CC BY-NC-ND
38
В.А. Смирнов
К вопросу о роли элит в евроатлантическом выборе Литвы
Статья посвящена анализу роли литовской элиты в выборе приоритетов политики республики после выхода из СССР. На конкретных примерах рассматривается активное продвижение властными группами идеи вступления страны в ЕС и НАТО. Обращается внимание на возможные риски в связи с эскалацией ситуации в Балтийском регионе.
Ключевые слова: Литва, элиты, властные группы, ЕС, НАТО, Прибалтика.
Простое перечисление в хронологическом порядке предпринятых политической элитой Литвы шагов по вступлению в Европейский союз1 и НАТО2 показывает, сколь поступательной и форсированной была ее «вестернизация»: от статуса бывшей республики СССР в 1991 г. страна перешла в 2004 г. к статусу члена ЕС и НАТО. В основе стремительности этого процесса лежал консенсус политических элит относительно безальтернативности дальнейшего развития Литовской Республики исключительно в качестве полноценного участника западного, евроатлантического политического пространства. Хотя «безальтернативность» западного пути не была принята всей политической элитой сразу. По свидетельству министра иностранных дел Литвы П. Гилиса (1992-1996), в самом начале 1990-х годов многие политики как левой, так и правой ориентации избегали сколько-нибудь существенного муссирования темы интеграции в западные организации, особенно в НАТО. П. Гилис объяснял это общим фоном политической неопределенности, который, однако, не продлился долго. После вывода российских войск из Литвы осенью 1993 г.
© Смирнов В.А., 2017
дискуссия о перспективах возвращения на Запад получила мощный импульс, заняв одно из главенствующих мест в политической повестке дня3.
Данное наблюдение подтверждается, например, тем, что литовская политическая элита зафиксировала свое намерение более не иметь никаких дел со своими восточными соседями на высшем законодательном уровне. Согласно пункту 1 Конституционного акта о неприсоединении Литовской Республики к восточным постсоветским союзам (от 11 февраля 1991 г., документ предшествует Конституции Литвы от 8 июня 1992 г.), республика «стремится развивать взаимовыгодные связи с каждым государством, ранее находившимся в составе СССР, однако никогда и ни под каким видом не присоединится к любым вновь создаваемым на основе бывшего СССР политическим, военным, экономическим или иным союзам либо содружествам государств»4. Говоря о консенсусе политических элит, мы исключаем из сферы внимания евроскеп-тиков5, не пользующихся широкой народной поддержкой, а также нерелевантных политических игроков крайне левой и крайне правой ориентаций, чьи действия не оказывают ключевого влияния на политический процесс в Литве.
Катализатором воплощения в жизнь «возвращенческой»6 идеи, которая поначалу не была широко поддержана массовыми группами, выступили именно элиты. Правящие круги Литовской Республики вынуждены были сделать выбор, какой дорогой возвращаться на Запад: через Скандинавию или Польшу? Попытки действовать через Скандинавские страны, к чему располагал имевшийся опыт внешнеполитической кооперации (Исландия первой признала независимость Литвы, Швеция открыла первое посольство в Литве и т. д.), сменились с середины 1990-х годов взаимодействием с Польшей, с которой Литву связывает гораздо более богатое общее прошлое7.
Тот факт, что вступление в ЕС и НАТО стало приоритетом в политике стран Прибалтики задолго до сколько-нибудь существенной интеграции в общеевропейские механизмы экономического взаимодействия, подтверждает то особое политическое (и даже символическое) значение, которое элиты бывших прибалтийских республик придавали присоединению к Евросоюзу и Организации Североатлантического договора. Этот процесс носил для политических элит первостепенный характер, не только подчиняя себе действия Литвы на внешнеполитической арене, но и во многом определяя внутриполитический процесс8. Институциональное воплощение лозунга «Возвращение в Европу» было изначально
элитистским проектом, результатом действий властных групп, стремившихся выйти из-под российского влияния. В. Урбелис отмечает, что процесс вступления Литвы в НАТО явился примером редкого единодушия политических элит страны: присоединение к Североатлантическому альянсу было поддержано всеми релевантными политическими партиями, что подтверждалось соответствующим письмом президента Литвы А. Бразаускаса Генеральному секретарю НАТО М. Вернеру в 1994 г. Впоследствии все парламентские партии регулярно подписывали основополагающие документы в области обороны и безопасности страны. Этот вопрос высокой политики исключен из внимания большинства населения (В. Урбелис утверждает, что «политическая элита Литвы способна добиваться общественной поддержки принятых уже заранее на высоком уровне решений»9). По оценкам на тот момент, литовское общество не видело своей роли в решении вопросов национальной безопасности, тем самым передавая этот мандат на высший государственный уровень10.
