CC BY
39
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
Епимахова Т. В.
К ВОПРОСУ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ КОЧЕВНИКОВ
И ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВ.
Близкое соседство, многовековые тесные связи Русского государства и кочевничества не могли не вызвать острейшего интереса ученых к истории кочевого общества. Более чем за три века сложилась историографическая база, отражающая сложную многоплановую историю взаимовлияния оседлой и кочевнической культур. Общепринята точка зрения о том, что между земледельцами и номадами существовали резко враждебные отношения, что объясняется преобладанием в письменных источниках сведений о постоянных войнах между этими мирами. Еще со школы каждый из нас помнит, что кочевники несут государствам голод, бедствия, разорения. Не стремясь оспаривать это мнение (разумеется, что война представляет здесь ведущий тип отношений) попытаемся разобраться в различных аспектах сосуществования кочевников и земледельцев.
С. А. Плетнева выделяет 4 аспекта этих сложных взаимоотношений: 1) враждебные; 2) союзнические; 3) даннические; 4) вассальные'. Попробуем коротко охарактеризовать каждый их выделенных типов.
Враждебные отношения, как уже говорилось выше, это ведущий тип отношений. Набирающее силу кочевое объединение нуждалось и в продуктах земледельческого труда, и в изделиях ремесленников. Кроме того, кочевникам нужны .были пленные для продажи на восточных рынках. Поэтому нашествия сменились набегами3. Однако враждебные отношения выгодны кочевникам до тех пор, пока сами они в результате частичного оседания или ограничения территории кочевания не становятся доступными для своих оседлых соседей.
Как только соотношение сил между этими мирами меняется, кочевники сами стремятся поддерживать мирные отношения с соседями, которые прежде всего отражаются в заключении военных союзов, направленных против друшх оседлых или кочевых объединений. (То есть тактика кочевников не меняется — это те же набеги, но только теперь одобренные и оплаченные союзником. Плюс ко всему — пленные и награбленная добыча).
Военные союзы обычно подкреплялись мирными договорами, касающимися прежде всего закрепления родственных связей между правящими домами путем заключения браков. Уже по тому, отдавали в степь или брали оттуда жен, можно судить о влиятельности того или иного кочевого объединения. Когда правящий род стоял во главе сильного государства, то правители оседлых государств не только брали из степи жен, но и отправляли туда своих дочерей и сестер, подчеркивая этим свое уважение к степному правителю и его равноправие с ними.
Кроме военных и родственных отношений, обе стороны были заинтересованы в поддержении мирных торговых связей: от кочевников в оседлые государства шел скот и рыба, а от землевладельцев — хлеб, вино, предметы роскоши.
Однако, если кочевники заинтересованы в мирных отношениях только
1 Плетнева С. А. Кочевники средневековья.— М., 1982.— Ф. 150.
2 Нашествие — земля отторгалась под пастбища, а во время набега земля хоть и подвергалась разорению, но оставалась во владении прежних хозяев или их наследников //Плетнева С. А.—
М., 1982.
тогда, когда уступают по силе своим соседям, то земледельцы заинтересованы в нем всегда. Появлялся в степях новый кочевой народ — земледельцы сразу пытались наладить с ним союзнические отношения с максимальным использованием их военной силы. Наибольшего эффекта такое использование достигало в тех случаях, когда кочевнические орды становилтсь в вассальные отношения с земледельческим государством.
Военный союз с кочевниками достигался путем подкупов и откупов, которые шли в руки кочевой аристократии, а также предоставлением рядовым воинам права грабежа захваченных в походе территорий. Вассалитет же опирался на значительно более серьезные отношения, а именно — на жалование земель.
Обычно кочевники, потерявшие свои земли в степях, пытались занять пограничные земли земледельческого государства. Разумеется, эта попытка начиналась с военного столкновения или серии набегов с целью насильственного отторжения земель под пастбища. Однако такие действия, как правило, заканчивались полным разгромом кочевнических соединений. И тогда разгромившее их государство предлагало им пограничные области для заселения с условием охранять границы и в случае надобности участвовать в походах, предпринимаемых сюзереном. В степях в разные эпохи существовало несколько хорошо известных по источникам вассальных кочевых объединений. Так, они зафиксированы на северных границах Китайской империи на протяжении всего первого тысячелетия нашей эры, в Грузии в XII веке, на Руси в XI — начале XIII веков, в Византии и Венгрии в середине первого — начале второго тысячелетия нашей эры.
