К ВОПРОСУ О СУБСИДИАРНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ КОНТРОЛИРУЮЩЕГО ДОЛЖНИКА ЛИЦА ПО ДОЛГАМ ИСКЛЮЧЕННОГО ИЗ ЕГРЮЛ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.535

DOI: 10.17072/2619-0648-2023-3-19-34

К ВОПРОСУ О СУБСИДИАРНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ КОНТРОЛИРУЮЩЕГО ДОЛЖНИКА ЛИЦА ПО ДОЛГАМ ИСКЛЮЧЕННОГО ИЗ ЕГРЮЛ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ

А. В. Бормотов

Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права

Пермский государственный

национальный исследовательский университет

614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: [email protected] Д. В. Носов

Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права

Московский государственный

юридический университет им. О. Е. Кутафина

125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9

Доцент кафедры гражданского права

Пермский государственный

национальный исследовательский университет

614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: [email protected]

© Бормотов А. В., Носов Д. В., 2023

Аннотация: рассматривается институт привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в случае исключения общества с ограниченной ответственностью из единого государственного реестра юридических лиц в порядке, предусмотренном для недействующих юридических лиц. На основе анализа действующего законодательства и практики его применения различными судебными инстанциями определяется состав гражданского правонарушения, за которое к субсидиарной ответственности привлекается контролирующее должника лицо в случае исключения ООО из ЕГРЮЛ в административном порядке. В статье также изучаются вопросы сроков исковой давности и действия нормы пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» во времени.

Ключевые слова: субсидиарная ответственность, ликвидация юридических лиц, исключение недействующего общества с ограниченной ответственностью из ЕГРЮЛ, контролирующее должника лицо

GN THE ISSUE OF SUBSIDIARY LIABILITY OF THE CONTROLLING DEBTOR OF A PERSON FOR DEBTS EXCLUDED FROM THE UNIFIED STATE REGISTER OF LIMITED LIABILITY COMPANIES

A. V. Bormotov

Perm State University

15, Bukireva st., Perm, 614990, Russia

E-mail: [email protected] D. V. Nosov

Kutafin Moscow State Law University

9, Sadovaya-Kudrinskaya st., Moscow, 125993, Russia

Perm State University

15, Bukireva st., Perm, 614990, Russia

E-mail: [email protected]

Abstract: the article considers the institution of bringing to subsidiary liability of persons controlling the debtor in case of exclusion of a limited liability company from the Unified State Register of Legal Entities in the manner prescribed for inactive legal entities. Based on the analysis of the current legislation and the practice of its application by various judicial instances,

the composition of a civil offense is studied, for which the controlling debtor is brought to subsidiary responsibility in case of exclusion of a limited liability company from the Unified State Register of Legal Entities in the administrative order. The article also discusses the issues of limitation periods and the validity of the norm of clause 3.1 of Article 3 of the Federal Law "On Limited Liability Companies" in time. Keywords: subsidiary liability, liquidation of legal entities, exclusion of an inactive limited liability company from the Unified State Register of Legal Entities, the person controlling the debtor

Пункт 3.1 статьи 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об ООО) устанавливает возможность возложения на лиц, указанных в пунктах 1-3 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации1 (далее -ГК РФ), субсидиарной ответственности по обязательствам общества с ограниченной ответственностью, исключенного из единого государственного реестра юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ) в порядке для недействующих лиц. Субъектами такой ответственности выступают: 1) лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа уполномочено выступать от имени общества (им может быть единоличный исполнительный орган, управляющий); 2) члены коллегиальных органов общества, голосовавшие за решение, повлекшее невозможность исполнения обязательств, либо недобросовестно уклонившиеся от участия в голосовании по такому вопросу; 3) лицо, имеющее фактическую возможность определять действия общества, в том числе давать указания лицам, отмеченным выше.

Лицо, определяющее действия общества, относится, по существу, к категории контролирующего должника лица в деле о банкротстве (ст. 61.10 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»; п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»). Думается, указанный субъект, привлекаемый к ответственности, может также именоваться «субсидиарный должник», «контролирующее должника лицо».

Долг, возникший из субсидиарной ответственности, подчиняется тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда

1

Гражданским кодекс Российской Федерации (часть первая): Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ: принят Гос. Думой 21 окт. 1994 г. (ред. от 14.04.2023).

