CC BY
90
шей
Н.В. НАУМОВ
доктор исторических наук, профессор кафедры Отечественной истории Орловского государственного университета Е-шай: historiki-osu@mail.ru Тел. (4862) 76 0 7 68
К ВОПРОСУ О ВОЕННЫХ ПЛАНАХ ГИТЛЕРА ПРОТИВ СССР
В статье обращено внимание на анализ некоторых, ранее малоизвестных, обстоятельств и свидетельств, указывающих на процесс конкретизации общих антисоветских и антироссийских настроений у Гитлера в реальное планирование войны против СССР.
Ключевые слова: СССР, Гитлер, Красная Армия, план войны против СССР, 1938 -1941 гг.
Вопрос и ныне не получивший убедительного, бесспорного ответа, дискутирующийся в научной, научно-популярной литературе и публицистике о причинах, побудивших Гитлера начать войну против СССР в 1941 г. и времени возникновения конкретного планирования этой войны, побудил высказать некоторые соображения в свете ранее мало привлекавшихся источниковых материалов и новейших серьезных исследовательских наработок. В этой статье представляется возможным обратить внимание лишь на некоторые аспекты данного вопроса, не претендуя на какие-либо «революционные» выводы по данной проблеме.
Начну с напоминания о том, что Франко-советско-русский пакт о военной взаимопомощи от 2 мая 1935 г. означал для Гитлера новую опасность окружения Германии; когда французский парламент 27 февраля 1936 г. ратифицировал это соглашение, он 7 марта того же года приказал вермахту вступить в демилитаризованную Рейнскую область.
«Иным было отношение Гитлера к Польше, -вспоминает человек, входивший в близкое окружение фюрера. - Исходя из германо-польского пакта о ненападении от 1934 г. и зная о старинной вражде Польши к России, Гитлер видел в ее лице союзника по борьбе с большевизмом. Он считал, что страх Польши перед русскими послужит исходной базой для германо-польского компромисса. Поэтому его территориальные требования к ней не переходили приемлемых пределов. Но события мая 1938 г. впервые напугали Гитлера. Англия предприняла тогда окружение Германии в контакте с Прагой. Второй удар нанесло ему 31 марта 1939 г. британское обещание гарантий Польше [1, с. 249].
Этот ход развития нарушал планы Гитлера, которые он вынашивал против России. Он осознавал, что ему придется сначала сражаться из-за Польши. ... Внешняя политика Гитлера с весны 1938 г. принципиально изменилась. Теперь он включил в свои планы и войну с Западом, прежде чем пойти на
Россию. Но фюрер надеялся быстрыми действиями все-таки упредить Англию. Спешка гнала его от успеха к успеху сквозь 1938 и 1939 годы, пока не стала для него роковой в ту самую неделю с 25 августа до 1 сентября.
Гитлер следил за этим весьма скептически. Он исключал возможность, что маленькая Финляндия выдержит натиск советских вооруженных сил и сумеет противостоять им. Фюрер читал все сообщения прессы о событиях на этом театре военных действий и требовал от наших дипломатов в Москве и Хельсинки как можно больше и точнее докладывать о них. На протяжении последующих месяцев он с удивлением констатировал, что война эта не приносит русским никаких успехов. Гитлер задавал себе вопрос: в состоянии ли Россия одержать верх над Финляндией, но так никогда и не смог ответить на него. Фюрер наблюдал за ходом событий и по еженедельным киножурналам, пытаясь получить более ясное представление о них. Но поступавшие к нему материалы были скупы и полного впечатления не давали. Симпатии Гитлера, несомненно, были больше на стороне Финляндии, чем СССР. Но он был вынужден проявлять сдержанность, ибо договор о союзе с СССР заставлял его держаться нейтрально.
«12 декабря у Гитлера состоялось важное совещание, на котором сам я не присутствовал, но много слышал от Путткамера, рассказавшего мне подробности. Фюрер принял Редера и обсудил с ним северные проблемы. Насчет Финляндии оба были единодушны в том, что нельзя допустить ее поддержки через «ненадежную» Швецию. По отношению к русским следует проявить некоторую предупредительность» [1, с. 271-272].
Несогласие фельдмаршала Маннергейма с мнением, что именно ход советско-финляндской войны, обнаруживший низкие профессиональные качества Красной Армии, обусловил решимость Гитлера начать войну против СССР в 1941 г., разделялось и другими европейскими политиками.
