CC BY
149
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 1(15) 2014
» V
А.Р. Абуталипов,
кандидат педагогических наук, доцент
А.А. Илиджев,
кандидат юридических наук, доцент (КЮИ МВД России)
к вопросу о юридическом природе преступлении против порядка управления в уголовном праве России
Статья посвящена исследованию проблем определения юридической природы преступлений против порядка управления. В работе глубокому анализу подвергается генезис развития законодательства о преступлениях против порядка управления в отечественном уголовном праве, определяется их место и значение в системе Особенной части УК РФ. В исследовании обосновывается необходимость выделения в уголовном законе такой категории, как «интересы органов управления».
Ключевые слова: интересы органов управления, преступления против государственной власти, уголовно-правовая политика, характер и степень общественной опасности, представитель власти.
В теории уголовного права преступления против порядка управления относятся к наименее исследованной группе общественно опасных деяний. В какой-то степени не столь активный интерес ученых к этой группе преступлений можно объяснить ролью данных составов, которую они выполняют в системе Особенной части УК РФ. Стоит отметить, что в Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года, утвержденной распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 № 1662-р, обеспечение эффективности органов государственного управления, в том числе и правоохранительной направленности, определяется в качестве одного из приоритетных направлений развития институциональной среды, необходимой для инновационного социально-ориентированного типа развития государства.[1] Полноценная реализация положений указанной Концепции может быть обеспечена, в том числе, и с помощью уголовно-правовой охраны интересов органов управления.
В соответствии с Конституцией РФ государственная власть осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Кроме этого, признается и гарантируется местное самоуправление. Эффективная, отвечающая современным требованиям деятельность органов власти и местного самоуправления является залогом формирования правового государства, соблюдения прав и интересов граждан, успешного решения задач, стоящих перед обществом.[2] Интересы органов управления как объект уголовно-правовой охраны являются разновидностью государственных интересов, т.е. имеют публично-правовую природу, обусловленную социальными потребностями, по отношению к которым государство в лице его органов может и должно выступать как гарант. По отношению к посягательствам на порядок управления интересы государственной власти учитываются и охраняются только как интегрированные в публично-правовую форму и, соответственно, не могут противоречить друг другу. Это обстоятельство
исключает возможность противостояния интересов.
Нормальная деятельность органов государственной власти и местного самоуправления, должна пониматься как складывающиеся между органами управления и гражданами отношения по поводу осуществления указанными органами распорядительных и административных функций строго в рамках закона, а со стороны граждан - подчиненности, обязательности исполнения и соблюдения законных решений и требований данных органов. Посягательства на порядок управления не только нарушают нормальную деятельность органов власти и управления, но и подрывают авторитет власти и ее представителей в глазах общественности, что в современной России и так вызывает особую озабоченность. К тому же подобного рода деяния нередко ставят под угрозу причинения вреда личную безопасность представителей власти, их жизнь, здоровье, честь и достоинство, а также соответствующие блага их близких. Как нам представляется, государство, наделяя свой «аппарат» большими правами по сравнению с обычными гражданами, предъявляет к ним и более высокие требования, вплоть до привлечения в случаях нарушения законов к уголовной ответственности. В данном случае следует особо подчеркнуть, что законодатель проводит последовательную, взвешенную уголовно-правовую политику при регламентации ответственности преступлений против интересов органов управления. С одной стороны, при выполнении должностными лицами своих служебных обязанностей они обеспечиваются усиленной охраной, в том числе и применением к лицам, препятствующим такой деятельности, суровых мер ответственности. Последствия посягательств на порядок управления непосредственно определяют степень их общественной опасности. Формальная конструкция большинства составов преступлений, предусмотренных гл.32 УК РФ, вызвана вероятностным характером таких последствий, проблемами установления их конкретных проявлений и причинно-следственной связи с совершае-
мыми деяниями, особенно применительно к интересам органов управления в целом. В то же время их учет должен иметь принципиальное значение для криминализации. О повышенной степени общественной опасности преступлений данной группы свидетельствует сравнительный анализ санкций некоторых статей Особенной части. Так, за совершение преступления, предусмотренного ст.317 УК РФ, минимальное наказание составляет двенадцать лет лишения свободы, в то время как в санкции ч.2. ст.105 УК РФ минимальная планка занижена и равна 8 годам лишения свободы. Устанавливая суровые меры ответственности за посягательства на порядок управления, законодатель тем самым стремится обеспечить властным отношениям, складывающимся между управляющими субъектами (должностными лицами, органами управления) и управляемыми (гражданами и организациями), режим наибольшего благоприятствования в целях их нормальной реализации. С другой стороны, УК РФ в некоторых случаях ужесточает ответственность и самих сотрудников государственного аппарата. Подтверждением этому может служить введение Федеральным Законом от 22.07.2010 г. № 155-ФЗ п. «о» в статью 63 УК РФ, [3] относящую совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел к обстоятельствам, отягчающим наказание, что, на наш взгляд, имеет двоякое значение. С одной стороны эта новелла достаточно обоснованна и актуальна, однако в то же время законодательная интерпретация данного положения является весьма дискуссионной в части необоснованного сужения круга лиц, подпадающих под данное обстоятельство, до сотрудника органа внутренних дел, исключив при этом из их числа представителей других правоохранительных органов.
