CC BY
14
Санкг-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Н. Красносельцев
К вопросу о состоянии монашества на востоке
Опубликовано:
Христианское чтение. 1900. № 10. С. 629-644.
@ Сканированье и созданье элекгронного варианга: Санкг-Петербургская православная духовная академия ('www.spbda.ru'). 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанъем авторства без возможности изменепий.
СПбПДА
Санкт-Петербург
Къ вопросу о состояніи монашества на востокѣ.
(Ив. Соколовъ. Состояніе монашества въ Византійской церкви съ половины IX до начала ХІП вѣка (842—1204). Опытъ церковно-историческаго изслѣдованія. Казань. 8°. 586+ХП стр.).
Свое изслѣдованіе г. Соколовъ начинаетъ характеристикою положеніи избраннаго имъ вопроса въ церковно-исторической современной литературѣ. „Въ то время, какъ древнѣйшее восточное монашество болѣе или менѣе обстоятельно изслѣдовано и имѣетъ какъ въ русской, такъ и въ иностранной литературѣ нѣсколько опытовъ изложенія своей исторіи, научная разработка срѳднѳвѣкового византійскаго монашества, можно оказать, едва лишь начата. Иностранная литература, такъ богатая всякаго рода учеными сочиненіями, не только не представляетъ ни одного опыта изслѣдованія полной исторіи средневѣкового византійскаго монашеотва, но не имѣетъ почти никакихъ трудовъ по частнымъ вопросамъ ея". Она даже бѣднѣе въ разсматриваемомъ отношеніи литературы русской, хотя богатотво и этой послѣдней очень и очень относительно. На первомъ мѣстѣ изъ русскихъ сочиненій авторъ отавитъ труды епископа Порфирія Успенскаго и особенно его Исторію Аѳона монашескаго, а затѣмъ съ особенною похвалою отзывается о сочиненіи профессора Н. Скабалановича: „Византійское государство и церковь въ XI вѣкѣ“ (Спб. 1884 г.), гдѣ есть отдѣльная глава (X), посвященная византійскому монашеству и изображающая внѣш-
нюю и внутреннюю его исторію въ предѣлахъ взатого имъ періода оъ неподражаемымъ искусствомъ, основательностію и полнотою. Оба эти сочиненія много помогли автору, но первое изъ нихъ имѣетъ своимъ предметомъ только аѳонское монашество, а второе, хотя имѣетъ въ виду вообще византійское монашество, но захватываетъ періодъ времени только въ 56 лѣтъ (1025—1081), незначительный сравнительно съ тѣмъ періодомъ, въ предѣлахъ котораго вращается г. Соколовъ. Вслѣдствіе этого г. Соколовъ съ большимъ правомъ можетъ быть названъ тонеромъ въ разработкѣ избранной имъ эпохи въ исторіи византійскаго монашества. Ему приходилось разчищать невоздѣланную еще и заброшенную почву и при этомъ преодолѣвать весьма значительныя трудности. Онъ долженъ былъ прежде воѳго розыскать и подобрать отрывочный, малоизвѣстный матеріалъ, разбросанный по весьма рѣдкимъ и малодоступнымъ изданіямъ, а иногда еще неизданный и содержащійся въ еще менѣе доступныхъ рукописяхъ. Матеріалъ этотъ онъ долженъ былъ сначала критически изолѣдовать и изучить и затѣмъ уже только пользоваться имъ какъ достовѣрнымъ источникомъ. Всю эту предварительную работу г. Соколовъ произвелъ съ большимъ терпѣніемъ, съ достаточнымъ искусствомъ и основательностію. Въ предисловіи онъ даетъ намъ длинный перечень многочисленныхъ розыоканныхъ имъ, печатныхъ и рукописныхъ матеріаловъ, служившихъ источниками при составленіи имъ своего сочиненія. Источники эти онъ дѣлитъ на шесть группъ, при чемъ въ нѣкоторыхъ изъ этихъ группъ насчитывается по нѣскольку десятковъ памятниковъ и сочиненій, болѣе или менѣе объемистыхъ. Такъ въ первой группѣ, куда отнесены источники чисто историческаго характера-хроники, лѣтописи, исторіи, записки и т. п. помѣчено 45 №№, во второй, состоящей изъ житій и біографій святыхъ и подвижниковъ—63 №№, въ третьей—олова, рѣчи, похвалы— 13 №№, въ четвертой—хрисоулы, сигилліоны, грамоты патріарховъ, монастырскіе уставы, завѣщанія монаховъ и т. п.— 22 MNS, въ пятой—паломники—8 Ж№, въ шестой каталоги библіотекъ и надписи 6 №№, итого 172 №N°. Нѣкоторые, весьма важные документы извлечены авторомъ изъ рѣдкихъ и весьма цѣнныхъ рукописей, каковы: такъ называемый Петровъ Синаксарь, принадлежащій Порфирьѳвскому собранію греческихъ рукописей въ Императорской Публичной
библіотекѣ, рукописный греческій Прологъ Московской Синодальной библіотеки № 369 и Уставъ патріарха Алексѣя— славянская рукопись XII в. той же Московской Синодальной библіотеки № 330. Вслѣдствіе всего этого, то ѳоть, того, что авторъ занимается эпохою, почти неизслѣдованною и пользуется многочисленными и разнообразными, малодоступными и даже совершенно новыми источниками, сочиненіе его возбуждаетъ вѳоьма большой интересъ. Интересъ этотъ увеличивается для насъ еще тѣмъ обстоятельствомъ, что эпоха исторіи греческаго восточнаго монашества, избранная авторомъ для изученія, есть эпоха, современная насажденію и утвержденію христіанства, а вмѣстѣ съ нимъ и монашества у насъ на Руси. Такимъ образомъ сочиненіе г. Соколова, восполняя пробѣлъ въ иоторіи византійскаго монашества, обѣщаетъ принести не малую пользу и историкамъ русскаго древняго монашеотва, возникшаго и образовавшагося несомнѣнно подъ вліяніемъ и по образцу византійскаго.
