CC BY
4экономические, культурные и общественные условия того времени с разных сторон, и предоставляют важные исторические материалы для изучения истории Северо-Восточного Китая, истории КВЖД и истории китайско-российских отношений и в настоящее время.
С одной стороны, русские - нация с оптимистичным и веселым характером, принимающая всякое. Русский народ открыт, не мелочен, имеет широкие увлечения. При долгом общении и взаимодействии между китайским и русским народами в совместной жизни, много жизненных привычек русских, в том числе и много хорошего, вскоре впиталось в северо-восточную китайскую культуру с различными культурными характеристиками. Например, любовь харбинских жителей к музыке, зимнему плаванию, ледяной скульптуре, пиву и их высокие технологии приготовления хлеба, калбас, конфет, неотделимы от влияния русских эмигрантов. Открытый русскими пивоваренный завод в Харбине в 1900 г. считается первым пивоваренным заводом в Китае. Кинотеатр, созданный русским П.В. Кобцовым в Харбине в 1901 г., оказался первым кинотеатром во всем Китае, и появился раньше более чем на 6 лет кинотеатра Хункоу, созданного испанским бизнесменом Antonio Ramos Espejo в Шанхае.
Но с другой стороны, необходимо отметить и отрицательные стороны. В частности, во время правления японского и марионеточного правительств, японские захватчики активно использовали русскую православную церковь для обслуживания своего реакционного правления, поощряя священнослужителей шпионить в интересах Японии. Основанный в 1934 г. в Харбине Богословский институт святого Владимира номинально возглавлял русский архиепископ, но реальная власть находилась в руках агентов японской Квантунской армии.
В целом, по своему составу, проживающий вдоль КВЖД большой контингент русских, являлся очень сложным. Помимо инженеров, учителей, государственных чиновников, военнослужащих, бизнесменов, в нем оказалось известное число алкоголиков, тунеядцев и бывших каторжников, действия которых имели только негативные последствия.
Литература и источники
1. Интерпретация международных договоров о Северо-восточном Китае (1689-1919 гг.)/ Бу Пин, Го Юньшэнь и др. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1987. (на кит. яз).
2. Чжан Суй. Православие и православные в Китае. - Шанхай: Издательство Сюелинь, 1986. (на кит. яз).
3. СтрюченкоИ.Г. Периодическая печать Дальнего Востока и Забайкалья эпохи капитализма (1861-1917 гг.). - Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1983 (вып. дан. 1984).
4. История образования в Маньчжурии / 10-й год эры Сёва, 1935. (на япон. языке)
5. Полное собрание сочинений В.И. Ленина. т. 20. - Пекин: Народное издательство, 1961. (на кит. яз).
6. Юаньдунбао. - 1910. - 24 ноября. (на кит.яз).
References and Sources
1. Interpretaciya mezhdunarodnyh dogovorov o Severo-vostochnom Kitae (1689-1919 gg.)/ Bu Pin, Go Yun'shen' i dr. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1987. (na kit. yaz).
2. Chzhan Suj. Pravoslavie i pravoslavnye v Kitae. - Shanhaj: Izdatel'stvo Syuelin', 1986. (na kit. yaz).
3. Stryuchenko I.G. Periodicheskaya pechat' Dal'nego Vostoka i Zabajkal'ya epohi kapitalizma (1861-1917 gg.). - Vladivostok: DVNC AN SSSR, 1983 (vyp. dan. 1984).
4. Istoriya obrazovaniya v Man'chzhurii / 10-j god ery Syova, 1935. (na yapon. yazyke)
5. Polnoe sobranie sochinenij V.I. Lenina. t. 20. - Pekin: Narodnoe izdatel'stvo, 1961. (na kit. yaz).
6. Yuan'dunbao. - 1910. - 24 noyabrya. (na kit.yaz).
ГО ЮИЧУНЬ - доктор истории, младший научный сотрудник, Академия общественных наук провинции Хэйлунцзян. GUO, YUCHUN - Doctor of History, Junior Researcher, Heilongjiang Provincial Academy of Social Sciences (info@helri.com).
УДК 37.014.3:378 (510) «1912/1969» Б01: 10.24412/2308-264Х-2023-5-59-68
АСТАНИНА Л.В., НОВИКОВА И.В. К ВОПРОСУ ОБ ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ ОБЕСПЕЧЕНИИ СФЕРЫ ОБРАЗОВАНИЯ В КИТАЕ В 1910-1960-Е ГГ. (ПО МАТЕРИАЛАМ ЗАПАДНЫХ АНАЛИТИКОВ-
СОВРЕМЕННИКОВ)
Ключевые слова: история образования в Китае, Гоминьдан, коммунисты Китая, коммунистическая идеология и образование, научно-технический прогресс.
В статье проводится анализ влияния идеологии на развитие сферы образования в Китае в период Китайской Республики и на этапе становления Китайской Народной Республики. Авторы акцентируют внимание на переходе от принципов организации и стратегии образования при националистах к коммунистической модели образования, в рамках которой сокращалась теоретическая подготовка, увеличивалось время на идеологическую подготовку с целью создание нового китайского гражданина. Авторы считают, что центральной причиной известного отставания Китая в сфере образования при Мао Цзэдуне стало буквальное применение идей К. Маркса в процессе реформирования системы образования КНР. Свое негативное влияние на развитие образования в Китае оказал скрытый конфликт Коммунистической партии Китая со старой
интеллигенцией, которая стояла в основном на умеренных либеральных позициях. Культурная революция явилась наиболее радикальной стадией этого конфликта. Кризис науки и образования в Китае в конце эпохи культурной революции продемонстрировал отставание ортодоксального марксизма от своего времени.
