Vestnik Nizhe-gorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2010.
ABOUT THE IDEAS OF STATE UNITY AND COUNTERACTION TO SEPARATISM IN POLITICAL AND LEGAL VIEWS OF MP. POGODIN
F.S. Sosenkov
This paper examines the ideas of national unity expressed in the works of Russian historian and political essayist M.P. Pogodin. The aim of this research is to analyze the scholar's historical and journalistic works in order to determine his standpoint in relation to issues of state unity and counteraction to centrifugal tendencies in Russian history and in the Russian Empire of Pogodin's times. For this purpose, we use historical and comparative research methods, systems analysis, and context-based analysis of the text. As a result of our research, it can be concluded that M.P. Pogodin in his different works, regardless of their genre and purpose, consistently advocated for state unity of Russia.
Keywords: M.P. Pogodin, Ancient Russia, Russian Empire, national unity, territorial integrity, feudal fragmentation, separatism.
Погодин М.П. Избранные труды... С. 465-481.
References
1. Konstitucionnoe pravo. Ehnciklopedicheskij slovar' / Otv. red. S.A. Avak'yan. M.: Izd-vo NORMA, 2001. 688 s.
2. Levakin I.V. Gosudarstvennoe edinstvo Rossii: te-oretiko-pravovoe issledovanie. Dis. ...dokt. yurid. nauk. M., 2003. 304 s.
3. Shirinyanc A.A., Ryasencev K.V. Mihail Petrovich Pogodin // Pogodin M.P. Izbrannye trudy / M.P. Pogodin; [sost., avtory vstup. st. i komment. A.A. Shirinyanc, K.V. Ryasencev; podgotovka tekstov A.A. Shirinyanc, K.V. Ryasencev, E.P. Harchenko]. M.: Rossijskaya politich-eskaya ehnciklopediya (ROSS-PEHN), 2010. S. 5-82.
4. Pogodin M.P. Vzglyad na russkuyu istoriyu. Lekciya pri otkrytii kursa v sentyabre 1832 g. // Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 85-94.
5. Kostin Yu.V. Duhovno-nravstvennye osnovaniya stanovleniya konservativnogo napravleniya politiko-pravovoj mysli dorevolyucionnoj Rossii // Gosudarstvo i pravo. 2007. № 5. S. 114-117.
6. Ryasencev K.V., Shirinyanc A.A. M.P. Pogodin i poiski russkoj nacional'noj idei. 1830-1840-e gg. // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12. Politicheskie nauki. 2007. № 1. S. 18-31.
7. Pogodin M.P. Vtoroe pis'mo k izdatelyu gazety LE NORD // Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 320-327.
8. Ivannikov D.A. Obshchestvenno-politicheskie vzglyady i deyatel'nost' M.P. Pogodina. Dis. ...k.i.n. M., 2005. 235 s.
№ 6. S. 222-228.
11. Pogodin M.P. Pol'sha i Rossiya II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 339-341.
12. Pogodin M.P. Pol'skij vopros II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 346-350.
13. Pogodin M.P. Zapiska o Pol'she II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 328-338.
14. Pogodin M.P. Pol'skoe delo II Pogodin M.P. Izbran-nye trudy. S. 360-395.
15. Pogodin M.P. Programma Utra na budushchee vremya II Pogodin M.P. Izbrannye trudy... S. 396-408.
16. Pogodin M.P. Poslanie k g. T'eru II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 409-414.
17. Ryasencev K.V. Politicheskij konservatizm M.P. Pogodina: 1800-1875. Dis. . k. polit. n. M., 2007. 165 s.
18. Pogodin M.P. O knige g. Shedo-Ferroti II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 351-359.
19. Shirinyanc A.A. Mihail Petrovich Pogodin II Vest-nik Moskovskogo universiteta. Seriya 12. Politicheskie nauki. 2001. № 4. S. 60-81.
20. Pogodin M.P. Iz knigi «Ostzejskij vopros. Pis'mo M.P. Pogodina k professoru Shirrenu» II Pogodin M.P. Izbrannye trudy. S. 465-481.
