CC BY
12
Кемерово. 1994. С. 197 - 198; Зиновьев В. П. В. И. Шемелев -историк и краевед Алтая // Актуальные вопросы истории Сибири, Научные чтения памяти профессора А. П. Бородавкина 20 мая 1997. Барнаул. АГУ. 1998. С. 168 - 172; Кузнецов О. В. Воспоминания как источник по истории профсоюзного движения в Западной Сибири в годы Гражданской войны // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. / Тез. докл. и сообщ. III регион, науч.-метод, конфер. Омск. ОмГУ. 1997. С. 136 - 137.
3. Пятая Всероссийская конференция профессиональных союзов (3 — 7 ноября 1920 г.): Стенографический отчет. М., 1921. С. 177 - 178.
4. Профессиональное движение (Новониколаевск). 1922. № 8. С. 59 - 60.
5. Профессиональное движение. 1922. № 8. С. 59 - 60.
6. Золотая промышленность в Сибири // Сибирский горнорабочий (Новониколаевск). 1921 — 22,№2 - З.С.5 — 7;Кудрявцев И. Н. После расстрела//Там же. 1922N°4 - С. 12 - 13; Никифоров. Отвал. (Условия труда и быта в 1912г.) //Там же. С. 13 — 14; Калиновский. Из воспоминаний приискового рабочего: (События на Ленских приисках в 1912 г.//Там же. С. 15 — 1Тульчинс-кий К. 4 апреля 1912г. (Воспоминания окружного инженера). // Там же. С. 19 — 26; От революционных рабочих Лены в память 4 апреля 1912г. (Погибшим500товарищам) //Тамже. С. 26 — 27.
7. Профессиональное движение. 1924.№2. С. 18.
8. Вестник труда. 1924. № 11 - 12. С. 255.
9. Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф. Р — 1305. Оп.1.Д. 575. Л. 12.
10. Профессиональное движение. 1924. №5. С. 24; ГАОО. Ф. Р_ 1305. Оп. 1.Д. 575.Л 12 об.
11. Фураев Г. Очерк по истории профессионального объединения работников просвещения Омской губернии ( 1895 — 1924 г.г.). Под ред. Комиссии истпрофа при Омгуботделе в составе т.т. Смирнова, Фураева, Колотилина, Вятских, Котель-никова, Сливко, Карнаш. Омск. 1924. — 43 е.; Печатники в дни колчаковщины. 1919 — 14 дек. 1924 гг. Изд. Истпрофа союза РПП, посвященное 5-летию освобождения Новониколаевска от Колчака. Новониколаевск. 1924. — 8 с.
12. ГАОО. Ф. Р-1305. Оп. 1 .Д. 575. Л. 5.
13. ГАРФ. Ф. 6935. Оп. 1. Д. 160. Л. 7.
14. ГАОО. Ф. Р-1305. Оп. 1, Д. 575. Л. 12.
15. Там же. Л. 41.
16. Государственный архив новейшей истории Иркугской области (ГАНИ ИО). Ф. 300. Оп. 1. Д. 973. Л. 5.
17. Там же. Д. 972. Л. 25.
18. Юхнев П. М. Аграрное движение па Алтае в 1905 г. // Сибирские огни. 1925. №6. С. 87 — 101; Рогон А. Воспоминания о рабочем движении в Красноярске в 1901 - 1904 г.г.//Пролетарская революция. 1925. № 1. С. 117 — 131: Вегман В. На передовых позициях (Рев. движ. среди сибирских железнодорожников): 1905 // Проф.дв. 1925.№ 47.С.3-6 и др.
19. Труд. 1926.26 мая.
20. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. Р-627. Оп.1. Д. 147. Л. 16.
21. Центр документации новейшей истории Омской области (ЦДНИ ОО). Ф. 19. Он. 1.Д. 489. Л. 216.
22. ГАНИ ИО. Ф. 2291. Оп. 1. Д. 4. Л. 31, ЗЮб.
23. ГАРФ. Ф.6935. Оп 1. Д. 77. Л. 162.
24. Российский государственный архив социально-политической истории (Р1АСПИ). Ф. 70. Оп. 2. Д. 371. Л. 3.
25. ГАНО. Ф. П-2. Оп. 5-а. Д, 116. Л.4.
26. ГАРФ. Ф.6935. Оп. 1. Д. 77. Л. 2 об.
27. ГАОО. Ф. Р-337. Оп. 1. Д. 134. Л. 52.
28. Профессиональное движение. 1927. № 23. С.21.
29. Там же. 1927. № 25. С. 9-10.