ASTANINA, L.V., NOVIKOVA, I.V.
ON THE QUESTION OF IDEOLOGICAL SUPPORT OF THE SPHERE OF EDUCATION IN CHINA IN THE 1910-1960s. (BY THE MATERIALS OF WESTERN CONTEMPORARY ANALYSTS)
Key words: history of education in China, Kuomintang, ideology, Chinese communists, communist ideology and education, scientific and technological progress.
The article analyzes the influence of ideology on the development of education in China during the period of the Republic of China and at the stage of formation of the People's Republic of China. The authors focus on the transition from the principles of organization and strategy of education under the nationalists to the communist model of education, in which theoretical training was reduced, time for ideological training was increased in order to create a new Chinese citizen. The authors believe that the central reason for China's well-known backwardness in the field of education under Mao Zedong was the literal application of the ideas of Karl Marx in the process of reforming the education system of the PRC. The hidden conflict of the Chinese Communist Party with the old intelligentsia, which stood mainly on moderate liberal positions, had a negative impact on the development of education in China. The Cultural Revolution was the most radical stage of this conflict. The crisis of science and education in China at the end of the era of the Cultural Revolution demonstrated the backwardness of orthodox Marxism from its time.
Образование и построенная на ней наука являются важными инструментами развития общества, а также средством его идеологического преобразования. Специфика Китая была исторически таковой, что образование выступало, помимо прочего, в качестве эффективного средства контроля правящей элиты над массами, в этой связи доступ представителей последних к знаниям был ограничен в имперский период. После победы Синьхайской революции, при националистах положение несколько меняется, но идея элитарности образования сохранилась, что нашло отражение в политике Гоминдана. При коммунистах во всех странах, где они пришли к власти, большинство, или, по-ленински, «массы», было противопоставлено меньшинствам, которые олицетворяли старые режимы и классовое общество, где царила эксплуатация человека человеком. Соответственно, все, что было связано со старым, требовало пересмотра, согласно принципам марксизма. Меньшинства получали ограниченный доступ к предоставлению и получению образования, так как последнее давало их представителям «ключ» к власти. Данный принцип распространился вскоре после социалистических революций не только на представителей старых элит или околоэлитарных сегментов общества, но и на всех, кого считали носителями прежней идеологии, включая со временем и всех, кто критиковал политику коммунистических партий.
Актуальность статьи обусловлена тем, что идеологизация образования не исчезла в мире после крушения Берлинской стены, но приобрела в период Холодной войны еще более сложные формы, особенно это касается Запада, где взял верх либерализм. Эти формы во многом напоминают коммунистические методы в образовании, направленные на внушение определенных установок. Только в либеральных системах взглядов рынок и частная собственность являются благом, тогда как у коммунистов - наоборот. Отказ от элитарности в пользу эгалитарности образования характерен для Запада сейчас, как и для коммунистических режимов. Вера в научно-технический прогресс, как средство кардинального преобразования общества, была присуща коммунистам и не отрицается западными неолибералами, с той поправкой, что отбор нужных знаний должен осуществляться рынком, то есть, спросом, который в свою очередь отражает волю большинства. Но большинство, по К. Марксу, ошибаться не может, так как оно есть создатель производительных сил общества. В этой связи марксизм, если глубоко посмотреть на его корневую философию, не так далеко стоит от современного неолиберализма.
В данной статье ставится цель - показать как развитие коммунистической идеологии в Китае уже после прихода к власти КПК повлияло на трансформацию китайского образования в ракурсах его эффективности и альтернативности. Принципы развития образования при КПК были противопоставлены последней соответствующим принципам Гоминдана. В этой связи важно понять, почему при Гоминдане не были реализованы задачи развития образования в том масштабе, как это было сделано коммунистами в 1950-1960-е гг. - на этапе перехода Китая к социалистической модели развития. Наряду с этим необходимо определить значение борьбы с инакомыслием, особенно в период культурной пролетарской революции, на образование в КНР, выявить влияние марксистско-маоистской идеологии на развитие образования в Китае,
рассмотреть результативность реформ образования в КНР, с точки зрения их влияния на научно-технический прогресс.
Применяются историко-проблемный метод и метод сопоставления. Выбор базы источников обусловлен проблемами со статистикой в Китае до 1980-х гг., а также жесткой цензурой публиковавшихся в КНР материалов на тему развития образования. Разумеется, западные источники страдают предвзятостью по отношению к коммунистическому режиму в Китае, но в 1940-1960-е гг. Китайская коммунистическая партия вызывала симпатии у многих ученых на Западе, что было вызвано популярностью марксисткой идеологии в академических кругах, в целом. И, надо отметить особо, западная историография периода Холодной войны по истории развития китайского общества в XX в. недостаточно изучена в России. Данная статья призвана частично заполнить этот пробел.
Идеология националистов и стратегии развития образования в Китае
Попытки реформировать китайское образование были предприняты еще в поздней империи Цинь. После прихода к власти националистов в феврале 1912 г. кардинальных изменений в сфере образования мы не наблюдаем. Но когда в 1919 г. Китай терпит дипломатическое поражение на Версальской конференции, это провоцирует «Движение Четвертого мая», объединившее интеллектуалов из южных провинций. При этом большинство участников движения входило в состав студенческих сообществ [1, р. 34]. «Движение Четвертого мая» серьезно повлияло на начало реформ образования в Китае [2], которые уже с начала века объективно должны были решить три конкретные проблемы: реформирование языка, расширение формального школьного образования и создание новых неформальных образовательных инструментов. Реформирование китайского языка было определено интеллектуалами и учеными, основавшими Движение Четвертого мая, в качестве главного приоритета. Они утверждали, что чрезмерно сложный стиль китайского письма, использовавшийся с древности, необходимо заменить современной народной формой письма, грамматически основанной на мандаринском диалекте, на котором говорят в Северном Китае, и которая использовала бы современную лексику [2].
