34ББК 81.41 - 3
Н. В. Суворова
К ВОПРОСУ О СПЕЦИФИКЕ КОЛОРОНИМОВ В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННЫХ СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКОВ (На примере русских и польских лексем, обозначающих синий и голубой цвета)
Описываются особенности этимологии и семантики, лексической сочетаемости и сферы функционирования польских и русских колоронимов, обозначающих синий и голубой цвета, устанавливаются общие и частные закономерности формирования у имен прилагательных цветового значения с целью выявления национальной специфики.
Ключевые слова: колороним, цветообозначение, семантика, этимология, лексическая сочетаемость, сфера функционирования, языковая картина мира, славянские языки, праиндоевропейский язык, заимствование, язык-посредник, национальная специфика.
This article describes etymological and semantic peculiarities as well as lexical combinability differences of Russian and Polish koloronims (color terms) on the example of the word blue. An attempt is made to determine general and specific regularities in order to identify universal features and national specificities.
Key words: koloronim, color terms, semantics, etymology, lexical combinability, field use, language world, Slavic languages, borrowing, intermediate language, cultural identity.
Важнейшей составляющей языковой картины мира каждого народа, безусловно, является цветовая картина мира. Процесс формирования восприятия человеком элементов светового спектра начался много столетий назад и продолжается до сих пор. В связи с этим вполне правомерно предположить, что достаточное количество цветообозначений в разных языках имеет много общего. Прежде всего это касается механизма образования того или иного колоронима. Наблюдения над особенностями семантики, в частности славянских цветообозначений, показывает, что в основе данных номинаций лежат наименования предметов и явлений окружающего мира [6, 7]. Остановимся на русских и польских именах прилагательных, обозначающих синий и голубой цвета.
В академических словарях современных русского и польского языков зафиксировано одинаковое по значению и близкое по звучанию слово, которое имеет значение голубой:
Небесный 4. «цвета неба, светло-голубой»: На нем была голубая, небесного цвета венгерка. Григор. Просел. Дороги [5, т. 7, с. 697].
Niebieski «maj^cy barw^ pogodnego bezchmurnego nieba»: Niebieski olowek, kwiat. Niebieska sukienka. Niebieskie morze. Niebieskie oczy [11, т. 2, с. 208].
Перевод: небесный «имеющий окраску, подобную безоблачному небу»: Голубой карандаш, цветок. Голубое платье. Голубое море.
Сопоставление подачи данных лексем показывает, что при полной общности семантики есть ряд несовпадений в их представлении носителями указанных славянских языков. В отличие от русского прилагательного небесный,
© Суворова Н. В., 2016
у польского niebieski цветовое значение является не вторичным, а прямым. Кроме того, польское niebieski имеет весьма широкую лексическую сочетаемость, нехарактерную для однокоренного русского соответствия, поэтому в переводе niebieski заменяется прилагательным голубой, которому присущи более разнообразные синтагматические связи и отсутствие ограничения по сфере функционирования. Все это позволяет считать польское прилагательное абстрактным цветообозначением, т. е. словом, обладающим «способностью выражать самым обобщенным образом данную цветовую субстанцию, самое важное, самое основное представление о цвете» [1, с. 8]. Эти качества обеспечиваются неограниченной сочетаемостью и стилистической нейтральностью слова niebieski, не связанного в польском языке с производящей основой.
Лексема niebieski, являясь абстрактным цветообозначением, входит в синонимический ряд слов, различающихся оттенками значения, большей конкретностью и стилевой принадлежностью: bl^kitny, modry, lazurowy.
Blqkitny ksi^zk. «intensiwnie niebieski, lazurowy»: Blgkitnie niebo, oczy. Blgkitna sukienka [11, т. 1, с. 286].
Перевод: блонкитный книжн. «интенсивно голубой, лазоревый»: Голубое небо, голубые глаза. Голубое платье.
В словарях современного русского литературного языка слово блонкит-ный не зафиксировано. Однако подобное образование было в древнерусском языке: блакитный «голубой»: Подворникъ, где у господе стоялъ, Андрей Куш-нер не выдалъ съ подворья жюпананового лунского блакитного. Польск. Д. III.749. 1570 [4, вып. 1, с. 235]. Об этом свидетельствует и народное название растения Veronica chamaedrys, «вероники дубровки» — блокитные очки, названного так из-за голубых, напоминающих по форме глаза цветов [8, т. 1, с. 176].
Modry poet. «intensiwnie niebieski»: Podniosla na niego swoje modre oczy. Wiatr rozwial modre mgly. Plotla wianki z modrych blawatków [11, т. 2, с. 699].
Перевод: модрый поэт. «интенсивно голубой»: Подняла на него свои голубые глаза. Ветер развеял голубую мглу. Она плела венки из голубых васильков.
