CC BY
56
Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Сер. 9. Вып. 2
О.Н. Гринбаум
К ВОПРОСУ О РИТМИКО-ЭКСПРЕССИВНЫХ ОБРАЗАХ ПУШКИНСКОЙ МУЗЫ1
«О Пушкине страшновато писать, - признавался В.Ф. Марков, - поневоле тянет на общие места».2 Писать о Музе первого поэта России страшновато вдвойне -уже только потому, что далеко не каждому дана способность «заноситься» и даже приобщаться к чужому творческому полету, а это для исследователя не менее важно, чем для поэта.3 Нас выручает лишь то обстоятельство, что данная работа является начальным опытом сопоставительного анализа ритмики пушкинских стихов, написанных разными стихотворными размерами, да еще, пожалуй, то, что разговор о ритмо-обра-зах пушкинской Музы вполне может быть ограничен рамками самих пушкинских текстов.
В одной из своих недавних работ В.М. Маркович, обсуждая трансформации пушкинского мифа о поэте и поэзии, написал, что «в пушкинском ощущении творческой свободы появляется трагический оттенок» и что завершающая фраза Пушкина в стихотворении «Осень», а именно «вопрос "Куда ж нам плыть?" звучит скорее тревожно, чем радостно»/ Подкрепляя свою мысль рядом весьма существенных доводов, автор тем не менее сформулировал ее с некоторой долей сомнения и вовсе не столь категорично, как этого можно было бы ожидать от менее эрудированного и тонкого исследователя. Поясним, что В.М. Маркович опирался в своих рассуждениях на обширный контекст проблемы «поэт, общество, власть», и именно в таком ракурсе оценки поэтических шедевров Пушкина неотделимы от трагической судьбы поэта.
Наша аналитическая задача по своему замыслу много скромнее, поскольку представляет собой лишь попытку наблюдения за развитием образа пушкинской Музы в трех поэтических фрагментах: в стихотворении «Муза» (1821), в начальных строфах 8-й главы романа «Евгений Онегин» (1828, далее - Онегин) и в стихотворении «Осень» (1833). Весьма интересным видится здесь не только историко-литературное сопоставление поэтического образа Музы в текстах «молодого», «зрелого» и «мудрого» («позднего») Пушкина, не только аура (или «экспрессивный ореол»5, точнее, ритмико-экспрессивный ореол) этого меняющегося во времени образа, но и собственно динамический аспект его формирования.
У Г. Иванова в стихотворении «А что такое вдохновенье?» есть строки:
А что такое вдохновенье?
- Так... Неожиданно, слегка
Сияющее дуновенье
Божественного ветерка.
© О.Н. Гринбаум, 2006
Стихотворение Ф. Тютчева «Урания» (1820) дает иной ответ на тот же вопрос:0
Кто, отроку, мне дал парение орла\ -
Се муз бесценный дар - се вдохновенья крыла!
У Пушкина мы находим весьма близкие к тютчевским слова («Поэт», 1827):
Но лишь божественный глагол
До уха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется
Как пробудившийся орел.
Не менее важно для нас и другое высказывание Пушкина («О боги мирные полей...», 1824):
Меж вами я нашел и Музу молодую,
И своенравная волшебница моя,
Как тихой ветерок иль пчелка золотая...
Пушкинский лексикон7 предопределяет следующий характеристический ряд поэтической Музы: верная, сельская, тихая, чистая, эпическая, дремлющая, резвая, стыдливая, нежная; эти эпитеты частично представлены и в трех исследуемых нами текстах. Однако в них отсутствуют те метафорические образы душевного состояния поэта, которые столь отчетливо и недвусмысленно представлены в стихотворениях «Поэт» и «О боги мирные полей...».
Так, в стихотворении «Осень», в его заключительной части, представлена «знаменитая» метафора, «приравнивающая творческий акт к отплытию корабля».8 В «Осени» мы имеем дело с явленным читателю описанием творческого процесса, т.е. с пушкинской Музой в первом значении этого слова. В двух других пушкинских текстах (стихотворении «Муза» и начальных строфах 8-й главы Онегина) Муза присутствует в ином своем качестве - как идеальный женский образ - источник поэтического вдохновения.
Тем интереснее, обнаружив в этих текстах разные метафорические описания пушкинской Музы, попытаться найти в них сходство и различие (если они вообще выявляются), и не только в плане содержания или в плане выражения по отдельности, но и в плане формо-выражения, т.е. в ритмо-образах (или ауре) пушкинской Музы, воспринимаемых читателями посредством собственных эмоциональных ощущений и переживаний.
Исследованию проблемы творчества и творческого вдохновения Пушкина посвящены работы многих известных ученых (Вл. Соловьева, В.В. Набокова, М.Ю. Лотмана, С.М. Бонди, В.М. Марковича, Ю.Н. Чумакова, B.C. Непомнящего и др.). Нет ни одной тематической зоны, к которой не проявлял бы интерес совокупный исследовательский интеллект - это и содержательные, структурные, контекстуальные, звуковые, интонационно-ритмические аспекты повествования, и историко-литературные параллели.