30. Подсчитано автором.
31. ГАРФ. Ф. 6935. Оп. 1.Д. 104-а. Л.л. 1 - 3.
32. Там же. Л.7.
33. ГАНИ ИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 971. Л. 96.
34. Известия Сибкрайкома ВКП(б). 1928. № 10. С. 7.
35. Ведулина И. П. Становление и развитие государственной архивной службы в Иркутской области в 1920— 1938 годах. Иркутск. 2005. С. 36.
36. ГАНО. Ф. Р-627. Оп. 1. Д. 399. Л. 1.
37. Там же. Л. 9.
38. ГАНО. Ф. Р-869. Оп. 1.Д. 171. Л. 9.
39. ГАНО. Ф. Д-149 «Документы по истории рабочего и профессионального движения в Сибири. Комиссия истпрофа. 1902-1932 гг. Всего 183 ед. хр.
40. ГАНО. Ф. Р-869.
41. ГАРФ. Ф. 6935 (Истпроф ВЦСПС); Ф. 6869 (Истпроф швейников); Ф.6878 (Истпроф строительных рабочих); Ф.6864 (Истпроф печатников); Ф. 6870 (Истпроф горнорабочих) и др.
ШУМИЛОВ Александр Иванович, кандидат исторически^ наук, доцент.
Дата поступления статьи в редакцию: 28. 09. 06 г. © Шумилов А.И.
УДК 316 334.3 Л. Л. МЕХРИШВИЛИ
Тюменский государственный нефтегазовый университет
К ВОПРОСУ ОБ АНТРОПОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
Данная статья направлена на дельнейшее развитие концептуальных основ социальной политики. Автор решает ряд наиболее важных методологических проблем теории социальной политики, в частности, разрабатывает и предлагает объективные антропологические подходы изучения, разработки и реализации современной социальной политики.
В настоящее время получаетвее большее признание онному, в том числе российскому, обществу «этатистс-идея о множественности путей развития социальной ки - общинным» полюсом и присущим западному соци-политики в континууме между свойственным традици- уму «индивидуально-собственническим» полюсом [ 1 ].
Между тем не только в социокультурной, но и в природной среде, и в самой сущности антропологических истоков человека как биосоциального существа необходимо искать объективные предпосылки социальной политики, складывавшиеся тысячелетиями, независимо от субъективной воли и восприятия человека и определяющие направленность и характер его деятельности.
Идея антропологической обусловленности политических и социальных процессов в научно-теоретических концепциях не нова, но каждый период развития человеческого познания открывал в ней новые грани осмысления единства природного и социального.
Антропологический подход к социальной политике отражает ее более глубокий источник, коренящийся в природе человека.
Обоснование антропологического понимания политики дал еще Аристотель. Специфический взгляд Аристотеля на государство и политику предполагал и особое видение человека как такового. Человек по своей природе гооп ро1Шкоп или животное политическое. Если такое существо живет в силу своей природы вне государства, то оно или выше человека, то есть бог, или недоразвито в нравственном смысле, значит, обычное животное. Считая человека политическим животным, автор совершенно не вкладывал в это суждение отрицательный смысл, а, напротив, скорее хвалебный. Человек - существо политическое, поскольку он существо коллективное. Нормальная жизнь человека, удовлетворение его многообразных потребностей и обретение счастья возможны только при общении с другими людьми. Высшей по сравнению с семьей и селением формой такого общения и выступает политика. С помощью политики в общении людей достигается гармония [2].
Таким образом, еще в древние времена философы полагали, что заниматься политикой людей побуждают, по преимуществу, их естественные природные устремления.
Стагирит впервые выявил различные виды политической организации и постарался объяснить такую дифференциацию влиянием на изученные им сообщества целого набора переменных - климата, географического места расположения, состава населения, способа существования, нравов и верований.
По убеждению Жана Бодена, «общество формируется под влиянием естественной природы», что отражается не только на социально-психологическом портрете народа, но и на сущности его институтов права и государства» [3].
В ХУШв. помимо негосударственных, экономических и социальных факторов объяснения политики французский философ-просветитель Ш.А. Монтескье в книге «О духе законов» ввел в аналитический оборот и внесоциальные условия ее развития, увеличив тем самым размах представлений о влиянии иных обстоятельств на эту сферу жизнедеятельности человека (географических, климатических, демографических и других).
На первый план Монтескье ставит факторы, определяющие «дух законов» или «образ правления»: «Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат этого образуется общий дух народов» [4].
