CC BY
18
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 1
О.Р. Хафизова
К ВОПРОСУ ОБ АВТОРСТВЕ «ПРЕДИСЛОВИЯ ЛЕТОПИСЦА ТВЕРСКОГО КНЯЖЕНИЯ»
Тверское произведение «Предисловие летописца тверского княжения» - памятник весьма интересный. Запутанная история происхождения, имя автора, слог которого сильно напоминает стиль Епифания, - эти и другие вопросы с самого момента открытия произведения породили ряд гипотез. Часть из них впоследствии нашли себе подтверждение, некоторые, к числу таких относится и вопрос об авторстве, остаются неразрешенными. Данная статья вызвана необходимостью систематизации имеющихся сведений и гипотез о памятнике, проверки их в свете новых открытий, сделанных медиевистами в последние десятилетия. Автором статьи также представлена новая гипотеза относительно возможного авторства «Предисловия летописца тверского княжения». Сопоставляя это произведение с другим произведением тверской литературы - «Инока Фомы слово похвальное», - автор выявляет общность стиля, писательской манеры, повторяющихся мотивов, а также сходные темы, освещаемые в обоих произведениях.
Ключевые слова: тверская литература середина XV в., князь Борис Тверской, вопрос авторства, инок Фома, авторская манера.
A work of ancient Tver literature "Predislovije letopistsa tverskogo knjazhenija" (Foreword of the Tver Princedom Chronicler) began exciting scholars' interest the moment it was discovered. The intricate history of its origin, the name of the author whose style resembles Epifanij's - all these and numerous other questions led to a number of hypotheses put forward already in the early studies of the piece. Some of the hypotheses were proved later, other problems - among them one of authorship -are still unsolved. The current study puts together all the existing information and hypotheses about the piece and proves them, taking into account new discoveries in medieval studies of the last few decades. The author of the article also proposes a new hypothesis on the authorship of "Predislovije...". Comparing this piece with another work of Tver literature - "Inoka Fomy Slovo Pohval'noje" - the author discovers similarity of style and manner of writing, repeating motives and similar themes in both works.
Key words: Mid-15th century Tver literature; Prince Boris Tverskoy; the authorship problem; Foma the monk; the author's style.
Настоящая статья, не ставя целью разрешить вопрос об авторстве «Предисловия летописца», представляет только попытку извлечения новых сведений, касающихся времени написания и возможного авторства этого любопытного памятника. Работа вызвана также
стремлением систематизировать накопившиеся сведения по данному вопросу.
Так называемая тверская летопись, долгое время принадлежавшая М.П. Погодину, представляет собой редкий памятник. Этот список XVII в. по изложению событий похож на Рогожский летописец, с той только разницей, что Рогожский летописец заканчивается изложением событий 1412 г., тогда как Тверская летопись охватывает в своем повествовании и период правления Бориса Александровича (1425-1461) - время последнего возвышения Твери, после которого последует спад, а затем и присоединение тверского княжества Иваном III к Москве. Составитель этой летописи добавил к имевшемуся у него материалу о тверской истории в самом конце загадочное произведение, явно отдельное по своей композиции от общего состава летописи. На странице 462 текст летописи неожиданно обрывается и начинается новое произведение, имеющее отдельный киноварный заголовок: «Предисловие летописца княжения Тферского благоверных великих князей Тферских»1. Состав этого произведения непонятен. Так, например, В.О. Ключевский2 и И.А. Тихомиров3 считали, что имеющееся в Тверском сборнике «Предисловие летописца» не что иное, как житие Михаила Александровича, которое составлено по приказу Бориса Александровича как самостоятельное произведение и лишь впоследствии было включено в так называемую Тверскую летопись. А.А. Шахматов4, разбираясь в доказательствах И.А. Тихомирова, пришел к выводу, что рассказ о жизни Михаила был написан гораздо раньше, в начале XV в., а лишь затем был отредактирован летописцем Бориса, написавшим к нему витиеватое вступление.