Как доказывал Д. Сюй [3, р. 14], хотя центральное правительство Китайской Республики признало необходимость внедрения новой системы образования, Национальный план в области образования был принят только в 1922 году. На этот план, в значительной степени, повлияло учение Джона Дьюи, который провел два года в Китае с 1919 по 1921 гг. и определил семь целей китайского образования:
1. Удовлетворять потребности социального развития.
2. Быть ориентированным на демократическое образование.
3. Способствовать развитию индивидуализма.
4. Принимать во внимание национальную экономическую мощь.
5. Учитывать образовательную ценность реальной жизни.
6. Содействовать базовому/народному образованию.
7. Обеспечить гибкость и адаптировать образование к местным потребностям.
В 1925 г. умер Сунь Ятсен, к власти пришел лидер умеренно консервативных взглядов Чан Кайши, который частично свернул начатую масштабную реформу образования, сконцентрировав внимание в основном на развитии университетов [4, р. 21].
В 1935 году националистическое правительство предложило ввести одногодичное обязательное школьное обучение для каждого человека, которое должно было быть введено к 1940 году; однако японское вторжение в Китай в 1937 году сорвало реализацию этой политики. Клеверли пришел к такому выводу, что гоминдановцы опасались распространять образование среди крестьян и рабочих, так как это должно было только усилить коммунистическое движение, это и стало главным тормозом реформы [5, р. 41]. Например, в 1930 г. центральное правительство закрыло народные школы для крестьян в окрестностях Нанкина, явно не скрывая указанные выше мотивы к этому [2].
Ситуация незначительно изменилась даже во время войны с Японией (1937 - 1945 гг.) [3]. Надо принять также во внимание, что многие преподаватели и сторонники реформ в сфере образования исповедовали левые убеждения, поэтому их профессиональная деятельность в деревне вызывала подозрения у властей [6, р. 67-68]. Например, реформатор в сфере начального
образования Тао Синчжи был фактически отправлен в изгнание на Тайвань в начале 1930-х гг. [6, р. 67-68].
Эпоха Мао Цзэдуна
Коммунистический режим, взявший власть в Китае окончательно на большей части его территории в 1949 г., ассоциируется, в первую очередь, с репрессивной политикой Мао Цзэдуна. Но таким коммунистический режим в КНР стал не сразу, причем процесс его эволюции отразился также на образовании. Мао Цзэдун с самого начала существования партии уделял много внимания образованию, это было вызвано, в том числе, тем, что в начале своей политической карьеры и незадолго до этого он сам работал учителем в начальной сельской школе. Правда, лидеры китайской коммунистического движения, строго следуя доктрине К. Маркса, не считали образование фактором развития общества; они ставили на первое место классовую борьбу и вызываемые ею революционные изменения в сфере производственных отношений [5, р. 101]. По мнению большинства западных исследователей, маоисты также видели в образовании средство воспитания масс в духе соответствующей политической сознательности. Это до некоторой степени перекликалось с конфуцианским взглядом на образование, которому в имперский период отводилась в основном воспитательная функция, но только - не народных масс, а правящих сегментов общества.
Первые крупные шаги по реформированию образования были предприняты коммунистами в период восстановления страны в 1949 - 1952 гг. Правительство КНР определило, что 70 - 80% населения безграмотны, и только 25% детей посещают школы. При этом сельским жителям за очень редким исключением было доступно только начальное образование. Несмотря на иное отношение коммунистов к массовому образованию, оно начало вводиться в стране только в 1951 г., так как до этого у правительства не имелось для этого ресурсов.
Официальная школьная система полного дня Китайской Народной Республики в 1951 году состояла из следующих учреждений: 1. Детские сады в возрасте от трех до семи лет; 2. Начальная школа в возрасте от семи до двенадцати лет (пять лет занятий); 3. Младшая средняя школа в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет (три года занятий); 4. Старшая средняя школа в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет (три года занятий); 5. Университеты и независимые колледжи (пять лет обучения) [7, р. 19].
В дополнение к формальной системе, упомянутой выше, была создана пролетарская начальная школа с коротким курсом обучения, рассчитанная на два-три года очной формы обучения, и пролетарская средняя школа с коротким курсом обучения, рассчитанная на три-четыре года очной формы обучения, с тем чтобы позволить тем, чье школьное обучение было прервано во время их участия в революцию, быстро завершить свое базовое образование. Для поступления на программы краткосрочных курсов требовалась рекомендация коллег, и поэтому они были фактически предназначены для небольшой привилегированной группы образцовых работников и героев труда [7, р. 19].
В этой связи интересно также другое. Власть вынуждена была признать, что из-за социальных потрясений многие простые китайцы не смогли получить образование того уровня, который им требовался. Соответственно, проблема слабого распространения образования среди китайцев в конце 1940-х гг. объяснима не только политикой Гоминдана. По сегментам китайского общества, традиционно имевшим образование выше начального, сильный удар нанесли гражданская война и война с Японией. В ходе первой Гоминдан потерял безвозвратно (в основном убитыми) 1,5 миллиона человек, и это были преимущественно представители городской и сельской буржуазии. Огромные потери городского населения в период с 1937 по 1949 гг. спровоцировали дефицит кадров даже для начальных школ. В первой половине 1950-х гг. учителей катастрофически не хватало [7, р. 49].