Природа основных политических форм, по предположению Монтескье, зависит также от размеров территории, то есть от пространства распространения государственной власти: республика требует небольшой территории, иначе она не удержится; мо-
нархия может быть средней величины; а обширные размеры империи - предпосылка для деспотичного властвования. Не в этом ли феномене кроются истоки повторяющихся с определенной периодичностью эпохи тирании и геноцида своего народа в России? Французский социолог Р. Арон считал, «что анализ природы политики у Монтескье вышел далеко за государственные, или институциональные рамки и приобрел собственно социологический характер, поскольку сфера в трактовке философа подчиняется законам и принципам физического, социального и морального порядка» [5].
Центральным положением эволюционистической теории К. Маркса является отношение человека к природе и развитие этого отношения. В начале истории человек полностью зависит от природы. В ходе эволюции он все больше и больше освобождается от природной зависимости, начинает господствовать над природой и преобразовывать ее в процессе деятельности, а изменяя ее посредством социальной сферы, он изменяет и самого себя. Когда он окончательно поставит природу под свой полный и разумный контроль, тогда общество навсегда утратит антагонистический характер, «предыстория» закончится и начнется подлинная история человека. Свободный человек будет планировать и организовывать свой обмен с природой, и целью всей общественной жизни будет не труд и даже не производство, а максимальная реализация человеческой сущности. По убеждению К. Маркса: «Сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком» [6]. Эти положения марксизма стали важным теоретическим результатом, позволяющим приблизиться к рассмотрению глубинных движущих сил политики и некоторых мотивов поведения людей в социально-политической сфере.
Возникновение в XIX в. позитивистской социологии заложило основы антропосоциальной и ант-ропоисторической проблематики. Наиболее ярко эти идеи воплотились в трудах О. Конта, Д.С. Милля, Г. Спенсера.
Эти идеи получили развитие и в концепциях отечественных мыслителей в конце Х1Х-ХХ вв., в так называемом «бархатном», «мягком» позитивизме Е. В. Де-Роберти, М.М. Ковалевского, раннего П. Сорокина.
Современный социально-антропологический подход подразумевает «изучение социальных структур и социальных процессов применительно к их социально-культурным условиям и связям, в особенности применительно к «простейшим обществам» [7].
Современный антропологизм переносит исследовательский пафос на постижение внутреннего мира человека. Для него важно выявить имманентную логику развития духовного мира человека и через эту логику рассмотреть возможности, движущие силы, тенденции самосовершенствования человека, а также творения им собственного бытия. Поэтому, наряду с двумя сферами действительности - природной и культурной (социумом) - обязательно «вводится в рассмотрение третья сфера - внутренний духовный мир, который является средоточием человеческой специфики, активности, индивидуальности и мотивации его деятельности. Направленность современного антропологизма на постижение внутреннего мира человека должна пониматься не как отрицающая, а дополняющая исследованные раннее факторы детерминации - природу и культуру» [8].
Современные российские авторы в качестве объективных антропологических основ социальной политики называют:
1. Природно-географические условия: территория и природные свойства этой территории (почва, климат, рельеф, водные ресурсы, географическое расположение и так далее), технологии производственной деятельности, формы общественной жизни.
2. Естественно-общественные условия: длительное взаимодействие человека и природы, на основе этого создание культуры («второй», искусственной природы).
3. Культурно-историческое наследие: продукт творческой созидательной деятельности людей, опредмечивание их замыслов, знаний и труда [9].
Антропологический подход в социальной политике отражает ее более глубокий источник и базируется сегодня, прежде всего, на таких принципах, как:
1. Постоянство, инвариантность фундаментальных родовых качеств человека как существа биологического, социального и разумного (духовного), изначально обладающего свободой.
2. Универсальность человека, единство человеческого рода и, независимо от этнических, расовых, социальных, географических и иных различий, равноправие всех людей.
3. Неотъемлемость естественных, основополагающих прав человека, их приоритет по отношению к принцииам устройства, законам и деятельности государства [2].
