CC BY
73
Вестник Санкт-Петербургского университета. 2005. Сер. 2, вып. 4
О. Б. Кох
К ВОПРОСУ О ТИПОГЕНЕЗЕ ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИСТОРИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
Проблема типогенеза периодических изданий недостаточно изучена в отечественной историографии вследствие своего пограничного положения: отдельными составляющими она входит и в историю наук (литературоведение, историю и пр.), и в историю журналистики. Самые ранние и весьма обстоятельные исследования относятся к изучению редакционно-издательской деятельности русских писателей, в связи с чем параллельно изучался процесс эволюции альманахов, сборников, иных повременных изданий, формирования литературных и литературно-критических и учено-литературных журналов. Только в 1960-е годы историческая журналистика стала предметом обстоятельного изучения (московской школы исследователей во главе с С.С. Дмитриевым)1, при этом основным направлением было избрано исследование конкретных изданий, претендовавших на право именоваться первыми историческими журналами России («Сын отечества», «Русский архив»)2.
В 1980-е годы были предприняты попытки систематизировать материал по истории отраслевой журналистики негуманитарного направления. Исследование А.И. Акопова показало масштабы и направления возможных исследований, но автор преднамеренно отказался от анализа проблемы типогенеза русской журналистики и попыток обобщения представленного им материала.3 С конца 1980-х годов бурное развитие средств массовой коммуникации способствовало появлению исследований по теории журналистики, в связи с этим возникали исследования и по истории журналистики, в частности по проблемам типологии периодических изданий. Труды Я.Н. Зарусского, Е.А. Корнилова, А.Я. Черняка, Г.И. Щербаковой и прежде всего М.П. Мохначевой показали, что невозможно определить тип исторического периодического издания исходя из анализа только исторической периодики, поскольку отраслевой исторический журнал вырастал из опыта как специализированных научных, так и учено-литературных журналов «для всех сословий».4
Начальный период типогенеза исторической журналистики относится к 30-70-м годам XIX в., когда произошли существенные изменения в процессе типизации и топологиза-ции периодических изданий.5 В конце этого периода сформировалась отраслевая историческая журналистика, родоначальником которой считается «Русский архив». Второй по значимости исторический журнал этого времени - «Русская старина», как правило, характеризуют не более как его удачной копией.6 Этот вывод обосновывался на схожести тематики журналов, личной дружбе редакторов и разделении ими в первые годы издания «Русской старины» сфер влияния, а также на утверждении, что опыт редакционной работы М.И. Семевский, редактор «Русской старины», получил, исключительно сотрудничая в «Русском архиве».7 При этом задачи анализа «Русской старины» как типа издания не ставились, и многие вопросы остаются открытыми, например: почему «Русская старина» превратилась со временем преимущественно в историко-биографический журнал, поче-
© О.Б. Кох, 2005
му журнал-копия «Русская старина» был востребован публикой, а оригинал «Русский архив» едва удерживал минимальный журнальный тираж; была ли «Русская старина» журналом или сборником и пр.
Факт интегрирования опыта более поздними издателями и своеобразного тематического «размежевания» журналов важен для изучения процесса типогенеза журналистики, автоматическое же распространение результатов изучения «Русского архива» на другие исторические издания неправомерно. Анализ процесса типогенеза журналистики на ранних стадиях процесса требует детального изучения не одного, а многих изданий. Исторический журнал как тип издания в 60-70-е годы XIX в. еще окончательно не сложился, и поскольку процесс дифференциации шел не только в сфере периодических изданий, но и в предметных сферах науки, поэтому типология конкретных изданий находилась часто в зависимости не столько от объективных процессов, сколько от субъективных факторов: личности редактора, его вкусов, политических пристрастий, коммерческих способностей. Поэтому вопрос о «Русской старине» как типе издания требует специального изучения.
