CC BY
7DOI: 10.24412/2076-1503-2023-11-80-86 NIION: 2018-0076-11/23-860 MOSURED: 77/27-023-2023-11-860
МАЛЫШКИН Семен Павлович,
Аспирант ГАУГН,
Стажер-исследователь Центра фундаментальных исследований НИУ «ВШЭ», e-mail: blkkosa@gmail.com
Научный руководитель: ДЕНИСЕНКО Владислав Валерьевич,
д.ю.н., профессор кафедры теории и истории государства и права Юридического факультета ГАУГН, e-mail: vsu_vlad@mail.ru
К ВОПРОСУ О ЗАРОЖДЕНИИ КОНЦЕПЦИЙ ЛЕГИТИМНОСТИ И ЛЕГИТИМАЦИИ В КЛАССИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ
Аннотация. Концепция легитимности необходима для объяснения современных кризисных явлений права, в связи с чем юридическое сообщество активно проявляет интерес к ней в последние годы. Однако, в современной политико-правовой литературе устоялось мнение, что «легитимность» является, главным образом, политологическим понятием. Поэтому для использования понятий легитимности и легитимации в своих исследованиях теоретикам права приходится использовать аргументацию по аналогии, признавая тем самым подчинённое положение юридического значения легитимности по сравнению с политическим. Однако аргументация с обоих сторон представляется сомнительной. В статье проводится ревизия источников, относящихся к классическому этапу возникновения понятия «легитимность» в XIX веке, и отстаивается позиция о том, что на самом деле ситуация обстоит прямо противоположным образом. Макс Вебер, получивший юридическое образование в Гейдельбергском университете, тесно общавшийся с юридическим сообществом (Г. Еллинеком, Р. Иерингом, Р. Штаммлером) защищавший диссертацию по римскому праву и часто использовавший юридическую тематику в своих работах, перенимает юридическое понятие легитимности для выстраивания своей социологической концепции. По итогам ревизии источников, автор статьи приходит к выводу, что темы господства и власти не являются определяющими в сочинениях М. Вебера для понятия легитимности. Напротив, «легитимность» используется им как вполне обычная для описания правовых явлений категория. На основе методологии интеллектуальной истории, автор проводит анализ ошибок передачи концепции Вебера в отечественной и зарубежной политико-правовой литературе.
Ключевые слова: легитимация, делегитимация, легитимность, действие права, признание права, Макс Вебер, Георг Еллинек, Рудольф Штаммлер.
ON THE ISSUE OF THE LEGITIMACY AND LEGITIMATION CONCEPTS ORIGIN IN CLASSICAL POLITICAL AND LEGAL THOUGHT
MALYSHKIN Semyon Pavlovich,
Graduate student, State Academic University for the Humanities (GAUGN) Intern Researcher at the HSE Center for Fundamental Research
Supervisor:
DENISENKO Vladislav Valerievich,
Doctor of Law, Professor of the Department of Theory and History of State and Law, Faculty of Law,
State Academic University for the Humanities (GAUGN) University
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
Annotation. The concept of legitimacy is necessary to explain the current crisis phenomena of law. The legal community has been actively showing interest in it in recent years. However, there is a well-established opinion in the modern political and legal literature that «legitimacy» is mainly a political science concept. Therefore, legal theorists have to use argumentation by analogy to use the concepts of legitimacy and legitimation in their research, thereby recognizing subordinate position of the legal meaning of legitimacy. However, the reasoning from both sides seems doubtful. The article reviews the sources relating to the classical stage of the emergence of the concept of «legitimacy» in the XIX century. Author defends the position that the situation is exactly the opposite. Max Weber, who received a law degree at the University of Heidelberg, closely interacted with the legal community (G. Jellinek, R. Iering, R. Shtammler) defended his dissertation on Roman law and often used legal topics in his works, adopts the legal concept of legitimacy to build his sociological conception. Results of the sources revision shows, that the themes of domination and power are not decisive in the writings of M. Weber for the concept of legitimacy. On the contrary, «legitimacy» is used by him as a category quite usual for describing legal phenomena. Based on the methodology of intellectual history, the author analyzes the mistakes in the transmission of Weber's concept in domestic and foreign political and legal literature.