Обратимся къ самому содержанію сочиненія, къ порядку и особенностямъ его изложенія. Планъ оочиненія весьма сходенъ съ тѣмъ, какой принятъ проф. Скабалановичѳмъ въ его сочиненіи: „Византійское Государство и Церковь XI в.“ въ главѣ о монашествѣ и составленъ очевидно подъ вліяніемъ этого послѣдняго. Планъ этотъ весьма простъ и естественъ. Все изслѣдованіе дѣлится на двѣ части. Въ первой авторъ даетъ намъ внѣшнюю исторію византійскаго монашества или изслѣдованіе внѣшняго состоянія его съ половины IX в. до конца XIII (842—1204 г.); во второй—внутреннюю исторію, или изслѣдованіе внутренняго состоянія византійскаго монашества за тотъ же періодъ. Изслѣдованію авторъ предпосылаетъ „вступленіе“ (стр. 33—44), въ которомъ старается выяснить причины, почему монашество въ Византійской имперіи съ половивы IX в. или со времени торжества православія надъ иконоборствомъ получило особенно широкое развитіе и достигло небывалаго процвѣтанія. Причины этого явленія авторъ указываетъ: 1) въ особомъ складѣ религіозныхъ воззрѣній средневѣковыхъ византійцевъ, видѣвшихъ въ монашескомъ подвигѣ особенно благоугодную жертву Богу, 2) въ соціальномъ складѣ орѳднѳвѣкового византійскаго общества, и 3) въ политическомъ строѣ средне-вѣкового византійскаго государства. Всѣ разсужденія автора относительно процвѣтанія византійскаго монашества въ за-
нимающѳмъ ѳго періодѣ очень резонны н основательны, но онѣ довольно безцвѣтны и неопредѣленны, такъ какъ нѳ-вынснѳнъ характеръ и особенности трактуемаго нмъ процвѣтанія. Прѳдотавляѳтся неновымъ, въ чемъ состояло это особенное „небывалое“ процвѣтаніе византійскаго монашества въ изучаемый имъ періодъ сравнительно съ другими періодами исторіи того же монашества: въ умноженіи ли только числа монастырей и монаховъ, или также въ развитіи и выработкѣ лучшихъ формъ монашескаго быта и въ особенной интенсовности духовной жизни монаховъ. Все это могло бы быть выяснено посредствомъ сопоставленія состоянія византійскаго монашества въ указанную эпоху съ состояніемъ его въ предыдущіе періоды и особенно въ ближайшій—иконоборческій періодъ. Но авторъ этого не дѣлаетъ и начинаетъ свое изслѣдованіе ex abrupto указаніемъ на 14 февраля 842 г. какъ на грань, съ которой въ исторіи византійскаго монашества начинается новая эпоха, когда „вмѣстѣ оъ торжествомъ иконапочитанія произошло и возстановленіе монашества (куроивъ автора), и оно вновь развернуло свои силы и достигло прежней своей славы, древняго своего величія“ (отр. 34). Дѣйствительно въ эпоху иконоборства противъ монашества и особенно противъ размноженія монаховъ предпринимались правительствомъ часто весьма жестокія рекрѳс-сивныя мѣры, а монахи, противившіеся правительству и защищавшіе иконы, подвергались ужаснымъ бѣдотвіямъ, пыткамъ, всевозможнымъ исторіямъ и даже смерти, но отсюда конечно вѳ олѣдуѳтъ, что монашество въ этотъ періодъ было до такой степени задавлено и обезсилено, что ѳго пришлось Потомъ возстановлять. Самъ же авторъ говоритъ далѣе (стр. 39), что „еще въ иконоборческое время въ Византіи обнаружилось небывалое стремленіе къ монашѳотву, которое росло по мѣрѣ того, какъ увеличивались гоненія, и было такъ сильно, что проби-валооь наружу въ годины самыхъ тяжелыхъ для монашества бѣдствій“. Если принять во вниманіе эти громадныя услуги, которыя оказало церкви византійское монашество иконоборнаго періода въ борьбѣ ея за православіе противъ ѳрѳои, ту непоколебимую стойкооть, то необыкновенное мужество и искусство, которыя оно обнаружило во время этой борьбы, то не этотъ ли періодъ слѣдуетъ считать періодомъ разцвѣта и наибольшей вліятельности византійскаго монашества во всѣхъ сферахъ религіозной и общественной жизни Византіи.