Определяя место «Русской старины» в журнальной периодике, исследователи традиционно сравнивают журнал с изданиями, схожими по программе и ближайшими по времени возникновения - «Русским архивом» (1863-1912) и «Сборником русского исторического общества» (1867-1915). Все три журнала публиковали преимущественно источники, относящиеся к императорскому периоду истории России. Среди них в привилегированном положении находился «Сборник русского исторического общества», курируемый, как и само общество, августейшей фамилией, обладавший правом обращаться к материалам государственных архивов. «Русский архив» и «Русская старина» находились в одинаковых условиях: они привлекали материалы в основном частных архивов, поэтому содержание редакционного портфеля целиком зависело отличной инициативы редактора. В приемах издания журналов можно установить ряд параллелей:
1) П.И. Бартенев в первые годы и М.И. Семевский сами редактировали журнал, правили корректуры и вели все работы по технической организации издания, что позволило С.С. Дмитриеву назвать такой тип издания моножурналом;
2) журналы печатали «сырые» материалы, т.е. публиковали источники, предпочтение было отдано документам личного происхождения (мемуарам, запискам, дневникам, письмам и пр.);
3) основным принципом отбора источников для публикации были подлинность и максимальная научная достоверность, а также всестороннее освещение факта, поэтому редакторы публиковали материалы, исходящие из разных общественных лагерей, как прогрессивного, так и консервативного;
4) ставя целью публикацию максимально возможного объема источников, редакторы, как правило, уклонялись от оценки печатаемых материалов, сопровождая публикацию лишь краткими замечаниями и примечаниями фактического характера;
5) корреспондентами и сотрудниками журналов часто выступали одни и те же лица, в частности: историк литературы Я.К. Грот, Л.Н. Майков, М.Н. Логинов, библиофил С.А. Соболевский, историки М.Н. Погодин, М.А. Корф, сын декабриста Е.И. Якушкин и др.;
6) помимо постоянных корреспондентов журналы регулярно печатали материалы, которые присылали читатели;
7) зарегистрировав журналы как научные, редакторы воспринимали их как издания широкого профиля, доступные всем любителям старины, и подчеркивали популяризаторскую задачу;
8) журналы почти не приносили доходов, оба редактора не были издателями-ком-мерсантами типа A.A. Краевского и A.C. Суворина;
9) оба журнала имели сходные программы. Программу М.И. Семевского считают переложением программы П.И. Бартенева.
Именно «Русский архив», по мнению А.Д. Зайцева и М.П. Мироненко, начал приучать читателя к историческим документам, плодами его деятельности пользовались и другие журналы, в частности «Русская старина». Однако «Русская старина» имела больший успех у читателей, чем «Русский архив», о чем свидетельствовал ее внушительный тираж.8 Величина тиража неизбежно ставит вопрос об источниках средств на издание. В середине, а тем более во второй половине XIX в. тираж в 500-600 экземпляров был нерентабелен и только 3,5 тыс. давали надежду на получение оборотных средств для последующего цикла издания. «Русская старина» на протяжении всех лет издания удерживала достаточный тираж, чего не скажешь о «Русском архиве», но, несмотря на это, после смерти редактора она была продана вместе с архивом для покрытия дефицита в 38,5 тыс. руб. Если «Русский архив» достаточно регулярно получал субсидии на протяжении всего периода издания, то «Русская старина» - только при редакторстве Н.П. Воронова с 1909 г.9 Дела времени редакторства М.И. Семевского сохранились за весь период с 1869 г., но указаний на материальную помощь в какой-либо форме в них нет.10 Следовательно, издание работало на самоокупаемости.
Складывается впечатление, что «Русский архив» пользовался определенной поддержкой в прессе. Так, критические статьи об исторической журналистике в популярных журналах начинались с перечня изданий с исторической тематикой, всегда указывались как «Русская старина», так и «Русский архив», но далее следовало указание на то, что самым содержательным и интересным являлся, безусловно, «Русский архив». Продолжение статей с разбором содержания «Русской старины» не обнаружено.11 Эта оценка утвердилась и в историографии. Схожая ситуация просматривается и в Указателе 1883 г., составленном флигель-адъютантом В.А. Поповым:12
Таблица 1. Публикации исторических журналов «Русский архив» и «Русская стари на» за 1870-1884 гг., отмеченные в «Указателе» В.А. Попова
№ п/п Тематика разделов «Русская старина» «Русский архив»
1 Русская история и история славянских народов 3 -
2 Биографии и характеристики - Сочинения, относящиеся к истории нравов 67 88 (54)*
3 Исторические материалы и дневники - Исторические рассказы и анекдоты - Хроники 197 450(162)
4 Разбор исторических сочинений и библиографии 1 9(7)
5 Биографии историков - 2
6 Археология, нумизматика и палеография - Мифология всех народов, легенды 1 4
7 Языкознание и филология 1
8 История словесности 47 50 (82)
9 Искусства 15 11
10 Всего 332 614(305)
* Количество статей за 1863-1869 гг.
В предисловии Указателя В.А. Попов отметил, что общественные библиотеки богаты периодическими изданиями, но публика ими мало пользуется из-за отсутствия тематических указателей, поэтому на основе полистного просмотра 12 наиболее популярных изданий, в число которых вошли оба исторических журнала, был составлен указатель, содержащий сведения о 12 302 статьях, расположенных в 14 разделах. Материалы «Русского архива» и «Русской старины» отражены в 9 рубриках. Из «Русского архива» указаны 614 статей, из «Русской старины» - 332 статьи, в то время как в Систематической росписи содержания «Русской старины» за 1870-1884 гг. значится 22 тыс. публикаций, не считая разделов «смесь» и «библиографический листок».13 Указатель рассчитан на массового читателя, пользующегося общественными библиотеками, следовательно, не располагающего достаточными средствами. Этому читателю настойчиво предлагали читать «Русский архив». При полистном просмотре, как указывал сам автор-составитель, не могло «потеряться» такое число публикаций, следовательно, это была определенная позиция, определенная избирательность, направленная на создание искусственного приоритета «Русского архива».