Положение усугублялось также таким политическим фактором, что большинство китайских интеллектуалов находилось на антикоммунистических позициях, в связи с чем в стране в 1949 г. даже были учреждены школы для перевоспитания, они назывались «революционными колледжами». После 1951 г. от этого института пришлось отказаться, так как было решено не тратить больше времени на перевоспитание - интеллектуалы срочно требовались для модернизации промышленности [8, р. 40].
Хотя новое китайское правительство заявляло о намерении создать единую светскую систему образования для всех, правительство столкнулось с существующей частной системой образования, управляемой иностранными религиозными и светскими организациями. Согласно Клеверли, на момент основания КНР христианские миссии управляли 24 университетами и большим количеством младших школ, а мусульманские религиозные группы также были вовлечены в предоставление частного образования [5, р. 81]. КПК приняла взгляды Мао на религию, согласно которым каждый был волен верить или не верить, и эту философию религиозной толерантности включили в первую Конституцию КНР 1954 г. в качестве статьи 88.
Несмотря на признание центральным правительством того, что иностранным школам будет разрешено продолжать работу, при условии, что они не будут проводить антигосударственную деятельность, враждебность и подозрительность официального Пекина к ним сохранились, поскольку эти иностранные религиозные и светские учреждения исторически ассоциировались с колониализмом и угнетением Китая. В 1951 году, при попытке ограничить присутствие внешнего влияния в иностранных школах, КПК запретила финансирование образовательных учреждений из-за рубежа, и иностранные школы были обязаны перейти на местное самофинансирование [5, р. 132]. В 1952 г. иностранные организации сами покинули Китай из-за вступления последнего в Корейскую войну. Так вопрос разрешился сам собой. Корейская война означала также и другое -КПК решила отказаться от западных методик преподавания и организации образования, обратившись больше к советскому опыту. До этого многие руководящие кадры КПК считали лучше подходящими для Китая конфуцианские принципы в образовании.
Корейская война показала также, что КНР требуется увеличить для усиления своей обороноспособности производственные мощности в индустрии, в связи с чем для подготовки технических специалистов с 1954 г. китайские власти стали активно приглашать советских преподавателей [10]. Для выпускников ВУЗов, как и в СССР, вводилось обязательное распределение; количество учебных мест также детерминировалось потребностями отраслевых ведомств в специалистах [5, р. 140]. Перестройке подверглась также и средняя школа - ее главной задачей стала подготовка учеников к поступлению в ВУЗ [5, р. 140], как и в СССР после Великой Отечественной войны. В рамки программы среднего образования стали вводиться элементы научного знания. Больше внимание было решено уделять математике, в школах вводилась также жесткая дисциплина [5, р. 140].
К 1954 году миллионы экземпляров переведенных советских учебников были включены в китайскую учебную программу. В школах была введена китайская версия советской программы "Юный пионер", и специально подготовленные учителя обучали учащихся в возрасте 9-15 лет правильному политическому курсу и принципам, в которых особое внимание уделялось "пяти видам любви": люби свою страну, свой народ, труд, научные знания и общественную деятельность. Участие в пионерской организации стало обязательным, а в Коммунистической лиге молодежи по достижении 15-ти лет очень желательным. Без этого было трудно вступить затем в КПК [5, р. 129].
КНР приняла первый пятилетний план развития в 1953 - 1957 гг.; до него не предполагалась масштабная национализация промышленных предприятий, кроме отдельных особо стратегически значимых производств [8, р. 27]. Отказ от данного принципа после 1953 г. означал, что большая часть нагрузки по подготовке инженерно-технических кадров и повышению их квалификации ложится на государство.
В начале 1956 г. произошел поворот к демократизации КНР, выразившийся в программе «Двойной сотни», когда китайской интеллигенции и не только было разрешено открыто критиковать действия властей, чтобы улучшить курс развития Китая. Результат оказался обратным - интеллигенция столь сильно критиковала коммунистов, что КПК решила прекратить эту практику в июне 1957 г. и заодно «проучить» диссидентов, объявленных политически «правыми» [9, р. 9], что вылилось в репрессии, сильно ударившие по педагогическим кадрам. Около 300 000 представителей китайской интеллигенции были арестованы, многих из них приговорили к тюремному заключению или к отправке на «исправление» в деревню [5, р. 119]. В связи со всем этим при составлении планов «Большого скачка» в 1957 - 1958 гг. Мао Цзэдун отказался рассматривать интеллигенцию и высшее образование как важные силы прогресса.
Китайские интеллектуалы, включая и многих педагогов, обвиняли КПК в неэффективной политике. В частности, китайское правительство в 1956 г. само было вынуждено признать, что кампания по борьбе с безграмотностью дала скромные результаты: 50% рабочих фабрик и 60-70% шахтеров и строителей оставались по состоянию на тот год безграмотными, в связи с чем было подсчитано, что потребуется еще 60 лет, чтобы преодолеть безграмотность среди пролетариата [10, р. 49]. Эти данные указывали также на то, что фактическое положение с начальным образованием среди крестьян еще хуже. Если принимать во внимание, что менее 15% китайцев в то время проживали в городах, то политику КПК в сфере образования в 1950-е гг., по мнению западных аналитиков, с которым, на наш взгляд, вряд ли можно согласиться, можно было бы охарактеризовать как «бег на месте».
К середине 1950-х годов китайские власти определили три конкретных шага, которые, по их мнению, имели бы неоценимое значение в борьбе с безграмотностью. Первый шаг включал упрощение письменных китайских иероглифов за счет сокращения количества используемых строк и упрощения формы некоторых иероглифов; второй шаг предусматривал принятие «пиньинь» в качестве инструмента, помогающего в изучении произношения; а третий шаг предусматривал использование одного диалекта (путунхуа - диалект северного мандаринского языка) быть принятым в качестве официального национального в КНР, и который должен преподаваться во всех школах и классах [2].
