CC BY
27УДК - 347 ПАТРИН Денис Александрович,
ББК - 67.404 кандидат юридических наук,
управляющий директор ООО «<Автодор Инвест» по правовому структурированию ГЧП проектов, ассистент кафедры международного права юридического факультета
МГУ им. М.В. Ломоносова; email: dapa@mail.ru
12.00.15 - гражданский процесс; арбитражный процесс
К ВОПРОСУ ОБ АРБИТРАБЕЛЬНОСТИ КОНЦЕССИОННЫХ СОГЛАШЕНИЙ. ХОЛОДНОЕ ЛЕТО 2017
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы использования арбитражной оговорки в концессионных соглашениях в контексте актуальной российской судебной практики.
Ключевые слова: концессионное соглашение, государственно-частное партнерство, арбитраж, третейский суд, арбитражная оговорка, третейская оговорка, третейская запись, государственные закупки.
PATRIN Denis Aleksandrovich,
Ph.D., managing director «Avtordor-Invest» ltd, legal services in PPP projects, lecturer, International Law Department, Law Faculty of Lomonossov Moscow State University
ON THE ISSUE OF ARBITRATION CLAUSES IN CONCESSION AGREEMENTS. COLD SUMMER 2017
Summary. The article deals with implementation of the arbitration clauses in concession agreements within the context of the recent Russian's state courts practice.
Keywords: concession agreement, public-private partnership, arbitral court, arbitration court, arbitration clause, public procurement.
Весенне-летний сезон 2017 г. оказался богат не только на природные погодные аномалии, но и на события, влияющие на климат в инвестиционном сообществе, связанном с реализацией российских инфраструктурных концессионных проектов.
8 июня 2017 г. Арбитражным судом г.Москвы было вынесено судебное решение по так называемому башкирскому делу (дело № А40-23141/17-149-224 о споре между ООО «Башкирдорстрой», Государственным комитетом Республики Башкортостан по транспорту и дорожному хозяйству и Федеральной антимонопольной службой России (далее - ФАС) [13] в отношении проекта финансирования, строительства, реконструкции и эксплуатации автомобильной дороги общего пользова-
ния регионального значения Республики Башкортостан «Стерлитамак - Кага -Магнитогорск»).
С легкой руки контролирующих органов (решение ФАС России от 31.01.2017 №Т-7/17) в проекте была поставлена под сомнение легитимность реализации концессий с платой концедента. Вышеуказанным судебным решением, которое подтвердило претензии антимонопольного ведомства, они уподобляются контрактам, заключаемым по государственному заказу.
Судебное решение в своей мотивировочной части оказалось несколько менее радикальным, чем решение антимонопольного ведомства, однако очевидными прямыми последствиями решения независимо от того, как и в какой части оно устоит в других инстанциях, станет внесение изме-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 7 • 2017
нений в Федеральный закон от 21июля 2005 г. № 115-ФЗ «О концессионных соглашениях» (далее - Закон о концессиях) [14].
На фоне данного решения, которое, несмотря на официально сдержанную реакцию участников рынка, в действительности всколыхнуло инвестсообщество, незамеченным прошло другое не менее важное событие.
В рамках судебного спора (дело №А40-93716/17-151-865) [5] между Российской Федерацией в лице Государственной компании «Российские автомобильные дороги» и концессионером по концессионному соглашению о финансировании, строительстве и эксплуатации на платной основе «Нового выхода на Московскую кольцевую автомобильную дорогу с федеральной автомобильной дороги М-1 «Беларусь» Москва - Минск» № К-1 от 17 июля 2009 г. (ОАО «Главная дорога») по вопросу об ар-битрабельности концессионных соглашений 20 июня сего года было вынесено определение, содержание которого сводится к тому, что концессионные соглашения в принципе не могут передаваться на разрешение третейского суда или международного коммерческого арбитража.
Соответствующее концессионное соглашение, как следует из материалов дела, содержит арбитражную оговорку о разрешении споров из заключенного концессионного соглашения в Международном коммерческом арбитражном суде при ТПП Российской Федерации (далее - МКАС).