имуществу участников оборота (ст. 1064 ГК РФ2; п. 22 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ № 1 (2020)3).

Состав гражданского правонарушения при привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по пункту 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»

Субсидиарная ответственность является частным видом гражданско-правовой ответственности, поэтому для привлечения к ней необходимо наличие всех элементов состава гражданского правонарушения: противоправного деяния, вреда, причинной связи между ними, вины правонарушителя (то есть когда невозможность погашения долга возникла в результате неразумного, недобросовестного поведения контролирующих лиц и по их вине). При этом возложение обязанности нести субсидиарную ответственность осуществляется по правилам статьи 15 ГК РФ.

Противоправность деяния субсидиарного должника заключается в его недобросовестном и неразумном поведении, повлекшем неисполнение обязательств общества.

Пунктом 3 статьи 10 ГК РФ установлена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений. Данное правило распространяется и на руководителей хозяйственных обществ, членов их органов управления. Таким образом, предполагается, что указанные лица при принятии деловых решений, в том числе рискованных, действуют в интересах общества, а также иных групп лиц, включенных в правоотношения с участием общества (кредиторы).

В соответствии с пунктом 1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» и в силу пункта 5 статьи 10 ГК РФ истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица. Само по себе исключение юридического лица из ЕГРЮЛ в результате

2 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая): Федер. закон от 26 янв. 1996 г. № 14-ФЗ: принят Гос. Думой 22 дек. 1995 г. (ред. от 01.07.2021, с изм. 08.07. 2021).

3 Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2020): утв. Президиумом Верхов. Суда Рос. Федерации 10 июня 2020 г. URL: https://www.vsrf.ru/documents/prac-tice/28993/?ysclid=lhpxb5cc8p451013526.

действий (бездействия), которые привели к такому исключению (отсутствие отчетности, расчетов в течение долгого времени), не является достаточным основанием для привлечения к субсидиарной ответственности в соответствии с положениями, закрепленными в пункте 3.1 статьи 3 Закона об ООО.

В предмет доказывания в части выявления противоправности поведения должно входить установление порядка ведения хозяйственной деятельности: совершались ли ответчиком действия (сделки, решения) либо было допущено бездействие, результатом которых стала неплатежеспособность и (или) недостаточность имущества общества. Полагаем, что примером такого поведения является намеренное прекращение деятельности должника (в том числе с возобновлением этой деятельности другим лицом), выгодоприобретателем которого является субсидиарный должник. Неправомерным судебная практика по данной категории дел признает также расходование денежных средств не на нужды общества при наличии долга. Однако если списание средств было произведено в порядке статьи 855 ГК РФ, то следует признать, что такое распоряжение само по себе не является нарушением прав кредитора, на удовлетворение требований которого средств оказалось недостаточно.

Следовательно, поведение субсидиарного должника, выходящее за пределы обычного делового риска и направленное на причинение вреда кредиторам, признается неразумным и недобросовестным и повлекшим невозможность исполнение обязательств общества.

Вред как элемент генерального деликта выражается в претерпевании кредитором состояния неисполнения основным должником обязательства, в том числе вследствие причинения вреда ему. Это дает основание утверждать, что к субсидиарной ответственности лицо может быть привлечено за причинение как имущественного, так и морального вреда.

В судебной практике возникает вопрос о необходимости подтверждения вреда судебным актом (точнее, о том, осуществил ли кредитор принудительную защиту своего обязательственного права в отношении основного должника и, более того, окончено ли исполнительное производство)4.

Из буквального толкования пункта 3.1 статьи 3 Закона об ООО следует, что предварительное обращение в суд к основному должнику не требуется. Кредитор вправе доказывать нарушенное обязательственное право с помо-

4 Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 27 апр. 2022 г. № 09АП-18983/2022 по делу № А40-79519/2021.