Key words: legitimation, delegitimization, legitimacy, operation of law, recognition of law, Max Weber, Georg Jellinek, Rudolf Stammler.
Вопрос о соотношении сущего и должного в истории политико-правовой мысли является классическим. Его в разных интерпретациях мы можем встретить, пожалуй, в каждом историческом периоде, где развивалась юридическая мысль. От диалогов о справедливых законах Платона в Древней Греции, через сочинения о божественном и волеуста-новительном праве схоластов в Средние века, размышлений о естественных правах и свободах новоевропейских философов до справедливых законов Радбруха и чистого учения о праве Кель-зена в ХХ веке. Современные авторы теоретико-правовых исследований на постсоветском пространстве также нередко поднимают темы, которые восходят к этому фундаментальному разделению «сущего» и «должного». Например, концепция «теневого права» В.М. Баранова [1, С. 9-21], а также идея о социализации права как необходимом этапе правотворческого процесса В.Ю. Трофимова и Н.А. Придворова [17, С. 312315], многочисленные упоминания «мёртвых норм» как в отраслевых исследованиях, так и в теоретических [14, С. 45-48].
В настоящее время принято обсуждать вопрос соотношения «сущего» и «должного» в праве в аспекте учёта общественного мнения, одобрения законодательных решений, одностороннего и взаимного признания прав, правовой коммуникации, которые по своему смыслу восходят к классической тематике легитимности и легитимации. Легитимность в праве предусматривает, с одной стороны, сущностную характеристику действующего права, а легитимация (и её антоним - делегитимация), с другой стороны, указывает на возможность существования тех самых «мёртвых» или спящих норм, не одобряемых и не соблюдаемых в связи с этим законов [16, С. 42].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
Причём понятие легитимации как динамической характеристики составляет основу данной проблематики. Оно подразумевает возможность как позитивной легитимации, например, взаимного признания прав, так и делегитимации в виде обхода закона, нарушения прав и свобод или образования «теневых» правоотношений. Поэтому весьма важным понятием для процедуры легитимации является «признание» [7, С. 94-95], которое понадобится нам в настоящем рассуждении.
Концепция легитимности (и её динамический аспект легитимации) применительно к современному праву, с одной стороны, оттеняет современные не решённые и даже не вполне отрефлек-сированные современной отечественной юридической мыслью проблемы, значимые не только для теории, но и для корректной работы законодательных и правоприменительных органов. С другой стороны, дискурс о легитимации, проливая свет на нерешённые теоретические и практические проблемы, подводит нас к выводу о необходимости пересмотра устоявшихся отечественных теоретико-правовых концепций.
Полноценно проблемам легитимности в праве в русскоязычной литературе были посвящены научные работы Владислава Валерьевича Денисенко. По его мнению, одна из причин, которая препятствует интеграции в теорию права концепции легитимности на постсоветском пространстве, заключается в том, что «единого понимания и удовлетворительной концепции юридической легитимности... пока не сложилось». Он также указывает: «.Внятная и систематичная концептуализация легитимности права как научной категории, несмотря на актуальность, отсутствует» [9, С. 4-5]. Не отрицая важности единого понимания феномена легитимности в праве для последую-
щей институционализации данного феномена, отметим, что существует не менее важная, но, в то же время, не обсуждаемая из-за своей латент-ности проблема. И эта проблема - представление или стереотип о концепции легитимности как политологической или социологической характеристике.
Упоминание об этой проблеме мы можем найти и в работах цитируемого нами Владислава Валерьевича. Он утверждает, что в отечественной науке можно констатировать сложившееся одностороннее понимание категории «легитимность» как политологической, характеризующей власть, а не право. С этим он связывает тот факт, что в сознании большинства российских правоведов легитимность представляется чуждым для правовой науки термином, предназначенным изначально для государствоведения, политологии [8, С. 104].