Суд поддержал позицию истца (концессионера), состоящую в том, что концессионное соглашение заключено для удовлетворения публичных нужд по результатам проведенного открытого конкурса, которое имеет аналогичную природу с порядком заключения государственных контрактов. Соответственно споры из концессионных соглашений имеют такую же правовую природу, что и споры по контрактам о государственных закупках. Концессионное соглашение в соответствии с определением суда имеет публичную природу, преследует публичный интерес, направлено на достижение результата, необходимого в публичных целях, для удовлетворения публичных нужд, достигаемых, в том чис-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2017
ле, за счет бюджетных средств. Таким образом, публичный элемент, присутствующий в концессионных соглашениях, по мнению суда, имеет довлеющее значение, что делает их неарбитрабельными.
Как следствие, со ссылкой на п. 6 ч. 2 ст. 33 АПК РФ [1] соответствующий спор был признан не подпадающим под компетенцию третейского суда.
Здесь нельзя не коснуться, хотя бы кратко, непростой судьбы третейских оговорок в современной концессионной истории России.
В настоящее время Закон о концессиях содержит ст. 17, в соответствии с которой «<споры между концедентом и концессионером разрешаются в соответствии с законодательством Российской Федерации в судах, арбитражных судах, третейских судах Российской Федерации».
Первоначальная же редакция закона в ст. 17 содержала лишь общее положение о том, что такие споры подлежат разрешению в соответствии с законодательством Российской Федерации без специального указания возможных юрисдикционных органов.
Структурирование первых крупных концессионных проектов показало, что привлечение инвесторов, прежде всего иностранных, в реализуемые проекты государственно-частного партнерства неизбежно влечет за собой вопрос: в каких судах будут разрешаться будущие споры с государством?
Международная инвестиционная практика однозначно отвечает на этот вопрос: одной из гарантий защиты инвестиций рассматривается возможность избрания в качестве юрисдикционного органа по таким спорам международного (коммерческого) арбитража (третейского суда). Такой подход отражен и в ст. 10 Федерального закона № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» [15].
Одним из признанных центров по разрешению инвестиционных споров является Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС), созданный в соответствии с Конвенцией о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными
лицами (Вашингтон, 18 марта 1965 г.) [3]. Обыкновенно участие в данной структуре дает преимущества в оценке страновой инвестиционной привлекательности. При этом, безусловно, нельзя сказать, что признание юрисдикции этого Центра является предопределяющим для привлечения инвестиций. Форумов для адекватного разрешения инвестиционных споров достаточно и без МЦУИС. Российская практика также обладает негосударственными институтами разрешения сложных споров с международной репутацией, например МКАС.
Необходимо также отметить, что международная практика исходит из разграничения инвестиционных соглашений, соглашений, основанных на механизме государственно-частного партнерства и обычных государственных закупок. Последние обыкновенно подвергаются более строгому регулированию национальными властями. В отличие от них, концессионные соглашения, ГЧП-соглашения с инвестиционной составляющей характеризуются долгосрочным характером, предусматривают сложное распределение рисков между участниками проекта и требуют гибкости как в формировании первоначальных условий соглашения, так и в последующем их изменении в целях адаптации к изменяющимся условиям реализации проекта.
Первоначальная широкая формулировка Закона о концессиях о разрешении споров в соответствии с законодательством Российской Федерации, толкуемая в контексте ч. 2 ст. 3 этого же Закона, а также положений Гражданского кодекса Российской Федерации (ч. 1 ст. 124) [2] о том, что Российская Федерация, субъекты федерации, муниципальные образования участвуют в гражданских правоотношениях на равных началах с иными участниками этих отношений, ориентировала на возможность самого либерального из возможных толкований: споры о концессионном соглашении могут разрешаться как в национальных государственных судах Российской Федерации, так и в третейских судах/арбитражах, российских или зарубежных.
Такое толкование основывалось на интерпретации концессионных отношений, построенных на началах равенства сторон, как отношения частно-правовые по своей сути (в разрезе концедент-концессионер), но отягощенные государственным, публичным элементом. Этот публичный элемент, однако, не рассматривался как препятствующий партнерским, т.е. равноправным отношениям сторон концессионного соглашения. При таком подходе и в целях защиты публичного интереса, а также на фоне не вполне удачной практики участия государства в третейских разбирательствах в международных арбитражах прозвучал голос стороны концедента (публичной стороны), который в ответ на предлагаемую инвесторами ничем не ограниченную диск-рецию в выборе юрисдикционного форума обращал внимание на значимость публичного элемента в отношениях и невозможность абсолютной дискреции сторон по данному вопросу.
