CC BY
94
УДК 81-25
Ю. А. Онщенко
преподаватель каф. лингвистики и профессиональной коммуникации в области медиатехнологий ИМО и СПН МГЛУ; e-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О ЯЗЫКОВОЙ ИНТЕРФЕРЕНЦИИ НА ПРИМЕРЕ ЯЗЫКА «РУССКИХ АВСТРАЛИЙЦЕВ»
В статье рассматривается язык русского зарубежья как результат межъязыковой интерференции русского и английского языков. Положение и сохранение русского языка на территории Австралии, ставшей убежищем русскоязычных мигрантов, послужило примером активного взаимовлияния двух языков, что отражается на всех языковых уровнях.
Ключевые слова: языковая интерференция; российско-австралийские отношения; язык русского зарубежья.
Onshchenko Yu.
Lecturer of the Department of Linguistics and Professional Communication in the Sphere of Media Technologies; e-mail: [email protected]
LANGUAGE INTERFERENCE AS EXEMPLIFIED BY "RUSSIAN AUSTRALIANS"
The article considers the language of the Russian diaspora as the result of linguistic interference of the Russian and English languages. The position and preservation of the Russian language on the territory of Australia, an asylum for thousands of Russian-speaking migrants, exemplifies the active interaction of the two languages which is reflected on all the language levels.
Key words: linguistic interference; Russian-Australian relation; language of Russian diaspora.
В настоящее время ученые все больше внимания уделяют русскому зарубежью, без культуры и языка которого невозможно полностью описать русскую культуру. «Глобальное распространение русского языка связано с процессами миграции русскоязычного населения в разные исторические периоды» [1, с. 3]. Люди, уехавшие из России, как правило, сохраняют с Россией и ее жителями какие-либо связи - родственные и дружеские, профессиональные, экономические, культурные. Их культура имеет родство с российской культурой и несет черты своеобразия [1].
Российско-австралийские отношения, развивающиеся на протяжении 200 лет, невозможно представить без массовых волн русскоязычных мигрантов, каждая из которых была спровоцирована
определенными политическими или экономическими причинами. Н. Н. Некрасов выделяет шесть волн миграции: миграция в XIX в., связанная с «золотой лихорадкой»; «послереволюционная» миграция 1920-1940 гг.; «послевоенная» в 1947-1952 гг.; 1950-1970 - четвертая миграционная волна «харбинцев»; еврейская миграция в эпоху холодной войны в 1970-1980 гг.; «постсоветская» миграция, продолжающаяся по сегодняшний день. Несмотря на территориальную отдаленность двух стран, а также на определенные различия парадигмы соответствующих культур, русским мигрантам удалось сохранить русскую культуру на территории пятого континента, неотъемлемой частью которой является русский язык, несомненно, подвергающийся воздействию английского языка.
Взаимовлияние языков может быть вызвано рядом причин: вне-языковыми (экстралингвистическими) и языковыми (лингвистическими). Традиционно к экстралингвистическим причинам относят «наличие более или менее тесных связей между двумя лингвокульту-рами в политике, культуре, экономике, обмен опытом и инновациями» [5, с. 19]. Среди лингвистических факторов выделяют стремление устранить полисемию (например, слово раскрутка заменяют словом промоушн), образование структурно аналогичных слов (спортсмен, бизнесмен), а также отсутствие обозначаемых понятий (принтер) [5].
Интерференция языков проявляется прежде всего на лексическом уровне. Иноязычные слова и выражения используются представителями всех волн эмиграции, так как им приходилось ежедневно вступать в речевой контакт с местным населением. В результате словарной интерференции в языке русского зарубежья, а затем и в современном русском языке возникает ряд слов-трансформантов. Кроме того, по определению Л. В. Подсвировой, взаимодействие «языка-гостя» (язык эмигранта) с «языком-контекстом» (язык местного населения) может привести к лексической трансформации, что отражается на грамматической форме слова [5]. Словарная интерференция вызывает изменения также и в звуковой, словообразовательной и морфологической областях. На фонетическом уровне происходит русификация, связанная с отсутствием / присутствием определенных звуков в одном или другом языке.
Л. В. Подсвирова приводит пример слова baby ['beibi], произносимого русскоговорящим населением как ['bebi] из-за отсутствия в русском языке дифтонга /ei/. Словообразовательная русификация
проявляется в формах несвойственных английским словам (to lunch -ланчевать). На морфологическом уровне взаимовлияние языков может проявиться в приобретении новых флексий (апрельским афтернуном) [5].