Самое изслѣдованіе внѣшняго состоянія византійскаго монашества съ половины IX до начала XIII в. авторъ излагаетъ въ четырехъ главахъ, изъ которыхъ первыя двѣ посвящаетъ монашеству въ мѣстностяхъ, подчиненныхъ Константинопольскому патріарху, со включеніемъ сюда Южной Италіи, но за исключеніемъ Аѳона. Внѣшняя исторія Аѳонскаго монашества выдѣлена у него въ особую главу—третью. Четвертая глава содержитъ въ себѣ исторію монашества въ патріархатахъ Антіохійскомъ, Іерусалимскомъ и Александрійскомъ, находившихся подъ властію мусульманъ. Съ особенною тщательностію, стоившею автору громаднаго труда, обработана авторомъ исторія монашества въ константинопольскомъ патріархатѣ, обнимающая собою первыя двѣ главы сочиненія. Здѣсь сообщается масса новыхъ фактовъ, извлеченныхъ изъ многочисленныхъ и малодостуныхъ источниковъ. Факты этл расположены по весьма простому плану, хронологически, по царствованіямъ. Дѣятельность каждаго императора авторъ характеризуетъ приведеніемъ и оцѣнкою тѣхъ законодательныхъ актовъ, которые были издаваемы тѣмъ или инымъ изъ нихъ касательно монастырей и указаніемъ тѣхъ мѣръ, которыя употребляли ови къ украшенію и обогащенію старыхъ монастырей и къ возведенію новыхъ. Такъ какъ въ этотъ періодъ построеніе новыхъ монастырей особенно высоко цѣнилось у византійцевъ, то автору удалось отмѣтить громадное количество новыхъ мѣстностей, застроенныхъ монастырями въ указанный періодъ, и новыхъ фактовъ, сопровождавшихъ ихъ построеніе. Не удивительно поэтому, что изслѣдованіе этой части намѣченнаго предмета разрослось до отоль значительныхъ размѣровъ, что пришлось раздѣлить его на двѣ главы, хотя особенно важныхъ внутреннихъ основаній къ тому не было. Впрочемъ, авторъ имѣетъ и свои оправданія. Періодъ, взятый имъ для изслѣдованія, довольно продолжителенъ и обнимаетъ собою три съ половиной столѣтія. Естественно, что монашество, имѣвшее извѣстное положеніе въ началѣ этого длиннаго періода, не могло сохранить его во все время въ полной нѳизмѣннооти безъ какихъ бы то ни было перемѣнъ. Перемѣны несомнѣнно были; нужно только точно обозначить ихъ характеръ и время возникновенія. Согласно съ свовми наблюденіями, г. Соколовъ въ исторіи монашества константинопольскаго намѣчаетъ два отдѣла или періода: первый—отъ Михаила III до воцаренія
Исаака Комнина (842—1057)—это періодъ господства Македонской династіи и второй—отъ Исаака Комнина до завоеванія Константинополя латинянами (1087—1204)—это періодъ главнымъ образомъ династіи Комнѳновъ. Первый періодъ—Македонскій—по словамъ автора „характеризуется постепеннымъ и неудержимымъ ростомъ монашества, достигшаго къ концу царствованія Македонскаго дома высшаго своего развитія. Византія по справедливости была въ эти вѣка монашескимъ царотвомъ. Въ эту эпоху даже преграды, которыя ставились нѣкоторыми изъ преемниковъ Василія (Македонскаго) на пути необыкновенно сильнаго и широкаго развитія монашества (Никифоръ Фока), имѣли противоположный, совершенно неожиданный результатъ и приносили монашеству одну лишь пользу... Поэтому вѳоь періодъ времени съ 842 до 1057 года былъ непрерывнымъ торжествомъ монашества, „монашѳокимъ пиромъ“. Но этотъ тріумфъ монашества въ 1057 г. былъ нарушенъ родоначальникомъ новой династіи Комнѳновъ—Исаакомъ, начавшимъ овое царствованіе рядомъ анти-монашескихъ распоряженій—и съ этого времени начинается новый періодъ въ исторіи монашества Константинопольскаго патріархата. Если сопоотавитъ этотъ періодъ съ первымъ, то окажется, что сравнительно онъ' былъ временемъ упадка. Въ исторіи монашества этого періода прежде всего мы встрѣчаемся съ цѣлымъ рядомъ антимонашескихъ распоряженій, примѣръ чего въ предшествующій періодъ встрѣчается 'только однажды. Интересы монашества въ это время стали отступать на задній планъ и иногда приносились въ жертву интересамъ другого рода. Нѣкоторые считали монашество даже опаснымъ для государственнаго благосостоянія. По представленію лицъ государственныхъ оно требовало реформы со стороны необыкновенно широкаго размноженія монастырей, монаховъ и монастырской недвижимой собственности. Къ этому присоединились бѣдствія отъ нашествій сарацинъ, норманновъ, ски-ѳовъ и другихъ иноплеменниковъ. Впрочемъ, не смотря на все это, упадокъ монашѳотва въ этотъ второй періодъ, по мнѣнію автора, можно констатировать только сравнительный. Разсуждая же безотносительно, нельзя не признать, что и этотъ періодъ былъ блестящею порою въ исторіи византійскаго монашества. Монастырскія владѣнія за это время еще болѣе увеличились, а иноческій чинъ необычайно умно-
жилоя. По свидѣтельству Евстаѳія Солунскаго, монахи въ концѣ ХП в. наполняли горы, пещеры, разсѣлины земли и особенно столицу, ея окрѳснооти и острова Пропонтиды. Воя имперія была покрыта монастырями и монахами, такъ что представлялась однимъ сплошнымъ монастыремъ, казалась всецѣло монашескимъ царствомъ“ (309 стр.). Такимъ образомъ состояніе монашества въ Константинопольскомъ патріархатѣ, изображенное авторомъ въ первыхъ двухъ главахъ первой части его сочиненія, въ оба намѣченные имъ періода съ чист0 внѣшней стороны было одно и тоже. Если же тѣмъ не менѣе жизнь этого монашества не чужда была развитія и подвергалась перемѣнамъ, то грани должны быть намѣчены иначе и характеристики должны быть составлены на основаніи иныхъ данныхъ.