Существование в Китае очень большого количества региональных диалектов, многие из которых не могли быть поняты жителями соседних регионов, сильно препятствовало внедрению стандартизированных образовательных инструментов. В результате принятия в 1956 году декларации об образовании, мандаринский язык (путунхуа) стал официальным языком образования, и этот документ предусматривал общенациональную ликвидацию неграмотности в течение пяти-семи лет. Четко сформулированные цели, изложенные в этом воззвании к народу, были троякими: 1) работники фабрик, промышленных предприятий и шахт должны были достичь 95%-ного уровня грамотности в течение трех-пяти лет; 2) крестьяне и все городские жители должны достичь 70-процентного уровня грамотности в течение пяти-семи лет; 3) в регионах, населенных неханьскими меньшинствами, и других регионах с особыми проблемами обучение грамоте должно проводиться в зависимости от обстоятельств [11, р. 896].
К 1957 г. стало очевидно, что результаты первой пятилетки не столь значительны, как того ожидало руководство КПК. В этой связи Мао Цзэдун принимает решение сделать ставку как на физическую, так и на моральную мобилизацию народных масс, политическая сознательность которых признается руководством КНР как главный фактор ускоренного развития [9, р. 9]. В 1958 г. происходит наступление на частную собственность крестьян, так как именно аграрный сектор был признан отстающим и не способным прокормить растущее городское население [8, р. 37]. Крестьяне были лишены прав на землю и включены в специальные коммуны. Эти коммуны вместе с местными властями должны были финансировать начальные школы. Это дало свой результат для сельского образования: в 1958 г. учеников начальных школ насчитывалось уже 86 миллионов против 64 миллионов годом ранее, в средних школах в 1958 г. обучались уже 12 миллионов человек против 7 миллионов в 1957 г. В 1958 г. в КНР насчитывалось уже 660 000 студентов, когда в 1957 г. их было только 441 000 [5, р. 142]. Правда, у исследователей на Западе сложилось мнение, что эта статистика не соответствовала действительности. Тем не менее, насчет начальных школ статистика едва ли была сильно завышена, принимая во внимание, что такой опыт быстрого и массового внедрения образования среди крестьян уже имелся у коммунистов в 1930-е гг. на подконтрольных им территориях.
Мао утверждал, что правильный марксистский взгляд на образование способствовал сочетанию академического обучения и производительного труда. Этот альтернативный подход к обучению, по мнению Мао, был обоснован трудами Карла Маркса, который, обсуждая британскую фабрику, отметил, что труд там совмещался с образованием.
Директива об образовательной работе, принятая центральным правительством в сентябрь 1958 года подвергла критике существующую систему образования, которая контролировалась профессионалами и академиками. Было предложено больше не разделять умственный и физический труд. Политической и идеологической квалификации как преподавателей, так и студентов должно было придаваться большее значение, чем чисто академическим заслугам, и об
их продвижении по службе следовало судить в соответствии с правильностью их политической позиции. Поэтому предполагалось сохранить целостную систему образования, состоящую из трех типов учебных заведений: обычной школы с полной занятостью, школ с рабочим обучением и школ свободного времени - аналог советской вечерней школы [12, р. 103]. Значительное количество студентов отправлялось из городов в деревни для освоения трудовой практики.
Опыт с коммунами во время «Великого скачка» оказался негативным и вылился в голод 1959-1961 гг., в связи с чем многие школы в селах закрылись из-за хозяйственных неурядиц. КПК пришлось восстановить институт фермерских хозяйств, который почти прекратил свое существование к 1960 г. Это вызвало сокращение количества учеников в начальных школах, так как фермерским семьям требовались дополнительные рабочие руки [13, р. 184]. Как впоследствии выяснилось, начальное образование в Китае резко потеряло в качестве в 1958-1959 гг. из-за того, что увеличение количества учеников не сопровождалось адекватным ростом численности подготовленных педагогов [5, р. 143]. Система среднего образования в КНР оказалась в то время крайне децентрализована и отдана в руки часто некомпетентных в вопросах педагогики местных властей.
1960 г. стал знаковым в развитии Китая: отношения с Советским Союзом оказались на грани полного разрыва, и тысячи советских специалистов были отозваны из КНР на фоне того, что китайские специалисты, получившие в СССР образование, были объявлены бесполезными в Китае [5, р. 144], так как эти знания не подходили национальным условиям, как это было официально заявлено (фактически эти китайские интеллектуалы подозревались в политической неблагонадежности).
В том же году в рядах КПК сложилась «либеральная» официальному курсу партии оппозиция во главе с Лю Шаоци, которая в вопросах образования придерживалась прямо противоположных взглядам Мао идей: «либералы» определяли высшее классическое (западного образца) образование двигателем прогресса, считая необходимым делать ставку в распределении позиций в управлении на компетентности, а не на политической благонадежности и приверженности революционным (мобилизационным) принципам работы. Сторонники ортодоксии в партии во главе с Мао рассматривали интеллигенцию как союзника капиталистов. «Либералы» и ортодоксы расходились во мнениях о причине провала «Большого скачка»: первые считали это результатом ошибок в планировании (в частности, не были достаточно учтены транспортные издержки), а вторые настаивали в недостаточной моральной подготовленности народных масс, в чем были, по их мнению, виноваты оппортунисты [9, р. 11]. В группировке ортодоксов в основном были партийные функционеры молодых возрастов, не получившие высшего образования, тогда как «либералы» в большинстве своем имели высшее образование, полученное еще при Гоминдане (если берем во внимание лидеров) [9, р. 14].