«Предисловие летописца» фактически разбивает повествование летописи и находится явно не на месте. Подобное расположение этого произведения породило ряд гипотез относительно времени его написания и характера включения в Тверской сборник. Какую информацию можно почерпнуть из самого текста? Во-первых, во вступлении автор пишет, что инициатором, вдохновителем написания этого «Предисловия летописца» выступает Борис Александрович, пожелавший увековечить память и прославить своих славных предков, а именно
1 Цит. по: ПСРЛ. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью. Т. XV. СПб., 1863. В квадратных скобках после цитаты указывается номер столбца. Далее - «Предисловие летописца».
2 См.: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988.
3 См.: Тихомиров И.А. Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной. М., 1896.
4 См.: Шахматов А.А. Разбор сочинения И.А. Тихомирова (Отчет о сороковом присуждении наград графа Уварова). СПб., 1899.
своего знаменитого прадеда Михаила Александровича Тверского. Важно отметить, что имеющийся текст «Предисловия летописца» читается также в Новг. IV лет5. Правда, в этом единственном варианте вместо имени хорошо известного нам Бориса Александровича, названного в тексте «Предисловия летописца» Тверского сборника заказчиком произведения, встречается непонятная фраза, принимаемая исследователями за тайнопись: «отче отцем КИРИЛЪГСРЧббГ, иже повелел ми еси написати от житиа премудрого Михаила, воголювцл князя»6. Однако следует отметить, что эта тайнопись не имеет ключа, определяющего значение каждого отдельного знака. А.А. Шахматов определил сумму цифр букв тайнописи и сопоставил ее с суммой букв имени предполагаемого им лица, а именно тверского епископа Арсения, возглавлявшего кафедру с 1390 по 1409 г. Таким образом, встречающаяся в IV Новг. лет. тайнопись обусловила обсуждение вопроса об авторстве «Предисловия». А.А. Шахматов видел в непонятном месте сочетание «Кир (т.е. государь) Арсений». Однако после уточнения времени составления IV Новг. лет. - позже 1411 г. (а не ранее, как это предполагал А. Шахматов) от этой догадки пришлось отказаться. Епископ Арсений умер в 1409 г. и никак не мог быть заказчиком этого произведения.
Обращает на себя внимание в «Предисловии летописца» витиеватый стиль вступления, сильно отличающийся от последующего летописного текста. Именно это привлекало всех исследователей, задававшихся вопросом о том, чьей руке оно могло принадлежать. Изысканный стиль вступления, как отмечал не один исследователь, напоминает стиль Епифания Премудрого7. Гипотезу о причастности к написанию «Предисловия летописца» этого выдающегося книжника отстаивал А.Д. Седельников8. Как известно, Епифаний действительно был связан с Тверью. В 1408 г., во время нашествия Едигея, вместе с монахами Троице-Сергиева монастыря Епифаний нашел пристанище в Твери. Известно также письмо Епифания некоему Кириллу. Седельников, желая доказать авторство Епифания, сопоставил тексты «Послания иеромонаха Епифания к его другу Кириллу» и «Предисловия летописца». Исследователь считал тексты взаимосвязанными: тайнопись, встречающуюся в IV Новг. летописи, он прочитывал как «Кирилъ», полагая, что инициатором написания «Предисловия летописца» является некий монах Спасо-Афанасьевского монастыря
5 ПСРЛ. Т. IV. СПБ., 1848.
6 ПСРЛ. Т. IV. С. 359.
7 См.: Ильин М.А. Тверская литература XV века как исторический источник // Труды историко-арх. ин-та. Т. III. Каф. ист. СССР. 1948. С. 24.
8 Седельников А.Д. Из области литературного общения в начале XV в. (Кирилл Тверской и Епифаний Премудрый) // Известия отдела русского языка и словесности Акад. наук. Т. XXXI. 1926.
Кирилл9, а автором - его друг Епифаний Премудрый. Большинство исследователей посчитали доводы А.Д. Седельникова неубедительными, не видя в представленном им сопоставлении двух произведений общности стиля. В настоящее время гипотеза об авторстве Епифания Премудрого расценивается как несостоятельная, поскольку он умер около 1420 г., тогда как «Предисловие летописца» было создано не ранее княжения Бориса Александровича - 1425 г.