Компромисс был найден в том, что подтверждалась возможность рассмотрения споров по концессионным соглашениям как государственными судами, так и третейскими судами Российской Федерации. Следовательно, появилась необходимость в уточняющих правках в Закон о концессиях, которые были внесены в 2008 г.
Такие правки вместе со структурой капитала стороны концессионера позволили по первой знаковой концессии, заключенной на федеральном уровне, уже упомянутому концессионному соглашению о финансировании, строительстве и эксплуатации на платной основе «Нового выхода на Московскую кольцевую автомобильную дорогу с федеральной автомобильной дороги М-1 «Беларусь» Москва - Минск» № К-1 от 17 июля 2009 г., согласовать в качестве компетентного органа по разрешению споров МКАС.
Следует обратить внимание на такую характеристику, как «согласовать». В отличие от жесткой системы государственных закупок (Федеральный закон от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд») [16], где после за-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 7 • 2017
пуска закупочной процедуры изменение заключаемого контракта с победителем процедуры невозможно, Закон о концессиях исходит из возможности проведения с лицом, с которым заключается концессионное соглашение переговоров, в целях уточнения окончательного текста и условий соглашения (ст. 36). Такие переговоры не затрагивают базовые условия соглашения, как минимум те, что определены условиями поданного конкурсного предложения по критериям конкурса и установлены в конкурсной документации. В части же остальных условий реализации проекта стороны находятся в диалоге. Это соответствует и международной практике: в ином случае высока вероятность того, что не будет достигнуто финансовое закрытие по таким проектам и невозможно создать приемлемое для сторон долгосрочных отношений (20-30 лет) распределение рисков.
Одновременно с первыми федеральными концессиями шел запуск региональной концессии на строительство Орловского тоннеля под р. Нева. В рамках этого проекта применительно к юрисдикционной оговорке стороны интерпретировали внесенную в Закон о концессиях новеллу следующим образом: требование о российском характере третейского суда можно истолковать как тест территориальности места проведения разбирательства. Соответственно в концессионном соглашении ими было согласовано разрешение споров путем проведения третейского разбирательства на территории России, однако арбитраж в составе трех арбитров назначался Международной Торговой палатой г. Парижа (Третейская коллегия) в соответствии с действовавшим на момент третейского разбирательства Арбитражным регламентом иМ"С1ТБ,АЬ (Третейский суд). Местом третейского разбирательства являлась Москва, языком третейского разбирательства - русский язык [6, 10, 11].
Развитие событий показало, что суды Российской Федерации избрали консервативный вариант толкования подобных положений. По итогам проведенного третейского разбирательства концессионер обратился в Арбитражный суд г. Санкт-Петер-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2017
бурга и Ленинградской области за исполнением решения третейского суда, в котором ему было отказано (решение от 9 декабря 2015 года по делу А56-9227/2015). Основанием для отказа послужило то, что помимо территориальной связи положения ст. 17 Закона ориентируют на институциональную связь третейского суда с Российской Федерацией, которая отсутствовала в данном случае.
В мотивировочной части содержалось указание на элементы такой институциональной связи:
- применение правил разбирательства, утвержденных действующими третейскими судами Российской Федерации либо российскими юридическими лицами и органами власти Российской Федерации;
- осуществление разбирательства постоянно действующим третейским судом Российской Федерации либо назначение арбитров организацией или лицом Российской Федерации;
- образование третейского суда и проведение третейского разбирательства в Российской Федерации (территориальная связь).
Арбитражная оговорка в концессионном соглашении была признана не соответствующей требованиям Закона о концессиях (ст. 17), недействительной, а соответствующий третейский суд - не имевшим компетенции на рассмотрение дела. Суд отказал в выдаче исполнительного листа. Данные выводы были поддержаны судами других инстанций.
Таким образом, толкование нормы Закона о концессиях сузилось до возможности включения в условия концессионных соглашений арбитражной оговорки, предусматривающей передачу споров о концессионных соглашениях третейским судам, имеющим как территориальную, так и институциональную связь с Российской Федерации. В отношении МКАС надо заметить, что такую связь отрицать сложно, как и его долгую историю.