По убеждению автора исследования антропологический подход осмысления и учета объективных основ современной социальной политики должен носить более комплексный характер, отражающий все многообразие социально-политической деятельности. Базируясь на научно-теоретических антропологических концепциях американской, западно-европейской и российской школ, считаем возможным предложить следующую классификацию основных антропологических направлений изучения социальной политики:
Объективные антропологические основания социальной политики должны интегрировать весь комплекс факторов:
- природно-географические факторы - учет географического расположения страны или региона, особенности климатических условий, рельефа, водных ресурсов, масштаба территории. Именно природно-географические условия оказывают прямое и опосредованное влияние на устойчивость или неустойчивость развития социальной общности; на жизнедеятельность людей: плотность населения, рождаемость, распространенность тех или иных видов труда, состояние здоровья и специфику заболеваемости, тип культуры, типы организации территориальных общностей;
- физиолого-антропологические факторы - осознание человека как природного существа, учет особого места человека в природе, его деятельностной сущности, специфики его естественных интересов, потребностей, «человеческих устремлений»;
- биолого-антропологические факторы - признание того факта, что человек - это единственное существо, способное адаптироваться к социальной среде, создавать среду обитания и мир культуры. Необходимо мягко регулировать его жизнедеятельность, исходя из принципов жизненного благополучия человека. Социальная политика должна вытекать из «биологической основы человека и ей же служить» (К.Лоренц), сохраняя и развивая его субъективность;
- историко-антропологические факторы - понимание истории как специфического процесса развития человека и человеческой общности. Учет исторического опыта развития, реализация принципа
эволюционной направленности развития человека;
- культурологические факторы - осмысление человека как творения культуры. Культура задает специфику стилю и образцу жизни человека, определяет его самобытность, оригинальность, характеризует закономерности жизнедеятельности, традиции, стереотипы. При реализации социальной политики необходим учет соотношения требований как национальной (региональной), так и мировой культуры; разработка целей и задач в соответствии с видом и уровнем культуры, организованными в данном сообществе [10];
- этнографические факторы - изучение и учет при разработке основных направлений социальной политики этнических харак теристик, способов жизнедеятельности отдельных народ, этнических групп, общностей. С точки зрения антропологических концепций - формирование и развитие этноса - чисто природный процесс адаптации людей к этнической среде. Разработка механизмов этой адаптации - одна из главных задач социальной политики с учетом витальных и ментальных национально-этических особенностей;
- этнологические факторы - сравнительное изучение народов, национальных культур в их общем и специфическом проявлении. Социальная политика должна осуществляться на основе этнокорпаратив-ного подхода: с одной стороны, поддержание и развитие национального образа, соответствие его требованиям, нормам, принципам и закономерностям организации жизнедеятельности людей; с другой -учет этнонациональных интересов и удовлетворение этнокорларативных потребностей в процессе разработки и реализации социальной политики;
- религиозно-мифологические факторы - в рамках антропологического подхода религия определяет суммарную ценностную систему и мировоззрение человека. Процесс обеспечения жизнедеятельности человека должен рассматриваться через призму его религиозно-мировоззренческих установок. В основу социальной политики должна быть положена определенная ценностно-ориентационная система, базирующаяся на духовно-нравственных религиозно-конфессиональных догмах;
- лингвистические факторы предполагают ориентацию социальной политики на своеобразие национального языка, устного народного творчества, фольклора, мифологии. Именно в их основе заложены особенности системы национальных взглядов, мировоззрения, ценностных ориентаций общества как системы социальных коммуникаций, национального опыта, идей, верований, традиций;
- институционально-структурные факторы - в рамках антропологического подхода необходимо исследование форм социального общежития человека, специфики социальных институтов, природы малых групп, в том числе семьи; типов взаимоотношений и взаимосвязи элементов «индивидуального пространства» человека с «социальным пространством». Социальные институты обеспечивают «социальные порядки», осуществляют контроль над поведением человека, определяют законы, нормы, принципы жизнедеятельности. Сохранение, развитие и трансформация традиционной системы социальных институтов, создание новой системы, отражающей насущные потребности современности - одна из приоритетных задач социальной политики;
- технологические факторы - учитывают особенности технологий производственной деятельности человека, технологий труда, специализаций и коопераций. Важнейшим условием формирования и реализации социальной политики является развитие твор-
ческой, соэидательнойдеятельности человека, раскрытие его внутреннего созидательного потенциала;
- экономические факторы - принимают во внимание этноцентрический базис анализа производственной деятельности, функционирования рынка; куль-турообусловленную природу экономических отношений - «менталитета рынка». В рамках этого направления выявляются причины социальной дифференциации людей на основе национально-эконо-
мических факторов, атак же определяется роль экономической и политической элиты - «власть элиты» -и ее влияние на социально-политические процессы функционирования человеческого сообщества;
- эволюционные факторы - согласно которым, культура есть определяющая черта человека. Ни один другой биологический вид не вовлечен во взаимоотношения с культурным окружением больше, нежели с природным [11]. Культура является исключительно
человеческим способом адаптации. Но культурная эволюция человеческого вида не закончена. Необходимо определение основных направлений и тенденций развития человека и человечества, выявление приоритетов социальной политики, обозначение ее микро-, макро- и мегатенденций.