Справедливо мнение Я.С. Лурье, полагавшего, что «таинственное лицо, скрытое за тайнописью, - Борис (прямо названный в аналогичном тверском тексте), имя которого было неприятно московским книжникам»10. Я.С. Лурье также считал, что риторическое вступление «Предисловия летописца» о Михаиле «попало в IV Новг. лет. из Тверского сборника времени Бориса»11, текст же основной части представляет собой отредактированный в правление Бориса Александровича материал. Таким образом, написание риторического вступления «Предисловия летописца» с большой долей уверенности относится к 1425-1461 гг. - периоду правления Бориса Александровича. По всей видимости, «Предисловие летописца» - это вступительная часть не сохранившегося целиком произведения, воплощавшего замысел Бориса Александровича о создании «Летописца княжения рода тверских князей», их жизнеописания.
Принимая во внимание характер изложения событий в Тверском сборнике, его политическую направленность, можно с уверенностью заключить, что текст Тверского сборника, за исключением «Предисловия летописца», не связан с Борисом, а значит, не может помочь в изучении происхождения и определения авторства «Предисловия летописца». Зато сопоставление текста «Предисловия летописца» с другим произведением эпохи Бориса Александровича - «Словом похвальным инока Фомы12» - открывает интересные совпадения. Важно, что «Предисловие летописца» писалось в один и тот же период со «Словом похвальным». Косвенно о близости этих двух памятников говорил Я.С. Лурье13 - он вслед за А.А. Шахматовым предполагал наличие некоего протографа, из которого черпал материал автор «Предисловия летописца» и «Слова похвального». А не могло ли быть автором «Предисловия летописца» и «Слова похваль-
9 Е.Е. Голубинский доказал, что под этой личностью скрывается некий Кирилл Тверской, а не Кирилл Белозерский, как это думали ранее. См.: Голубинский Е.Е. Преп. Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. М., 1909. С. 11-12.
10 Лурье Я.С. Роль Твери в создании русского национального государства // Учен. зап. ЛГУ. 1939. Сер. ист. наук. Сер. 36. Вып. 3. С. 96.
11 Там же.
12 Цит. по: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 7. СПб., 1999. В квадратных скобках после цитаты указывается номер страницы. Далее - «Слово похвальное».
13 См.: Лурье Я.С. Указ. соч. С. 98.
ного» одно лицо? Возможно ли, что Фома не «черпал их некоего протографа», не пользовался имеющейся у него чужой летописью, а сам являлся летописцем, составителем тверского свода середины XV в.? Это предполагал Шахматов, говоря, что Фома, скорее всего, являлся придворным летописцем и его перу принадлежал упомянутый протограф - тверской летописный свод, отредактированный около 1455 г.14.
Итак, вступительная риторическая часть «Предисловия летописца» прославляет Михаила Александровича Тверского, княжившего в 1366-1399 гг. По-видимому, с его именем у тверичей связывался необыкновенно успешный для княжества период. В «Предисловии летописца» основное свое внимание книжник обращает на военные заслуги князя, на его храбрость в ратном искусстве. Михаил Тверской прославляется как мудрый политик и храбрый в ратном искусстве князь, умеющий достигать свои цели как дипломатическими, так и военными поступками.
Это интересно прежде всего тем, что прославление князя как успешного политика встречается и в «Слове похвальном». Важно выяснить, было ли это своеобразной тенденцией среди тверских книжников в эти годы (книжник мог ориентироваться при прославлении на уже созданное произведение) или же мы имеем дело с одним автором, создавшим оба произведения.
Для начала необходимо обратить внимание на тот факт, что при повествовании об этих двух князьях используются подчас схожие выражения:
Образ Михаила Александровича в «Предисловии летописца» Образ Бориса Александровича в «Слове похвальном»
Прьвое честь мужу речемъ, да вс^мъ ведомо вудетъ, отъ которого вогасадного корени таковаа доврап-лоднаа отрасль, или реку в^твь, израсте и разумь же даетъ [ПСРЛ, т. XV, стлб. 464] велику сый храврость показа многу, и грады многы вземъ покоривыися лю-вовпо, а непокоривыа мечемъ[ПСРЛ, т. XV, стлб. 469] От влагаго корени то и в^твь про-цвете влага [БЛДР, т. 7: 100]. Но мню в^ра есть велика оного отца, великого князя Олександра Ивановича, но иже от влагаго корени прозявшаго, и Богъ тамо предводит оного, а зд^се пред-водитъ и плодъ [БЛДР, т. 7: 102] и много во показуеться самовластно, покоривым от него честь, а непоко-ривым казнь [БЛДР, т. 7: 86]
Обращают на себя внимание даже не столько текстуальные совпадения в двух произведениях, сколько общность стиля. Сопоставление «Предисловия летописца» и «Слова похвального» выявило
14 См.: Шахматов А.А. Отзыв об издании Н.П. Лихачева «Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». СПб., 1909.