Под влиянием Лю Шаоци, в образовании КНР произошли изменения, которые свелись в основном к возрождению позитивного отношения к учению Конфуция в университетах и к снятию ограничений на прием в ВУЗы неблагонадежных граждан [5, р. 144]. В 1962 г. ортодоксы снова стали брать верх, и в 1964 г. последовали их мероприятия в сфере образования, направленные на сокращение времени обучения и облегчение экзаменов, методики обучения объявлялись неправильными. Сохранилась и определенная социальная проблема, с точки зрения коммунистов, - из 856 000 обучавшихся в ВУЗах студентов подавляющее большинство в 1965 г. [14, р. 224] относилось к городскому среднему классу. В 1964 г. Мао Цзэдун обвинил интеллигенцию в оппортунизме и объявил, что революционные идеалы находятся в опасности [8, р. 132]. В этой связи лидером КПК предлагалось провести пересмотр в первую очередь культурных и образовательных основ общества, акцент делался на сфере образования [5, р. 163]. По замыслу авторов Культурной революции, «чистке» должны были подвергнуться в первую очередь академические круги [9, р. 133].
Идеи Культурной революции в сфере образования соответствовали во многом выработанным к 1951 г. ортодоксами взгляду, что образование, даже высшее, должно быть в первую очередь практическим, включая минимум академических знаний, студенты, согласно такой концепции, должны были совмещать учебу с производством [15, р. 118]. Новым здесь только было создание специальных пролетарских групп контроля за деятельностью преподавателей. Другим новшеством стало снижение проходного порога для поступления в университеты.
Удивительно, но именно университетские кампусы стали в 1966 г. оплотом движения поддержки Культурной революции - Красной гвардии, против которой в 1967 г. была применена Народная освободительная армия, когда красногвардейцы стали разрушать исторические памятники в Пекине, олицетворявшие прошлое до образования КНР. Итогом этих мероприятий стала отправка 12 миллионов молодых китайцев на «перевоспитание» в деревни. По некоторым оценкам западных исследователей-современников тех событий, такой форме репрессий подверглись 17 миллионов китайцев в возрасте до 30 лет [5, p. 227].
Одним из итогов культурной революции стала отмена на несколько лет экзаменов в начальной и средней школах, общий срок среднего обучения был сокращен до 9 лет с 11. Но для большинства сельских детей закончить среднюю школу не представлялось возможным, так как в селах такие средняя школа была редкостью, а город дети должны были ездить за счет родителей, что для многих китайских крестьян было дорого. Время физического труда под видом трудового воспитания было в начальной и средней школах увеличено [16], как и часы на политическую подготовку, на них китайский школьник теперь должен был тратить от 30 до 40% всего учебного времени. Финансирование школ было возложено в основном на местные власти, а государственные бюджетные расходы на среднее образование урезали до минимума. Но самым болезненным было то, что педагогические кадры также подвергались репрессиям, которые чаще всего выражались в отправке преподавателей на «перевоспитание» в деревню - работать в качестве обычных сельскохозяйственных рабочих. Место репрессированных учителей занимали не имевшие профессиональной подготовки лица, происходившие обычно из крестьянской бедноты.
Воспитательная функция школы была также принципиально изменена: любовь к стране, к китайскому народу, к КПК, к Народной освободительной армии и Мао Цзэдуну легли в основу доктрины подготовки нового гражданина.
Интеграция университетов в промышленное производство приняла оригинальную форму -производственные цеха создавались прямо в кампусах [5, p. 192]. В 1969 г. программа обучения в высшей школе была сокращена до трех лет. Для поступления в ВУЗ одним из условий была двухлетняя практика в сфере физического труда.
Назначенный в 1974 г. министром образования Джоу Ронсинг (Zhou Rongxin) подвел итоги Культурной революции: резкое снижение качества образования на всех уровнях, особенно высшей школы. В 1975 г. Д. Ронсинг в своих тезисах описал плачевное состояние университетов КНР, которые находились на уровне старых (надо понимать, еще гоминдановских) средних технических училищ, в университетах совершенно к тому времени отсутствовали научные исследования и т.д. и т.п. [17, p. 872].
Сейчас сложно оценить итоги Культурной революции для научно-технического развития Китая, так как официальная китайская статистика того времени не вызывает доверия. К тому же, речь здесь идет больше о качественных, чем о количественных показателях.
До «Большого скачка» китайские власти в сфере научно-технического прогресса концентрировали внимание в основном на энергетике, но почти все оборудование для этого КНР импортировала из СССР и стран Варшавского договора. К 1960 г. доля промышленности в ВВП Китая выросла с 26,4% (показатель 1949 г.) до 53,5% [18]. Это был хороший результат, достигнутый в основном за счет советской помощи, в рамках совместных проектов советские специалисты обязаны были обучать китайских рабочих.
Но далее следуют парадоксальные факты: несмотря на падение качества высшего образования ниже уровня позднего Гоминдана, КНР провела в 1964 г. первые в своей истории испытания атомной бомбы, а в конце 1960-х гг. - первые испытательные пуски баллистических ракет. В 1970 г. на космическую орбиту выводится китайский спутник. Несмотря на все это, большинство представителей китайского высшего руководство пришли к выводу в середине 1970-х гг., что страна сильно отстала от Запада. Признал это и сам Мао Цзэдун, когда инициировал программу массовых закупок западной высоко технологичной продукции и технологий, спровоцировав огромными для китайской экономики расходами (10 млрд. долларов в текущих ценах) финансовый кризис (к счастью для китайцев, не все выделенные фонды были потрачены до смерти главы КПК) [18]. Судя по тому, что в плане развития науки и технологий 1978 г. значатся приоритетными такие направления, как сельское хозяйство (стояло на первом месте), энергетика,
горная промышленность, компьютерные технологии, лазеры, космос, физика энергетики, генетика, КНР отстала по широкому спектру НТП [19].