щью всего гражданско-правового инструментария, что, в свою очередь и в силу статьи 1 ГК РФ, позволяет и субсидиарному должнику возражать аналогичным образом. Кроме того, исключение общества из ЕГРЮЛ в порядке ликвидации недействующих юридических лиц влечет последствия для отказа основного должника от исполнения обязательства, то есть применяется статья 399 ГК РФ, в соответствии с которой достаточным условием привлечения лица к субсидиарной ответственности выступает отказ основного должника от удовлетворения требования кредитора или неполучение последним в разумный срок ответа на это требование. Однако в постановлении от 21 мая 2021 г. № 20-П5 Конституционный Суд Российской Федерации (далее также -Суд), признавая пункт 3.1 статьи 3 Закона об ООО соответствующим Конституции Российской Федерации, вывод о законности привлечения лиц к субсидиарной ответственности по долгам общества исходя из предположения о том, что именно бездействие этих лиц привело к невозможности исполнения обязательств перед кредитором, пока на основе фактических обстоятельств дела не доказано иное, обусловил удовлетворением судом исковых требований кредитора. Эту же позицию Суд занял и в постановлении от 7 февраля 2023 г. № 6-П, где пункт 3.1 статьи 3 Закона об ООО во взаимосвязи с подпунктом 1 пункта 12 статьи 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» вновь признан не противоречащим Конституции РФ в условиях удовлетворенных судом исковых требований кредитора к основному должнику на момент исключения последнего из ЕГРЮЛ.

Обязанность по компенсации морального вреда возникает с момента его причинения, однако размер морального вреда определяется судом.

В соответствии со статьей 419 ГК РФ обязательство прекращается ликвидацией юридического лица (должника), кроме случаев, когда законом или иными правовыми актами исполнение обязательства ликвидированного юридического лица возлагается на другое лицо (по требованиям о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и др.). Разъяснения приведенной нормы в пункте 41 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 июня 2020 г. № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств» указывают, что «в случае исключения юридического лица из единого государст-

5 По делу о проверке конституционности пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» в связи с жалобой гражданки Г. В. Карпук: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 21 мая 2021 г. № 20-П.

венного реестра юридических лиц как недействующего (статья 64.2 ГК РФ) к обязательственным отношениям, в которых оно участвовало, подлежит применению статья 419 ГК РФ, если специальные последствия не установлены законом».

Полагаем, в целях защиты прав кредитора пункт 3.1 статьи 3 Закона об ООО нужно признать специальной нормой, позволяющей сохранить обязательство, если будут доказаны условия привлечения субсидиарного должника к ответственности. При этом в данном самостоятельном споре о привлечении лица к субсидиарной ответственности кредитор вправе доказывать размер морального вреда.

Конституционный Суд РФ в постановлении от 21 мая 2021 г. № 20-П, рассмотрев жалобу в связи с привлечением к субсидиарной ответственности по пункту 3.1 статьи 3 Закона об ООО, в том числе из обязательства по компенсации морального вреда, не высказался против возложения компенсации на субсидиарного должника (однако и соответствующий вопрос перед Судом поставлен не был).

Таким образом, установленное Конституционным Судом РФ истолкование пункта 3.1 статьи 3 Закона об ООО требует принятия кредитором мер судебной защиты своего права в отношении основного должника. Непринятие таких мер не позволит привлечь субсидиарного должника к ответственности, что спорно.

Причинно-следственная связь как неотъемлемый элемент состава правонарушения должна быть прямой: неисполнение обязательства обусловлено поведением контролирующего лица. Думается, в рассматриваемой ситуации следует руководствоваться подходом, изложенным в пункте 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»: суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) контролирующего лица и фактически наступившим объективным банкротством (неудовлетворением требований кредитора). Это предполагает активный процесс доказывания стороной спора и оценку доказательств по правилам процессуального законодательства судом.

Исследуемые отношения, усматриваем, обладают своей спецификой применительно к установлению причинной связи. Неисполнение обяза-

тельств может быть обусловлено рисковым характером предпринимательской деятельности (ст. 2 ГК РФ), а также принципом беспрепятственного и по своему усмотрению осуществления принадлежащих лицам гражданских прав (ст. 1, 9 ГК РФ), а не только невозможностью получения долга с ликвидированного в административном порядке юридического лица.

На практике6 суды исходят из того, что причинно-следственная связь доказана, если кредитор принял меры по недопущению ликвидации недействующего общества в административном порядке, направив в регистрирующий орган заявление в порядке, установленном Федеральным законом от 8 августа 2001 года № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (п. 4 ст. 21.1), в том числе по обжалованию действий регистрирующего органа по ликвидации лица.