поразительную близость стиля этих памятников, говорящую либо о влиянии одного произведения на другое, либо о причастности к написанию обоих произведений одного и того же автора. Сложность при решении данного вопроса представляет небольшой объем «Предисловия летописца», не вполне достаточный для выдвижения убедительных выводов. Однако попробуем сопоставить имеющийся материал: у инока Фомы, при всей традиционности писательского дела Древней Руси, столь своеобразная манера письма, которая не могла не проявить себя даже в тексте малого объема.
Это в первую очередь касается излюбленной стилистической фигуры инока Фомы - «сказано и азъ реку». Подобный прием автор использует для ввода цитаты (чаще - Священного Писания) и ее комментирования, а также для добавления своего мнения после приведенной цитаты. Частотность этого приема в «Слове похвальном» весьма высока: «.. .но понеже писано есть: в память вечную будет праведникъ. Но, воистинну, реку: в память [БЛДР, т. 7: 100]. Но при-ведемъ к сему и Давида царя, еже рече: Пасый Иизраиля. Но рци ми ясн^е, кому то рече? И азъ же реку: въистинну, пастырь в^... Борис Александрович, еже пасы и строа новый Иизраиль» [БЛДР, т. 7: 302, 302, 304], Пишетъ во в Бытии рече: «Благословенъ Богъ Симовъ». И азъ рку: «Благословенъ Богъ Бориса Александровича». И паки рече: «Распространитъ Господь Афета, и вселиться в села Симова». И азъ же о семъ рку: «Распространилъ Богъ языцы лю-дийстии на земли, и вселишася в села. Бориса Александровича» [БЛДР, т. 7: 278].
Второй прием, столь характерный для писательской манеры Фомы, - «азъ же мня(ю)» [БЛДР, т. 7: 74] - используется только для ввода авторской реплики: «Но о сем же ми мниться рече пророк Давид [Там же], Но аще кто мн^ти, что же сиа написахъ по дару или по страсти. [БЛДР, т. 7, 82, 100], Н^сть ли чли, и иже слыша южескаа царици премудрость Соломоню и прииде от конець земли. И мн^ же мн^ть, дивние Сломона зд^... [БЛДР, т. 7: 82]; но мнит ми ся, и Лва премудрие великий князь Борисъ Алексан-дровичь [БЛДР, т. 7: 84, 88]; Но мню в^ра есть велика оного отца, великого князя Александра Ивановича, но иже от влагаго корени прозявшаго, и Богъ тамо предводит оного, а зд^се предводитъ и плодъ» [БлДр, т. 7: 100].
Исключительно этими двумя приемами ввода цитат, авторских реплик и пользуется Фома. Это может показаться бедностью стиля, но одновременно является чертой, делающей его манеру узнаваемой. Оборот «азъ рку» встречается в книжности Древней Руси достаточно редко, и частотность этой необычной фигуры в двух произведениях одного и того же периода, написанных по заказу одного князя, очень показательна. В «Предисловии летописца» можно встретить:
«.благочестивый самодрьжецъ. Михаила реку великого само-дрьжца По истинн^ Премудрости домъ сев^ всехитр^ основа вогоразумнаго града, еже страха Бож1а въ тверд^мъ сердца, яко на камени в^ри, и крепко ст^ны въдружи, а реку влагыа нравы да вс^мъ ведомо вудетъ, отъ которого вогасадного корени тако-ваа довраплоднаа отрасль, или реку в^твь, израсте и разумь же даетъ» [ПСРЛ, т. XV, стлб. 463-464].