Нет особой нужды приводить весь спектр высоких оценок, сопровождающих анализ исследуемых нами текстов; достаточно упомянуть высказывание Ю.М. Лотмана о начальных строфах 8-й главы Онегина, которые «исключительно сильно подчеркивали
особое значение восьмой главы, что резко повышало ее вес в общей структуре романа»,9 или особое отношение самого Пушкина к стихотворению «Муза»: «Я их люблю - они отзываются стихами Батюшкова»; или слова B.C. Непомнящего о стихотворении «Осень» как о, «может быть, самой полной в мировой лирике "модели" космоса, в которой существует человек».1"
Нельзя, однако, пройти мимо того удивительного факта, что центральному разделу стиховедения - ритмике - уделяется в этих работах крайне мало внимания. Мы расцениваем это как факт симптоматичный и тревожный. Мы сталкиваемся здесь с теми же принципиальными выводами, которые были сделаны, например, М.Л. Гаспаровым при анализе одного из поэтических шедевров Фета - стихотворения «Шопот, робкое дыханье», а именно, что ритмическое движение в стихотворении Фета маловыразительно." Относительно ритмики стихотворения «Осень» Ю.Н. Чумаков написал следующее: «Ритм <пушкинского> стихотворения <"Осень">, взятый сам по себе, не представляет из себя ничего оригинального» - и это при том, что, по мнению исследователя, среди лирических стихотворений Пушкина этому стихотворению принадлежит «выдающееся место», что по своей «значимости и концентрированное™ содержания, по новаторству лирической формы <...> "Осень" является одним из итогов стилевой эволюции Пушкина и в то же время программой дальнейшего пути русской поэзии более чем на сто лет вперед».12
Но если «содержание и ритм в большинстве случаев совпадают» (А. Белый), если ритм «непосредственно аккомпанирует смыслу,13 то проблеме неадекватности анализа ритмики поэтических текстов должно найти удовлетворительное объяснение.
Нам уже приходилось писать,14 что суть этой проблемы заключается вовсе не в самой ритмической организации поэтических шедевров Фета и Пушкина, и не в аналитических способностях известных литературоведов, компетентность которых мы никоим образом не подвергаем сомнению. Вся проблема в том традиционном понимании ритма, в том методе его исследования, который по сути своей является статистическим (статическим) и базируется на понятии «профиль ударности» стиха и, по словам С.М. Бонди, связан «с конкретной стиховедческой (ошибочной) теорией».15
Напомним, что в своих исследованиях мы используем математический аппарат эстетико-формального анализа поэтического текста, опирающийся на божественную пропорцию ритма или закон «золотого сечения».1''
Сделаем небольшое отступление, связанное с принципом «золотого сечения». Этот принцип имеет два исследовательских аспекта: 1) статический (структурно-композиционный), в рамках которого изучается гармоническое соотношение частей в пределах целого, и 2) динамический, связанный с темпоральными характеристиками процессов формообразования или становления формы целого, при котором в материале (словах, красках, звуках, камне и т.д.) воплощается метафизический первообраз целого. Так вот, B.C. Непомнящий при сопоставлении «круга "Осени" с древним символом мироздания -кругом Зодиака», написал следующее: «Я могу <...> предположить, что есть в "Осени" и знаменитое "золотое сечение" (только не умею определить - где и в чем)...»17 Ответ, однако, весьма прост: при общем объеме стихотворения в 89 строк (заметим, что число 89 является гармоническим числом Фибоначчи) структурно-композиционное «золотое сечение» приходится на строку 34 (тоже гармоническое число Фибоначчи) от начала текста (вторая строка V строфы):
Tj Дни поздней осени бранят обыкновенно,
м Но мне она мила, читатель дорогой,
Г) Красою тихою, блистающей смиренно.
Соотношения между числами 89, 55 и 34 и определяют те значения, которые (для заданного объема стихотворения в 89 строк) наиболее близки к величине 1,618 коэффициента «золотого сечения».
И хотя сам исследователь считает семантическим «центром тяжести» не пятую, а шестую строфу (здесь возникает образ чахоточной девы), нам представляется, что именно пушкинское признание «Но мне она мила...» предопределяет весь дальнейший ход поэтической мысли - рассказ о том, почему именно поздняя осень столь дорога сердцу поэта. Более того, эта строка является интонационным центром стиха: пушкинское «читатель дорогой» вносит «интимно-доверительные» (Ю.М. Лотман18) краски в общий дружеский тон повествования. Удивительнейшим образом подтверждается здесь мнение А. Бергсона о том, что следует смотреть «на точку "золотого сечения" как на некий водораздел исключительной важности для осознания природы человеческого сознания, где его наиболее обширная область объемлет сферу интуитивного, а меньшая будет определяться контекстом рационального».19 Сам же B.C. Непомнящий, отчетливо осознающий сильнейший контраст «одухотворенной» V строфы «рядом с уплотненной материальностью предыдущих»2" строф, но остающийся убежденным сторонником композиционно-симметрических построений «Осени», не сумел математически выделить очевидного гармонического центра стиха.