Как известно, вина в гражданском праве презюмируется (ст. 401, 1064 ГК РФ). Следует согласиться с О. В. Гутниковым в том, что «фактически для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности перед кредиторами недействующего юридического лица необходимо устанавливать вину (недобросовестность и неразумность) контролирующих лиц в невозможности удовлетворения требований кредиторов исходя из правил о распределении бремени доказывания, применяемых для статьи 53.1 ГК РФ»7.

-г 8

Так, в практике судов однозначно отстаивается подход, согласно которому контролирующее лицо не может быть привлечено к субсидиарной ответственности, если докажет, что при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по обычным условиям делового оборота и с учетом сопутствующих деятельности общества предпринимательских рисков, оно действовало добросовестно и приняло все меры для исполнения обществом обязательств перед своими кредиторами.

6 Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 9 дек. 2021 г. № 10АП-23057/2021 по делу № А41-42466/2021.

7 Гутников О. В. Развитие корпоративной ответственности в судебной практике // Журнал российского права. 2021. Т. 25, № 6. С. 61.

8 См., напр.: Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Урал-Щебень» на нарушение его конституционных прав пунктом 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации: определение Конституционного. Суда Рос. Федерации от 11 нояб. 2021 г. № 2358-О.

Конституционный Суд РФ ориентирует9 правоприменителей на восприятие в анализируемой категории дел подхода банкротного регулирования (ст. 61.10, 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), по сути аналогичного классическому цивилистическому подходу (ст. 401, 1064 ГК РФ) в части презумпции вины и возложения ответственности при установлении прочих оснований10, но со своей спецификой.

А. В. Габов утверждает, что «такая прямая отсылка к законодательству о несостоятельности (банкротству) и практике его применения в части субсидиарной ответственности в делах, связанных с привлечением к субсидиарной ответственности... представляется излишней. В комментируемом пункте (п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО. - А.Б., Д.Н.) ни о каком фактическом банкротстве речь не идет, а для уяснения оснований для привлечения к ответственности указанных в нем лиц вполне достаточно разъяснений, касающихся вопросов ответственности членов органов управления организаций»11. Между тем использование в этой ситуации ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», думается, будет более предпочтительно. Особенность презумпции вины кроется в презумпциях пунктов 2 и 12 статьи 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (причинение существенного вреда кредиторам сделками должника, в целом искажение бухгалтерской отчетности и пр.). Данные презумпции позволяют считать доказанными противоправное поведение, вред и связи между ними, то есть кредитор, находящийся вне сферы предпринимательской деятельности должника, освобождается от доказывания названных условий.

Таким образом, встает вопрос о перераспределении бремени доказывания, когда лицо, привлекаемое к ответственности, обязано доказывать отсутствие всех четырех условий привлечения к субсидиарной ответственности.

Основываясь на правовых позициях Конституционного Суда РФ, изложенных в постановлении от 7 февраля 2023 г. № 6-П, можно заключить, что

9

По делу о проверке конституционности подпункта 1 пункта 12 статьи 61.11 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» и пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» в связи с жалобой гражданина И. И. Покуля: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 7 февр. 2023 г. № 6-П.

10 Истец обязан доказать сам факт причинения ему убытков и наличие причинной связи между действиями причинителя вреда и наступившими последствиями (ст. 65 АПК РФ, постановление Президиума ВАС РФ от 12 апр. 2011 г. № 15201/10 по делу № А76-41499/2009-15-756/129).

11 Научно-практический комментарий к Федеральному закону «Об обществах с ограниченной ответственностью»: в 2 т. / под ред. И. С. Шиткиной; Московский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Юридический факультет. М.: Статут, 2021. Т. 1. С. 78.

на текущий момент ключевое значение приобретает правильное распределение бремени доказывания в споре о привлечении субсидиарного должника к ответственности по долгам ликвидированного в административном порядке общества с ограниченной ответственностью.

В приведенном постановлении заложено два условия перекладывания бремени доказывания невозможности погашения долга вследствие виновных действий ответчика по настоящей категории дел:

1) недобросовестность контролирующего лица;

2) исполнение кредитором обязанности представления косвенных доказательств, которые убедительно обосновывают невозможность исполнения обязательства вследствие действий субсидиарного должника.