Однако даже если мы воспримем значимость вопроса легитимации для права, то в силу этого стереотипа нам придётся использовать аргументацию по аналогии и ссылаться на тождественность политики и права, чтобы доказать применимость легитимации к юридическим вопросам. Такой способ аргументации использует и сам
B.В. Денисенко, указывая, что «сказанное о политических проблемах верно и для сферы права» [9,
C. 4]. Вместе с тем, такая аргументация не устраняет проблему политической коннотации легитимности, а лишь становится ещё одним подтверждением её истинности. В связи с этим, для исследователя-юриста, который приступает к разработке темы легитимности, первоочерёдной задачей является задача определения смысла основного понятия. Для этого следует задать серию вопросов: действительно ли легитимация является политологическим понятием, экстраполируемым в юридическую сферу или же легитимность имеет смысл как юридическое понятие независимо от политологической его коннотации? Какие существуют аргументы за и против юридического понимания легитимности? Ответы на эти вопросы станут основанием для верификации представленного нами стереотипа о месте легитимности в политологии и юриспруденции.
И начнём мы наше рассуждение с аргументов, на которых основывается рассмотренный нами политологический стереотип. Политологический характер легитимности часто обосновывается ссылкой на работы Макса Вебера, который, как указывается, ввёл в научный оборот рассматриваемое понятие. Считается, что основная тема, для которой М. Вебером было применено понятие легитимности - это тема господства в его социологическом измерении. В рамках этой темы Вебером была разработана широко известная
концепция легитимных типов господства (легальное, традиционное и харизматическое господство), описанная в его статье «Три чистых типа легитимного господства» и непосредственно в тексте тома IV «Хозяйства и общества» [5, С. 404415]. На первый взгляд, очевидно, что тематика господства действительно довольно недвусмысленно указывает на политическое значение легитимности.
Доводом, которым руководствуются в литературе для обоснования юридического значения легитимности, является ссылка на другую классификацию «типов правового мышления» [2, С. 36-43], которые «обуславливают специфику легитимности права в различных обществах» [8, С. 104]. Приводимые авторы также отмечают: «Все правовые системы прошлого и современности Вебер классифицирует по типам правового мышления» [8, С. 107]. Однако о типах правового мышления в русскоязычной литературе пишут крайне редко, что представляется неслучайным.
На первый взгляд, кажется, что оба сообщества (политологов и юристов) довольно убедительно выстраивают свои позиции и обосновывают, каким образом легитимность используется в исследованиях Вебера, в какой части она используется как юридическое понятие, а в каком - как политологическое. Однако при ближайшем рассмотрении становятся очевидны некоторые нестыковки в аргументации обеих сторон. Обратим внимание сперва на аргументацию политологического сообщества.
Во-первых, сомнение вызывает привилегированный статус темы господства, в рамках которой, как считается, вводится и раскрывается Вебером понятие легитимности. В политологической литературе даже встречаются любопытные оговорки, которые отражают такой способ мышления: авторы пишут не о типах легитимного господства, как об этом пишет Вебер [5, С. 404-415], а о типах легитимности вообще [18, С. 155].
Для объяснения предмета нашей критики приведём небольшую справку. Многотомник Макса Вебера «Хозяйство и общество», где поднимается тема легитимного господства, является опубликованным посмертно. Макс Вебер успел подготовить к изданию на основе множества разрозненных материалов лишь несколько глав, которые стали первым томом того, что мы называем «Хозяйство и общество» [12, С. 234]. Однако, даже если рассматривать только первый том русского издания «Хозяйства и общества», то в первую очередь легитимность упоминается в контексте описания легитимного порядка, а не типа легитимного господства. И одним из видов легитимного порядка является не что иное как право [3, С. 90-92]. Кроме того, наравне с легитимными
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
порядками и господством он описывал и нелегитимное господство, которое он находил в средневековых городах. Они являлись, по сути, «государством в государстве» в силу своей автономности и не были легитимированы ни одним из способов, которым была легитимирована власть государства [5, С. 12-13]. Наравне с нелегитимным господством, мы также обнаруживаем упоминание об отдельных актах легитимации (государственных органов, приказов, полномочий) [4, С. 47,96,131].