Третья глава посвящена изображенію внѣшней иоторіи византійскаго монашества на Аѳонѣ и здѣсь мы не встрѣчаемъ уже соотвѣтствующаго раздѣленія. Глава эта составлена исключительно почти на основаніи изслѣдованій и документовъ, обнародованныхъ преосвященнымъ Порфиріемъ Успенскимъ и потому не даетъ намъ ничего особенно новаго. Но она даетъ намъ нѣчто весьма интересное и симпатичное, такъ какъ въ ней мы находимъ очеркъ исторіи монашества на Аѳонѣ до начала ХПІ в., хотя краткій, но полный и связный, и притомъ изложенный прекраснымъ языкомъ, безъ тѣхъ шероховатостей и излишествъ, которыя такъ портятъ сочиненія прѳосвящ. Порфирія. Хорошо здѣсь также и то, что авторъ не оставляетъ безъ вниманія и первоначальнаго аѳонскаго монашества до 842 г. По мнѣнію автора, аѳонское монашество, получивше свое начало въ глубокой древности, достигло наибольшаго развитія именно въ то время, когда другіе иноческіе пункты, вслѣдствіе тяжелыхъ внѣшнихъ обстоятельствъ, начали терять свое значеніе, т. ѳ. въ концѣ XII в. и въ началѣ XIII вѣка. Въ это время Аѳонъ расположенный вдали отъ мѣстъ бурныхъ событій времени, началъ пріобрѣтать славу главнаго центра византійской иноческой жизни. Къ этоту времени уже вся гора была покрыта монастырями и представляла какъ бы особое монашеское царство.
Если въ первыхъ трехъ главахъ автору приходилось говоритъ главнымъ образомъ объ умноженіи и процвѣтаніи монашества и о построеніи новыхъ монастырей въ различ-
ныхъ мѣстностяхъ, то въ четвертой главѣ, посвященной монашеству патріархатовъ Антіохійскаго, Іерусалимскаго и Александрійскаго, находившихся подъ властію невѣрныхъ, ему наоборотъ пришлось говорить о гоненіяхъ, о запустѣніи п разрушеніяхъ. Онъ прочно установляетъ тотъ фактъ, что въ то время, какъ монашество константинопольскаго патріархата въ IX—XII вв. переживало цвѣтущій періодъ своей исторіи, тоже монашество въ указанныхъ патріархатахъ находилось въ полнѣйшемъ упадкѣ. Въ этихъ патріархатахъ за весь изслѣдуемый періодъ времени не было построено ни одного новаго православнаго греческаго монастыря, а изъ старыхъ не многіе пользовались большимъ или меньшимъ благополучіемъ. Громадное же большинство едва подавало признаки жизни, а многіе и вовсе лежали въ развалинахъ. Автору предстояла здѣоь грустная задача собрать факты о немногихъ, сравнительно, оставшихся монастыряхъ и о чрезвычайно стѣснительныхъ условіяхъ ихъ существованія, и онъ выполнилъ эту задачу оъ полнымъ успѣхомъ.
Въ концѣ первой чаоти своего сочиненія авторъ для облегченія читателей дѣлаетъ ретроспективный взглядъ на всю внѣшнюю исторію византійскаго монашества съ 842 г. по 1204 г. и вкратцѣ повторяетъ вое содержаніе этой части, формулируя его въ видѣ общихъ выводовъ и характеристикъ. Въ концѣ первой и второй главы онъ даетъ перечень всѣхъ столичныхъ и провинціальныхъ монастырей, существовавшихъ въ данный періодъ и ему извѣстныхъ (стр. 187—142, 203—213), а въ концѣ книги—общій алфавитный перечень монастырей и монашескихъ пунктовъ, существовавшихъ въ предѣлахъ византійокой имперіи за изслѣдованный имъ періодъ и упомянутыхъ въ его книгѣ, но преимуществу въ первой ея части. Перечислено болѣе 600 монастырей и монастырскихъ пунктовъ. Но, если вѣрить показаніямъ соврѳменниковъ-писатѳ-лѳй XII в. Антонія новгородскаго и Евстафія солунскаго, на самомъ дѣлѣ ихъ было гораздо болѣе. Очевидно, многіе изъ нихъ погибли безслѣдно, о другихъ же еще не отъисканы свѣдѣнія. Со временемъ, быть можетъ, имена, мѣстоположеніе и и исторія многихъ изъ нихъ будутъ еще открыты и дадутъ матеріалъ для новыхъ и разнообразныхъ изысканій. Вообще вся эта первая часть изслѣдованія г. Соколова, наполненная именами, цифрами и фактами, иногда, особенно тамъ, гдѣ свидѣтельство источниковъ кратки и недостаточны, отрадаѳтъ
оухостію и однообразіемъ, но повсюду въ ней обнаруживается добросовѣстная и упорная работа надъ малоизвѣстными источниками и собирается множество новыхъ фактовъ, вслѣдствіе чего она должна имѣть большое научное значеніе.