© Н.В. Наумов
ИСТОРИЯ
Уже к началу 1939 г. в Европе весьма часты были рассуждения о том, что «было бы преувеличением говорить о какой-то потрясающей силе нынешней русской армии. Но столь же преувеличены слухи о нынешнем ее якобы полнейшем бессилии» [2, с. 179]. Последнее утверждение подкреплялось в глазах европейской политической общественности тем, что советское правительство не направило части Красной Армии на помощь Чехословакии, несмотря на имевшийся с этой страной союз [2, с. 179]. Тем не менее, еще в начале 1939 г. германское командование оценивало Красную Армию как противника, столкновение с которым пока нежелательно. «Русские вооруженные силы военного времени, - говорилось, например, в разведсводке генерального штаба сухопутных войск Германии от 28 января 1939 года, - в численном отношении представляет собой гигантский военный инструмент. Боевые средства в целом являются современными. Оперативные принципы ясны и определенны» [3, с. 74]. Но, как мы видели, уже к октябрю 1939 г. Гитлер оценивает боевые возможности Красной Армии и СССР как весьма низкие. Еще до начала советско-финляндской войны Геббельс в своем дневнике сделал весьма примечательную запись относительно профессиональной подготовки и боеспособности Красной Армии. «... Русская армия большой ценности пока не имеет, - записал он 11 ноября 1939 г. - Плохо руководима и еще хуже оснащена и вооружена. Нам ее помощь оружием не нужна. Хорошо только то, что нам не надо вести войну на два фронта» [2, с. 176]. В сущности, таковой была и оценка Красной Армии самим Гитлером. «У фюрера, - записал Геббельс 14 ноября 1939 г., сообщая о мнении Гитлера, высказанном им на совещании. - Он вновь констатирует катастрофическое состояние русской армии. Ее едва ли можно использовать для боевых действий. Отсюда, видно, и такое упорство финнов. Вероятно, и интеллектуальный уровень среднего русского тоже препятствует современному вооружению.» [2, с. 177]. Выражение Геббельса, касающееся мнения, высказанного Гитлером, - «он вновь констатирует катастрофическое состояние русской армии» - свидетельствует о том, что германский вождь лишь повторил еще ранее сложившееся у него мнение о качестве Красной Армии. Так что впечатления от весьма низкого уровня ее боеспособности лишь подтвердили уже принятую высшими политическими и военными кругами низкую оценку, которую они давали Красной Армии еще до советско-финляндской войны. Обращает на себя внимание еще одна запись, в которой вновь подтверждается вывод о том, что германское руководство вовсе не было удивлено неудачными
действиями Красной Армии. Оно, можно сказать, ожидало, предполагало такой ход событий. «Вчера: в политике и фронтах почти ничего нового, - записал Геббельс в дневнике 4 декабря 1939 г. -Москва заключила с посаженным ею самою новым коммунистическим правительством Финляндии весьма изощренно составленный договор сроком на 15 лет. Хороший шахматный ход! Теперь официальному правительству приходится очень туго. Тем не менее, война продолжается. Но Россия, как ожидается, будет продвигаться вперед не особенно быстро. Ее армия стоит немногого» [2, с. 178]. Видимо, утверждению столь скептического мнения о Красной Армии способствовало, во-первых, неудачное для СССР окончание войны в Испании; во-вторых, более близкое знакомство с Красной Армией после «польской кампании» 1939 г., когда возобновились тесные взаимоотношения между вермахтом и Красной Армией. В результате этого немецкому военному и политическому руководству стало ясно, что собой представляет Красная Армия к началу советско-финляндской войны. Поэтому весьма важно отметить, что впервые свое намерение напасть на СССР Гитлер высказал не после окончания кампании во Франции, 22 июня 1940 г., как обычно считается, и не после окончания советско-финляндской войны в марте 1940 г., а еще осенью 1939 г., до начала советско-финляндской войны.