С 1999 г. в Литве регулярно проводились исследования общественного мнения, в рамках которых задавался вопрос: «Если бы завтра состоялся референдум по вопросу о вступлении Литвы в Европейский союз, как бы Вы проголосовали: за или против?». Количество ответивших «за» в начале опросов составляло 36-38%, на тот момент общественный консенсус о «европейском выборе» в Литве еще не сложился. Общество было расколото, поначалу воспринимая идею возвращения в Европу преимущественно через призму исторической памяти, воспоминаний о досоветском периоде, представлений о том, какой Литва могла бы быть, если бы не присоединение к СССР. Тезис «Возвращение на Запад», сначала имевший преимущественно историко-культурное содержание, поддержку в литовском обществе находил лишь по мере обретения реальной экономической составляющей (доступа к европейским фондам финансовой поддержки, допуска на общий европейский рынок товаров, денег и услуг и т. д.). В средствах массовой информации была развернута масштабная пиар-кампания, имевшая целью доказать, что рядовой литовец только выиграет от присоединения страны к Евросоюзу и НАТО. В Литве, где доверие к СМИ долгое время превышало даже доверие к Церкви и находилось по данному показателю на лидерских позициях в рамках всей Европы11, это не могло не сыграть своей роли. Политической элите удалось убедить население в том, что наилучший путь к материальному благополучию и процветанию, достижению уровня жизни, сравнимому с аналогичным показателем во Франции или Германии, - это именно
европеизация при стратегической поддержке США. В результате к середине 2004 г., когда состоялся референдум о вступлении в ЕС, количество поддерживающих идею присоединения выросло до 66-68%. Более подробная динамика ответов населения представлена на графике.
Поддержка населением Литвы вступления в Евросоюз
80 70 60 50 40 30 20 10
1999 1999 2000 2000 2001 2001 2002 2002 2003 2003
январь декабрь март сентябрь январь сентябрь март октябрь январь апрель
0
Источник: по данным УПшогш
В ходе присоединения Литвы к евроатлантическим интеграционным институтам одним из ключевых оснований аргументации того, почему страна должна вступить в ЕС и НАТО, служила формулировка «Литва, являясь малой страной с ограниченными экономическим и демографическими ресурсами, не способна в одиночку эффективно реализовать свои интересы в сфере внешней политики и вопросах безопасности»12. Такой подход, впрочем, характерен и для иных стран Балтии, что подтверждает идею К. Уолтца о «примыкании» слабых стран к более сильным, например в целях военно-политической защиты. Причем эта геополитическая предрасположенность малых стран поддаваться влиянию доминирующей силы проявляется даже в том случае, если сама эта сила служит источником опасности13. Е. Мотека и Н. Статкус указывают, что именно специфическим геополитическим положением Литвы, Латвии и Эстонии может быть объяснена ориентация политических элит стран Прибалтики на Запад. По их мнению, Литва придерживается проамериканской геополитической ориентации, считая США основным гарантом собственного суверенитета,
по двум основным причинам: в силу того, что США не признали законность присоединения стран Прибалтики к СССР, а также воспринимая США как противовес геополитическим устремлениям России в регионе Балтийского моря. В свою очередь, США рассматривают страны Прибалтики как «клин» между Европой и Россией, а также как «агентов влияния» в Евросоюзе (наряду с иными странами Центральной и Восточной Европы). Несмотря на все возможные издержки от выполнения данной роли, политическая элита Литвы считает проамериканскую ориентацию лучшим сценарием, чем отсутствие проамериканской ориентации вовсе либо замена ее на исключительно проевропейскую14. Ироничная формулировка того, как Литва воспринимает Россию, Евросоюз и США (безусловно, эта оценка превалирует и на политическом уровне), принадлежит К. Паулаускасу из Института международных отношений и политических наук Вильнюсского университета: «Мировоззрение Литвы всегда отличалось простотой, окрашенной в черное и белое. Оно выражено тремя сильными образами. Первое, это образ господствующей в мировой политике большой и могущественной страны - Соединенных Штатов. Это наш добрый друг, поэтому все, что делают США, должно быть полезно для Литвы. Второе, существует образ большого злого медведя - России, которая, как мы думаем, делает все, чтобы сделать жизнь в Литве жалкой, поэтому все, что делает Россия, должно нести зло Литве. И последнее, но не менее значимое, это ЕС - щедрый источник социального и экономического благосостояния, чья сила притяжения заставила нас стать членом семьи. Когда ЕС соглашается с США, это хорошо для Литвы, когда ЕС соглашается с Россией, это плохо для Литвы»15.