Недобросовестность такого должника проявляется в отказе от дачи пояснений, воспрепятствовании осуществлению прав кредитора на судебную защиту. В отсутствие у кредитора, действующего добросовестно, доступа к сведениям и документации о хозяйственной деятельности должника и при отказе или уклонении контролирующего лица от дачи пояснений о своих действиях (бездействии) при управлении должником, о причинах неисполнения обязательств перед кредитором и прекращения обществом хозяйственной деятельности или при явной неполноте пояснений, при непредставлении доказательств правомерности своего поведения (то есть при установлении судом недобросовестности поведения контролирующего должника лица в процессе) обязанность доказать отсутствие оснований для привлечения к субсидиарной ответственности возлагается судом на лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности.

При ответе на вопрос, представил ли кредитор убедительные косвенные доказательства невозможности исполнения обязательств вследствие действий лица, следует руководствоваться банкротным подходом: если арбитражный управляющий или кредиторы с помощью косвенных доказательств убедительно обосновали утверждения о наличии у привлекаемого к ответственности лица статуса контролирующего и невозможности погашения требований кредиторов вследствие действий (бездействия) последнего, бремя опровержения этих утверждений переходит на привлекаемое лицо, которое должно доказать, почему письменные документы и иные доказательства арбитражного управляющего, кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная

деятельность (п. 56 постановления «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»). Следовательно, пока кредитором не будет доказано отсутствие у него возможности получения доступа к сведениям и документам о хозяйственной деятельности должника и не будут представлены убедительные косвенные доказательства виновных действий ответчика, вызвавших непогашение долга, а также его недобросовестности, возлагать на субсидиарного должника бремя доказывания отсутствия оснований для привлечения к субсидиарной ответственности нельзя.

При этом Конституционный Суд РФ учитывает объективную невозможность (по общему правилу) кредитора получить информацию о деятельности основного должника. Но теперь Суд перестал требовать от кредитора-предпринимателя таких действий, на возможность совершения им которых указывал в постановлении от 21 мая 2021 г. № 20-П и в определении от 11 ноября 2021 г. № 2358-О и несовершение которых в приведенной практике расценивалось в качестве недоказанности причинно-следственной связи. Среди этих действий подача кредитором заявления в регистрирующий орган для недопущения административной ликвидации, а также подача кредитором, как следствие, заявления о банкротстве основного должника в целях сохранения информации о его хозяйственной деятельности.

На сегодняшний день инициирование банкротства признается мерой, долгой и затратной для кредитора; процедура сбора информации через адвокатский запрос, судебное истребование доказательств, содействие судебного пристава-исполнителя в потенциале расцениваются как неэффективные.

В то же время действие принципа равенства участников отношений (ст. 1 ГК РФ) не отменяется. Полагаем, поэтому Суд вводит через призму добросовестности стандарт поведения для кредитора. Излагая рассуждения емко, можно выделить следующие критерии ожидаемого в обороте поведения кредитора:

Во-первых, неспособствование увеличению своего вреда (ст. 404 ГК РФ). Но здесь, считаем, обоснованно оценить поведение кредитора на предмет осмотрительности, в том числе своевременного использования им механизмов досудебной и судебной защиты прав и принудительного исполнения решения.

Во-вторых, отсутствие полного доступа к сведениям о хозяйственной деятельности общества. Статус заинтересованного, в том числе аффилированного лица (ст. 19 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц12), может свидетельствовать о наличии такого полного доступа.

В-третьих, отсутствие возможности влиять на деятельность должника посредством его санации, навязывания условий договора (договор присоединения, кабальный договор).

С учетом устоявшегося понимания статуса кредитора как активной стороны, действующей именно для защиты своих прав, полагаем, что у субсидиарного должника есть основания ставить вопрос об оценке поведения кредитора, не осуществлявшего свои права в исполнительном производстве, не обращавшегося с заявлением о банкротстве основного должника, не препятствовавшего ликвидации общества, не принимавшего мер по возмездному отчуждению своего права правопреемнику (например, фактору) в пределах разумных сроков предъявления исполнительного листа к взысканию либо не совершавшему иные подобные действия. Если кредитор не предпринимал ни одного разумного действия, направленного на получение долга (и возбуждения исполнительного производства недостаточно), то предъявление требований к контролирующему лицу на исходе срока исковой давности необходимо квалифицировать в качестве неразумного (недобросовестного) поведения.