Испытания атомной бомбы произошли до начала Культурной революции, но после провала политики «Большого скачка». Определенным образом на атомные разработки Китая повлияли знания, полученные за пределами Китая. В частности, «отец» китайской атомной бомбы Хоф Лю получил степень магистра в США в 1939 г. [20].
Наиболее популярный у китайских военных в конце Холодной войны реактивный истребитель Шэньян J-8 является разработкой на базе советского Миг-21, «Миги» в большом количестве закупались КНР в 1950-е гг., модель этого типа стала основой для практически всей современной военной авиации Китая.
Очевидно, научно-технический «задел», созданный при Гоминдане, в 1950-е гг. лег в основу достижений Китая в сфере НТП в 1960-е гг. (в частности, без советских образцов китайские ученые не могли разработать достаточно мощный реактивный двигатель). Но после 1970 г. этого «задела» уже не хватало, КНР утратила доступ к советским технологиям после 1960-го года. Особенно сложными отношения между СССР и Китаем стали в 1962-1968 гг.
Подводя итоги, отметим, что Китай рассматриваемого периода является наглядным примером влияния идеологии на образование. Развитие последнего подверглось искусственному замедлению из-за буквального восприятия частью руководства КПК учения К. Маркса. Советский опыт плановой экономики принимался Мао Цзэдуном также некритично, особенно сталинские довоенные пятилетки, что определенным образом отразилось в вызванном этим провале политики «Большого скачка» и дискуссиях начала 1960-х гг. в высшем руководстве КПК. Надо отметить, что идеализация сталинского прошлого подвела и советское руководство в лице Н.С. Хрущева на рубеже 1950-х - 1960-х гг., когда были проведены неудачные аграрные преобразования.
Ставка на обучение без отрыва от производства также была характерной для СССР, как и упрощение подготовки кадров высшей школой, особенно после Великой Отечественной войны. В этой связи КНР только утрировала данный опыт в период Культурной революции.
Достижения в сфере фундаментальных технологий XX в. стали возможны в КНР исключительно за счет «задела», созданного в период активного сотрудничества с другими странами, в частности, СССР. Однако дипломатический конфликт с Советским Союзом в начале 1960-х гг. привел к ослаблению трансфера иностранных технологий в Китай, что в дальнейшем привело к отставанию страны, которое признало само руководство КПК в середине 1970-х гг.
Литература и источники
1. Hunter C. St. J., Keehn, M.M. Adult education in China. - London: Croom Helm, 1985. - 174 p.
2. Hayford C. W. Literacy movements in modern China // Amove R.F., Graff H.J. (Eds.). National literacy campaigns: Historical and comparative perspectives. - New York: Plenum Press, 1987. - pp. 147-171.
3. Xu D. A comparison of the educational ideas and practices of John Dewey and Mao Zedong in China: Is school society or society school? - San Francisco: Mellen Research University Press, 1992. - 144 p.
4. Becker C. H., FalskiM., Langevin P., Tawney R. H. The reorganization of education in China. - Paris: League of Nation's Institute of Intellectual Co-operation, 1932.
5. Cleverley J. The schooling of China (2nd ed.). - North Sydney: Allen & Unwin Pty Ltd, 1991. - 432 p.
6. BuckP.S. Tell the people: Talks with James Yen about the mass education movement. - New York: The John Day Company, 1945. - 141 p.
7. Chi T. Education for the proletariat in communist China. - Hong Kong: Union Research Institute, 1968. - 698 p.
8. WallerD. J. The government and politics of communist China (2n ed.). - London: Hutchinson University Library, 1973. - 192 p.
9. Goldman M. China's intellectuals: Advise and dissent. - Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1981. - 276 p.
10. Orleans L.A. Professional manpower and education in communist China. - Washington D.C: National Science Foundation, U.S. Government Printing Office, 1961. - 260 p.
11. "Zhongguojiaoyunianjian" bianjibu. Zhongguo Jiaoyu Nianjian: 1949-1981. - Beijing: Zhongguo da bai ke quan shu chu ban she, 1984. - 1500 p.
12. Chen T. H. E. Chinese education since 1949: Academic and revolutionary models. - Toronto: Pergamon Press, 1981.
13. Han S. Wind in the tower: Mao Tsetung and the Chinese revolution, 1949-1975. - Toronto: Little, Brown and Company, 1976.
14. Mackerras C., Yorke A. The Cambridge handbook ofcontemporary China. - Cambridge, New York: Cambridge University Press, 1991.
15. Hawkins J. N. Deschooling society Chinese style: Alternative forms of nonformal education // Educational Studies. -1973. - No 4 (3). - Pp. 113-123.
16. Peterson G. The power of words: Literacy and revolution in south China, 1949-95. - Vancouver: UBC Press, 1997.
17. Pepper S. Education and revolution: The "Chinese model" revised // Asian Survey. - 1978. - No. 18 (9). - Pp. 847-890.
18. Yao Y. In Search of a Balance: Technological Development in China. - Beijing: China Center for Economic Development, Beijing University, January, 2001, pp. 3-5. URL: // http.en.ccer.edu.cn/download/482-1.doc (date of access 01.07.2023).