Предложенная объяснительная схема, разумеется, упрощена, тем не менее она дает здравую оценку действиям властных групп Литвы в коридоре возможностей, обусловленном военно-стратегическими приоритетами Вашингтона и экономической логикой Брюсселя. Евроатлантические установки, имевшие в Прибалтике изначально больше элитистскую, нежели массовую, опору, приобрели нормативный характер. Укореняется и позиционирование России как объединяющей «угрозы». Данный лейтмотив политики прибалтийских государств не угас и после их вступления в НАТО. Несмотря на постоянную актуализацию в риторике прибалтийской элиты «российской угрозы», по состоянию на 2016 г. только военный бюджет Эстонии удовлетворял целевой установке НАТО о расходах на оборону не менее 2% от ВВП. Хотя бюджет на оборону Литвы и относится к числу быстрорастущих, в 2016 г. ее военные
расходы составили 1,48% ВВП (в 2015 г. - 1,11%). План на 2017 г. -1,75%, 2018 г. - 2%, 2020 г. - 2,5%. Десятилетия эксплуатирования темы «угрозы с Востока» не привели к раздутым военным бюджетам, но позволили получить значительные средства из европейских фондов на реализацию ряда инфраструктурных проектов (в первую очередь в сфере энергетики и транспорта). Это, однако, не дало возможности существенно укрепить конкурентоспособность национальных экономик.
Членство Литвы, Латвии и Эстонии в НАТО не стало стимулом для снижения уровня напряженности отношений Североатлантического альянса с Россией, а скорее наоборот. Военные приготовления НАТО, которые ведутся у российских границ, объясняются именно «российской угрозой». По итогам саммита НАТО в Варшаве в июле 2016 г. принято решение о размещении в Латвии, Литве, Эстонии и Польше на ротационной основе батальонов численностью около 1 тыс. человек, сформированных из военнослужащих США, Канады, Германии, Великобритании. Страны Прибалтики при этом оцениваются как «удобная географическая точка» для дестабилизации России в военно-политическом смысле16. Риск потери контроля над отношениями России и НАТО в Балтийском регионе можно рассматривать как реальную угрозу17.
Примечания
1
Первым документом, который независимая Литва подписала с Европейским сообществом, стало Соглашение о торговле и экономическом сотрудничестве от 11 мая 1992 г. Впоследствии Литва получала значительную помощь от европейских фондов, составляющую, по различным экспертным оценкам, до четверти бюджета. В 1995 г. подписано Соглашение о свободной торговле, которое впоследствии трансформировалось в Соглашение об ассоциированном членстве в ЕС. И с того же года в Литве начали действовать специальные госучреждения, ответственные за евроинтеграцию. В феврале 1996 г. Литва подала заявку на вступление в Евросоюз (в том же году это сделали Латвия и Эстония). С 1997 г. в Литве действовала делегация Европейской комиссии, с октября 1999 г. в стране реализовывалась Национальная программа по подготовке к членству в ЕС. В марте 2000 г. Литва начала официальные переговоры о вступлении в ЕС, в мае 2003 г. в Афинах был подписан Договор о вступлении в ЕС Литвы, а также еще девяти стран (Латвии, Эстонии, Кипра, Мальты, Чехии Польши, Венгрии, Словакии и Словении). В мае 2004 г. в Литве состоялся референдум по вопросу о вступлении в ЕС. В нем участвовали 63,37% жителей, имеющих право голоса, 91,07% из них высказались за членство в ЕС.
В июне 2004 г. Литва вместе с девятью другими государствами стала членом ЕС. В ноябре того же года в Литве состоялись первые выборы в Европейский парламент, в мае 2006 г. Сейм ратифицировал Конституцию ЕС. В мае 2008 г. Литва присоединилась к Шенгенскому пространству, в июне 2009 г. Сейм Литвы ратифицировал Лиссабонский договор.
В ноябре 1990 г. Литва открыла в Брюсселе Балтийское информационное бюро, которое, несмотря на отсутствие официального дипломатического статуса, отвечало за отношения с НАТО и ЕС. В декабре 1991 г. Литва вместе с Латвией и Эстонией присоединилась к Совету североатлантического сотрудничества, и уже в январе 1992 г. в Брюсселе открылось официальное представительство Литвы по связям с ЕС и по делам НАТО. В декабре 1993 - начале 1994 г. президенты стран Балтии заявили о намерении своих стран вступить в НАТО, в январе 1994 г. Литва присоединяется к программе «Партнерство ради мира». В январе 1998 г. президенты США, Литвы, Латвии и Эстонии подписали в Вашингтоне Американо-Балтийский устав, главная цель которого заключалась в оказании всесторонней поддержки процессу интеграции стран Балтии в Североатлантический альянс. В мае 2000 г. приступила к работе так называемая Вильнюсская группа, состоящая из девяти государств (в том числе Литвы), стремившихся к членству в НАТО. Официальное приглашение к началу переговоров о вступлении Литва получила на пражском саммите НАТО в 2002 г. В 2003 г. МИД Литвы официально уведомил генерального секретаря НАТО о готовности Вильнюса следовать всем обязательствам и требованиям в рамках Североатлантического договора. В марте 2004 г. премьер-министр Литовской Республики вручил ратификационные грамоты к Вашингтонскому договору госсекретарю США, после чего Литва была принята в НАТО. Gylys P. Lithuanian Foreign Policy Challenges and Background 1992-1996 // Lithuanian Foreign Policy Review. 2004. № 13-14. P. 95-101. Конституционный акт Литовской Республики о неприсоединении Литовской Республики к постсоветским восточным союзам от 8 июня 1992 г. № I-2622 [Электронный ресурс]. URL: http://www3.lrs.lt/home/Konstitucija/ Konstitucija_RU.htm (дата обращения: 17.02.2017).