Иным было отношение к журналам читателей. Табл. 2, составленная на основе ежегодных отчетов Императорской публичной библиотеки (ИПБ), показывает, что «Русская старина» с первого года издания становится самым популярным историческим журналом и входит в десятку самых читаемых периодических изданий в залах ИПБ.14
По востребованности у читателей (состав читателей ИПБ был демократичен) «Русская старина» превосходила «Русский архив» в 2-3 раза. После смерти М.И. Семевского «Русская старина» потеряла популярность. Ни Н.К. Шильдер, ни Н.Ф. Дубровин, несмотря на то, что оба были давними друзьями М.И. Семевского и хорошо знали изнутри его редакционную «кухню», не сумели удержать популярность журнала. Востребованными были в основном номера прежних лет.
Выскажем предположение, что оба журнала опирались на поддержку правительственных сфер, но ориентировались на различные политические группировки. В мемуарах С.Д. Шереметева отмечено, что Александр III, «интересуясь всегда историческими чтениями и получая "Русский архив" и "Русскую старину" и др., далеко не одобрял редакторов Бартенева и Семевского, часто грешивших против приличия и порядочности. Бартенева он принимал и готов был сочувствовать его деятельности; бестактными выходками своими он окончательно охладил его».15
Свидетельство относится к маю 1891 г. Итак, если П.И. Бартеневу все же высказывалось сочувс твие, то М.И. Семевский не удостаивался его никогда за весь период своей издательской деятельности. Почему? Возможно потому, что он был близок к партии вел. кн. Константина Николаевича, A.B. Головнина, H.A. Милютина, потерпевшей поражение, пережившей отставку своего лидера. П.И. Бартенев отступил, именно к этому времени относится его переход на консервативные позиции. М.И. Семевский продолжал отстаивать свои взгляды, до конца остался верен теме истории декабризма, идеалам 1860-х годов. Примечательно, что именно к этому времени относится его сближение с А.Ф. Кони.
Благодаря высокому покровителю - вел. кн. Константину Николаевичу, под началом которого служил в Главном комитете об устройстве сельского состояния и по заказу которого создал Путеводитель по дворцово-парковому комплексу Павловска, М.И. Семевский получил доступ к библиотеке дворца и опубликовал некоторые материалы, хранящиеся там: в частности, переписку Екатерины II с Павлом и Марией Федоровной, юношеские конспекты Павла I и др.16 В фондах Государственного музея политической истории
Таблица 2. Рейтинг востребованности исторических журналов в Императорской пуб> личной библиотеке в Санкт-Петербурге. 1870-1899 гг.
Годы «Русская старина» (Требования за текущий год) «Русская старина» (Требования за предыдущие годы) Занимаемое место по числу требований в ИТТБ «Русский архив»* (Требования за текущий год) «Русский архив»* (Требования за предыдущие годы)
1870 - - - 183 -
1871 365 - 11 218 -
1872 671 - 11 332 -
1873 667 - 10 263 -
1874 925 - 8 352
1875 721 - 7 118 -
1876 569/27** 670/8 7 146/10 289/8
1877 457/17 589/9 6 106/8 154/0
1878 354/34 254/0 10 71/65 65/2
1879 809/120 446/70 8 185/17 151/10
1880 1057/131 518/105 8 от 10 до20
1881 1007/113 716/201 8 от 10 до20
1882 506/91 307/61 12 167/21 126/14
1883 1825/420 1223/370 5 437/30 540/40
1884 658/95 1319/105 6 84/9 327/25
1885 1756/450 1100/307 7 705/86 627/99
1886 638/90 826/84 7 82/12 321/34
1887 - - - - -
1888 372/98 1018/114 12 59/19 372/48
1889 614/114 863/118 8 83/12 338/48
1890 454/25 532/8 11 120/9 4225
1891 339/48 493/6 14 104/5 254/2
1892 390/42 446/2 11 86/5 282/2
1893 250/48 567/14 23 54/8 386/2
1894 279/27 517/13 24 80/5 335/0
1895 219/23 559/12 27 87/4 396/0
1896 221/27 715/21 32 112/7 495/0
1897 196/17 658/19 35 118/8 487/0
1898 186/14 608/15 34 40/2 395/0
1899 219 683 38 42 516
Составлено по: Отчеты Императорской публичной библиотеки за 1870-1899 гг. СПб., 1870-1901. * «Русский архив» не поднимался выше 18-20-го места в списке журналов по числу требований. ** Первая цифра - число выданных журналов в зал для чтения, вторая - число отказов.
