CC BY
11
К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ КАЛАМБУРОВ И СЖАТЫХ МЕТАФОРИЧЕСКИХ
КОНТЕКСТОВ
Петрова М.В. ©
Учитель русского языка и литературы ГБОУ Лицей 1158 г. Москва
Исследование изобразительных средств языка всегда привлекало внимание мастеров слова - писателей и лингвистов. Одной из важнейших фигур речи является каламбур, который занимает значимое место среди других стилистических фигур.
Как отметил В.З. Санников, каламбур чаще всего является лишь занимательным материалом при изучении лексикологии: каламбур в лингвистических исследованиях выступает как источник полезных и убедительных иллюстраций в связи с выявлением и описанием явлений - омонимии и многозначности слов [3].
В современной лингвистике каламбур - интереснейшее и в некоторых аспектах уникальное явление, связанное с целым рядом проблем: функции каламбура в художественной речи, способы его создания, его границы и отличия от других, сходных с ним приёмов, нередко сопутствующих ему.
В современной науке о языке под каламбуром принято понимать фигуру речи, содержащую нарочитую или невольную двусмысленность, которая возникает благодаря соединению в одном контексте двух или более значений одного и того же слова (любого речевого отрезка) или использованию сходства в звучании разных слов, приводящей к игре значений и звучаний слов с различными стилистическими целями, чаще всего с целью создания комического эффекта. В ряде случаев провести границу между собственно каламбуром и другими приёмами создания комического эффекта из-за возникающей двуплановости представляется затруднительным.
Обратимся к поэтическим текстам и отметим некоторые каламбуры и сжатые метафорические контексты в творчестве авторов второй половины ХХ века.
Достаточно часто каламбур построен на именах известных государственных деятелей, писателей, критиков. Поэты создают каламбур обыгрыванием имен: Одну минуточку, я что хотел спросить: Легко ли Гофману три имени носить? О, горевать и уставать за трёх людей Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей (А.Кушнер);
Либо Вы - великие,
Либо - ничегоголи...
Все Олимпы - липовы,
Окромя Чукокколы! (А.Вознесенский).
Иногда мастера слова применяют сознательную концентрацию разнородных имён собственных в одном контексте (мифологические и литературные, мифонимы и прагматонимы), и это служит средством создания юмора. Научно-технические обмены отменены Посылаем Терпсихору -Получаем «Пепси-колу» (А.Вознесенский).
Следующий каламбур А. Вознесенского построен на отономастическом образовании, в основе которого имя известного киногероя Джеймса Бонда: Фильмы поджеймсбондили. В твисте и нервозности женщины - вне возраста (А.Вознесенский).
© Петрова М.В., 2016 г.
В стихах этого времени выявляется некоторая широта и вместе с тем естественность, правдивость и психологическая глубина метафорических контекстов. Возникают развернутые обстоятельные, уточняющие сравнения и метафоры, когда каждая последующая ступень вносит новые оттенки, которые оказываются очень важными для понимания внутреннего мира героя:
Загляжусь ли на поезд с осенних откосов, забреду ли в вечернюю деревушку-будто душу высасывают насосом, будто тянет вытяжка или вьюшка, будто что-то случилось или случится (А. Вознесенский/ А.Вознесенский в ряде случаев отказывается от субъективных ассоциаций, и мы ощущаем реальную основу его сравнений и метафор, обращений, имеющих прямое, неметафорическое выражение чувств и переживаний.
В творчестве поэтов этого времени заметно усиливаются нравственные и художественные искания. Писатели и поэты ощущают необходимость обновления в первую очередь духовного содержания поэзии.
Шуточные стихи Н.Заболоцкий писал в течение всего своего творчества. Поэт часто создаёт свои каламбуры, иронизируя над какой-либо чертой человека [1]. Так, Клюйкова, человека почти карликового роста, поэт наделил прозвищем Вася Уклейкин.
Некоторые каламбуры И. Бродского построены на столкновении в тексте значений славянских и германских слов:
Искусство есть искусство есть искусство...
Но лучше петь в раю, чем врать в концерте.
