CC BY
57
Адаменко Игорь Евгеньевич
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России (тел.: +78612583757)
К вопросу о роли материального мировоззрения в разрешении проблемы повышения качества реализации уголовно-процессуального закона
В статье исследуется роль материального мировоззрения в формировании парадигмы уголовно-процессуального закона, уголовно-процессуальный закон рассматривается с позиции материального мировоззрения, определяется место материального мировоззрения в обеспечении единства теории, практики и уголовно-процессуального законодательства.
Ключевые слова: материальное мировоззрение, уголовно-процессуальный закон, чувственные доказательства, духовность, нравственность, научное мировоззрение, либеральное мировоззрение.
I.E. Adamenko, Master of Law, Assistant Professor, Professor of a Chair of Criminal Procedure of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583757.
To the issue of the role of the material worldview in solving the problem of improvement of quality implementation the criminal procedural law
In the paper defined the role of the material worldview in the formation paradigm of the criminal procedural law, produced comprehension the criminal procedural law from the perspective of the material worldview, justified place of the material worldview in ensuring the unity of theory, practice and procedural criminal law.
Key words: material worldview, criminal procedural law, sensual evidences, spirituality, morality, scientific worldview, liberal ideology.
При всех многочисленных поклонах в сторону обыденного мировоззрения, например религиозного, народного (в широком смысле), во второй половине Х1Х в. в российском обществе господствовало материальное мировоззрение. Его краеугольным основанием выступали чувственные доказательства и полная гегемония разума над всеми прочими способностями, доходящая до логического ослепления. Эта ипостась материального мировоззрения анализируемого времени была весьма ясно определена Н.И. Пироговым, который в одном из своих сочинений писал: «Так как материальное мировоззрение легкомысленно признает основанием всякого знания одни чувственные доказательства, то мне совершенно непонятно, почему современные мыслители ставят одно только знание на пьедестал, а все остальные, из той же чувственности исходящие чувства, дарования и способности оценивают так слабо... Так же неосновательно кажется мне, что радикальные мыслители, будучи врагами всякого автократизма, признают, однако, полную геге-
монию разума над всеми прочими духовными способностями» [1, с. 469].
Особенность материального мировоззрения того времени заключалась в признании основанием всякого знания чувственных доказательств и гегемонии разума. Все остальные чувства и духовные способности материальным мировоззрением игнорировались. Мы отдаем себе отчет в том, что диагноз материальному мировоззрению был поставлен Н.И. Пироговым не в правовой плоскости, а в связи с размышлениями, направленными на решение педагогических проблем. Казалось бы, данное обстоятельство дает возможность нашим оппонентам вести речь о неуместности результатов исследования Н.И. Пи-рогова для разрешения проблемы реализации уголовно-процессуального закона. Однако мы не согласны с подобными установками и полагаем, что Н.И. Пирогов в своих размышлениях вел речь в целом о мировоззрении, господствующем в его время. В этом плане результаты его исследований являются общими. В наши дни они выступают как бы своеобразными свидетельствами сведущего лица анализируемого нами периода.
189
Дополнительно правомерность использования указанных нами результатов исследования Н.И. Пирогова обосновываем нижеследующим. Содержательные компоненты материального мировоззрения российского общества согласуются и с результатами исследований процессуалистов того времени. Особенно наглядно такое согласование очевидно, когда мы обращаем свой взор к методологическим основаниям судебной реформы второй половины Х1Х в. Не будем голословны и в подтверждение своей мысли обратимся к творческому наследию А. Жиряева. Он, анализируя основания теории улик в отечественном уголовном судопроизводстве, писал: «Причины усилившегося ныне влияния на уголовный процесс философии вообще и логики в частности надлежит искать в успехах, сделанных последнею относительно так называемой гносеологии (теории познания, Wissenschaftslehre), развитие которой принадлежит к числу самых прочных и неоспоримых приобретений в области человеческого ведения. Несмотря на чрезвычайное разнообразие уголовно-судопроизводственных законоположений, все они представляют лишь различные меры и пути, могущие вести к удостоверению в действительности, или же недействительности известного факта... Влияние теории познания на теорию улик так велико и очевидно.» [2, с. 9-10].
Приведенная цитата из творческого наследия А. Жиряева наглядно иллюстрирует факт обусловленности научного мировоззрения в уголовно-процессуальной сфере материальным мировоззрением российского общества того времени. По крайней мере, и в суждениях Н.И. Пирогова о таком содержательном компоненте материального мировоззрения, каковым является «гегемония разума», и в изложенной цитате А. Жиряева о преимуществе логики усматривается взаимообусловленность научного мировоззрения в уголовно-процессуальной сфере материальным мировоззрением.