Перечень показателей добросовестности является открытым.

Распределение бремени доказывания трех, кроме вины, условий субсидиарной ответственности нестатично. В ходе рассмотрения дела суд, предварительно возложив на субсидиарного должника бремя доказывания в связи с установлением его недобросовестности, вправе перенести это бремя на кредитора, если будет выявлено нарушение им стандарта поведения кредитора.

12 Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц: утв. Президиумом Верхов. Суда Рос. Федерации от 29 янв. 2020 г. URL: https://www.vsrf.ru/ docu-ments/all/28682/?ysclid=lhq8z5ilct766012244.

Срок исковой давности при привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности

по пункту 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»

Специальный срок исковой давности привлечения к субсидиарной ответственности в соответствии с пунктом 3.1 статьи 3 Закона об ООО не установлен, в связи с этим учету подлежат общие сроки исковой давности (ст. 196, 200 ГК РФ).

В соответствии с пунктами 1, 2 статьи 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со статьей 200 ГК РФ. Если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (п. 1 ст. 200 ГК РФ).

В судебной практике сформирован подход к исчислению срока исковой давности. Срок начинает течь с момента окончания исполнительного производства, и, действуя с должной степенью осмотрительности и разумности, кредитор должен узнать о нарушении его прав не позднее окончания исполнительного производства13.

Думается, нельзя согласиться с таким подходом. В соответствии с пунктом 3.1 статьи 3 Закона об ООО исключение общества из ЕГРЮЛ является отказом основного должника от исполнения обязательства и моментом возникновения права кредитора требовать привлечения субсидиарного должника к ответственности. Ведь именно исключение общества из ЕГРЮЛ выступает итоговой причиной невозможности получения задолженности от основного должника. Следовательно, ранее внесения записи о государственной регистрации ликвидации общества по решению регистрирующего органа кредитор не вправе предъявлять требования к контролирующему лицу. Иное толкование нормы приводит к ситуации (имеющейся на практике), когда общество ликвидировано, а исполнительное производство де-юре не окончено (в материалах исполнительного производства отсутствует соответствующее постановление). Это озна-

13 Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30 июня 2020 г. № 309-ЭС20-8900, оставившее без изменения постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24 марта 2020 г. по делу № А60-14110/2019; постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 16 сент. 2019 г. по тому же делу.

чает отсутствие нарушения права кредитора со стороны субсидиарного должника и, следовательно, отсутствие оснований для привлечения последнего к ответственности.

Действие пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»

во времени

Немаловажное значение приобретает действие пункта 3.1 статьи 3 Закона об ООО во времени. Рассматриваемая норма введена Федеральным законом от 28 декабря 2016 г. № 488-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - Федеральный закон № 488-ФЗ). Согласно пункту 1 статьи 4 данного закона изменения вступают в силу по истечении 180 дней после дня его официального опубликования, за исключением положений, для которых названной статьей установлен иной срок вступления их в силу. Федеральный закон № 488-ФЗ официально опубликован на интернет-портале правовой информации 29 декабря 2016 г., в «Собрании законодательства Российской Федерации» - 2 января 2017 г., в «Российской газете» - 9 января 2017 г. Следовательно, пункт 3.1 статьи 3 Закона об ООО действует с 28 июня 2017 г.

В соответствии с пунктом 1 статьи 4 ГК РФ акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие. Действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

Между тем в Федеральном законе № 488-ФЗ отсутствует прямое указание на то, что изменения, вносимые в Закон об ООО, распространяются на отношения, возникшие до введения его в действие. Таким образом, если правоотношения, на которых кредитор основывает свои требования, имели место до вступления в силу положений пункта 3.1 статьи 3 Закона об ООО (то есть на момент возникновения обязанности основного должника субсидиарная ответственность лиц, указанных в пунктах 1-3 статьи 53.1 ГК РФ, за отказ основного должника от исполнения обязательства при условии недобросовестного или неразумного поведения отсутствовала), то субсидиарный должник не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности. Указанный вывод подтверждается определением Верховного Суда РФ от 5 октября 2022 г. № 305-ЭС22-19185, оставившим без изменения постановление Арбит-

ражного суда Московского округа от 29 июля 2022 г. по делу № А40-79519/2021.