Чуть раньше концессионной саги о третейских судах вопрос об их роли велся в более широком контексте разграничения частноправовых и публично-правовых отношений, а также борьбы государственных
судов с судебной активностью третейских судов. Знаковым стало решение Конституционного Суда Российской Федерации [12], которым, с одной стороны, была подтверждена конституционность деятельности третейских судов в сфере разрешения гражданско-правовых споров, включая споры с недвижимым имуществом (в том числе об обращении взыскания на заложенное имущество, государственную регистрацию прав на недвижимое имущество на основании решений третейских судов); с другой стороны, третейские суды были отнесены к альтернативным механизмам разрешения гражданско-правовых споров и охарактеризованы как не являющиеся органами правосудия stricto sensu (п. 3.3 Постановления).
На небесспорность этого тезиса был справедливо указано в мнении Судьи Конституционного Суда Российской Федерации К.В. Арановского [4], обратившего внимание на то, что за формально правильными выводами суда, грамматически соответствующими нормативным текстам, принятым в Российской Федерации, решение, поддержавшее конституционность деятельности третейских судов, содержит фундаментальную эрозию понятия правосудия, а если вчитаться глубже, то и права как такового.
Одним из фронтов войны с третейским правосудием стала область государственного заказа. На ее передовой оказалась деятельность антимонопольных органов, которые последовательно отстаивали неар-битрабельность споров как в рамках тендерных процедур, так и по самим государственным/муниципальным контрактам. Позиция была кристаллизована в ведомственных письмах, изданных по результатам соответствующих судебных разбирательств [8; 15, п. 5]. Суть этой позиции может быть резюмирована следующим образом.
Третейские суды не осуществляют государственную (судебную) власть и не входят в судебную систему Российской Федерации. В третейские суды в соответствии с Федеральным законом от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее - Закон о третей-
ских судах) [17] по соглашению сторон третейского разбирательства может передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. В рамках закупочных процедур, реализуемых при размещении заказов, проект договора является частью закупочной документации и не может быть изменен по воле участника процедуры, а значит, включение в него заказчиком условий третейской оговорки нарушает п. 3 ст. 5 Закона о третейских судах и, следовательно, такие споры неар-битрабельны, а соответствующие третейские оговорки недействительны.
Оказался сформулированным и перечень «претензий» к деятельности третейских судов: конфиденциальность, закрытость процесса, неформальный характер разбирательства, высокая стоимость разбирательства, отсутствие информации о принятых решениях, а также невозможность их проверки и пересмотра по существу. Данные признаки охарактеризованы как не соответствующие целям правового регулирования законодательства о государственных закупках, в частности: развитию добросовестной конкуренции, обеспечению гласности и прозрачности закупки, предотвращению коррупции и других злоупотреблений. Таких признаков вполне достаточно, чтобы охарактеризовать вынесенное любым третейским судом решение по спору как противоречащее публичному порядку в Российской Федерации (имеются в виду только споры с участием публичного элемента).
Поскольку в цели настоящей статьи не входит «обеление» третейского судопроизводства и определение «правых или виноватых» в развернувшейся «войне» судов, а лишь выявление тенденции развития отечественного правоприменения, опровергать каждое из выдвинутых в адрес третейских судов не будем. Отметим только то, что в соответствии с вышеуказанным решением Конституционного Суда Российской Федерации «право сторон гражданско-правового спора на его передачу в третейский суд основано на статье 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьей 8 (часть 1), со-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 7 • 2017
гласно которой в Российской Федерации гарантируются свобода экономической деятельности и поддержка конкуренции, и статьей 34 (часть 1), закрепляющей право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности», а использование арбитражей (третейских судов) является в международной практике, скорее, правилом, а не исключением, особенно если разрешаются споры об инвестиционной деятельности, независимо от формы присуждения контракта.
Определяя же тенденцию, которой руководствуются суды при вынесении решений, можем отчетливо увидеть расширяющееся поле публичного домена, которое вытесняет имевшиеся ранее частно-правовые элементы, основанные на автономии воли сторон и их равенстве. Такой подход антимонопольной службы и судов в частном вопросе применимости третейского судопроизводства к отношениям, осложненным публичным элементом, однозначно демонстрирует, что сфера государственных, муниципальных закупок (а как следует из приведенных решений, и не только) имеет уже лишь номинальную связь с диспозитивным гражданско-правовым регулированием.