Обусловленность научного мировоззрения в уголовно-процессуальной сфере материальным мировоззрением является не единственной. Наиболее явно эта обусловленность просматривается и в таком компоненте материального мировоззрения, к которому относятся чувственные доказательства. В ходе судебной реформы второй половины Х1Х в. они выступили в качестве одного из системообразующих оснований уголовного судопроизводства. Их значение в уголовно-процессуальной сфере дореволюционный автор описывал так: «Значение уголовных доказательств велико. Они занимают
центральное место в процессе и к установке их и оценке сводятся все те процессуальные действия, из совокупности которых слагается сущность уголовного процесса» [3, с. 376]. Среди современных авторов на это обстоятельство указывает С. П. Гришин. Так, он пишет: «. установление фактических обстоятельств дела есть стержневое содержание уголовно-процессуальной деятельности.» [4, с. 6].
Взаимосвязь и взаимообусловленность суждений дореволюционного автора и представителя современной отечественной процессуальной науки дает нам основания высказать мысль о том, что материальное мировоззрение обусловливает научное мировоззрение и нашего времени. В полной мере это обстоятельство относится к той части процессуальной общественности, чьи взгляды, убеждения и идеи нашли свое воплощение в УПК РФ. Ведь по своей сущности уголовные доказательства являются воплощением чувственных доказательств в уголовно-процессуальной сфере.
Обусловленность содержательных компонентов научного мировоззрения в уголовно-процессуальной сфере материальным мировоззрением российского общества в историческом прошлом и в наше время наглядно иллюстрирует факт того, что его следует отнести к типовому мировоззрению, которое оказывало и оказывает «существенное влияние на выработку концептуальных доктрин, включая и уголовное судопроизводство» [5, с. 7].
Выработанные на основе материального мировоззрения уголовно-процессуальные доктрины объективировались в исследованиях процессуалистов либерального направления. В последующем эти исследования были восприняты и законодателем. По крайней мере, принятие Уставов уголовного судопроизводства в 1864 г. необходимо считать в качестве отправного начала в определении формального единения уголовно-процессуальной науки, законодателя и практики. Подтверждением тому является нижеследующий факт. А.Ф. Кони, указывая на ничтожное влияние науки на законодательство и судебную практику до реформы уголовного судопроизводства 1864 г., пишет: «Да и само законодательство в значительной мере оправдывало изречение Виндшейта о том, что юриспруденция есть лишь служанка законодательства, но служанка в терновом венце. Только с изданием Судебных уставов судебная практика и наука пошли рука об руку, в гармоническом взаимодействии» [6, с. 34].
На наш взгляд, единение науки, законодательства и практики было непроизвольным.
190
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2014 • № 4 (50)
Основу такого единения обеспечивало материальное мировоззрение того времени. Эти, казалось бы, идеальные условия должны были оказать позитивное влияние на качество реализации уголовно-процессуального закона, чего, однако, не произошло. Уже спустя непродолжительное время после введения в действие Уставов уголовного судопроизводства обнаружилась их некоторая практическая несостоятельность: нормы уголовного закона не имели адекватного механизма реализации. К тому же действовавший в то время порядок расследования и рассмотрения уголовных
дел не соответствовал социальной и политико-правовой ситуации. Феномен «дела Веры Засулич» является ярким тому свидетельством. «Поэтому закономерными, - отмечает Н.И. Биюшкина, - следует считать те многочисленные изменения, которые были внесены в этот нормативно-правовой акт» [7, с. 243-244]. Вектор этих многочисленных изменений был направлен на установление соответствия мировоззренческих установок, воплощенных в Уставах уголовного судопроизводства 1864 г., и мировоззрения большинства народонаселения нашей страны того времени.
1. Пирогов Н.И. Избр. пед. соч. / ввод. ст. В.З. Смирнова. М., 1953.
2. Жиряев А. Теория улик. Дерпт, 1855.
3. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство - Судопроизводство. 4-е изд., доп. и испр. СПб., 1913.
4. Гришин С. П. Судебное следствие в смешанном уголовном процессе (гносеологический, процессуальный и тактико-криминалистический аспекты). М., 2008.
5. Агутин А.В., Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. М., 2009.
6. Кони А. Ф. Отцы и дети Судебной реформы: К пятидесятилетию Судебных Уставов. М., 2003.
7. Биюшкина Н.И. Охранительные отношения в Российском государстве в период правления Александра III (март 1881-го - 1864 год). Н. Новгород, 2010.
1. Pirogov N.I. Sel. pedagogical works /introd. art. by V.Z. Smirnov. Moscow, 1953.
2. Zhiryaev A. Theory of evidence. Derpt, 1855.
3. Sluchevsky V.K. Textbook of Russian criminal proceedings. The judicial system - Judiciary. 4th ed., add. and corr. St. Petersburg, 1913.
4. Grishin S.P. Judicial investigation in a mixed criminal proceedings (epistemological, procedural and tactical criminalistics aspects). Moscow, 2008.
5. Agutin A.V., Agutinа N.V. Theoretical and ethical foundations of the principles in the modern domestic criminal proceedings. Moscow, 2009.
6. Koni A.F. Fathers and sons of Judicial reform: On the fiftieth anniversary of Judicial Statutes. Moscow, 2003.
7. Biyushkina N.I. Enforcement relations in the Russian state during the reign of Alexander III (March 1881 - 1864). Nizhny Novgorod, 2010.
191