В рамках небольшого объема текста эта фигура встречается трижды. Но это не единственное сходство двух произведений. В «Слове похвальном» также явно заметно пристрастие тверского книжника к топосу «от многа мало речем». В его произведении это не простое употребление «мимоходом»: топос выступает принципом изложения материала. Автор останавливается и подробно объясняет, что пишет «не по лести и не по дару», описывая лишь малую часть всех заслуг князя. К этому стилистическому выражению Фома прибегает в каждой части «Слова похвального». Ср.: «..не от своего произволениа хотимъ сказати, но от многа мало н^что о великомъ томъ государ^ и от д^лъ того государя [БЛДР, т.7: 92] От многа мало н^что о немъ рцемъ [БЛДР, т.7: 302], н^что от многа мало подадимъ ему» [БЛДР, т. 7: 106].
Оборот «от многа мало» встречается и во вступительной части «Предисловия летописца»: «... и ослушашя воюся, да аще отъ великыхъ много малаа и н^каа рече ему». Безусловно, однократное использование подобного распространенного оборота не может служить серьезным доводом при определении авторства. Однако совпадение в использовании топосов, многократное повторение определенных «излюбленных» слов и выражений, обращение к одним и тем же темам вполне может выступать доводом в пользу причастности инока Фомы к написанию «Предисловия летописца».
Как уже отмечалось, набор стилистических средств Фомы сравнительно невелик, но автор «Слова похвального» прекрасно ими владеет. Тверской автор верен однажды выбранным и многократно им отточенным стилистическим построениям. Главным риторическим приемом тверского автора является восклицание-вопрошание о неизмеримости или невозможности поведать о «предмете» - не потому, что мешает неумелость, «худой ум» или язык (такой топос сложно найти у Фомы), а потому, что предмет или личность героя слишком велики. Несколько выразительных примеров: «И хто уво хощет изглаголати всея вселенныя похвалы о великом томъ само-дрьжци» [БЛДР, т. 7: 74]; «И иная же его мужества кто изочтетъ!» [БЛДР, т. 7: 90]; «Но кто ли его испов^дати можетъ строениа!» [БЛДР, т.7: 92]; «Но и иная же премудрости и строениа. Бориса Александровича но кто изочтетъ.» [БЛДР, т, 7: 96, 98]. Тот же прием, со сходными словами встречаем и в «Предисловии летописца»:
«Что же глаголю, кто во можетъ исчести мужа того? Многаа во и преславнаа съд^яшеся въ дни влаговъзраста его, елма же не мога в^дущимъ» [ПСРЛ, т. XV, стлб. 464].
И последней, весьма показательной, особенностью произведения Фомы является постоянное упоминание или ссылка на авторитетный источник после расточения похвал. Автору крайне важно, как это видно из текста, чтобы его «Слово» не воспринималось читателями как необъективное. В каждой части произведения можно встретить доказательства своей правоты, беспристрастности, а подчас и «отповедь» еще не состоявшимся обвинениям. Это не оправдания, а слова, свидетельствующие о сознательном стремлении представить похвалу «документально подтвержденной». Фома не раз подчеркивает в своем произведении, что пользуется неким Хронографом, известным и читателю. Словам автора вполне можно доверять, поскольку его произведение изобилует примерами из хроники жизни позднеантичных правителей, византийских императоров, болгарских царей.
Весьма похожим образом в «Предисловии летописца», предваряя свое повествование, писатель указывает: «Мы же елико многа везъ лености речемь зряще Рускаго гранографа по великому изложешю предръжаща, иже въ всемъ л^т^ и родовомъ и градовомъ вьта прав^ подавающе» [ПСРЛ, т. 15, стлб. 464]. И вскоре после обширного перечисления земель, которые когда-то принадлежали роду тверских князей, автор, не желая показаться голословным, ссылается на авторитет используемого некоего «Владимирского полихрона»: «Дозд^ пишущу уставихомъ и с прьваго летописца въовража-юще, якоже Володимерьскш полихронъ степенемъ приведе яв^ указуетъ» [ПСРЛ. Т. XV, стлб. 465].