Из вышеперечисленных доводов следует, что представленная в сочинениях концепция легитимности и легитимации существенно шире, чем её обычно описывают в политологической литературе. Полное рассмотрение данной концепции показывает, что легитимация власти - лишь один из примеров легитимации, которые были описаны Вебером уже после того, как им были рассмотрены легитимные порядки, создаваемые правом.
Во-вторых, представляется сомнительным приписываемый Веберу факт введения понятия «легитимность» в научный оборот, что особенно важно при определении коннотации (политической или юридической) рассматриваемого понятия. Как бы очевидно это ни было, но понятие «легитимность» восходит к латинскому «lex» (закон) и производного от него словам «legitimus», «legitima», «legitimare», которые составляли терминологию римского права. Их использование мы можем наблюдать уже в архаическом периоде развития римского права, в частности, в Институциях Гая. Они использовались в значении «законности», как, например, «legitimo jure» - «по законному праву» в ст. 36 книги 2 Институций [11, С. 80]. Исходя лишь из этого краткого обзора, можно было бы сказать, что в римском праве легитимность приравнивалась к легальности, а новаторство Вебера было в придании понятию легитимности того самого значения признания или при-знанности, которого не существовало ранее [8, С. 106]. Вместе с тем, и в римском праве мы также находим похожую конструкцию легитимации, связанную с признанием незаконорождённых (filii illegitimi). Так, признать незаконорождённого было возможно через последующий брак с рабы-ней-конкубиной (legitimatio per subsequens matrimonium), уполномочие посредством завещания (legitimatio per tastamentum), узаконение через внесение ребенка в список курии своего города и выделение ему определённого количества земли (legitimatio per obladonem curiae) [19, С. 418-419].
Римскому праву были известны и другие процедуры легитимации, на которых мы не будем останавливаться. Однако, в связи с изложенным отметим, что уже в римском праве существует концепция легитимации через признание, которая
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
конституирует легитимность, не совпадающую с легальностью. И Макс Вебер, получив юридическое образование в Гейдельбергском университете, очевидно, знал об этом. Так, Л.Г. Ионин пишет, что «для ученого человека в Германии того времени язык римского права был почти что родным языком» [12, С. 13]. Кроме того, Макс Вебер в 1890-1891 гг. защищал одну из своих диссертаций по римскому праву под названием «Римская аграрная история и ее значение для государственного и частного права» [12, С. 364], не говоря о том, что в третьем томе «Хозяйства и общества» приводится множество примеров из истории Древнего Рима и римского права.
Помимо аргумента к римскому праву, который может показаться недостаточным для обоснования юридической природы понятия легитимности, следует обратить внимание на ближайшее в интеллектуальном смысле окружение Вебера, которое повлияло на формирование его идей. Нередко можно встретить в литературе имена этих юристов рядом с именем Макса Вебера. Однако, вывод о взаимовлиянии между ними в русскоязычной литературе делается нечасто. Йоас Ханс пишет, что «в своих практических взглядах на происхождение прав человека Макс Вебер полностью полагался на исследовательскую работу своих друзей и коллег, в частности, Георга Еллинека» [13, С. 33]. В иностранной литературе также подтверждается довод о влиянии одного из виднейших юристов той эпохи Георга Еллинека, который повлиял на Вебера не только в юридической сфере, но и в сферах социологии и религии, результатом чего стало написание Вебером «Протестантской этики и духа капитализма» [23, С. 229-232]. Также в сочинениях Еллинека, вышедших ранее знаменитого «Хозяйства и общества» Вебера, мы обнаруживаем также упоминание о «теории легитимизма, выводящая право в конечном результате из длящегося признания фактических отношений» [10, С. 344].