Языковая интерференция проявляется не только в русификации единиц английского языка, но и в непосредственном влиянии последнего на русский язык, что таким же образом проявляется на всех уровнях «языка-гостя». Лексический уровень характеризуется иноязыч-ностью (наличием экзотизмов, варваризмов, семантических калек), архаичностью (употреблением устаревшей с точки зрения современного русского языка лексики в связи с отсутствием контакта с носителями русского языка), изменение семантики слов (сужение, расширение, эмоционально-оценочное осмысление), неразграничение паронимов и синонимов. Морфологический уровень включает в себя широкое «использование заимствований в виде иноязычных вкраплений, препятствующее их морфологической интеграции, морфологическую ассимиляцию заимствований средствами русского языка, способствующую сохранению русского языка» [1, с. 8]. На синтаксическом уровне наблюдается рост «аналитических конструкций, синтаксическое калькирование, замена русских идиоматических конструкций такими конструкциями, которые используются в обоих языках, нарушение глагольного управления и употребление линейных структур предложений» [1, с. 9]. Все эти аспекты отражают и современную ситуацию в отношении взаимовлияния рассматриваемых языков.
Специфичность социолингвистических условий функционирования русского языка в пространстве австралийской культуры обусловлена особенностями волн эмиграции. Как считает А. Н. Анцыпова, основными факторами в становлении и развитии русского зарубежья в Австралии являются харбинская эмиграция и Русская православная церковь. Православная церковь, русские этнические общества, общественные и молодежные организации, СМИ (например, такие русскоязычные газеты, как «Австралиада», «Русская летопись», «Русские хар-бинцы в Австралии», «Жемчужина» и др.), творчество русскоязычных писателей (М. Свиридов, П. Ангелуца) способствуют устойчивому билингвизму русских эмигрантов и препятствуют распространению английского языка среди русскоговорящего населения континента.
В языке русскоязычной диаспоры на территории Австралии наиболее заметны изменения на лексическом уровне, что характерно,
в целом, для всех представителей русской диаспоры. Архаичная лексика составляет 9 % словаря русских австралийцев: законоучитель (преподаватель Закона Божьего), заштатные (сверх положенного), насельники (проживающие в определенном месте). Письменная речь эмигрантов Австралии изобилует конфессиональной церковнославянской лексикой (около 20 %): клирос, приход, игуменья [1, с. 10]. В австралийском русском языке» появляется новый тип словообразования существительных женского рода от существительных мужского рода (курьерша, парикмахерша) [1, с. 11], которые выражают нейтральную оценку объекта. Необходимо отметить, что в современном русском языке подобные слова передают пренебрежительное или негативное отношение говорящего. В речи русскоязычного населения Австралии 79 0% составляют английские заимствования, такие как топонимы, антропонимы, лексика из сферы образования, бытовая лексика, обозначения австралийской флоры и фауны: там растет mulga; обильный lunch [1, с. 12].
Лексические единицы функционируют в речи в двух направлениях: по правилам русского языка, если они морфологически адаптированы (от англ. arrogant - аррогантные - высокомерный), и по правилам «языка-контекста», т. е. неадаптированные: ждать трабл долго не пришлось (от англ. trouble - беда) [1, с. 12].
Подводя итоги, мы можем сказать, что язык русских мигрантов по праву считается актуальной областью исследования в лингвистике, поскольку является частью современного русского языка. В результате интерференции «языка-гостя» и «языка-контекста» в речи мигрантов появляются иноязычные слова и выражения, данный процесс обусловлен лингвистическими и экстралингвистическими факторами, что также оказывает непосредственное влияние на речь жителей России. Русскоязычные мигранты всегда «рассматривали русский язык как национальное достояние, как память об утраченной родине» [2, с. 21], поэтому и стремились сохранить русскую культуру и русский язык на территории нового государства, что особенно сильно проявилось в литературе русского зарубежья (Г. Раевский, Г. Адамович, К. Бальмонт). Наиболее полно русский язык сохранил свою самобытность на территории Австралии, где в настоящее время русскоязычное население насчитывает около 40 тыс. человек. Отличительными чертами русского языка в Австралии являются лексика австралийского варианта английского языка, а также
обилие конфессиональной лексики, что обусловлено непосредственным общением русских мигрантов с местным населением Австралии и ролью Русской православной церкви в жизни современной русской диаспоры.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Анцыпова А. Н. Язык русского зарубежья Австралии. Лексико-грам-матический аспект: на материале письменных текстов: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Барнаул, 2005. - С. 3.
2. Габдуллина С. Р. Концепт ДОМ / РОДИНА и его словесное воплощение в индивидуальном стиле М. Цветаевой и поэзии русского зарубежья первой волны: сопоставительный аспект: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2004. - С. 21.
2. Земская Е. А. Язык русского зарубежья (Русский язык в научном освещении. - 2001. - № 1. - С. 114-131) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://rulit.org/read/609 5. Подсвирова Л. В. Трансформация английской лексики в языке русского зарубежья ХХ-ХХ1 вв.: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Ставрополь, 2011. - С. 19.