В теории отечественного уголовного права на протяжении длительного периода времени отсутствует ясное понимание юридической природы преступлений против порядка управления. Хотя стоить отметить, что исторически нормы о преступлениях против порядка управления были известны уголовному законодательству Российской
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 1(15) 2014
империи уже в конце XIX века и некоторым более ранним памятникам русского права. Так, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержало специальный раздел четвертый "О преступлениях и проступках против порядка управления". В более поздних источниках уголовного права России, в том числе и Советского периода, например, УК 1922 и 1926 гг., несмотря на выделение специальной главы о преступлениях против порядка управления, круг деяний, относимых законодателем к числу соответствующих преступлений, по-прежнему был неоднороден, и они существенно различались по объективным и субъективным характеристикам. В советское время преступления против порядка управления в системе Особенной части впервые появились в Уголовном кодексе 1922 г., который относил эти преступления к государственным. Глава I "Государственные преступления" состояла из двух разделов: "О контрреволюционных преступлениях" и "О преступлениях против порядка управления". Во втором разделе Кодекса помещались преступления, которые весьма существенно отличались друг от друга по уровню общественной опасности и впоследствии были предусмотрены в других главах уголовных кодексов 1926 и 1960 гг. В теории отечественного уголовного права обоснованно отмечалось, что сосредоточие в главе «О преступлениях против порядка управления» столь различных по характеру и степени общественной опасности деяний свидетельствовало о том, что у законодателя этого периода отсутствовало достаточно ясное представление о порядке управления как родовом объекте охраны и, соответственно, о круге деяний, подлежащих включению в эту группу.[4]
С принятием УК РФ 1996 г. количество статей, устанавливающих уголовную ответственность за преступления против порядка управления, существенно увеличилось. В некотором смысле это явилось отражением общей тенденции развития уголовного законодательства советского периода и «молодого» уголовного закона современной России, при которой глава о преступлениях против
порядка управления выполняла роль своеобразного резервуара. И в настоящее время, как справедливо отмечает Н.А. Егиазарян, указанные части уголовного закона рассматриваются как резервный накопитель для составов с неопределенным статусом. [5] Действительно, как нам представляется, в эту главу помещены нормы о тех преступлениях, объект посягательства которых первоначально однозначно не был определен, и поэтому точное место этих норм в системе Особенной части УК не было найдено.
В науке уголовного права злободневными и дискуссионными продолжают оставаться вопросы общего понятия родового и видового объекта преступления, а также некоторые правовые признаки отдельных составов преступлений против порядка управления, например, организация незаконной миграции, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, приобретение или сбыт официальных документов и государственных наград. С гносеологической точки зрения, в доктрине российского уголовного права отсутствует системный подход к пониманию и научному осмыслению преступлений данного рода. Такое «положение дел» в теории, в частности, приводит к тому, что нормы о преступлениях против порядка управления недостаточно кодифицированы, их технико-юридическое оформление, последовательность уголовно-правовой регламентации смежных составов преступлений не отличаются необходимой четкостью.
В этом смысле совершенно обоснованной представляется позиция И.В. Дворян-скова относительно сущностного подхода к структуре и построению родового объекта преступлений против порядка управления в УК РФ. Как справедливо отмечает И.В. Дворянсков, существует непоследовательность в построении раздела X УК РФ «Преступления против государственной власти». В первых двух его главах законодатель, очевидно, имеет в виду сущностные стороны объекта (интересы), в третьей - один из видов судебной деятельности (правосудие), в четвертой - функции государства (управление).[6] Мы полностью со-
гласны с ним, что в данном случае нарушено соотношение общего и частного. Общим выступают основы конституционного строя и безопасности государства. Необходимо признать, что их уголовно-правовая защита и соответствующая кодификация отражает основной государственный интерес, они интегрируют все фундаментальные основы власти. После этого необходимо конкретизировать соответствующие государственно-правовые интересы. В качестве охраняемого блага в главе 32 УК РФ по существу выступают интересы органов управления.
Выделение такой категории, как «интересы органов управления», в теории уголовного права позволяет формировать системную основу объекта уголовно-правовой охраны, отражать при моделировании объекта охраны не разрозненные проявления организации и функционирования органов управления, а целый комплекс общественных отношений, формирующихся по поводу реализации исполнительной власти. Выделение указанной категории поможет теоретически обосновать и использовать весь потенциал уголовного права для обеспечения эффективной деятельности органов управления и рассматривать объект уголовно-правовой охраны в рамках гл.32 УК
РФ в аксиологическом аспекте, а также способствовать интеграции группы преступлений против интересов органов управления в раздел X УК РФ, конструктивным признаком которого являются интересы государственной власти. При этом государственное управление необходимо понимать как специальный вид государственной деятельности, заключающейся в информационном, организационном и охранительном воздействии субъектов управления на коллективное и общественное поведение, обеспеченном силой государственного принуждения и выражающемся в государственно-властных отношениях. В целом интересы государственной власти имеют характер концептуального уголовно-правового признака, который объединяет все главы в разделе X.
Таким образом, преступления против порядка управления можно определить как совершаемые физическими (частными) лицами умышленные общественно-опасные деяния, причиняющие вред или ставящие под угрозу причинения вреда общественным отношениям (интересам) в сфере реализации органами исполнительной власти и местного самоуправления государственно-властных функций.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Распоряжение Правительства РФ от 17 ноября 2008 № 1662-р «Об утверждении концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года». Электронный ресурс: RG.RU. Дата обращения: 27.10.2013.
2. См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Том 5/ под ред. Г.Н. Борзенкова и В.С. Комиссарова. М.: Зерцало, 2002. С.208.
3. СПС «Гарант». Электронный ресурс: http://base.garant.ru/
4. См.: Курс советского уголовного права (часть Особенная). Т. 4. Л.: ЛГУ, 1978. С.399.
5. Егиазарян Н.А. Преступления против порядка управления в уголовном праве Армении и России (сравнительно-правовое исследование): автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 2013. С.4.
6. Дворянсков И.В. Концептуальные основы уголовно-правовой охраны интересов судебной власти: автореф. дис. докт. юрид. наук. М., 2013. С.14.