Фельдмаршал Маннергейм, подводя итоги советско-финляндской войне, в частности отметил: «. Если бы общая оценка боевых действий советских войск в войне против Финляндии не была бы столь отрицательной, Германия едва ли бы так недооценила возможности русского колосса и повторила ошибки Наполеона» [4, с. 344]. Расшифровывая далее частные, но важные аспекты-причины неудач Красной армии, вспоминал: «. Трудно сказать, в какой степени ответственно политическое руководство на вершине советской иерархии за те чисто военные ошибки, которые были допущены в плане войны, операциях и организации. Однако все же можно утверждать, что его влияние было огромно, как и влияние политруков, действовавших в войсках. То, что каждый приказ сначала должен был получить одобрение политического органа, конечно, вызывало задержку и путаницу, а также ослабление инициативности и желания нести ответственность. Такая организация, конечно, не ограничивалась только военными кругами, но борьба за власть с 1935 года была особенно ожесточенной в вооруженных силах, которые во время чистки потеряли своих опытнейших руководителей. Офицерский корпус стал от этого однороднее, но уровень образования кадров и их компетентность значительно
шей
снизились. Из офицеров царского периода остались лишь единицы» [4, с. 346]. Таким образом, Маннергейм обратил особое внимание на «чистку» высшего комсостава Красной Армии как на одну из важнейших причин ее низкой боевой подготовки и неудовлетворительного управления войсками. Фельдмаршал заметил также, что «те же недостатки руководства, тактики и организации, которые были свойственны Красной Армии в войне против нас, проявились и на первом этапе советско-германской войны. Утверждение немецкой пропаганды о том, что финская война дала превратную картину о Красной Армии, безосновательно» [4, с. 357].
Однако, вопреки сказанному выше, Черчилль выразил иное мнение по поводу последствий советско-финляндской войны. Он соглашался, что «для Советской Армии это оказалось довольно плохой рекламой. В английских кругах многие поздравляли себя с тем, что мы не очень рьяно старались привлечь Советы на нашу сторону, и гордились своей дальновидностью» [5, с. 32]. Сам Черчилль был убежден в обратном. «Люди слишком поспешно заключили, что чистка погубила русскую армию, - отмечал он, - и что все это подтверждало органическую гнилость и упадок государственного и общественного строя русских. Этих взглядов придерживались не только в Англии. Можно не сомневаться, что Гитлер со всем своим генералитетом глубоко задумался над финским уроком, и что это сыграло большую роль в формировании его намерений» [5, с. 32]. Однако, похоже, что Черчилль немного лукавит, очевидно, под влиянием результатов последующей союзнической совместной деятельности со Сталиным. Иными словами, Черчилль в завуалированной форме стремится снять с советского руководства, прежде всего со Сталина, ответственность за провальные действия Красной Армии в советско-финляндской войне. Известно, что Черчилль всячески демонстрировал свое доверие к «сталинской версии» причин «большой чистки» в Красной Армии в 1937-1938 гг. Он считал действия Сталина целесообразными и не нанесшими существенного ущерба профессиональной подготовке и боеспособности Красной Армии. Однако имеются основания усомниться в правильности оценок У. Черчилля значения советско-финляндской войны в плане впечатлений мировой общественности и политических кругов от действий Красной Армии.
Примечательно, что в декабре 1942 г., объясняя неудачу вермахта под Сталинградом, его Генеральный штаб сообщал следующее: «Еще до того, как разразилась война, Советский Союз путем проведения ряда мероприятий сумел убедить в своей внутренней слабости не только общественность
Германии, но и ее ответственные круги.
. Процесс против Тухачевского показал, что внутренние предубеждения против создания вооруженных сил имели под собой основания. Он закончился уничтожением многих тысяч офицеров, особенно занимавших высокие командные посты. Этот процесс вместе с возможностями получить непосредственное представление о военной мощи Советского Союза (польская кампания, кратковременный период германо-советской дружбы и «зимняя война» в Финляндии) дали возможность определить почти единственный масштаб для оценки этой мощи до июня 1941 года. Соприкосновение советских и германских армий в Польше наглядно показало превосходство немцев как по вооружению, так и по искусству управления войсками.
. Финская кампания продемонстрировала недостаточную ударную силу Советской Армии. Если к этому прибавить впечатление от процесса Тухачевского во мнении большинства офицерского корпуса, то напрашивается вывод, что обороноспособность Советской Армии находится в обратной пропорции к ее численности, и что она не способна противостоять наступлению немцев» [6, с. 166-167].
Таким образом, подытоживая факторы, стимулировавшие нападение Германии на СССР в 1941 г., с надеждой на скорый и легкий разгром Красной Армии, Генштаб вермахта в качестве главных выделял: «процесс Тухачевского», польскую кампанию 1939 г., кратковременный период германо-советской дружбы и «зимнюю войну» в Финляндии. Поэтому ссылка на впечатление, полученное немцами от низкого уровня профессиональной подготовки и боеспособности Красной Армии, полученное в ходе советско-финляндской войны, как на основную и определяющую причину, не совсем адекватно отражает суть дела. На это обращают внимание и некоторые лица из ближайшего окружения Гитлера.