Известны случаи, когда в зависимость или в вассальные отношения попадало земледельческое население. (Мы не имеем ввиду ситуаций, в которых кочевники, подчинив землевладельцев, начинали сосуществовать с ними на одних или на .соседних территориях). Когда бывали побеждены соседние земледельческие народы и кочевники не занимали при этом их территории, то земледельцы выплачивали обыкновенно дань кочевому объединению. Так было и со среднеазиатскими оазисными государствами в эпоху Тюркского каганата, и со славянами и русскими, платившими дань хазарам и Золотой Орде. В тех же случаях, когда после победы кочевники занимали земли оседлых народов, происходило довольно быстрое (одно — два поколения) слияние с ними, и основная масса кочевников стремительно переходила к земледелию (болгары, венгры)3. Интересно, что даже печенеги и гузы (торки), поселенные киевскими князьями в Поросье, начали с первых лет своего пребывания там под влиянием какой-то части оставшегося на берегах Роси древнерусского гнаселения переходить к оседлости. Известно, что почти сразу после заселения у них появились небольшие городки, в частности Торческ, неоднократно упоминавшийся в русских летописях.
Мы специально остановились на краткой характеристике всех видов отношений кочевников и земледельцев потому, что эта тема прямо связана с закономерностями развития кочевнических обществ. Связи двух миров были одним из сильнейших стимуляторов перехода кочевников к оседлости и земледелию. Обратое явление, то есть переход земледельческих народов к кочеванию, происходил только тогда, когда земледельцы сами были недавние кочевники, вполне освоившие уже земледельческий труд, но не расстававшиеся с прочными традициями «всадничества». Для настоящих потомственных земледельцев такой переход невозможен. Правда, некоторые
3 Королюк В. Д. Основные проблемы формирования контактной зоны в Юго-Восточной Европе и бессинтезного региона в Восточной и Центральной Европе // Проблемы социально-экономических формаций. Историко-типологические исследования.— М., 1975.
земледельческие народы и этнические общности, постоянно общавшиеся с кочевниками, в конце концов выбрасывали из своей среды в степи (обычно на пограничье) целые группы людей, переходивших на полукочевой образ жизни. Так, в восточноевропейских степях в середине первого тысячелетия нашей эры это были анты, на Руси — «бродники», в России — «казаки»4. Все они проникались духом кочевой жизни, теми традициями «всадничества», которые существовали и культивировались в степях несмотря на любые изменения, которые присходили в экономике и политической жизни степного населения. Распространение увлечения этими традициями среди соседнего земледельческого населения (особенно среди аристократов) сквозит и в распространении «модных аварских причесок» при византийском дворе в VII веке', и в восторженно нежных стихах китайского поэта о голубой юрте6, и, наконец, в характеристике князя Святослава, данной ему русским летописцем: «Самь хоробръ и легок, ходя аки парус, войны многи творяше. Возъ по себе не возяше, ни котла, ни мясъ варя, но по тонку изрезав конину или зверину или говядину на оуглехъ испекъ ядеше. Ни шатра имяше, но подъкладъ постилаше, а седло въ головах. Тако же и прочии вой его все бяху...»7. Это образ идеального всадника — воина, легкого как барс, скромного в быту, жадного в войнах и в организации войн. Культ этого всадника царил в степях. Иранский, тюркский и монгольский эпос полны им.
Таким образом, мировоззрение «всадничества» был основным элементом любой кочевнической культуры, элементом которой их всех объединял в своеобразную «культурную общность», раскинувдцуюся по всей евразийской степи.
Михайлова К. В.
СМОЛЕНСКИЕ ЯКОБИНЦЫ
На рубеж XVIII — XIX веков приходится короткое и очень противоречивое царствование Павла I, которое венчают заговор и цареубийство. Вступив на престол, Павел I провел серию реформ, затронувших практически все сферы жизни. Вне зависимости от того, какое влияние они оказали на дальнейшее развитие России — император Павел I заслужил репутацию деспота. Он вызвал массовое недовольство в дворянской среде, особенно в гвардии. Многие офицеры не могли мириться с новыми порядками, оставляли службу, уезжая в свои имения. Других без вины увольняли в отставку. Один из видных офицеров того времени, гвардии полковник Н. А. Саблуков, позднее писал в своих воспоминаниях: «Из 132 офицеров, бывших в конном полку в 1796 году, всего двое (я и еще один) остались в нем до кончины Павла Петровича. То же самое, если еще не хуже, было в других полках, где тирания Аракчеева и других гатчинцев менее сдерживалась, чем у нас»1. Неудивительно, что оппозиция Павлу I была особенно сильной в армии. Поскольку же никакая легальная оппозиция тогда не была разрешена, то формой объединения недовольных стали заговорщические организации.
4 Седой В. В. Анты // Проблемы советской археологии.— М., 1978. Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южно-русских степях.— МИА.— 1958.— № 62; Эварницкий Д. П. История запорожских казаков.— СПб., 1893; Голобуцкнй В. А. Запорожское казачество.— Киев.— 1987 и др?
5 Артамонов М. И. История хазар.— Л, 1962.— С. 156.
ь Гумилев Л. Н. Древние тюрки.—М.. 1967,—С. 72—73. 7 ПСРЛ.—М, 1962.— Т. 2.—С. 52—53.
1 Цареубийство 11 марта 1801 года.— Спб., 1907.— С. 40.