России (ГМПИР) хранится книга копий писем обитателей Павловска конца XVIII в., так и не опубликованных на страницах журнала.17 Такие публикации, несомненно, контролировались вел. кн. Константином Николаевичем. Частые встречи, беседы об общем деле -издании Путеводителя сопровождались, как можно предположить, замечаниями в адрес журнала, что вполне естественно при дозволении печатать на его страницах материалы о
правящей династии из ее семейного архива и свидетельствует как о доверии к редактору, так и к его журналу. Определить степень воздействия вел. кн. Константина Николаевича на М.И. Семевского сложно, но и отрицать его невозможно. В 1880-е годы М.И. Семев-ский сохранил отношения с сыном вел. кн. Константина Николаевича - вел. кн. Константином Константиновичем, поэтом К.Р., стихи которого неоднократно печатал в своем журнале. Эти факты являются косвенным подтверждением предположения, что журнал отражал вкусы и интересы представителей либеральной бюрократии.
Два крупнейших исторических журнала второй половины XIX в. при всей схожести отличались, и эти различия интуитивно улавливали читатели. Политическая платформа издания, как правило, находящаяся в прямой зависимости от политических взглядов издателя, воздействовала на содержательную сторону издания.
В изучении проблемы типологии «Русской старины» представляется важным наблюдение М.П. Мохначевой о том, что в начале XIX в. научная литературная общественность была вынуждена (и автор подчеркнула это обстоятельство) издавать литературно-ученый или энциклопедический научно-популярный журнал, который она отнесла к исторически первому типу журнальных изданий.18 Такой журнал содержал литературные и научные сочинения, критику и антикритику, публикацию исторических источников, хронику современных событий, библиографические заметки, самую разнообразную информационную смесь - от последних научных новостей и открытий до новых парижских мод. Дальнейшая трансформация учено-литературных журналов в середине XIX в. и в последующие десятилетия при сохранении их универсальности наблюдалась в направлении к отраслевой специализации на уровне программы, публикуемых материалов, коллектива печатавшихся авторов и корреспондентов.19 Программа «Русской старины» не только и не столько является расширенной копией программы «Русского архива», сколько повторяет программы учено-литературных журналов с той только разницей, что имеет исторический и культурологический аспект публикуемого материала.
Научно-популярный журнал уже в середине XIX в. имел трех адресатов: «для образованной публики», «для всех сословий» (в значении издания «для семейного чтения») и «народный журнал».20 Тип научного журнала в современном понимании - журнала для специалистов в то время еще не мог быть реализован, поскольку не мог найти необходимого, в коммерческом плане, числа читателей, круг людей науки был слишком узок, околонаучный социум также был невелик, что не позволяло создавать окупаемое, не говоря уже о рентабельном, издательское дело.
М.И. Семевский осмелился совместить принципы научного и научно-популярного издания с элементами журнала «для всех», а также соединить задачи коммерческого издания с требованиями современной исторической науки. Он излагал свои воззрения в виде замечаний, реплик и даже пространных рассуждений в рецензиях на страницах своего журнала. В 1870 г. в заметке по поводу книги П.А. Муханова отметил, что Археографическая комиссия, во главе издательской деятельности которой стоит автор рецензируемой работы, «приступила к некоторым изданиям на таких началах, которым нельзя не сочувствовать». Сочувствие М. И. Семевского вызвало издание «важнейших летописей, выполняемое с полным применением к потребностям массы любителей отечественной истории, а не трех-четырех специалистов, для которых доселе как бы только и работали разные наши ученые комиссии, совершенно забывшие десятки тысяч простых смертных, интересующихся и занимающихся отечественной историей>>21 (курсив наш. - O.K.) Речь идет о создании таких исторических изданий, где без нарушения принципа
научности сопутствующие справочные материалы и комментарии делали бы их понятными, доступными и интересными для широкой публики.
Требования к подобного рода изданиям были изложены М.И. Семевским в рецензии на 6-й том «Сборника русского исторического общества» в 1871 г.: «1) при отсутствии на страницах "Сборника" исследований, желательно, чтобы редакция этого почтенного издания помещала, в виде предисловия, обстоятельную и подробную статью, на основании помещенных в томе материалов, из которой статьи читатель видел бы, почему тот или другой документ выбран и помещен, т.е. определение достоинства и важности помещенного документа для русской исторической науки; 2) желательно почаще видеть внизу страницы, под текстом, необходимейшие и насущнейшие примечания и объяснения; 3) указатель, для удобства занятий, должен быть непременно описательный; от этого выход тома хотя и затянется на месяц или два, но в претензии никто не будет».22 Заметим, что эти взгляды как уже вполне сложившиеся он исповедует в начале своей самостоятельной издательской деятельности и не только исповедует, но и реализует на страницах своего издания.