При анализе «Предисловия летописца» легко обнаруживаются знакомые по «Слову похвальному» политические тенденции. Сразу же во вступлении Михаил назван «самодержцем» и далее так титулуются все тверские князья15. Так же называет и Фома своего князя в «Слове похвальном». Слова «самодержец» и «царь» встречаются у инока Фомы 10 и 7 раз соответственно16.
В обоих памятниках родословие князей возводится авторами к Владимиру-Крестителю, таким образом, тверские князья, согласно слову летописца, - по праву считаются наследниками киевских князей. В «Предисловии летописца»: «Отъ Юева же во начну даже и
15 К примеру: «Михаила реку великого самодрьжца» [ПСРЛ, т. XV, стлб. 463], «И Александрь же, иже такоже самодрьжуцъ» [ПСРЛ, т. XV, стлб. 465].
16 Анализу политических идей «Слова похвального» исследователи Я.С. Лурье и М.А. Ильин посвятили отдельные статьи. См.: Ильин М.А. Тверская литература XV века как исторический источник // Труды историко-арх. ин-та. Т. III. Каф. ист. СССР. 1948. С. 30-46; Лурье Я.С. Роль Твери в создании Русского национального государства // Учен. зап. ЛГУ. 1939. Сер. ист. наук. Сер. 36. Вып. 3. С. 85-109.
до сего вогохранимого Тферскаго града... да вс^мъ ведомо вудет, отъ которого вогасаднаго корени таковаа довраплоднаа отрасль.. израсте и разумь же даетъ. Великый уво Владимерь, иже святымъ крещетемъ просв^тивый землю Рускую, сш Ярослава роди .. (перечисляется генеалогия вплоть до Михаила Тверского)» [ПСРЛ, т. XV, стлб. 464]. В «Слове похвальном»: ". такова государя являет Богъ и иже от Владимера [БЛДР, т. 7: 72]. Связь с киевским наследием для Москвы и Твери особенно в этот период имела и политическое значение: вести свою родословную от Владимира значило подчеркнуть свою избранность и достоинство, что было непременным условием для князя, претендующего на роль «самодержца».
Желание представить своего князя лучшим среди остальных русских князей объясняет и многочисленные, практически незавуали-рованные выпады против других великих князей, в частности - московского князя Василия (Темного). Устами вселенского патриарха Иоанна в «Слове похвальном» Фома говорит, что «яко такова князя (Бориса Александровича) в Руси николи же слышахомъ»[БЛДР, т. 7: 78]. И продолжает: «И есть во мнозии велицеи князи на Руси, но не досп^ша таковаго тщаниа и труда, еже послати и вид^ти святый сей соворъ, и яко же сей великий князь Борис, и толикии труды показа, и ихъ же инъ никто же показа на Руси, и не слышимъ во иного князя таковаго в Руси, и яко же великий князь Борисъ»[Там же]. В другой части «Слова похвального» превосходство Бориса Александровича автор выразил такими словами: «И сего ради помаза тя Богъ паче причастникъ твоихъ и прославил тя есть паче вс^хъ великихъ князей рускыхъ» [БЛДР, т. 7: 84]. И уже откровенный выпад в сторону московского великого князя: «. мнозии уво есть велиции князи, но не суть таци, но яко же государь нашь великий князь Борисъ Александровича» [ БЛДР, т. 7: 90].
И более того, автор не только стремится показать превосходство тверского князя над остальными князьями, но и его открыто выражают княжеские претензии на «венец»: «Но, въстинну, достоинъ есть великий князь Борисъ Александровичь в^нцу царскому» [БЛДР, т. 7: 100], «И изъявлю вамъ истинну. Но видите ли, какъ царскому и праотеческому престолу достоинъ есть. Борисъ Александровичь» [БЛДР, т. 7: 104]. По-видимому, это не просто похвала, а имевшая место «демонстрация» тверского князя, поскольку в другом месте Фома также пишет, что «сий самодержавный государь царскымъ в^нцемъ увязеся» [БЛДР, т. 7: 82].
