CC BY
54
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 811.351.12
К ВОПРОСУ ОБ этимологии УСЛОВНОГО И СОСЛАГАТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЙ
АРАБСКОГО ЯЗЫКА
®2011 Аселцдерова P.O.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье приводятся аргументы, свидетельствующие о производности современных форм индикатива, усеченного наклонения и конъюнктива арабского языка от этимологической модели глаголов первой породы в их словарной репрезентации.
The author of the article states some arguments, giving evidence to the fact of derivation of contemporary forms of indicative, truncated and conjunctive mood in the Arabic language from the etymological model of the first breed verbs in their lexical representation.
Ключевые слова: этимон, синтагма, диахрония, семантика.
Keywords: etymon, syntagma, diachrony, semantics.
Производность арабских усеченного и сослагательного наклонений от индикатива настояще-будущего
времени [2, 4, 5] и др., несмотря на их формальную общность, представляется малоубедительной. Арабский глагол в имперфекте в зависимости от флексии конечного гласного имеет три
модификации, которые называются наклонениями:
1) с окончанием -и (дамма)
изъявительное наклонение - jaktubu;
2) с окончанием -а (фатха)
сослагательное (конъюнктив)
наклонение, ’an jaktuba;
3) без гласного окончания (сукун) -усеченное наклонение или усеченная форма - lam jaktub [2].
Если, как считает Б. М. Гранде, «глагол в имперфекте в зависимости от флексии конечного гласного имеет три модификации», то должна быть четвертая исходная форма, которая
объединяет исторически все три модификации и предшествует им. Сомнительность в производности усеченного и сослагательного наклонений от индикатива настоящебудущего времени (последняя форма -тоже модификация) обусловливается еще и тем, что транспозиции [аМиЬи —► [аМиЬа фонетически, на наш взгляд, необъяснима, а в известной нам литературе экспликации по этому поводу не отмечены. Возможная ссылка на правило полярности (оппозиция а: и) неубедительна, поскольку не
объясняет, каким образом
коммуниканты должны понять, что 1аМиЬи - это индикатив, а 1аМиЬа -конъюнктив.
С другой стороны тезис о производности усеченного и
сослагательного наклонений от
индикатива предполагает:
а) сначала формируется индикатив в настояще-будущем времени;
б) затем - формы усеченного и сослагательного или сослагательного и усеченного наклонений.
Такое предположение противоречит логике: коммуникативные потребности не могли ожидать формирования сначала настояще-будущего времени, а затем «на базе настояще-будущего времени» [8], форм сослагательного и усеченного наклонений.
Мы полагаем, что исторически
должна была существовать одна праформа, которая ситуативно выступала как в функции индикатива, так и в функциях условного и сослагательного наклонений в
зависимости от синтагматики -
сочетаемости:
а) в сочетании с ’¡п «если» и его
синонимами - это усеченное
наклонение;
б) в синтагмах с ’ап «чтобы» и его
синонимами обозначает
грамматическое значение
сослагательного наклонения;
в) отсутствие служебных слов, вводящих условие или желание, эта праформа - случай индикатива. Поскольку словарная форма глаголов I породы, например, ка1аЬа исторически является носителем и грамматического значения настояще-будущего и прошедшего времени, полагаем, что этимологической формой современных индикатива, усеченного наклонения и конъюнктива явились модели: а) ка1аЬа «читает»; б) ’¡п ка1аЬа «если читает / будет читать»; в) ’ап ка1аЬа «чтобы читает ^ чтобы читал». Эти праформы объясняют как формальную и семантическую общность, так и фонетические отличия индикатива, конъюнктива и усеченного наклонения. В случае индикатива имеем [а ка1аЬа ^ ¡ака1аЬа ^ ¡аМиЬи.
Применительно к усеченному наклонению примитивная система развивается в следующем аспекте: ’¡п ка1аЬа «если читает/будет читать» ^ ’¡п ¡акШЬи ^ ’¡п [аМиЬ. Возможные фонетические экспликации сводятся к следующим:
1) деривативная основа ¡ака1аЬа имеет слабовыраженное динамическое ударение;
2) производная форма ’in jâ kataba в
сочетаниях с частицей in «если» и его синонимами вносит значение
условности:
3) фонетическое развитие in
jakataba ^ ’in jâktubu ^ ’in jaktub с синкопой конечной даммы
обусловливается тем, что: а) единство семантики частицы ’in «если», предполагающая следование действия после момента речи и грамматического значения формы настояще-будущего времени, дополненное семантикой ситуации, обусловливает
информативную избыточность
ауслаута. Это в соответствии с принципом экономии языковых средств обеспечивает апокопу конечного -u (’in jakataba ^ ’in jâktubu ^ ’in jaktub).