Создавая журнал для публики, М.И. Семевский считал, что такое издание должно освещать актуальные проблемы «в области запретной близкой к нам старины».23 Помещая рекламу журнала на страницах других периодических изданий, он отмечал две позиции, которые, по его мнению, должны были привлечь читателя: наличие иллюстраций и публикацию «многих данных для истории минувшего царствования Александра II Освободителя».24 В рецензии на «Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете» он по достоинству оценил высокий научный уровень журнала, усилия его редактора Е.В. Барсова, готовившего к печати «целые серии материалов к допетровской Руси, а в ней весьма часто и древнейшей истории России относящиеся». М.И. Семевский подчеркнул, что «отсюда причина полной нераспространенности "Чтений" в публике, но значение самого издания для ученых и вообще исследователей в области науки весьма важно».25 Именно тематика журнала, обращавшегося к темам древней истории, интересной лишь для специалистов, была причиной невостребованности в широких кругах потенциальных читателей. В 1890 г. в рецензии на первый выпуск «Живой старины» М.И. Семевский сформулировал еще ряд требований: «1-е-не вдаваться в слишком глубокую ученость..; 2-е - писать языком возможно более живым, чисто русским, а не языком мешанным с иностранными словами, на котором у нас зачастую пишут о разных научных спорах».26
М.И. Семевский исходил из того, что журнал должен быть и по форме, и по содержанию доступен широкому кругу читателей и вместе с тем быть исторически достоверным. На протяжении своего редакторства он неоднократно обращался к читателям с разъяснениями целей и задач издания, которые с годами несколько менялись. Подводя итоги первого трехлетия, М.И. Семевский определил направление журнала как «специально-исторического» издания,27 а несколькими месяцами ранее разъяснял, что «Русская старина» «есть не более как сборник, которого задача сохранять на своих страницах документы, имеющие значение в новейшей истории русского государства и общества или характеризующие тех или других общественных деятелей».28 В 1875 г. он отметил, что «Русская старина» носит характер обширной справочной книги, исторической энциклопедии, преимущественно XVIII в. и первой половины XIX в., «доставляя серьезное и занимательное чтение лицам всех классов общества».29 Итак, спустя пять лет с начала издания М.И. Семевский декларировал иную направленность журнала. Вряд ли специальный исторический журнал мог быть одинаково интересен «лицам всех классов обще-
ства», при этом доставляя занимательное чтение. Решение такой задачи было по силам только популярному изданию.
В 1877 г. М.И. Семевский в очередном ежегодном обозрении вновь обращается к вопросу о «выяснении тех задач, которые предвзяты нами с первого же года нашего исторического журнала». «Как памятник для сохранения фактов и бытовых черт былых времен, - писал он, - "Русская старина" вместе с тем имеет в виду их сопоставление с событиями современными».30
Принципиально иной подход, чем тот, что был принят в аналогичных исторических изданиях, определил и иной подход к публикациям. «Как историческая энциклопедия "Русская старина", - писал М.И. Семевский в 1879 г., - не может подчиняться правилам литературных исторических изданий, которые для удобства читателей стараются не переносить окончания статей с одного года на другой».31 Отмежевываясь от журналов литературного направления, редактор не желал примыкать к клану узкоспециальных изданий. «С самого начала нашего издания мы дали характер оному таков, - писал М.И. Семевский в 1880 г., - что "Русская старина", отнюдь не являясь и не является складом архивных лишь сведений, имеющих значение и интерес в тесном, так сказать, в археографическом, а тем менее археологическом смысле; напротив, наше издание полностью откликалось на события исторические современной жизни нашего отечества. Разумеется, этот отклик был своеобразный, совершенно соответственный программе нашего издания. Чествовалось ли лицо, праздновалось ли какое-нибудь историческое событие, загоралась ли борьба на той или иной окраине нашего отечества - мы представляли соответственную историческую справку об однородном событии недавнего времени, либо группировали исторические воспоминания, рассказы, очерки, относящиеся до события, память о котором так или иначе чествовались в это время».32
В обзоре 1882 г. это положение повторяется почти дословно: «Занятое событиями и лицами, подлежащими суду истории, наше издание откликалось, как оно всегда делало, на события текущей современной жизни».33 В 1885 г. - новый поворот в направлении издания: на первый план выдвигаются просветительские, социальные задачи:«.. .Мы будем продолжать наш труд, преследуя в нем одну лишь цель: воспроизведение с полнейшем беспристрастием на страницах "Русской старины" записок, исследований, очерков и материалов, содействующих разработке отечественной истории, литературы и искусств и тем самым служащих развитию самосознания русского народа и стремлений в нем ко всему лучшему в деле развития его нравственного бытия и всего склада его жизни».34