Говоря о влиянии юристов на формирование концепций Вебера, нельзя не отметить также влияние ещё одного знаменитого юриста Рудольфа Штаммлера. Его влияние, конечно, не равносильно влиянию Еллинека, на которого Вебер опирался, ведь Штаммлера он подвергал резкой критике. Как пишет Веселов Ю.В., сам Вебер неоднократно упоминал работу Штаммлера, называя её блестящей. Вместе с тем, он считал его выдающимся юристом, но весьма неудачным социальным философом [6, С. 57-58]. Этому есть подтверждение в первом томе «Хозяйства и общества», где Вебер вступает со Штаммлером в полемику по вопросу разницы между конвенцией и правом. Отметим, что именно в этой критике и проявляется тот смысл легитимности, который
встречается в современной литературе в связи с легитимностью. В связи с этим Вебер ставит вопросы: в какой мере не обеспеченное централизованным аппаратом принуждения международное право является правом, имеют ли правовой характер т.н. натуральные обязательства, не обеспечиваемые иском, а также правила внутреннего распорядка рабочих или студентов в вузе [3, С. 92-94]. И главное - кто является тем субъектом права, который легитимирует соответствующие не обеспеченные принудительной силой правовые институты?
Помимо прочего, М. Вебер в «Хозяйстве и обществе» комплементарно отзывается о работе Р. Иеринга «Цель в праве», на которую он ссылается как на сочинение, откуда он берёт идею различия конвенции и права [3, С. 89, 91].
Таким образом, с учётом приведённых аргументов о юридическом образовании Вебера, знакомстве с римским правом, в котором изначально и появились термины легитимности и легитимации, а также существенном влиянии на него немецкого юридического сообщества, которое обсуждало теорию легитимизма, довод о том, что Макс Вебер ввёл понятие легитимности в научный оборот, является весьма сомнительным. Возможно, более корректно было бы утверждение о том, что Вебер ввёл в оборот социологии, экономики и политологии юридические понятия легитимности и легитимации.
Поэтому мы полагаем, что отечественная политологическая наука оказалась подверженной заблуждению, о котором пишет К. Скиннер - один из основателей методологии интеллектуальной истории. Он считает, что наиболее устойчивая мифология в отношении предмета исследования создаётся, когда историком движет ожидание [15, С. 58-59]. Это и приводит к складыванию некоторого мифа о легитимности, которая характеризует лишь вопросы политики, и вводится Вебером в отрыве от его юридического образования. Однако цитируемая нами аргументация теоретиков права также не свободна от заблуждений того же рода. Однако юридическая наука совершает другую типичную ошибку при работе с историческими источниками, по мнению К. Скиннера, - превращение случайных реплик автора в его теорию. И корни этой ошибки в русскоязычной юридической литературе, обнаруживаются, как ни странно, в сочинениях американских авторов.
Так, Н.А. Бусова, описывая типы юридического мышления по М. Веберу, ссылается на книгу Алана Ханта «Социологическое движение в праве» («Social Movement in Law»). Как отмечает сам А. Ханта «внутренние» модели юридического мышления составляют сердцевину веберовской социологии права. Более того, по его мнению, эта
типология оказывает определяющее влияние на его анализ развития правовых систем и их связи с экономическими и политическими системами. По мнению Ханта, Вебер проводит различие между «формальными» и «материальными» системами, а также между «рациональными» и «иррациональными» [22, С. 103-105].
Проанализируем сказанное по порядку. Действительно, Вебер пишет о типах правового мышления. Однако, этим типам мышления посвящён лишь один параграф из всего третьего тома «Хозяйства и общества», и как такового названия этим типам он не даёт, а, скорее, пишет про разницу университетского и «ремесленного» подхода к юридическому образованию в современности и в истории [4, С. 140-158]. Далее, Вебер действительно пишет про «формальность» и «материальность» в праве, но эти характеристики он берёт также в общем философском смысле содержания и формы. Если связь у этих характеристик с типами юридического мышления и есть, то весьма косвенная и прямо не выводимая Вебером. Аналогично Вебер пишет и про «рациональность» и «иррациональность», но также не в контексте своей типологии юридического мышления. Вернее было бы сказать, что Вебер пишет про рационализацию в праве как приведение правоприменения в соответствие с требованиями правовой культуры, исключение из правовых процедур иррациональных элементов [4, С. 158-159]. Представляется, что Хант, говоря о типологии правового мышления и классификации правовых систем, создаёт эту концепцию под воздействием ставшего популярным к 1960-1970 гг. системного подхода. Поэтому приписывание взглядам Вебера системности в данном случае является анахронизмом.