Ди Кунст гехапт потребность в правде чувства.
<..:>
Опять Зептембер. Скука. Полнолунье (И.Бродский).
И.Бродский употребляет в своих текстах немецкие слова Зептембер (der September), Кунст (die Kunst), с прописной буквы, тем самым относит их к именам собственным. Однако в немецком языке данные слова являются нарицательными: der September - сентябрь, die Kunst - искусство.
Создание сжатых метафорических контекстов с использованием сравнений, уподоблений, олицетворений и т. д. также является частотным для поэзии второй половины ХХ века. Такой приём имяупотребления О.И. Фонякова называет «переперсонификацией». «Лирический герой «вселяется» в общеизвестный образ исторического или литературного героя со всеми присущими ему чертами, и это создаёт сгущённый, многозначный подтекст благодаря параллелизму образов, разным параллельным номинациям». [3: 78].
Я - царь земли! Я - гладиатор духа!
Я — Гарпагон, подъятый в небеса! (Н.Заболоцкий).
Метафорический контекст создаётся и благодаря актуализации внутренней формы имени. Отчётливая внутренняя форма номинаций способна охарактеризовать объект наименования и выразить какую-либо его оценку. Лингвисты называют этот приём - приём этимологизации. Оживление этимологического значения собственного наименования часто подчеркивается писателем с помощью контекста:
Звенигород, Звенигород, Звени во мне, звени! (Р.Казакова).
Эти примеры демонстрируют поэтическую актуализацию внутренней формы номинации на основе этимологизации.
Фактический материал позволяет выделить ряд контекстов, в которых автор дает характеристику географических наименований по семантике образующих основ, включая свои рассуждения в художественный текст. Так, строфа В. Чурсина содержит семантическую характеристику названий Подольхи и Подъяруги:
Названья будто мастер все выстругивал, Именовал, вдохнувши от сохи:
Деревня под яругой - Подъяруги, Деревня под ольхою - Подольхи (В. Чурсин). «Иногда автор отрицает связь наименований с семантикой образующих основ» [2:
Идеи высосав из пальца, Повсюду ищем мы врагов. А хутор Заячий - без зайцев, А Луговое - без лугов (В. Молчанов). Поэтическая этимологизация может и не совпадать со словообразовательной структурой имени (исходной, научной этимологией слова), поскольку она, подобно так называемой «народной этимологии», строится лишь на внешних, звуковых ассоциациях и сближениях. При этом мы получаем приём «паронимической аттракции» [4]. Широко пользуется этим приёмом вслед за Маяковским и Цветаевой А.Вознесенский в цикле «Имена»:
Словно в анестезии от хрустального сна имя Анастасия Алексеевна (А.Вознесенский. Имена).
К семантическому весу слова А.Вознесенский проявляет особенно пристальное внимание. «Поэт воспринимает имя «на слух», улавливая в его звучании смысловые нюансы, весьма существенные для раскрытия замысла произведения» В этом отношении характерен «Портрет Плисецкой», начинающийся словами:
В её имени слышится плеск аплодисментов, Она рифмуется с плакучими лиственницами, С персидской сиренью,
Елисейскими полями, с Пришествие (А. Вознесенский).
Несмотря на то что каламбур традиционно определяется как "игра слов", для мастера слова он явление более сложное, использующее разные способы реализации возможного несовпадения у языковых средств плана содержания и плана выражения.
Таким образом, создание каламбуров, неожиданных метафорических контекстов -процесс творческого, сознательного выбора и поиска автора, стремление писателя выделить семантически значимый компонент номинации.
Литература
1. Ковалев Г. Ф. Писатель. Имя. Текст/Г. Ф. Ковалев//ВГУ. — Воронеж: ВГУ, 2004.
2. Левина, Э. М. Ономастическое пространство в художественной речи: Учеб. пособие. — Белгород: Изд-во Бел ГУ, 2000.
3. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-е изд., исправленное и дополненное. М.: Языки славянской культуры, 2002. 4.Фонякова О. И. Имя собственное в художественном тексте: Учеб. пособие. — Л.: Изд-воЛГУ,1990.