На какие же слои общества было рассчитано издание? Выше уже приводилось мнение самого редактора, что журнал был рассчитан на «все классы» и все они могут руководствоваться при чтении журнала не столько научными знаниями, сколько жизненным опытом. На упрек, что публикуемые мемуары он не «обставляет своими возражениями и пояснениями», М.И. Семевский ответил резкой отповедью: «Мы полагаем, что это почти излишнее. "Русская старина" издается не первый год, ее издание близится к концу второго десятилетия. Издается она не для подростков-юношей, а для таких людей, из которых многие сами, так сказать, делали историю, и потому ею живо интересуются; читается это издание из году в год, в большинстве ее читателей одними и теми же лицами: для них известна та масса материалов, самого разнообразного содержания, которые мы представили, нередко об одних и тех же особенно выдающихся событиях в новейшей истории нашего отечества, а потому мы вправе надеяться, что таковые читатели и без наших указок сопоставят одни сведения другим, сами сделают вывод - где правда, где ошибка, предубеждение или неправда».35
Журнал невозможно, исходя из заявлений редактора, признать узкоспециальным, отраслевым изданием. При его создании ставились иные задачи. Публикуемые материалы носили двойное назначение: во-первых, они служили поиску исторической истины. М.И. Семевский неоднократно декларировал это положение: «Цель издания - истина, его руководитель-беспристрастие».36 Во-вторых, формировать убеждения читателей. «Дело в том, - писал М.И. Семевский в 1890 г., не зная, что практически подводит итог своей деятельности, - что история имеет целью не один отчет о свершившемся, она, и это каждый знает, имеет громадное значение - поучения, назидания и самого существенного руководства, тем более сильного, что таковое, почти всегда, на крови и на костях основано. .. Но в старину в нашем отечестве ей, т.е. богине истории, не отводили, надо полагать, за смертью Карамзина, подобающего места».37
Судя по приведенным высказываниям речь шла о грамотном читателе, т.е. в понимании людей второй половины XIX в., выученном грамоте, думающем, занимающемся самообразованием и на основании своего жизненного опыта оценивающем исторические события. Естественно, степень понимания и проникновения в суть науки для разных социальных слоев и индивидов была разной. М.И. Семевский подтверждал именно такое понимание своего журнала действиями: дарил годовые комплекты «Русской старины» в библиотеку Великолукского реального училища, Санкт-Петербургской городской думы, учительницам городских училищ, в городские больницы, т.е. как той части публики, что можно назвать «ученой», так и для пользования лицами, получившими лишь минимальное образование.
Среди приемов, которыми пользовался М.И. Семевский, расширяя читательскую аудиторию, следует назвать: 1) отбор материала и по форме и по содержанию доступный широкому кругу читателей, интересующихся историей; 2) наличие редакторских примечаний; 3) наличие иллюстраций (хотя и в ограниченном количестве); 4) введение рекомендательной библиографии. Здесь рассмотрим только первую позицию.
В «Русской старине» преобладали записки, воспоминания, дневники, автобиографии, в значительно меньшем объеме публиковались документы, немало места отводилось неизвестным сочинениям русских писателей, значительное число публикаций относилось к биографическому жанру. Можно высказать предположение, что форма материалов, печатаемых в «Русской старине», в большой степени соответствовала вкусам широкой читательской аудитории. М.И. Семевский придавал большое значение не только исторической правде публикуемого материала, но и языку, характеру изложения. Все это было близко к реалистическому роману, наиболее адекватной форме воплощения художественных принципов критического реализма, форме литературных текстов, востребованных читателем во второй половине XIX в. (достаточно вспомнить популярность произведений Ф.М. Достоевского). В «Русском архиве» документы частного происхождения преобладали над материалами делопроизводства, хотя последние не были исключением на страницах журнала. Подавляющее большинство публикаций «Русского архива», по подсчетам М.П. Мироненко, представляла переписка.38 Однако во второй половине XIX в. эпистолярный жанр в литературе, столь распространенный в конце XVIII - начале XIX в., воспринимался массовым читателем, воспитанным на учено-литературных журналах и впервые столкнувшимся с отраслевой периодикой, как архаизм, аналог вышедшего из моды эпистолярного жанра. М.И. Семевский не переманил читателей «Русского архива», он рекрутировал новых, для которых форма подачи исторического материала в «Русской старине» была более привычна и потому доступна и интересна. Возможно, в этом проявились педагогическое мастерство и сочинительские навыки М.И. Семевского, умение чувствовать читательскую аудиторию.