Вторая часть сочиненія, имѣющая своимъ предметомъ внутреннее состояніе византійскаго монашества за тотъ же періодъ—съ 842 г. по 1204 г., также обнаруживаетъ большія научныя достоинства. Но она выдается не новостію и разнообразіемъ фактовъ, извлеченныхъ изъ новыхъ источниковъ, а объединеніемъ фактовъ уже извѣстныхъ и прекраснымъ изложеніемъ ихъ. Она читается съ большимъ интересомъ, но при этомъ чувствуется по мѣстамъ отсутствіе желательной обстоятельности и полноты. Самъ авторъ, сознавая это, отараѳтся оправдать себя въ предисловіи (стр. 2) тѣмъ, что въ этой части имъ „разсмотрѣны только тѣ вопросы, на которые оказалооь возможнымъ дать опредѣленные отвѣты при существующей литературѣ предмета“, но это оправданіе не совсѣмъ удачно: литературныя пособія для рѣшенія вопро совъ, относящихся къ этой второй части, гораздо обильнѣе тѣхъ, которые годятся для первой
Содержаніе второй части, такъ же, какъ и первой, распредѣлено авторомъ по четыремъ главамъ. Первая изъ нихъ озаглавливаѳтсв такъ: „Бытъ византійскихъ монаховъ и виды ихъ подвижнической жизни. Виды монастырей“. Здѣсь авторъ говоритъ объ анохорѳтотвѣ, кѳлліотствѣ, о СКИТСКОЙ ЖИЗНИ) объ общежитіяхъ (киновіяхъ) и своежитіяхъ (идіоритмахъ), о монастырскихъ уставахъ, объ условіяхъ поступленія въ монастырь и постриженія, перечисляетъ различные виды подвижнической жизни внѣ монастырей и характеризуетъ различные роды монастырей, существовавшихъ въ то время въ византійской имперіи (мужскіе, женскіе, двойные, царскіе, отовропигальныѳ, епархіальные, ктиторскіѳ, хористикарныѳ и независимые). Во второй главѣ подъ заглавіемъ: „Организація монастырскаго управленія“ авторъ говоритъ о высшемъ управленіи монастырями отъ патріарха и его органовъ и объ обычномъ внутреннемъ управленіи отъ игумена и прочихъ должностныхъ лицъ, завѣдывавшихъ надзоромъ за разными сторонами монастырской жизни, о ихъ избраніи и обязанностяхъ. Въ третьей главѣ подъ заглавіемъ: „Нравственное и умственное состояніе византійскаго монашества“ авторъ обрисовываетъ идеалъ византійокаго ореднѳвѣкового монаха
и указываетъ примѣры осуществленія этого идеала въ отдѣльныхъ лицахъ. На основаніи свидѣтельствъ современниковъ онъ говоритъ здѣсь о святости жизни иноковъ различныхъ мѣстностей Византійской имперіи. Изображай затѣмъ умственное состояніе византійскихъ монаховъ, авторъ указываетъ на общее стремленіе ихъ къ просвѣщенію и на распространенность между ними образованія, въ частности на любовъ ихъ къ книгамъ, проявившуюся въ собраніи библіотекъ для оебя и для монастырей и въ необыкновенно распространенномъ занятіи перепиской рукописей. Далѣе авторъ указываетъ примѣры иноковъ, прославившихся своими знаніями и литературною дѣятельностью, каковы: Симеонъ новый богословъ, Никита Стиѳѳтъ, пустынникъ Филиппъ, Ев-ѳимій Зигавинъ, Ворѳоломѳй Эдѳсскій, Іоаннъ Іерусалимскій, Никонъ Черногорецъ и др. Показавъ лучшія стороны византійскаго монашѳотва, авторъ не умалчиваетъ и объ оборотной сторонѣ—объ уклоненіяхъ византійскихъ монаховъ отъ принциповъ истиннаго монашества. Въ числѣ такихъ уклоненій онъ отмѣчаетъ: занятія монаховъ торговлею и откупами, адвокатурой и другими мірскими дѣлами, страсть ихъ къ бродяжничеству, службу по гражданскому и даже военному вѣдомствамъ, затѣмъ: лицемѣріе, нарушеніе монашескихъ обѣтовъ, разные другіе пороки, а также нѳвѣжѳстко многихъ изъ нихъ и презрѣніе къ образованію. Въ заключеніе главы онъ указываетъ главныя причины этихъ уклоненій отъ монашескаго идеала и вообще упадка монашеской жизни. Таковыми причинами онъ считаетъ неудовлетворительное устройство монашеской жизни вслѣдствіе примѣненія въ уотройству и управленію монастырей такъ называемой хористикарной системы и невольное постриженіе въ монашество. Но обѣ эти причины, а особенно послѣдняя, слишкомъ частнаго и случайнаго характера, чтобы можно было находить въ нихъ вполнѣ удовлетворительное объясненіе. Въ послѣдней четвертой главѣ объясняется „Значеніе монашѳотва IX—XII в.в. въ исторіи византійской церкви и государства". Здѣсь мы встрѣчаемой опять съ нравственнымъ и умственнымъ состояніемъ монашества, но только въ его, такъ сказать, активномъ обнаруженіи. Авторъ объясняетъ здѣсь, какимъ образомъ примѣръ добродѣтельной жизни иноковъ имѣлъ благодѣтельное вліявіѳ на окружающую среду и какимъ образомъ иноческія наставленія имѣли благотворное вліяніе на общество