Русский вариант польского modry был и в церковнославянском языке (модръ «синий, голубой»), до сих пор есть в болгарском языке (мъдрый «синий»), что говорит о праславянском происхождении слова. К чему восходит праславянская форма, точно неизвестно, так как этимология слова затемнена. Существуют разные точки зрения на происхождение лексемы modn. Наиболее правомерной в последнее время исследователи признают точку зрения А. Фика. Согласно его гипотезе, семантическое развитие рассматриваемого слова предстает в следующем виде: «расплывчатый, мутный» > «светлый, ясный» < «голубой» [9, вып. 19, с. 102—103], т. е. цветовое значение изначально отсутствовало, оно развивалось постепенно.
Lazurowy poet. «niebieski, bl^kitny, modry»: Lazurowe niebo, morze, oczy [11, т. 2, с. 408].
Перевод: лазуровый поэт. «небесный, блонкитный, модрый»: Лазурное небо, море, глаза.
Колоронимы modry и lazurowy снабжены пометой «поэтическое», а bl^kitny — «книжное», что говорит об их стилистической ограниченности. Каждое из этих цветообозначений может характеризовать море, небо и цвет глаз.
В русском языке есть соответствие польскому lazurowy — лазурный «цвета ясного неба, небесно-голубой»: Лазурное море. Лазурное царство. Лазурный простор [11, т. 2, с. 161].
Несмотря на то что академический словарь не дает никакой пометы относительно слова лазурный, приведенные контексты свидетельствуют об ограничении в употреблении и лексической сочетаемости (только с существительными, характеризующими природные объекты). Однокорневые синонимы лазоревый, лазуревый (см.: [3, т. 2, с. 161]) отмечены как народнопоэтические. Данные прилагательные используются в художественных произведениях для экспрессивности, чтобы подчеркнуть прекрасный цвет неба, синего моря, особенно яркий цвет глаз у человека [1, с. 207].
Заметим, что в русский язык цветообозначение лазоревый было заимствовано через польский язык из немецкого lazur «голубой камень», которое, в свою очередь, восходит к арабскому [5, т. 2, с. 450]. Слова лазурный и lazu-rowy, а точнее их мотивирующие, появились в славянских языках не ранее XVI века [2, с. 291], т. е. это сравнительно поздние цветовые образования.
Только в современном русском языке, судя по данным современных академических словарей, есть прилагательное голубой «цвета ясного неба; лазурный, лазоревый»: Голубые глаза. Голубые незабудки [3, т. 1, с. 328].
Цветообозначение голубой не связано с производящей основой, оно характеризуется неограниченной сочетаемостью и стилистической нейтральностью. Но так было не всегда. Первоначально данный колороним, в основе которого лежит цвет, связанный с синим отливом шейки голубя, употреблялся в значении «сероватый, пепельный, сизый: о лошадиной масти» [8, т. 1, с. 432]. В качестве названия конской масти он использовался в киевский период развития русского литературного языка. Причем цветовое значение этого колоронима варьировалось от «серого с синеватым отливом» до «серо-желтого» [9, т. 6, с. 217]. Позднее прилагательное голубой появляется в деловых памятниках как название цвета тканей, одежды, а также цвета драгоценных камней, и лишь с XVII века оно обозначает светло-синий цвет безотносительно предмета [1, с. 194].
Интересно проследить, как соотносятся наименования синего цвета в русском и польском языках.
Синий — «имеющий окраску одного из основных цветов спектра, среднего между голубым и фиолетовым; цвет цветков василька»: Синие глаза [3, т. 4, с. 96].
Siny «niebieskfioletowy, сzasem z szarym odczeniem»: Siny dym. Siny chmury. Sine ciene pod oczami [11, т. 3, с. 1212].
Перевод: синий «небесно-фиолетовый, иногда с серым оттенком»: Синий дым. Синее облако. Синие тени под глазами.
Русская лексема синий имеет соответствие по внешнему облику в польском языке siny «синий». Оба слова восходят к общеславянскому корню *sinje. Корень si — тот же, что и в общеславянском sijati «сиять» и sivb «сивый» [8, т. 3, с. 624].
Однако русская лексема является абстрактным цветообозначением синего, не ограниченного по сфере употребления и обладающего широкой лексической сочетаемостью. Польское прилагательное siny используется преимущественно относительно природных явлений и почти никогда не характеризует ни внешность, ни внутренние качества человека.
В качестве абстрактного обозначения синего цвета в польском языке используется колороним granatowy. Это прилагательное обладает неограниченной лексической сочетаемостью.
Granatowy «maj^cy barw^ ciemnoniebiesk^»: Granatowe niebo. Granatowy mundurek szkolny [11, т. 1, с. 1069].