Другой важный момент: в «Русской старине» была ярко выражена либеральная тенденция, особенно в 1880-е годы. Использовав статистические методы исследования, М.П. Мироненко сравнил число и виды публикаций по темам «Движение декабристов» и «Отечественная война 1812 г.» и пришел к выводу, что «Русский архив» с 1880 г. утратил интерес к декабристской теме, в то время как «Русская старина» продолжала активно действовать в этом направлении.39 К аналогичным выводам пришел и В.В. Порох.40
Далее М.И. Семевский относил к понятию «старина» события совсем недавнего прошлого и пытался печатать мемуары современников. Начальник главного управления по делам печати Е.М. Феоктистов писал П.Е. Бартеневу: «Я замечаю, что не только Семевский, но и Вы все более и более проникаете в эту область, и "Русский архив" и "Русская старина", видимо, превращаются в какую-то современную хронику. Правительство не в состоянии этого допустить в тех случаях, когда разоблачения становятся положительно неудобными».41 Из замечания Е.Ф. Феоктистова следует, что М.И. Семевский грешил этим больше. Скандалом обернулась, например, публикация мемуаров П.Д. Зотова о войне 1877-1878 гг.42 М.И. Семевского всегда интересовала новейшая история, которая в понимании историографии его времени еще не принадлежала собственно истории, т. е. современность, в которой «сотворялась» история.
В табл. 2 отчетливо прослеживаются пики читательского интереса к журналу: 1880, 1881, 1883, 1885 гг., в 1886-1889 гг. читатели обращались в основном к номерам предыдущих лет. В эти годы печатались записки сенатора Я.А. Соловьева о крестьянской реформе (1880-1884), воспитателя Павла I С.А. Порошина(1881), дневник В.К. Кюхельбекера (1875, 1883-1884, 1891), записки М.А. Бестужева (1870, 1881), А.П. Беляева (1880-1881, 1884-1886), Д.И. Звалишина (1881-1882). Следует отметить, что обзор репертуара журнала за выявленные годы не позволяет в полной мере определить повышенный интерес читателей к журналу, но можно лишь с определенной степенью уверенности говорить о явном внимании к новой истории и ее проблемным периодам. Только корпусное изучение «текст-источника» по методике контент-анализа позволит достоверно выявить причины внимания читателей к конкретным годовым комплектам журнала.
Таким образом, интерес читательской аудиторией околонаучного социума к «Русской старине» был вызван не столько программой журнала (она была аналогична учено-литературным журналам), но той индивидуальностью, самобытностью в ее реализации, которая всецело зависела от личности редактора.
Типогенез специальных исторических журналов проходил через сложный период формирования особого типа журнала, построенного по принципам «журнала для всех», с сохранением ряда специфических черт, свойственных этому типу журналов (библиографический отдел, смесь, публицистические статьи, ведущий отдел, представленный публикацией крупных по форме произведений). Только такой журнал мог обеспечить себе необходимое число подписчиков и быть самоокупаемым и, как следствие, иметь относительную самостоятельность действий редакции. Основополагающим в определении типа журнала является его адресность, круг читателей, на который он ориентирован. М.И. Семевский рекрутировал в число своих подписчиков ту часть читателей, которая была воспитана учено-литературными и «толстыми» литературными журналами, сделав ставку на публикацию исторических источников - аналогов популярных жанров литературы (роман - мемуары, рассказ - научная статья-очерк, фельетон - записная книжка «Русской старины»), Издание научного и научно-популярного журнала в чистом, так сказать, виде во второй половине XIX в. должно было опираться на поддержку меценатов (как правило, эту роль брало на себя государство). Таким узкоспециальным научным журналом был
«Русский архив». Два известных исторических журнала России - «Русский архив» и «Русская старина», таким образом, принадлежали к разным типам, что отражает все возможные тенденции процесса типогенеза отраслевой журналистики.
Процесс типогенеза исторической журналистики являлся естественной эволюцией периодической печати второй половины XIX в., ответом на потребность общества в исторической информации, остановить который было невозможно. Правительство старалось взять под контроль источники политической информации, даже столь специфические, как историко-археографические журналы. Однако и в этом начинании проявилась политическая борьба направлений, протекающих в правительственных кругах со времени подготовки «великих реформ». Но не следует игнорировать и противоположный процесс. В условиях политической нестабильности, давления цензуры редакторы искали поддержку влиятельных лиц. Выбор отражал политические воззрения учредителей изданий. В результате отраслевая историческая журналистика оказалась втянутой в политическую борьбу, протекавшую в высших правительственных сферах.
1 Дмитриев С.С. 1) Источниковедение русской исторической журналистики: (постановка темы и проблематики) // Источниковедение отечественной истории. 1975. М., 1976. С. 272-305; 2) Именословие русских исторических журналов // PJL 1967. № 1. С. 73-83.
2 Формозов A.A. Первый русский историко-археологический журнал // ВИ. 1967. № 4. С. 200-217; Мироненко М.П. Журнал «Русский архив» и его роль в освещении освободительного движения в России: Канд. дис. М., 1979; Зайцев А.Д. Петр Иванович Бартенев. М., 1989.
3 Акопов А.И. Отечественные специальные журналы: (1765-1917). Ростов н./Дону, 1986. С. 3-7.