Адъютант Гитлера Н. фон Белов отметил в своих воспоминаниях, основанных на ежедневных записях: «. Сколь серьезен был для Гитлера вопрос о быстром продолжении войны, стало ясно 10 октября (1939 г.) из его памятной записки главнокомандующим трех составных частей вермахта. В ней Гитлер ясно заявил: «Цель Германии в войне. должна состоять в том, чтобы окончательно разделаться с Западом военным путем». О России он высказался так: «Никаким договором и никаким соглашением нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. В настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через восемь месяцев, через год или даже через несколько лет это может измениться». Тем самым Гитлер дал трем
ГСГОИИ
главнокомандующим понять свою коренную установку в отношении договора с Советским Союзом [1, с. 265]. Следовательно, намерения воевать с Россией у Гитлера определились еще до советско-финляндской войны. Однако вернемся к ситуации накануне советско-финляндской войны.
«25 ноября (1939 г.), - вспоминал Н. фон Белов, опираясь на свои ежедневные записи тех дней, -.Гитлер начал рассказ о своей деятельности в 1919-1925 гг. до взятия власти в 1933 г. Он создал вермахт именно для того, чтобы воевать. Поневоле дело сложилось так, что, прежде всего, следовало решить вопрос на Востоке. Превосходство наших вооруженных сил обеспечило быстрый успех в Польше. Россия в настоящий момент опасности не представляет. К тому же с ней у нас есть договор. Сталин будет соблюдать этот договор только до тех пор, пока считает его для себя хорошим. Мы сможем выступить против России лишь тогда, когда освободимся на Западе. Русские вооруженные силы еще в течение года или двух будут иметь ценность невысокую» [1, с. 269]. Таким образом, еще до начала советско-финляндской войны, до 29 ноября 1939 г., у Гитлера уже сложилось вполне определенное мнение об СССР и его вооруженных силах: «.Россия в настоящий момент опасности не представляет. Русские вооруженные силы еще в течение года или двух будут иметь ценность невысокую» [1, с. 271].
Прямо о намерении начать войну против СССР
Гитлер высказался Н. фон Белову в один из дней между 25 и 29 ноября 1939 г., т.е. до начала советско-финляндской войны. «После ужина, - отмечал в своих записях Н. фон Белов, - Гитлер отправился со мной в большое помещение, предназначенное для обсуждения обстановки, и мы долго ходили там взад и вперед.. Гитлер хотел, чтобы его сухопутные войска к весне были высвобождены для крупной операции на Востоке против России. Это - первый намек насчет России, который я услышал от фюрера; он показался мне утопическим. Для него же это было явно давно продуманным планом, осуществить который Гитлер предназначал вермахту» [1, с. 271]. Как бы подчеркивая тот факт, что Гитлер принял решение начать войну против СССР до советско-финляндской войны, Н. фон Белов завершал эту часть своих записей фразой: «29 ноября 1939 г. были прерваны дипломатические отношения между Россией и Финляндией [1, с. 271]. Таким образом, вовсе не впечатления о низком уровне профессиональной и боевой подготовки советских войск во время советско-финляндской войны стимулировали желание Гитлера начать войну против СССР. Решение о нападении на СССР он принял да начала этой войны. Он уже был уверен в том, что Красная Армия имеет низкую боеспособность. Такое мнение сложилось у Гитлера в результате политических обстоятельств, сложившихся в СССР еще в 1936-1938 гг.
Библиографический список
1. Белов Н. фон. Я был адъютантом Гитлера. Смоленск, 2003.
2. Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов 1934-1940 годов. Т. 2. М., 1998.
3. Якушевский А. С. Особенности подготовки вермахта к нападению на СССР //Военно-исторический журнал. 1989. № 5.
4. Маннергейм К.Г. Мемуары. М., 2004.
5. Черчилль У. Англия в войне. Воспоминания //Вторая мировая война в воспоминаниях. М., 1990.
6. Генеральный штаб вермахта: оценка Советского Союза //Военно-исторический архив. № 5 (41). 2003.
N.V. NAUMOV
ON HITLER'S WAR PLANS AGAINST THE USSR
The article draws attention to the analysis of some previously slightly known circumstances and evidence pointing to the process of the specification of the general anti-Soviet and anti-Russian sentiment in Hitler's planning war against the Soviet Union.
Key words: Soviet Union, Hitler, the Red Army, a war plan against the USSR, 1938 -1941.