Равным образом, семантически избыточным оказывается и конечный слог -na в тех формах, где он есть: *in anti kataba ^ ’in ta ni kataba ^ ’in takatabina ^ ’in taktubina ^ ’in taktubi.
Этимологическая синтагма
сослагательного наклонения ’an kataba «чтобы читает», равное семантически «чтобы читал», развивается в аналогичных условиях, что и ’in kataba. Сохранность конечного фатха в ауслауте ’an ja kâtaba ^ ’an jai kataba ^ ’an jaktuba можно объяснить влиянием системы, а именно:
а) индикатив в исходе имеет даму ’iaktub-u;
б) усеченное наклонение имеет в исходе нулевое окончание - сукун (’in jktub);
в) сохранность конечного -а, который
через этап -u должен был исчезнуть, поскольку семантически избыточен, аналогично -u (’in jktub-u), сохраняется в структуре ’an jaktuba, и не обусловлен фонетическими причинами: возникает системная оппозиция u: сукун: a (jaktubu: jaktub: jaktuba).
Конечный -na, как и в случае с усеченным наклонением, также оказывается семантически избыточным и подвергается апокопе после долгого гласного: ’an ^ anti kataba ^ ’an ta ni kataba ^ ’an takatabina ^ ’an taktubina > ’an taktubi.
В формах, где конечный слог -na сохраняется как в случае усеченного наклонения, так и в морфологии конъюнктива, это можно объяснить тем, что конечный -a выполняет функцию опорного гласного после muta cum
liquda, ср. ’in taktubn-a и ’an taktu-bn-
a. уже само сочетание согласных и «взрывной + плавный» обусловливает необходимость опорного гласного.
Не менее интересным
представляется грамматическая
синонимичность глагола в усеченном наклонении после отрицания lam «не» -lam jahrug (*не есть выходит) «не вышел», и формы la haraga «не вышел». Следует обратить внимание на однотипность структур kana jahrugu (был выходит) «вышел» и lam jahrug «не вышел». Структура kana jahrugu -это аналитическая форма, где оба компонента эксплицитны с позиции современного арабского языка. В нашем случае капа «был» является антонимом lam (отрицательная частица), которая, на наш взгляд, исторически имела значение «не есть до момента речи» (ср. 1а - отрицание «не», то есть, «не есть как результат -был»). Тогда kana jahrugu (был выходит) «вышел» является антонимом lam jahrug (не был выходит) «не вышел», а последний - синонимом 1а haraga «не вышел».
Историческая семантика lama «еще не», которая употребляется с усеченным наклонением и отрицает прошлое до настоящего момента включительно [2], на наш взгляд, является результатом сложения
Примечания
смыслов lam (не есть до момента речи) + та (есть на момент речи), что в сумме рождают новый смысл (есть еще, есть) равный семантике передаваемой семемой «еще не» в русском языке.
Это предположение основывается на типологически общих для признаков lam та арабского и ама «есть все еще» и ими «есть все еще» лезгинского и табасаранского языков соответственно. В структуре лезгинского а-ма компонент а- имеет значение «есть, имеется», который сохранился в гельхенском говоре лезгинского языка [1] и функционирует еще в табасаранском [7], агульском [6] и рутульском [3] языках.
Второй компонент рассматриваемой единицы -та имеет значение отрицания «не есть» и сохранился как морфема в табасаранском языке, ср. ап1ин «делай» - та-п1ан «не делай»; у-луп «покажи» - му-улупан «не показывай»; лиг «смотри» - ми-лиган «не смотри». Равным образом в лезгинском языке имеем: тах «отнеси», тху-ми-р «не неси».
В самом арабском языке lamma «еще не» омонимичны частицам la, та «не»; lam «не» и состоит, видимо, из lam + та, в структуре которой та в постпозиции может иметь значение «есть».
1. Гайдаров Р. И. Ахтынский диалект лезгинского языка (по данным сел. Ахты). Махачкала, 1961,124 с.
2. Гранде Б. М. Курс арабской грамматики в сравнительном освещении. М., 1998. 592 с. 3. Ибрагимов Г. К. Рутульский язык. М., 1978. 308 с. 4. Ковалев А. А., Шарбатов Г. Ш. Учебник арабского языка. М.,
2000. 752 с. 5. Мамедалиев 3. М. Категория времени, лица и наклонения глагола современного арабского литературного языка. Баку, 1979. 82 с. 6. Магометов А. А. Агульский язык // Исследования и тексты. Тбилиси, 1970. 7. Ханмагомедов Б. Г.-К., Шалбузов К. Т. Табасаранско-русский словарь. М.,
2001. 8. Чернов П. В. Справочник по грамматике арабского литературного языка. М., 1995. 474 с.
Статья поступила в редакцию 16.04.2011 г.