Таким образом, по убеждению автора, суть антропологического подхода социальной политики -это ее человеческое измерение. Согласно ему разработка и реализация социальной политики должна исходить из понимания, что современную систему представлений об обществе, политике, социальных процессах и явлениях можно сформулировать, лишь поставив в центр концептуальных подходов человека; рассматривая мировоззренческую категорию «человек» в качестве системообразующей в отношениях и связях элементов социально-политических категорий.
Библиографический список
1. Вопросы философии, 1993, №7.
2. В.П. Пугачев, А.И. Соловьев Введение в политологию. -М., Аспект Пресс, 2002. - 447с. С. 12,37.
3. Воден Ж. Шесть книг о государстве.
4. Монтескье Ш.Л. О духе законов.
5. Арон Р. Этапы развития социологической мысли.- М., 1993.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеологии, Соч. Том 2.
7. ПарсонсТ. Американская социология. - М„ 1972. С.362-
363.
8. Шаронов В.В. Основы социальной йнтропологии. С.-П. Изд. «Лань», 1997. - 192с. С.28-29.
9. Социальная политика: парадигмы и приоритеты. Под общ. ред. В.И. Жукова. - М.'. Изд-во МГСУ, Изд-во «Союз», 2000, -312с. С.38-39.
10. Барбаков О.М.. Региональное управление: реалии и перспективы. - С-Петербург.; ^ань, 1999. - 310с.
11. Просекова М.Н Кто есть в американской культурной антропологии. - Тюмень: ИПЦ «Экспресс». 2005. - 148с. С.79.
МЕХРИШВИЛИ Ламара Ленгизовна, кандидат социологических наук, доцент кафедры «Социальная работа».
Дата поступления статьи в редакцию: 19. 09. 06 г. © Мехришпили Л.Л.
УДК 1+519.24:1+17 В.Е.ОСИПОВ
Омский государственный технический университет
ПРИМЕНЕНИЕ ПРИНЦИПА ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА
Используя принцип интерсубъективного свидетельства, исследуется вопрос о состоятельности доктрины о перевоплощении.
Доктрина о перевоплощении, отмененная в 533 году на Втором Константинопольском Соборе [1], имеет, на наш взгляд, большой этический заряд. Но, вместе с тем, в настоящее время отсутствуют ее прямые научные доказательства, и вопрос ее принятия является вопросом веры.
Настоящая статья является попыткой сделать косвенный подход к решению вопроса о состоятельности данной доктрины. Для осуществления этого предлагается использовать известный принцип интерсубъективного свидетельства [2].
Применение указанного принципа сопряжено со следующими моментами: а) составлением класса свидетелей, б) численной оценкой достоверности сделанных заключений.
Класс свидетелей составляем из респондентов (в основном детей), излагающих, как они утверждают, воспоминания о своей прошлой жизни. Количество высказываний у респондентов различно: от двух — трех до шестидесяти — семидесяти [3, с. 75]. При этом высказывания проверены и обычно точны на 90 процентов [3, с. 70].
Численную оценку достоверности производим, исходя из двух следующих положений.
Первое. Нельзя с уверенностью судить об источнике информации. То есть предполагают, что указан-
ные фактически подтвержденные высказывания мо-1ут быть обусловлены следующими факторами [3]: 1) обманом; 2) фантазированием и персонификацией; 3) кршггомнезией; 4) парамнезией; 5) наследственной памятью и/или коллективным бессознательным; 6) ясновидением и телепатией; 7) медиумистическим одер-жанием; 8) перевоплощением.
В настоящем исследовании мы будем принимать в расчет все восемь указанных факторов, несмотря на то, что большинство из них, по мнению исследователей,маловероятны .Н апример,обман представляется маловероятным по следующим причинам: а) в ситуации с воспоминаниями о прошлой жизни обычно нежелательна огласка, б) маленьких детей трудно обучить ролям, которые кажутся им неестественными, в) для осуществления обмана требуется сговор сообщников как в теперешней семье ребенка, так и в его прежней семье, которая, как обычно случается, живет в другом городе или деревне, г) свидетели (не в специальном смысле этого слова) обычно подвергаются утомительному, длящемуся часами перекрестному допросу, что отнюдь не делает исследователей желательными гостями [см.: 3, с. 76 — 77]. Сертифицированный психоаналитик и психиатр Ян Стивенсон, специализировавшийся на анализе свидетельств пациентов, пишет: «Я не могу