Перевод: гранатовый «имеющий темно-небесный цвет»: Темно-синее небо. Темно-синяя школьная форма.
Польское прилагательное granatowy — межъязыковой омоним, имеющий иную цветовую семантику по сравнению с русским прилагательным гранатовый: «ярко-красный, цвета граната» [3, т. 1, с. 342]. Это связано с тем, что в основе каждого из них лежат разные этимоны. Польское образование, судя по данным словаря, образовано от granat II из латинского grana, которое дословно переводится как «зерно» [11, т. 1, с. 1068], а русское восходит к слову гранат в значении «плод». Однако вполне уверенно можно утверждать, что данные производные цветообозначения возникли как относительные прилагательные и получили различные цветовые значения с течением времени (XVIII—XX века).
В основе ряда русских и польских номинаций, обозначающих синий цвет, лежат наименования растений, минералов и камней — предметов окружающего мира, т. е. эти колоронимы являются вторичными и более поздними по происхождению, возникшими не ранее XVIII века:
Васильковый — «ярко-синий, цвета василька»: Он был в сером пиджачке, ... в узких брючках василькового цвета (А. Куприн. Олеся); Спокойно глядя на Серегина васильковыми глазами, Донцов стал рассказывать (А. Гончаров. Наш корреспондент) [5, т. 1, с. 138].
Слово васильковый в качестве цветовой характеристики предмета самостоятельно употребляется редко (в основном в художественных текстах), обычно используется в словосочетании с существительным «цвет».
У русского прилагательного васильковый в польском языке есть два соответствия:
Chabrowy «maj^cy kolor chabrow polnych niebieski, szafirowy»: Chabrowe oczy [11, т. 1, с. 1394].
Перевод: хабровый «имеющий цвет распущенных васильков, небесный, сапфировый»: Васильковые глаза.
Bíawatkowy 2. ksi^zk. «maj^cy kolor niebieski, szafirowy, taki jak kolor blawatków»: Bíawatkowe niebo. Bíawatkowe oczy [11, т. 1, с. 1394].
Перевод: блаватковый 2. книжн. «имеющий небесный, сапфировый цвет, такой, как цвет васильков»: Васильковое небо. Васильковые глаза.
Оба прилагательных (chabrowy и bíawatkowy) связаны с одной реалией — васильком, имеющим в польском языке не одно наименование: chaber и bíawatek. Причина существования двух названий василька — разные признаки, лежащие в основе номинаций, а также различные источники заимствования этих слов. Chaber — производное от латинского слова herbus в значении «трава, растение», а bíawatek, родственное английскому blue и немецкому bläue, имеет значение «синий». Судя по данным современных польских словарей, чаще употребляется колороним chabrowy, не имеющий стилистических помет. Функциональная ограниченность цветообозначения bíawatkowy, по всей видимости, связана с тем, что его мотивирующее, существительное chaber, является областным, т. е. территориально ограниченным [11, т. 1, с. 1394].
Для обозначения синего цвета в русском и польском языках используют значительно реже цветообозначения от названий камней и минералов:
Сапфировый — «синий, цвета сапфира»: На ее лице, сильно измятом старостью, светло и ласково улыбаются сапфировые глазки (М. Горький. А. Н. Шмит) [3, т. 4, с. 28].
Szafirowy ksi^z. «intensiwnie ciemnoniebieski»: Szafirowy morze. Szafirowy oczy [11, т. 3, с. 1485].
Перевод: шафировый книжн. «интенсивный темно-синий»: Темно-синее (сапфировое) море. Темно-синие (сапфировые) глаза.
Кобальтовый — «цвет кобальта, ярко-синий»: Впереди он видел купол Городского театра и сияющее над ним в кобальтовом небе громадное облако (В. Катаев. За власть Советов) [5, т. 5, с. 108].
Kobaltowy 2. ksi^zk. «ciemnoniebieski, jasny granatowy»: Kobaltowy wazon, Kobaltowy serwis [11, т. 2, с. 141].
Перевод: кобальтовый 2. книжн. «темно-голубой, светло-синий»: Синяя ваза. Синий сервиз.
В основе наименований, входящих в обе пары, лежат заимствования: кобальтовый — Kobaltowy от немецкого Kobold «горный дух, гном, будто бы мешающий работать горнякам» [2, с. 365], сапфировый — Szafirowy от греческого sapphieros «минерал синего или василькового цвета» [2, с. 692]. Судя по контекстам, представленным в словарях, прилагательные кобальтовый — kobaltowy не используются для описания внешности человека. Их назначение — характеризовать неодушевленные предметы. Кроме того, польские соответствия снабжены в словарях пометой «книжное», что указывает на их стилистическую ограниченность. Прилагательное кобальтовый в значении «ярко-синий», хотя и не сопровождается в словаре никакими пометами, употребляется крайне редко, в основном в речи писателей и поэтов.