Своего рода курьезным примером может служить случай директора Департамента промышленности Министерства хозяйства В. Будриса, который руководил интеграцией промышленности Литвы в ЕС, являясь одним из лидеров Национал-демократической партии, не поддерживающей вступление Литвы в Евросоюз. Возглавляемое им подразделение министерства отвечало за разработку в рамках европейского законодательства директив для промышленных предприятий, а также подготовку Стратегии развития промышленности Литвы. Подробнее см.: Иванова Г. Литовская Республика в июне 1999 года [Электронный ресурс] // Политический мониторинг Международного института гуманитарно-политических исследований. URL: http://www.igpi.ru/monitoring/1047645476/jun2000/ litv.html#_ednref56 (дата обращения: 20.01.2017).
3
4
5
Авторство фразы «Возвращение в Европу» приписывается чешскому президенту В. Гавелу, произнесшему ее в ходе своего выступления «Европа как задача» ("Europe as Task") в Аахене (ФРГ) 15 мая 1996 г. Из "Return to the Europe" позднее фраза трансформировалась в более широкую по смыслу "Return to the West".
Nekrasas E. Is Lithuania a Northern or Central European Country? // Lithuanian Foreign Policy Review. 1998. № 1. P. 19-46.
Vilpisauskas R. Baltic States Negotiating the EU Entry: Process, Patterns and Results // Lithuanian Political Science Yearbook 2002. Vilnius: Institute of International Relations and Political Science, Vilnius Univ., 2003. P. 119-140; Idem. The Political Economy of Transatlantic Relations: The Implications of EU Enlargement // Lithuanian Political Science Yearbook 2003. Vilnius: Vilnius Univ., 2004. P. 141-160.
Urbelis V. Lithuanian Strategic Culture // Lithuanian Annual Strategic Review 2006. Vilnius: Lithuanian Military Academy, 2007. P. 197.
JanusauskieneD., NovagrockieneJ. Lietuvos gyventoj^ poziurio \ saugumq analyze // Lietuvos metine strategine apzvalga 2002. Vilnius: Lietuvos Karo akademija, 2003. P. 289-290; Seselgyte M. Security Culture of Lithuania // Lithuanian Foreign Policy Review. Vilnius: Foreign Policy Research Center, 2010. № 4. P. 23-40. По данным Литовского агентства изучения общественного мнения "Vilmorus". [Электронный ресурс] URL: http://vilmorus.lt/ (дата обращения: 10.01.2017). Аргументация целесообразности членства Литвы в НАТО в выступлениях политиков и комментариях экспертов наиболее часто встречается именно в такой формулировке. Фраза принадлежит министру обороны Литвы Л. Линкявичюсу (в настоящее время - глава МИД Литвы), подробнее см.: Linkevicius L. Membership of NATO is the Impulse for Reforms // Lithuanian Annual Strategic Review 2002. Vilnius: Strategic Research Center, 2003. P. 7-16. Waltz K. Theory of International Politics. N.Y.: McGraw-Hill, 1979. Motieka E., Statkus N. Global and Baltic Geopolitical Situation: Review of 20012003 // Lithuanian Annual Strategic Review 2003. Vilnius: Lithuanian Military Academy, 2004. P. 9-39.
Paulauskas K. The Big, the Bad and the Beautiful: America, Russia and Europe's Mellow Power // Lithuanian Foreign Policy Review. 2008. № 20. P. 120-126. Межевич Н.М., Зверев Ю.М. Россия и Прибалтика: сценарии безопасности в условиях политической напряженности // Рабочая тетрадь. 2016. № 35. М.: НП РСМД, 2016.
Timofeev I. Russia and NATO in the Baltic // The Baltic Sea Region: Hard and Soft Security Reconsidered / Ed. by M. Andzans, I. Bruge. Riga: Latvian Institute of International Affairs, 2016.
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