Таким образом, момент зарождения концепции легитимности и легитимации, а также её содержание оказываются вопросами далеко не такими определёнными, как кажется на первый взгляд. Нам удалось выявить некоторые пресуппозиции, на которые опираются исследователи как в отечественной, так и в зарубежной политико-правовой науке, и которые на поверку оказываются сомнительными. Признание легитимности юридическим понятием и наша гипотеза о мифологии, выстроенной вокруг легитимности в политологическом смысле, позволяют понять, почему некоторые классики, разрабатывавшие тему легитимности, даже не ставят вопроса о юридическом смысле легитимности. Так, например, Дэвид Битэм, создавший фундаментальный труд о легитимности, пишет, что легитимность имеет несколько измерений, одним из которых является легитимность правил, на которые опирается власть через убеждения, которые разделяются
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
подчинённым и властвующим [20, С. 17]. Вместе с тем, вопроса о легитимности как юридической характеристики даже не ставится. Вместо этого Битэм размышляет, является ли легитимность социологическим или политологическим понятием [20, С. 37-38].
В связи с вышеизложенным, мы можем заключить, что детальный анализ генезиса понятий легитимности и легитимации позволил пересмотреть устоявшийся в политико-правовой литературе взгляд на легитимность в связке с вопросами власти. Обратившись к работам Макса Вебера, нам удалось установить юридический характер дискурса о легитимности, который предопределил её применение в вопросах социологии и политики.
Список литературы:
[1] Баранов, В.М. Теневое право как антиюридическая жизнь // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. - 2014. - №4 (28). - С. 9-21.
[2] Бусова, Н. А. Модернизация, рациональность и право. - Харьков: прометей-пресс, 2004. -352 с.
[3] Вебер, М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии [Текст] : в 4 т. Т. 1. Социология. / Макс Вебер ; [пер. с нем.] ; сост., общ. ред. и предисл. Л. Г. Ионина ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. - 445 с.
[4] Вебер, М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии [Текст] : в 4 т., Т. 3. Право. / Макс Вебер ; [пер. с нем.] ; сост., общ. ред. и предисл. Л. Г. Ионина ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2018. - 331 с.
[5] Вебер, М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии [Текст] : в 4 т., Т. 4. Господство. / Макс Вебер ; [пер. с нем.] ; сост., общ. ред. и предисл. Л. Г. Ионина ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2019. - 542 с.
[6] Веселов, Ю.В. Экономическая социология: История идей. - СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1995. - 168 с.
[7] Ветютнев, Ю.Ю. Коммуникативные формы правового признания // Принцип формального равенства и взаимное признание права: коллективная монография. М., 2016. - С. 94-104.
[8] Денисенко, В. В. О понимании термина «Легитимность» как категории правоведения // Вестник ВГУ. - Серия: Право. - 2011. - №2. - С. 104-110.
[9] Денисенко, В.В. Легитимность права (теоретико-правовое исследование) : монография. -М. : Проспект, 2022. - 240 с.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
[10] Еллинек, Г. Общее учение о государстве / Г. Еллинек. — Санкт-Петербург : Юридический центр Пресс, 2004. — 752 с.
[11] Институции Гая = Gai Institutionum commentarii quattuor : текст, пер. с лат., коммент. / Под общ. ред. проф. Д. В. Дождева. - Москва : Статут, 2020. - 384 с.
[12] Ионин, Л. Г. Драма жизни Макса Вебера / Л. Г. Ионин. — Москва : Дело РАНХиГС, 2022. — 384 с.
[13] Йоас, Х. Макс Вебер и происхождение прав человека: исследование культурной инновации // ЖССА. 2011. №1. С. 32-50.