Сопоставив русские и польские наименования синего и голубого цветов, мы пришли к следующим выводам. Некоторая часть русских и польских лексем (например, синий — siny) имеет праиндоевропейский характер и в силу этого является характерной для всех славянских языков, в данном случае для русского и польского. По-видимому, поэтому цветовая семантика прилагательных синий — siny в целом не меняется со временем. Что же касается остальных именований синего и голубого цветов, следует отметить, что одни из них перешли в разряд абстрактных обозначений цвета (русск. синий, голубой; польск. granatowy, niebieski), а другие сохранили свою конкретность, частность семантики (русск. лазоревый, васильковый, кобальтовый; польск. blgkitny, modry, lazurowy). Как показывает материал, абстрактность/конкретность колоронимов напрямую связана с особенностями лексической сочетаемости и стилистической принадлежностью слова.
Обращает внимание и тот факт, что, судя по данным этимологических словарей и словарей иностранных слов, среди русских и польских колорони-мов немало образований, в основе которых лежат заимствования. Цветообо-значения, характеризующие синий и голубой, в основном связанные с реалиями окружающего мира, пришли из разных языков: латинского, немецкого и других. Часть колоронимов были заимствованы опосредованно. Отметим, что в качестве языка-посредника чаще всего выступал немецкий (нем. lazur в русск. лазурный — польск. lazur), что вполне объяснимо экономическими, политическими и культурными связями России, Польши и Германии, установившимися с конца XVII века. В некоторых случаях заимствованные цветообозначения называют разные цвета в русском и польском языках (русск. гранатовый «ярко-красный», а польск. granatowy «ярко-синий»). По всей видимости, несоответствие подобного рода связано с разными культурными традициями, спецификой менталитета русского и польского народов.
Таким образом, данные, полученные в результате сопоставления особенностей семантики, сферы функционирования и лексической сочетаемости русских и польских колоронимов, обозначающих синий и голубой, свидетель-
ствуют о том, что, несмотря на сходный состав лексем, обозначающих эти цветовые универсалии, в каждом из современных славянских языков есть своя специфика. По всей вероятности, она проявляется в репрезентации того или иного обозначения как абстрактного и ограничивающего возможности других обозначений, характеризующих определенный цвет, или как конкретного, выражающего более тонкие оттенки цвета, зависящие от описываемого предмета.
Библиографический список
1. Бахилина Н. Б. История цветообозначений в русском языке. М. : Наука, 1975. 288 с.
2. Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М. : Эксмо, 2010. 944 с.
3. Словарь русского языка : в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М. : Просвещение, 1981. Т. 1. 698 с.
4. Словарь русского языка XI—XVII вв. М. : Просвещение, 1975. Вып. 1. 372 с.
5. Словарь современного русского литературного языка. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1950—1965. Т. 1—17.
6. Суворова Н. В. Национальный и универсальный характер цвета (на материале русского и польского языков) // Вестник Ивановского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2015. Вып. 1 (15). С. 48—52.
7. Суворова Н. В. Славянские цветообозначения в аспекте тождеств и различий : (на материале русского и польского языков) // Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней : материалы Международной научной конференции (Иваново, 5—6 мая 2015 г.), Иваново, 2015. С. 217—224.
8. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка. СПб. : Азбука, 1996. Т. 1—4.
9. Этимологический словарь славянских языков / под ред. О. Н. Трубачева. М. : Наука, 1979. Вып. 6. 222 с. ; 1992. Вып. 19. 254 с.
10. Brückner A. Slownik etymologiczny j^zyka polskiego. Warszawa : Wiedza Powszechna, 1970. 805 s.
11. Uniwersalny slownik j^zyka polskiego / pod red. S. Dubisza. Warszawa : Wydawnictwo naukowe PWN, 2008. Т. 1—4.
ББК 81.432.1-32
Т. А. Таганова
КСЕНОНИМЫ-РУСИЗМЫ В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПРЕССЕ (По материалам The Moscow Times)
Рассматривается, как менялся образ России в англоязычной прессе на протяжении последних 20 лет. Выдвигается гипотеза, что ксенонимы-русизмы могут стать важным индикатором особенностей восприятия российского общества иностранцами.
Ключевые слова: ксеноним, газетная статья, образ России, эмоциональная оценка, пресса.
The author of the article traces how the image of Russia has been changing for the last 20 years. The idea that ksenonyms can become an important source of information on how Russia is perceived by foreigners is examined. The author has researched a large number of articles on Russia in the English language press.
Key words: ksenonym, article, image of Russia, emotional evaluation, press.
© Таганова Т. А., 2016 2016. Вып. 1 (16). Филология •