и обращаетъ вниманіе на стойкость монаховъ въ защитѣ церковныхъ обрядовъ и каноновъ, на миссіонерскую ихъ дѣятельность, на ихъ просвѣтительную дѣятельность, проявившуюся въ устройствѣ при монастыряхъ школъ и библіотекъ, на ихъ благотворительную дѣятельность, выразившуюся въ устройствѣ при монастыряхъ больницъ и разныхъ благотворительныхъ заведевій и учрежденій, и на служеніе монаховъ обществу въ качествѣ духоввыхъ отцевъ и высшихъ іерархическихъ лицъ.—Таково въ общихъ чертахъ чрезвычайно обильное и разнообразное содержаніе второй части сочиненія г. Соколова. Авторъ видимо старался обнять изслѣдуемый предметъ со всею полнотою и уяснить всѣ стороны внутренней жизни византійскаго монашества IX—XII в.в. Но предметъ этотъ столь широкъ, и матеріалъ для его изслѣдованія отоль обиленъ и разнообразенъ, а подготовительныя къ тому работы столь скудны, что для вполнѣ удовлетворительной обработки его едва ли еще наступило время. Вслѣдствіе этого нѣкоторые пувкты въ взложежіи г. Соколова вызываютъ возраженія и замѣчанія или не вполнѣ вѣрнымъ представленіемъ дѣла или недостаточною разработкою.
Такъ въ первой главѣ второй части—въ трактатѣ о бытѣ византійскихъ монаховъ—авторъ, объясняя, что византійскіе монахи совершали дѣло своего опасенія самыми разнообразными подвигами и желая быть обстоятельнымъ, перечисляетъ и характеризуетъ весьма многіе виды такъ называемаго подвижничества, даже такіе, которые едва ли могутъ находить оебѣ мѣсто подъ этой рубрикой. Перечисливъ „нагихъ“, „босыхъ“, „грязныхъ“, „юродивыхъ“ и т. п. онъ замѣчаетъ потомъ (стр. 346), что у восточныхъ монаховъ формы подвижничества иногда „доходили до такой уродливости, что недостойны были христіанскаго аскетическаго идеала". Если они были таковы, то для чего же и помѣщать ихъ въ числѣ христіанскихъ?... О подвижничествѣ вообще нужно оказать, что оно ве тождественно съ монашествомъ: монахъ могъ быть подвижникомъ, во не всякій подвижникъ могъ быть монахомъ, ибо многія изъ формъ такъ называемаго подвижничества не совмѣстимы съ правилами каноническаго монашества. Притомъ же къ числу подвижниковъ часто относили въ средніе вѣка такихъ людей, которые имѣли весьма мало общаго какъ съ подвижничествомъ, такъ и оъ монашествомъ, каковы напр. многочисленные бродяги, муж-
чины и женщины, прикрывавшіеся монашескою одеждою и промышлявшіе среди религіозной, но невѣжественной толпы разными совсѣмъ неодобрительными дѣйствіями. Таковы были, по воей вѣроятности, и упомянутые авторомъ такъ называемые „икеты“ (Іхётоі), „особенность которыкъ состояла въ томъ, что они, собираясь вмѣстѣ съ ѳдиномыопящими монахинями для прославлевія Бога, оовѳршали его посредствомъ гимновъ и пѣсѳнъ, религіозной пляски, по примѣру Моисея и Маріаммы, прославлявшихъ Бога такимъ образомъ по переходѣ чрезъ Чѳрмное море“ (стр. 342).Но только напрасно авторъ утверждаетъ, что икеты явились въ XII в. какъ новый видъ подвижниковъ. Въ подтвержденіе онъ ссылается не ва первоисточникъ, какъ обыкновенно, а на учебникъ церковной исторіи Куртца (Kurtz, Handbuch der algem. Kirchengeschichte. В. I. Ausg 3. 5.109) и впадаетъ въ ошибку. Куртцъ по всей вѣроятности имѣетъ въ виду извѣстіе объ „икотахъ“ св. Іоанна Дамаскина въ его сочиненіи De haere-sibus—слѣдующее: ’Іхётаі, оітіѵе; аохт)тоі jjiv urap^ouciv, op&o-§о$оі ev "colt aXXoi? anaoiv ovxsi, ouvay6|i.evoi 3s ctpa yovaiSiv aextjxptai;-iipvouc тф öe<p rtpootpspouai (іета jropela? tivo? xai opposes; p.tp,oup.svoi woavei tqv j^opov exsi'voo em Maiuas'cu; ooviata та em rq aircuXet'a тш. Аіуъкхшѵ, xrj ev rq epofipa йаХасклд yeyovoia (Migne, Patr. t. 94, col. 751). Итакъ, икеты появились еще раньше Дамаскина, который за странный способъ подвижничества считаетъ ихъ еретиками, хотя во всемъ прочемъ они были православны. Подъ ту же рубрику ересей подведены Дамаокинымъ и нѣкоторые другіе виды подвижничества, упомянутые г. Соколовымъ, который, допустивъ анахронизмъ въ этомъ случаѣ, нѣсколько далѣе допускаетъ и другой, приводя для характеристики аскетическихъ упражненій восточныхъ монаховъ— исихастовъ извѣстное описаніе устремленія душевнаго ока на пупокъ ( стр. 346). Но это описаніе относится къ позднѣйшему времени и сдѣлалось извѣстнымъ только во время спора Варламитовъ и IIадамитовъ въ XIV в.; слѣдовательно, оно едва ли годится для автора, изслѣдующаго періодъ болѣе ранній, отъ половины IX до начала XIII в.