Точно такие же претензии, выраженные в несколько иной форме, встречаем и в «Предисловии летописца». Автор, описывая земли, принадлежащие роду тверских князей со времен Александра Тверского, пишет: «.дрьжавному Александру влад^юще землею Рускую, Володимеремъ, и Великымъ Новымгородомъ, и всею
страною до моря Варяжского, и пакы Новымградомъ Нижнимъ и до пред^лъ Измаилтескыхъ, и въсточными странами овонъполъ Устюга до р^кь Угорскыхъ, даже и до моря Печерскаго^ » [ПСРЛ, т. XV, стлб. 465]. Можно согласиться со словами Е.Л. Конявской о том, что тверские книжники начала XV в. стремятся «утвердить идею князя-самодержца и доказать правомерность претензии на царский венец рода тверских князей»17. Действительно, идея самодержавного правления складывается в тверской литературе именно в период правления Бориса Александровича, в годы княжения которого создаются «Предисловие летописца тверского княжения» и «Слово похвальное».
Все эти совпадения не могут быть случайными и с большой долей уверенности позволяют говорить о причастности Фомы к кругу книжников, выполнявших заказ Бориса Александровича по написанию «Предисловия летописца тверского княжения». Приписывая авторство «Предисловия» Епифанию, исследователи по достоинству оценивают высокое качество стиля этого произведения, но в то же время тем самым как бы считая невозможным появление такого произведения в Твери, не веря в создание этого произведения тверским книжником. Необходимо учитывать, что на момент середины XV в. еще не была сформирована оппозиция литературного центра и периферии, а значит, мастерство того или иного книжника было обусловлено не столько регионом, сколько традициями, поддерживающимися и развивающимися в том или ином княжестве. А такие традиции в Твери существовали: тверской епископ Арсений долгое время был монахом в Киево-Печерском монастыре и в те годы был ближайшим сподвижником и другом киевского митрополита Киприана, управляя в его отсутствие делами Киевской митрополии. Помня о роли Киприана в распространении экспрессивно-эмоционального стиля, становится понятно, какие традиции поддерживались и продолжались в Тверском княжестве. Стараниями Арсения в Твери возводятся несколько соборов, а также Желтиков монастырь, в котором по подобию Киево-Печерского монастыря была построена церковь во имя преподобных Антония и Феодосия. По его повелению в 1406 г. монахами Желтикова монастыря создается список с Киево-Печерско-го патерика, представляющий древнейшую из дошедших до нашего времени копию этого памятника. Таким образом, с сокровищницей киевской книжной традиции, обогащенной русско-болгарскими литературными связями, сформировавшимися к концу XIV в., тверские книжники были знакомы не понаслышке.
17 Конявская Е.Л. Литература Твери XIV-XV вв. (Текстология, проблематика, жанровая структура): Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1984.
7 ВМУ, филология, № 1
В годы правления Бориса Александровича Тверь являлась едва ли не самым сильным княжеством, и такой, безусловно, талантливый книжник, как автор «Предисловия летописца», мог появиться на этой земле. Оба произведения - «Предисловие летописца» и «Слово похвальное» - свидетельствуют о высоком уровне тверской книжности в эти годы, прерванной на пике своего развития.
Список литературы
Голубинский Е.Е. Преп. Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. М., 1909.
Ильин М.А. Тверская литература XV века как исторический источник // Тр.
истор.-арх. ин-та. Т. 3. М., 1948. Инока Фомы слово похвальное // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 7. СПб., 1999.
Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988.
Конявская Е.Л. Литература Твери XIV-XV вв. (Текстология, проблематика,
жанровая структура): Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1984. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью // ПСРЛ. Т. XV. СПб., 1863.
Лурье Я.С. Роль Твери в создании русского национального государства // Учен. зап. Ленингр. гос. ун-та. Вып. 3. М., 1939 (Сер. ист. наук. Сер. 36).
Седельников А.Д. Из области литературного общения в начале XV в. (Кирилл Тверской и Епифаний Премудрый) // Известия отдела русского языка и словесности Акад. наук. Т. XXXI. Л., 1926. Тихомиров И.А. Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной. М., 1896.
Шахматов А.А. Разбор сочинения И.А. Тихомирова (Отчет о сороковом
присуждении наград графа Уварова). СПб., 1899. Шахматов А.А. Отзыв об издании Н.П. Лихачева «Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». СПб., 1909.
Сведения об авторе: Хафизова Ольга Ринатовна, научный сотрудник Государственного Литературного музея. E-mail: o.khafisova@gmail.com