Расширение такого публичного домена подтверждает и определение Верховного Суда Российской Федерации по делу № 305-ЭС15-20073 о споре между ОАО «Особые экономические зоны» и ОАО «Федеральная сетевая компания Единой энергетической системы» по вопросу об отмене решения третейского суда при некоммерческой организации Фонд «Право и экономика ТЭК» [7]. В данном деле Суд установил, что публичный интерес, влекущий за собой неарбитрабельность споров по соответствующим соглашениям, распространяется и за формальные пределы законодательства о государственных закупках.
Суд констатировал, что соглашение, содержавшее арбитражную оговорку, не относилось к сфере государственных закупок. Основанием для отнесения спора к не-арбитрабельным была положена сама де-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 7 • 2017
ятельность заявителя (ОАО «Особые экономические зоны»), поскольку она была направлена на удовлетворение государственных и муниципальных потребностей в создании объектов недвижимости и инженерной инфраструктуры, а их финансирование осуществлялось за счет бюджетных средств. Последний критерий был выбран определяющим, так как расходование бюджетных средств, согласно тексту решения, требует прозрачности и особого контроля, элементом которого является, помимо прочего, и судебное разбирательство государственным судом. Третейское разбирательство по таким спорам нарушало бы публичный порядок и «основополагающие принципы российского права (противодействие коррупции, обеспечение конкуренции, публичного контроля за расходованием бюджетных средств)». Возможность третейского разрешения споров допускается лишь в «порядке исключения, если в правоотношениях, из которых возник спор, обеспечивается более значимый общественный интерес (в частности, потребность общества в товарах, работах, услугах, которая иным образом обеспечена быть не может, например, в отношениях международного характера)».
Таким образом, фактическим критерием отнесения спора к арбитрабельным или неарбитрабельным становится не субъектный состав, наличие или отсутствие публичной функции, распространение или нераспространение на соответствующие отношения законодательства о государственных, муниципальных закупках и даже не положения соответствующих законодательных актов, как в случае с концессионным соглашением, а наличие или отсутствие прямо или опосредованно в спорных отношениях бюджетных средств.
До последнего времени островком непокрытым этой волной расширения зоны публичного интереса оставался Закон о концессиях с его формулировкой о возможности разрешения споров по концессионному соглашению российским третейским судом. С одной стороны, применительно к таким соглашениям в полной мере применим и критерий публичного интере-
са (по соглашениям создаются/реконструируются объекты публичной собственности), а все, - или почти все, - проекты реализуются с привлечением бюджетного финансирования. Таким образом, налицо все признаки неарбитрабельности, утвержденные практикой судов.
Однако со строго юридической точки зрения концессионные соглашения не являются частью системы государственных закупок (пока, конечно). Конкурс на заключение концессионных соглашений имеет кардинальные отличия от закупочных процедур по государственным торгам: он может быть структурирован как двухэтап-ный, конкурсная документация может не содержать текста концессионного соглашения (определяя его основные неизменяемые условия); допускаются переговоры с лицом, с которым заключается соглашение, и в ходе их допускается изменение условий соглашения, включая и условие о его арбитрабельности; концессионные соглашения могут реализовываться с привлечением иностранных инвесторов. Таким образом, казалось бы, ранее приведенная логика, отрицающая возможность ар-битрабельности таких соглашений, опровергается. А, кроме того, ст. 17 Закона о концессиях прямо и однозначно предусматривает возможность третейской записи по таким соглашениям.
Может быть, это и есть одно из немногих исключений, на возможность которых указывает Верховный Суд? Практика Арбитражного суда г. Москвы, как показало его решение, поддержала тенденцию расширения публичного интереса.
Симптоматично, что инициатором отрицания арбитрабельности концессионных соглашений в конкретном споре, преследуя локальные задачи спора, выступила российская концессионная компания, а не публичная сторона. Таким образом, аргументов у партии защиты третейских механизмов разрешения споров по концессии немного убавилось.
Тем не менее нельзя не заметить, что такой подход осложнит привлечение реальных иностранных инвесторов в концес-сионныее проекты, которые, как это упоминалось в начале статьи, чувствительны
к вопросам юрисдикции и рассматривают их как одну из гарантий собственных инвестиций.