Такой подход, думается, противоречит логике избранного Верховным Судом РФ правила применения срока исковой давности. Признание началом течения срока исковой давности момента окончания исполнительного производства требует распространения действия режима субсидиарной ответственности на период до ликвидации общества.

Фундаментальная цивилистика так определяет субсидиарную ответственность: «...при субсидиарной ответственности он (кредитор. - А.Б., Д.Н.) обязан вначале предъявить требование к одному (основному) правонарушителю для того, чтобы иметь возможность получить удовлетворение от остальных (дополнительных)»14.

При установлении субсидиарной ответственности на основании договора дополнительный должник отвечает при отказе основного должника от исполнения обязательства. В случае возложения данной ответственности законом условия ее реализации определяются тоже законом.

Начало осуществления субсидиарной ответственности связано с исключением общества из ЕГРЮЛ. Таким образом, до этого момента субсидиарная ответственность лиц, указанных в пунктах 1-3 статьи 53.1 ГК РФ, предусмотренная пунктом 3.1 статьи 3 Закона об ООО, не может быть на них возложена. Это также обосновывает неверность отсчета срока исковой давности с момента окончания исполнительного производства.

Однако рассматриваемая субсидиарная ответственность возлагается за неисполнение обязательств обществом из-за недобросовестных или неразумных действий ответственных лиц. Оценивается поведение субсидиарного должника. Его действия (бездействие) могли иметь место в разное время (как до, так и после установления ответственности по пункту 3.1 статьи 3 Закона об ООО), притом что основное обязательство могло возникнуть до 28 июня 2017 г.

Напрашивается вывод о том, что, несмотря на связь субсидиарной ответственности с основным обязательством, на предмет противоправности оцениваются действия лица по невозможности погасить долг, а потому если недобросовестные или неразумные действия были совершены контролирующим лицом после 28 июня 2017 года, то оно должно подлежать привлечению к рассматриваемой субсидиарной ответственности.

14 Гражданское право: учебник: в 4 т. / отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2023. Т. 1. С. 586.

Выводы

Проведенное исследование позволяет утверждать, что лицо, определявшее ход хозяйственной деятельности общества с ограниченной ответственностью (контролирующее должника лицо), подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в течение трех лет с момента исключения общества из ЕГРЮЛ как недействующего лица в следующих случаях:

1) если привлекаемое лицо не докажет, что при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась в обычных условиях делового оборота и с учетом сопутствующих предпринимательских рисков, оно действовало добросовестно и приняло все меры для исполнения обществом обязательств перед кредиторами (отсутствие вины);

2) если кредитор при установленной судом его недобросовестности не обоснует наличие иных трех условий ответственности;

3) если недобросовестные или неразумные действия привлекаемого лица были совершены до 28 июня 2017 г.

Библиографический список

Гражданское право: учебник: в 4 т. / отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. Т. 1. Общая часть. М.: Статут, 2023.

Гутников О. В. Развитие корпоративной ответственности в судебной практике // Журнал российского права. 2021. Т. 25, № 6. С. 48-65.

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «Об обществах с ограниченной ответственностью»: в 2 т. / под ред. И. С. Шиткиной; Московский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Юридический факультет. М.: Статут, 2021. Т. 1.

Информация для цитирования

Бормотов А. В., Носов Д. В. К вопросу о субсидиарной ответственности контролирующего должника лица по долгам исключенного из ЕГРЮЛ общества с ограниченной ответственностью // Ex jure. 2023. № 3. С. 19-34 DOI: 10.17072/ 2619-0648-2023-3-19-34.

Bormotov A. V., Nosov D. V. On the Issue of Subsidiary Liability of the Controlling Debtor of a Person for Debts Excluded From the Unified State Register of Limited Liability Companies. Ex jure. 2023. № 3. Pp. 19-34. DOI: 10.17072/26190648-2023-3-19-34.