19. BaarkE., SuyingL. Science and Technology Policy Reforms in China: A Critical Assessment// The Copenhagen Journal of Asian Studies. 1999. №5. URL:
//https://www.researchgate.net/publication/277990496_Science_and_Technology_Policy_Reforms_in_China_A_Critical_Assessmen t (date of access 01.07.2023).
20. Yaping T. The Father of Nuclear Energy in China - Hoff Lu // IOP Conference Series: Materials Science and Engineering. 2018. No. 394. 042003. 10.1088/1757-899X/394/4/042003. URL:
https://www.researchgate.net/publication/326903871_The_Father_of_Nuclear_Energy_in_China_-_Hoff_Lu (date of access 01.07.2023).
АСТАНИНА ЛАРИСА ВИКТОРОВНА - доктор исторических наук, ректор, Московский институт современного академического образования (astanina@mail.ru).
НОВИКОВА ИРИНА ВАЛЕРИЕВНА - кандидат исторических наук, доцент, департамент общегуманитарных дисциплин, Московский институт современного академического образования
ASTANINA, LARISA V. - Doctor of Historical Sciences, Rector, Moscow Institute of Modern Academic Education. NOVIKOVA, IRINA V. - PhD in History, Associate Professor, Department of General Humanitarian Disciplines, Moscow Institute of Modern Academic Education (novikova@mail.ru).
УДК 94(510)091:929.2Чэнь Дусю DOI: 10.24412/2308-264X-2023-5-68-82
ВАН СЮЙ
ЧЭНЬ ДУСЮ: К ВОПРОСУ ОБ ИСТОКАХ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ КИТАЯ (1903-1922 гг.)1
Ключевые слова: марксизм в Китае, китайская журналистика, коммунистическая печать Китая, Чэнь Дусю, «Новая молодежь», демократическая печать, Синьхайская революция.
В статье освещены основные вехи деятельности видного революционного демократа, а затем организатора и деятеля Коммунистической партии Китая, ее первого Генерального секретаря Чэнь Дусю. Автор рассматривает главным образом его деятельность как журналиста, организатора и редактора ряда демократических и коммунистических изданий. Центральное внимание сосредоточено на истории становления Чэнь Дусю, как просветителя, автора и редактора демократических изданий, начиная с основанного в 1903 году «Национального ежедневника» («Гоминь Жибао») и «Аньхойских Вестей» («Аньхой Сухуабао») в 1904-1905 гг. Освещая роль Чэнь Дусю в создании культового журнала «Молодежь» / «Новая Молодежь» («Циннянь» / «Синь Циннянь») автор показывает его роль в распространении национально-патриотических, социалистических, а затем и марксистских идей. Специально рассмотрен вопрос о руководящей роли Чэнь Дусю в создании первых изданий Коммунистической партии Китая. Обоснован вывод о том, что создание и редактирование журнала «Новая Молодежь», а также последующее руководство созданием первых печатных органов Коммунистической партии Китая, таких как «Путеводитель», стало вершиной журналистской деятельности Чэнь Дусю, превратило в поистине ключевую фигуру в истории китайской журналистики.
WANGXU
CHEN DUXIU: ON THE QUESTION OF THE ORIGINS OF COMMUNIST JOURNALISM IN CHINA (1903-1922)
Key words: Marxism in China, Chinese journalism, Chinese communist press, Chen Duxiu, "New Youth", democratic press, Xinhai Revolution.
The article highlights the main milestones in the activities of the prominent revolutionary democrat, and then the organizer and activist of the Communist Party of China, its first General Secretary Chen Duxiu. The author examines mainly his activities as a journalist, organizer and editor of a number of democratic and communist publications. Central attention is focused on the history of the formation of Chen Duxiu as an educator, author and editor of democratic publications, starting with the National Daily (Guomin Ribao) founded in 1903 and the Anhui News (Anhui Suhuabao) in 1904-1905 . Highlighting the role of Chen Duxiu in the creation of the cult magazine "Youth" / "New Youth" ("Qingnian" / "Xin Qingnian"), the author shows his role in the dissemination of national-patriotic, socialist, and then Marxist ideas. The issue of the leadership role of Chen Duxiu in the creation of the first publications of the Communist Party of China is specially considered. The conclusion is substantiated that the creation and editing of the magazine "New Youth", as well as the subsequent leadership of the creation of the first printed organs of the Communist Party of China, such as the "Guide", became the pinnacle of Chen Duxiu's journalistic activity, turning him into a truly key figure in the history of Chinese journalism.
Вступление человечества в эпоху империализма радикально изменило мировую общеполитическую ситуацию. С одной стороны, процессы завершения раздела мира и начало его передела между ведущими империалистическими странами остро поставили вопрос об
1 Статья выполнена в рамках проектов, финансируемых Фондом научных исследований постдокторантов Китая (73-й пакет финансирования) под эгидой проекта «Российские ведущие СМИ: формирование национального образа и эффективность международного вещания» (Код проекта: 2023M731607), а также в соответствие с Программой выдающихся постдокторантов провинции Цзянсу за 2022 год в рамках проекта «Анализ создания национального образа в основных российских медиа, ориентированных на зарубежную аудиторию, и эффективности их международного распространения» (Код проекта: 2022ZB58); The article was carried out within the framework of projects funded by the Postdoctoral Research Foundation of China (73rd funding package) under the auspices of the proj ect "Russian Leading Media: Formation of a National Image and the Effectiveness of International Broadcasting" (Project Code: 2023M731607), as well as in accordance with the Outstanding Postdoctoral Program Jiangsu Province for 2022 within the framework of the project "Analysis of the creation of a national image in the main Russian media aimed at foreign audiences and the effectiveness of their international distribution" (Project code: 2022ZB58).