Допустивъ излишество въ перечнѣ видовъ подвижничества, авторъ сдѣлалъ далѣе не мало важныхъ опущеній при характеристикѣ другихъ формъ быта византійскихъ монаховъ. Такъ, говоря о поступленіи въ монастырь, о приготовленіи къ постриженію и о самомъ постриженіи, онъ ни-
чего не говоритъ объ обрядахъ постриженія и о послѣдствіяхъ для положенія монаховъ въ монастырѣ, вытекавшихъ изъ того или иного способа постриженія. Извѣстно, что въ каноническомъ монашествѣ съ весьма давняго времени различались нѣкотораго рода степени, низшія и высшія, сообразно съ разными нравственными качествами лидъ и ростомъ ихъ аскетическаго совершенствованія. Переходъ съ одной степени на другую, высшую, оовящался особымъ церковнымъ послѣдованіемъ и сопровождался дарованіемъ права имѣть тѣ или иныя особенности въ одеждѣ. Въ древнихъ такъ называемыхъ „Схимотопогіяхъ“ или требникахъ, содержавшихъ въ себѣ чины монашескаго постриженія, можно найти послѣдованія для „новоначальныхъ“, т. ѳ. для только что поступающихъ въ монастырь и для рясофоровъ, послѣдованія для иноковъ малой, схимы или мантіи и для иноковъ великой схимы. На этомъ основаніи должно думать, что въ монастыряхъ того времени были иноки разныхъ степеней: новоначальныѳ, раоофоры, малой схимы и великой схимы. Какое положеніе въ монаотырѣ занимала каждая изъ этихъ степеней и такъ ли это было въ теченіе налѣ дуемаго авторомъ періода? На этотъ вопросъ стоило бы обратить вниманіе хотя бы въ виду того, что въ послѣднее время выясняется, что у современныхъ грековъ съ давняго уже времени порядки относительно этого предмета измѣнились н, напримѣръ, послѣдованіе малой схимы уже не практикуется, хотя оно и печатается въ ихъ Евхологіяхъ. Матеріалъ для разсмотрѣнія этого вопроса имѣется въ извѣстномъ Еи^оХоуюѵ’ѣ Гоара, а также и въ другихъ источникахъ бывшихъ подъ руками у автора.
Что касается чисто-литургическаго вопроса,то онъ оставленъ авторомъ безъ всякаго вниманія, хотя при описаніи быта византійскихъ монаховъ его никакъ нельзя игнорировать. Па это указывали автору тѣ самые источники, которыми въ данномъ олучаѣ онъ пользовался. При описаніи монашескаго быта авторъ, какъ и слѣдовало ожидать, пользовался главнымъ образомъ монастырокими уставами, въ которыхъ этотъ бытъ находитъ себѣ полное отраженіе. Авторъ перечисляетъ и характеризуетъ всѣ тѣ уставы, которые были у него подъ руками, а ихъ было достаточное количество. Въ овоѳй характеристикѣ онъ говоритъ (стр. 322): что „по своему содержанію монастырскіе уставы обыкновенно распадаются
43
на двѣ части: литургическую и дисциплинарную. Первая содержитъ иредписввія относительно богослужевія, а вторая— относительно управленія, жизни и повѳдѳвія монаховъ“. Итакъ, самые уставы указываютъ, какое важное положеніе въ монастырской жизни заввмало богослужѳвіѳ: предписанія относительно богослуженія уставы эти ставятъ на первое мѣсто. И въ самомъ дѣлѣ, богослуженіе занимало собою вли наполняло почти весь день византійскаго монаха. Совершеніемъ богослуженія и совершенствованіемъ его ввзантійокіе монахи занимались съ особенною любовію, и въ этой области они оказали громадную услугу церкви. Имъ принадлежитъ честь полной выработки православныхъ литургическихъ формъ и уставовъ; ими составлено, множество каноновъ, пѣснопѣній, молитвъ и цѣлыхъ чинопослѣдованій. Совершенно замалчивая литургическій вопросъ, авторъ ставитъ читателя въ недоумѣніе насчетъ порядка даже обыденной жизни монаховъ въ монастыряхъ; остается неяснымъ, какъ распредѣляли монахи свой день, чѣмъ когда занимались. Правда, далеко ново всѣхъ сохранившихся монастырскихъ уставахъ сохранилась литургичѳсская часть, но есть между ними и такіе, въ которыхъ она сохранилась. Таковъ извѣстный автору уставъ патріарха Алексѣя. Этотъ уставъ могъ бы дать автору для указанной цѣли интересный и обильный матеріалъ. Въ значительномъ количествѣ можно было бынайтиподобный матеріалъ вънѣ которыхъ другихъ уставахъ, атакжѳ и въ другихъ источникахъ.