Возможность рассмотрения споров в Международном коммерческом арбитражном суде являлась одним из дополнительных аргументов того, что такие соглашения построены в Российской Федерации на равноправном партнерстве государства и инвесторов и было, как указано, компромиссом. По заключенным концессионным соглашениям такой подход может быть расценен как одностороннее «изменение правил игры», которое ставит под сомнение и букву заключенных соглашений, а также сведет к минимуму ценность юрис-дикционной клаузулы как таковой (даже если инвестор или государство до поры до времени будут придерживаться правил разрешения споров, всегда будет риск оспаривания решения третейского суда при попытке обращения за его исполнением).
Наконец, последнее замечание, касающееся дискутируемой природы концессионных соглашений: если ранее можно было говорить о концессионном соглашении как сфере частно-правового моделирования, отношений концедента и концессионера, то последние тенденции (уподобление концессий и ГЧП-соглашений государственному заказу) все более усиливают публичный, административный элемент в регулировании концессионного соглашения, устраняя и без того не очень большие степени свободы в формулировании его условий. Насколько эффективным окажется такой подход не для решения сиюминутных задач, а в среднесрочной и долгосрочной перспективе для обеспечения инвестиционной привлекательности проектов, реализуемых в нашей стране, покажет время.
Список литературы
[1] Арбитражно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3012.
[2] Гражданский кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 05.12.1994. № 32. Ст. 3301.
[3] Конвенция о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами (Вашингтон, 18 марта
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2017
1965 г.). // http://icsidfiles.worldbank.org/ icsid/ICSID/StaticFiles/basicdoc/partA.htm. Дата обращения: 29.07.2017.
[4] Мнение судьи Конституционного суда Российской Федерации К.В. Арановского // Собрание законодательства РФ. 06.06.2011. № 23. Ст. 3356.
[5] Определение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-93716/17-151-865 от 20 июня 2017 г. // http://kad.arbitr.ru/ PdfDocument/5 5 2e7 8a4-d8ca-4945-af5f-75e55f24ebab/A40-93 716-2017_20170620_ Opredelenie.pdf.
[6] Определение Верховного Суда Российской Федерации от 25 марта 2016 г. № 305-ЭС16-1103 // http://kad.arbitr.ru/Pdf Document/656ec993-40d6-457f-a8c6-91ea6a4c744c/A40-6 629 6-2 015_20160 325_ Opredelenie.pdf.
[7] Определение Верховного Суда Российской Федерации по делу № 305-ЭС15-20073 // http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/d76d2062-fe2d-4f71-a33e-4c9095048041/A40-188599-2014_20170728_0predelenie.pdf.
[8] Письмо Федеральной антимонопольной службы от 18 июня 2014 г. № АЦ/24233/14 // СПС «Консультант Плюс».
[9] Письмо Федеральной антимонопольной службы от 28 декабря 2015 г. № АЦ/75923/15 / / СПС «Консультант Плюс».
[10] Постановление Арбитражного суда Северо-западного округа от 17 февраля 2016 г. по делу № А56-9227/2015 // http://kad.arbitr.ru/ PdfDocument/5df3a2c4-8 7ec-454d-abc1-5accbc4d45ad/A56-922 7-2015_20160217_ Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf.
[11] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24 ноября 2015 г. по делу № А40-66296/15 // http://kad.arbitr.ru/ PdfDocument/5 2dc8 0 9b-9bad-4c71-915 0-0a8d5f7 5c3be/A40-66296-2015_20151124_ Reshenija_i_postanovlenija.pdf.
[12] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 26 мая 2011 г. № 10-П // Собрание законодательства РФ. 06.06.2011. № 23. Ст. 3356.
[13] Решение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-23141/17-149-224 от 8 июня 2017 г. // http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/ df03c59d-6d2c-4713-a3c1-2256682aa4f9/A40-23141-2017_20170608_Reshenija_i_ postanovlenija.pdf.
[14] Федеральный закон от 21июля 2005 г. № 115-ФЗ «О концессионных соглашениях»
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2017
// Собрание законодательства РФ. 25.07.2005. № 30 (ч. II). Ст. 3126.
[15] Федеральный закон от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 12.07.1999. № 28. Ст. 3493.
[16] Федеральный закон от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» // Собрание законодательства РФ. 08.04.2013. № 14. Ст. 1652.
[17] Федеральный закон № 102-ФЗ от 24 июля 2002 г. «О третейских судах в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3019.