[14] Калинина, О.М. «Мертвые» нормы главы 26 уголовного кодекса российской федерации // Сибирское юридическое обозрение. - 2018. - №1. - С. 45-48.
[15] Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории / Сост. Т. Атнашев, М. Велижев. — М.: Новое литературное обозрение, 2018. — 632 с.
[16] Легитимность права: коллективная монография / под общ. ред. Е. Н. Тонкова, И. Л. Честнова. - СПб.: Алетейя, 2019. - 496 с.
[17] Придворов, Н.А., Трофимов, В.В. Право-образование и правообразующие факторы в праве: монография. - М.: Норма, 2016. - 400 с.
[18] Харламова, Ю.О. Общественное мнение и легитимность власти: современные подходы // Промышленность: экономика, управление, технологии. - 2013. - №5 (49). - С. 154-156.
[19] Хвостов, В. М. Система римского права / В. М. Хвостов. — Москва : Издательство Юрайт, 2023. — 540 с.
[20] Beetham, D. The Legitimation of Power. -New York. : Palgrave Macmillan, 2003 - 267 p.
[21] Bendix, R., & Roth, G. Scholarship and partisanship: Essays on Max Weber. - University of California press. Berkeley, Los Angeles, London. -1971. - 313 p.
[22] Hunt, A. The Sociological Movement in Law. - London, The MacMillan Press,1978. - 191 p.
[23] Nelson, B. Max Weber, Ernst Troeltsch, Georg Jellinek as Comparative Historical Sociologists // Sociological Analysis. - Vol. 36. - No. 3 (Autumn, 1975). - PP. 229-240.
Spisok literatury:
[1] Baranov, V.M. Tenevoe pravo kak anti-juridicheskaja zhizn' [Shadow law as an anti-legal life] // Juridicheskaja nauka i praktika: Vestnik Nizhegoro-dskoj akademii MVD Rossii [Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia]. - 2014. - №4 (28). - P. 9-21 (In Russ.).
[2] Busova, N. A. Modernizacija, racional'nost' i parvo [Modernization, rationality and law]. - Har'kov: prometej-presc, 2004. - 352 p (In Russ.).
[3] Veber, M. Hozjajstvo i obshhestvo: ocherki ponimajushhej sociologii [Economy and Society: Essays on Interpretive Sociology] : v 4 t. T. 1. Soci-ologija. / Maks Veber ; [per. s nem.] ; sost., obshh. red. i predisl. L. G. lonina ; Nac. issled. un-t «Vys-shaja shkola jekonomiki». — M. : Izd. dom Vysshej shkoly jekonomiki, 2016. - 445 p. (In Russ.).
[4] Veber, M. Hozjajstvo i obshhestvo: ocherki ponimajushhej sociologii [Economy and Society: Essays on Interpretive Sociology] : v 4 t., T. 3. Pravo. / Maks Veber ; [per. s nem.] ; sost., obshh. red. i predisl. L. G. lonina ; Nac. issled. un-t «Vysshaja shkola jekonomiki». — M. : Izd. dom Vysshej shkoly jekonomiki, 2018. - 331 p. (In Russ.).
[5] Veber, M. Hozjajstvo i obshhestvo: ocherki ponimajushhej sociologii [Economy and Society: Essays on Interpretive Sociology] : v 4 t., T. 4. Gos-podstvo. / Maks Veber ; [per. s nem.] ; sost., obshh. red. i predisl. L. G. Ionina ; Nac. issled. un-t «Vysshaja shkola jekonomiki». — M. : Izd. dom Vysshej shkoly jekonomiki, 2019. - 542 p. (In Russ.).
[6] Veselov, Ju.V. Jekonomicheskaja soci-ologija: Istorija idej [Economic sociology: The History of ideas.]. - SPb.: Izdatel'stvo S.-Peterburgskogo uni-versiteta, 1995. - 168 p. (In Russ.).