4 Черняк А.Я. О типологии произведений печати // Актуальные проблемы книговедения. [Вып.1]. М., 1976. С. 39-52; Корнилов Е.А. Типология периодической печати: основные понятия и категории //Типология периодических изданий. Ростов н. /Дону, 1984. С. 4-15;Типология периодической печати. М., 1995; Щербакова Г.И. Споры о зарождении русской массовой журналистики. М., 2004; Мохначева М.П. Журналистика и историческая наука: В 2 ч. М., 1998.
5 Мохначева М.П. Журналистика в контексте наукотворчества в России XVIII-XIX в. М., 1998. С. 241.
6 Мироненко М.П. Журнал «Русский архив»...; Зайцев А.Д. Петр Иванович Бартенев...
7 Зайцев АД. Петр Иванович Бартенев... С. 104.
8 «Русский архив» издавался первоначально в количестве 600 экземплярах, к началу 1870-х годов -2 тыс., а на рубеже XIX и XX вв. тираж вновь сократился до 700-800 экземпляров. «Русская старина» уже на второй год своего издания (1871 г.) имела тираж в 3,5 тыс. экземпляров, в 1880-е годы он доходил до 6 тыс. и не снижался до 4, 5 тыс. в 1890-е годы.
9 Мохначева М.П. Журналистика в контексте наукотворчества... С. 241, 348-349.
10 Там же. С. 348-349.
11 Де-Воллан Г. Наши исторические журналы за 1879 г. // Книжное обозрение. 1879. № 12. С. 24.
12 Попов В.А. Систематический указатель статей, помещенных в нижепоименованных периодических изданиях с 1830 по 1884 г. СПб., 1885.
13 Систематическая роспись содержания «Русской старины» издания 1870-1884 г. СПб., 1885.
14 Рейтинг популярности в 1870-1880 гг.: «Отечественные записки», «Вестник Европы», «Дело», «Русский вестник», «Заря», «Всемирный труд», «Иллюстрированная газета», ЖМНП, «Всемирная иллюстрация», «Знание», «Беседа», «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос» (в порядке убывания).
15 Мемуары графа С.Д. Шереметева. М., 2001. С. 156.
16 Перечень напечатанных материалов из Павловской библиотеки помещен М.И. Семевским в «Русской старине» (1878. Т. 23. С. 326).
17 ГМПИР. Ф. 2. Ед. хр. 48338.
18 Мохначева М.П. Журналистика в контексте наукотворчества... С. 228-229.
19 Там же. С. 242.
20 Там же. С. 248.
21 Семевский М.И. [Рец. на:] Муханов П.А. Что желательно для русской истории. СПб., 1870 // Русская старина. 1870. № 7. Обложка, (далее - PC).
22 РС. 1871. № 11. Обложка.
23 РС. 1871. № 11. Обложка. - В редакционном обзоре 1879 г. заметил: «глубокое наше убеждение, что события ближайшие к нам, уроки и ошибки недавнего прошлого особенно назидательны для будущего» (Семевский М.И. «Русская старина» в 1879 г. Двенадцать книг // РС. 1879. Т. 26. С. 739).
24 Наблюдатель. 1886. № 11. Отд. рекламы.
25 Семевский М.И. [Рец. на:] Чтения в Императорском Обществе истории и древностей России при Московском университете. 1889 / Под ред. Е.В. Барсова. М., 1889 // РС. 1890. № 8. Обложка.
26 Семевский М.И. [Рец. на:] Живая старина: Периодическое издание отделения этнографии Императорского русского географического общества / Под ред. В.И. Ламанского.СПб., 1890. Вып. 1 // РС. 1890. № 11. Обложка.
27 РС. 1873. Т. 7. С. 1.
28 РС. 1872. Т. 6. С. 70.
29 РС. 1875. Т. 14. С. 761.
30 РС. 1877. Т. 20. С. 720.
51 РС. 1879. Т. 24. С. 754.
32 РС. 1880. Т. 29. С. 1056.
33 РС. 1882. Т. 36. С. 746. - «Русская старина», неизменно верная одной из постоянных своих задач -своевременно давать историческую справку» (РС. 1889. Т. 64. С. 854).
34 РС. 1885. Т. 48. С. 741. - «Русская старина» - «издание, всецело посвященное сохранению всего того, что приводит к самосознанию русского народа, его исторического прошлого в самом широком смысле этого слова» (РС. 1888. Т. 58. С. 212).
35 РС. 1885. Т. 48. С. 732.
36 РС. 1874. Т. 11. С. 789.
37 РС. 1890. Т. 68. С. 799.
38 Мироненко М.П. Журнал «Русский архив»... С. 7-8.
39 Там же. С. 19.
40 Порох В.И. Офицер... С. 73-110.
41 Цит. по: Зайцев А.Д. Петр Иванович Бартенев. С. 62.
42 Тимощук В.В. Михаил Иванович Семевский - основатель исторического журнала «Русская старина». СПб., 1895. С. 143-144.
Статья поступила в редакцию 27 октября 2005 г.