Spisok literatury:
[1] Arbitrazhno-processual'ny'j kodeks Rossijskoj Federacii // Sobranie zakonodatel'-stva RF. 29.07.2002. № 30. St. 3012.
[2] Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii // Sobranie zakonodatel'stva RF. 05.12.1994. № 32. St. 3301.
[3] Konvenciya o poryadke razresheniya investicionny'x sporov mezhdu gosudarstvami i inostranny'mi licami (Vashington, 18 marta 1965 g.). // http://icsidfiles.worldbank.org/ icsid/ICSID/StaticFiles/basicdoc/partA.htm. Data obrashheniya: 29.07.2017.
[4]Mnenie sud'i Konstitucionnogo suda Rossijskoj Federacii K.V. Aranovskogo // Sobranie zakonodatel'stva RF. 06.06.2011. № 23. St. 3356.
[5] Opredelenie Arbitrazhnogo suda g. Moskvy' po delu № A40-93716/17-151-865 ot 20 iyunya 2017 g. // http://kad.arbitr.ru/ PdfDocument/5 5 2e7 8a4-d8ca-4945-af5f-75e55f24ebab/A40-93 716-2017_20170620_ Opredelenie.pdf.
[6] Opredelenie Verxovnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 25 marta 2016 g. № 305-E'S16-1103 // http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/ 656ec993-40d6-457f-a8c6-91ea6a4c744c/A40-66296-2015_20160325_0predelenie.pdf.
[7] Opredelenie Verxovnogo Suda Rossijskoj Federacii po delu № 305-E'S15-20073 // http: //kad.arbitr.ru/PdfDocument/d76d2062-fe2d-4f71-a33e-4c9095048041/A40-188599-2014_20170728_0predelenie.pdf.
[8]Pis'mo Federal'noj antimonopol'noj sluzhby' ot 18 iyunya 2014 g. № AC/24233/14 // SPS «Konsul'tant Plyus».
[9]Pis'mo Federal'noj antimonopol'noj sluzhby' ot 28 dekabrya 2015 g. № AC/75923/15 // SPS «Konsul'tant Plyus».
[10] Postanovlenie Arbitrazhnogo suda Severo-zapadnogo okruga ot 17 fevralya 2016 g. po delu № A56-9227/2015 // http:// kad.arbitr.ru/PdfDocument/5df3a2c4-87ec-454d-abc1-5accbc4d45ad/A56-92 2 7-2015_ 20160217_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf.
[11] Postanovlenie Arbitrazhnogo suda Moskovskogo okruga ot 24 noyabrya 2015 g. po delu № A40-66296/15 // http://kad.arbitr.ru/ PdfDocument/52dc809b-9bad-4c71-9150-0a8d5f75c3be/A40-662 96-2015_20151124_ Reshenija_i_postanovlenija.pdf.
[12] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 26 maya 2011 g. № 10-P // Sobranie zakonodatel'stva RF. 06.06.2011. № 23. St. 3356.
[13] Reshenie Arbitrazhnogo suda g. Moskvy' po delu № A40-23141/17-149-224 ot 8 iyunya 2017 g. // http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/
df03c59d-6d2c-4713-a3c1-2256682aa4f9/A40-23 141-20 1 7_20 1 70608_Reshenija_i_ postanovlenija.pdf.
[14] Federal'ny'j zakon ot 21iyulya 2005 g. № 115-FZ «O koncessionny'x soglasheniyax» // Sobranie zakonodatel'stva RF. 25.07.2005. № 30 (ch. II). St. 3126.
[15] Federal'ny'j zakon ot 9 iyulya 1999 g. № 160-FZ «Ob inostranny'x investiciyax v Rossijskoj Federacii» // Sobranie zakonodatel'stva RF. 12.07.1999. № 28. St. 3493.
[16] Federal'ny'j zakon ot 5 aprelya 2013 g. № 44-FZ «O kontraktnoj sisteme v sfere zakupok tovarov, rabot, uslug dlya obespecheniya gosudarstvenny'x i municipal'ny'x nuzhd» // Sobranie zakonodatel'stva RF. 08.04.2013. № 14. St. 1652.
[17] Federal'ny'j zakon № 102-FZ ot 24 iyulya 2002 g. «O tretejskix sudax v Rossijskoj Federacii» // Sobranie zakonodatel'stva RF. 29.07.2002. № 30. St. 3019.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2017