Столь же, если не болѣе, важное опущеніе дѣлаетъ авторъ въ третьей главѣ (стр. 409 и слѣд.) Разсуждая здѣсь (стр. 434 и слѣд.) объ умственномъ состояніи византійскихъ монаховъ, онъ приводитъ множество фактовъ въ подтвержденіе того, что всѣ они были грамотны, любили заниматься чтеніемъ и изученіемъ Священнаго Писанія, святоотеческой и иной литературы, любили пріобрѣтать и собирать книги для себя и для монастырскихъ библіотекъ, любили заниматься перепискою книгъ, съ каковою цѣлію старались преуспѣвать въ искусствѣ 'каллиграфіи, а затѣмъ приводитъ значительное количество примѣровъ высокой эру диціи, пріобрѣтенной монахами въ монастыряхъ, и указываетъ на многихъ монаховъ, прославившихся своею учено-литературною дѣятельностію, при чемъ перечисляетъ и многія ихъ сочиненія. Не трудно замѣтить, что все это доказываетъ только то, что давно уже всѣмъ извѣстно, т. е.
что среди византійскаго монашества умственная жизнь существовала и въ этотъ періодъ, какъ и всегда, а иногда въ лидѣ нѣкоторыхъ его представителей достигала большой высоты и интенсивности. Но для спеціальнаго изслѣдованія внутренней жизни византійскаго монашества извѣстной опредѣленной эпохи этого мало. Въ спеціальномъ изслѣдованіи внутренней жизни монашества за тотъ или иной періодъ мало констатировать только фактъ учено-литературной дѣятельности лучшихъ его представителей; необходимо указать и охарактеризовать детали, поставить и разъяснить вопросы о направленіи и содержаніи учено-литературныхъ трудовъ, о причинахъ, обусловившихъ возникновеніе того или иного направленія, о степени вліятельности его и т. н. не говоря уже о вопросахъ библіографическихъ и критическихъ. Умственные интересы лучшихъ и образованнѣйшихъ монаховъ разсмотрѣнннаго авторомъ періода безъ сомнѣнія главнымъ образомъ направлены были на богословіе и отчасти на философію. Какія особенности имѣло ихъ богословское и фипооофскоѳ міросозерцаніе само въ себѣ и въ отношеніи къ явленіямъ современности? Рѣшеніе этого вопроса тѣмъ важнѣе, что съ нимъ связанъ .и вопросъ ерѳсѳологи-чѳскій, который авторъ также совершенно игнорируетъ, но который въ данномъ случаѣ имѣетъ особую важность. Извѣстно, что въ разсматриваемый авторомъ періодъ получили особенное развитіе ѳвхитскоѳ или мѳссаліанскоѳ и богомильское движенія и что византійская монашеская братія того времени имѣла нѣкоторое, иногда довольно близкое, прикосновеніе къ этимъ движеніямъ. Впрочемъ и независимо отъ этого, выяонить особенности монашескаго міросозерцанія того времени, выразившіяся въ разнообразной и очень обильной монашеской литературѣ, безъ сомнѣнія, въ выошѳй степени важно и интересно.
Указывая эти упущенія мы не имѣемъ однакожъ въ виду дѣлать упрекъ автору по существу. Мы указываемъ ихъ главнымъ образомъ потому, что не находимъ у автора надлежащаго оправданія принятаго имъ плана разсмотрѣнія внутренняго состоянія монашества въ изучаемую имъ эпоху и точного опредѣленія задачъ изслѣдованія. Вѣроятно онъ считалъ излишнимъ объяснять то, что слишкомъ ясно было для него самаго. .Онъ очевидно имѣлъ въ виду описать внутреннее состояніе монашества, или вѣрнѣе, внутренній бытъ,
42*
такъ сказать только съ внѣшней стороны, не углубляясь въ подробности и тайники умственной и нравственной жизни. Въ самомъ дѣлѣ, изслѣдованіе всѣхъ этихъ подробностей можетъ имѣть вполнѣ самостоятельное значеніе, а въ виду громадныхъ трудностей должно быть раздроблено на многіе отдѣлы. Еоли бы авторъ вздумалъ углубиться въ эти подробности, то ему пришлось бы проработать еще очень много лѣтъ и написать много томовъ.
Независимо отъ всего этого, сочиненіе г. Соколова, представляющее собою основательное, составленное по многочисленнымъ, мало разработаннымъ и новымъ источникамъ изслѣдованіе одного изъ важнѣйшихъ, и интереснѣйшихъ, но доселѣ мало изученныхъ, періодовъ исторіи православнаго восточнаго монашества, имѣетъ столь важныя научныя достоинства и составлено столь искусно и добросовѣстно, что представляется вполнѣ справедливымъ и желательнымъ поощрить автора половинной преміей покойнаго митрополита московскаго Макарія.
Орд. проф. Новороссійскаго Универ. Н. Красносельцевъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризаіщи Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академической интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