[7] Vetjutnev, Ju.Ju. Kommunikativnye formy pravovogo priznanija [Communicative forms of legal recognition] // Princip formal'nogo ravenstva i vzaim-noe priznanie prava: kollektivnaja monografija [The principle of formal equality and mutual recognition of law: a collective monograph]. M., 2016. - P. 94-104. (In Russ.).
[8] Denisenko, V. V. O ponimanii termina «Legitimnost'» kak kategorii pravovedenija [On understanding the term «Legitimacy» as a category of jurisprudence] // Vestnik VGU [Bulletin of the VSU]. Serija: Pravo. - 2011. - №2. - P. 104-110. (In Russ.).
[9] Denisenko, V.V. Legitimnost' prava (teo-retiko-pravovoe issledovanie) [Legitimacy of law (legal theory research)] : monografija. - M. : Prospekt, 2022. - 240 p. (In Russ.).
[10] Ellinek, G. Obshhee uchenie o gosudarstve [The general doctrine of the state] / G. Ellinek. — Sankt-Peterburg : Juridicheskij centr Press, 2004. — 752 p. (In Russ.).
[11] Institucii Gaja = Gai Institutionum commen-tarii quattuor [Guy's institutions] : tekst, per. s lat., komment. / Pod obshh. red. prof. D. V. Dozhdeva. -Moskva : Statut, 2020. - 384 p. (In Russ.).
[12] lonin, L. G. Drama zhizni Maksa Vebera [The Drama of Max Weber's Life] / L. G. lonin. — Moskva : Delo RANHiGS, 2022. — 384 p. (In Russ.).
[13] Joas, H. Maks Veber i proishozhdenie prav cheloveka: issledovanie kul'turnoj innovacii [Max Weber and the origin of human rights: a study of cultural innovation] // ZhSSA [The Journal of Sociology and Social Anthropology]. - 2011. - №1. - P. 32-50. (In Russ.).
[14] Kalinina, O.M. «Mertvye» normy glavy 26 ugolovnogo kodeksa rossijskoj federacii [«Dead» norms of Chapter 26 of the Criminal Code of the Russian Federation] // Sibirskoe juridicheskoe obozrenie [Siberian Legal Review]. 2018. - №1. - P. 45-48. (In Russ.).
[15] Kembridzhskaja shkola: teorija i praktika intellektual'noj istorii [Cambridge School: theory and practice of intellectual history] / Sost. T. Atnashev, M. Velizhev. — M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2018. — 632 p. (In Russ.).
[16] Legitimnost' prava: kollektivnaja monografija [Legitimacy of law: a collective monograph] / pod obshh. red. E. N. Tonkova, I. L. Chestnova. -SPb.: Aletejja, 2019. - 496 p. (In Russ.).
[17] Pridvorov, N.A., Trofimov, V.V. Pravoobra-zovanie i pravoobrazujushhie faktory v prave: monografija [Law forming and law-forming factors in law: monograph.]. - M.: Norma, 2016. - 400 p. (In Russ.).
[18] Harlamova, Ju.O. Obshhestvennoe mne-nie i legitimnost' vlasti: sovremennye podhody [Public opinion and the legitimacy of power: modern approaches] // Promyshlennost': jekonomika, uprav-lenie, tehnologii [Industry: economics, management, technologies]. 2013. - №5 (49). - P. 154-156. (In Russ.).
[19] Hvostov, V. M. Sistema rimskogo prava [System of Roman Law] / V. M. Hvostov. — Moskva : Izdatel'stvo Jurajt, 2023. — 540 p. (In Russ.).
[20] Beetham, D. The Legitimation of Power. -New York. : Palgrave Macmillan, 2003 - 267 p.
[21] Bendix, R., & Roth, G. Scholarship and partisanship: Essays on Max Weber. - University of California press. Berkeley, Los Angeles, London. -1971. - 313 p.
[22] Hunt, A. The Sociological Movement in Law. - London, The MacMillan Press,1978. - 191 p.
[23] Nelson, B. Max Weber, Ernst Troeltsch, Georg Jellinek as Comparative Historical Sociologists // Sociological Analysis. - Vol. 36. - No. 3 (Autumn, 1975). - PP. 229-240.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