Добавим, что Ю.М. Лотман считал V строфу началом второй части стихотворения21, в отличие, например, от Ю.Н. Чумакова, который писал о строгой симметричности двухчастной структуры «Осени», в которой «12 октав дважды группируются по шесть».22
Анализ архитектоники стихотворения «Осень», как бы он ни был значим и увлекателен, выходит за рамки нашего исследования - он требует особого разговора, направленного на раскрытие более глубоких и тонких взаимосвязей в плане единения формы, ритма и содержания стиха.
Обсуждению динамических аспектов анализа пушкинских текстов предпошлем слова Гераклита: «скрытая гармония сильнее явной». Роль ритмической компоненты в процессе формирования поэтического образа пушкинской Музы не может быть выявлена без особого внимания к процессу формирования читательских ощущений, процессу, где ритм, являясь фактором «особого художественного ритмического волнения»23, выступает как единый ритмо-смысл художественного текста.
Наша концепция предлагает новый взгляд на само понятие «ритм стиха» - в русском стихе ритм есть динамически меняющееся соотношение между ударными и безударными слогами, а не дистрибуция их среднестатистическое чередования,'м Только в этом случае ритм как имманентный фактор любого процесса обретает реальный статус временного параметра, характеризуемого как минимум двумя величинами: 1) динамикой изменения собственного значения и 2) скоростью изменения этого значения.
Первый параметр ритмики стиха оценивается по величине ритмико-гармоничес-кой точности (РГТ), т.е. по относительной величине отклонения силлабо-тонических значений стиха от гармонической пропорции «золотого сечения». Изменив масштаб данных с помощью взятия логарифма от вычисленных значений, исследователь (согласно психофизиологическому закону Вебера-Фехнера) получает возможность оперировать
темпоральными оценочными величинами ритмоощущений, которые возникают при чтении (слушании) текста.25 Второй параметр - это относительная скорость изменения величин РГТ в процессе чтения текста от начала и до его конца. Этот параметр назван нами коэффициентом экспрессивности гармонических ритмоощущений К.о.26
Перейдем к рассмотрению поэтического материала (см. Приложение). Вначале отметим ряд хорошо известных, но необходимых для наших рассуждений фактов.
Во-первых, три текста соотносятся с тремя этапами в творческой биографии Пушкина: 1) «Муза» - 1821 г., «молодой» Пушкин; 2) 8-я глава «Онегина» - 1828 г., «зрелый» Пушкин; 3) «Осень» - 1833 г., «мудрый» («поздний») Пушкин.
Во-вторых, эти произведения различны и по своему объему, и по своей строфической организации, и по стихотворному размеру; последнее обстоятельство делает принципиально невозможным традиционный (на основе «профилей ударности») сопоставительный анализ ритмики этих трех текстов. Астрофическое стихотворение «Муза» (александрийский стих) написано 6-ст. ямбом, его объем 14 строк (176 слогов). Пушкинский роман написан «онегинской строфой», его стихотворный размер - 4-ст. ямб, шесть начальных строф 8-й главы и первые четыре строки VII строфы (с учетом неполной второй строфы) занимают 78 строк (658 слогов). Стихотворение «Осень» написано октавами 6-ст. ямба (89 строк, 1107 слогов). Таким образом, соотношение между объемами анализируемых текстов выглядит как 1 : 3,8 : 6,9. Однако в «Осени» эмоционально-смысловая аура Музы как образа творческого вдохновения поэта начинает формироваться с VIII строфы («И с каждой осенью я расцветаю вновь») и занимает весь оставшийся объем стихотворения, а именно 33 строки (всего 307 слогов, последняя строка - неполная). Таким образом, соотношение объемов повествования о поэтической Музе в трех пушкинских текстах выглядит как 1 : 3,8 : 1,7.
Перебросим мостик от экспрессивно-содержательных к экспрессивно-формальным аспектам анализа, зафиксированным в наших графиках, для чего вспомним слова В. Ходасевича из его стихотворения «Вдруг из-за туч озолотило...»:
... и на листе широком Отображаюсь... Нет, не я:
Лишь угловатая кривая, Минутный профиль тех высот, Где, восходя и ниспадая, Мой дух страдает и живет.
Результаты нашего исследования экспрессивно-гармонических образов пушкинской Музы представлены на рис. 1-6.
Первый рисунок дает общую панораму изменения гармонических ритмоощущений (РГТ) при чтении пушкинских текстов от их начала. Графики на рис. 1 совмещены таким образом, чтобы их окончания совпали с завершением повествований о пушкинской Музе в каждом из трех текстов. Это дает возможность не только соотнести поведение кривой РГТ с текстом, но и наглядно увидеть разницу в объемах стихов, измеренную не только числом строф или строк, но и числом слогов 4- и 6-стопного ямбов.
Второй рисунок демонстрирует поведение параметра Кч - коэффициента экспрессивности ритмоощущений. На этом рисунке совмещены начала трех пушкинских фрагментов, чтобы иметь возможность сопоставить стартовые позиции при сравнительном анализе экспрессивности ритмики стиха.
Далее на рис. 3-5 приведены кривые РГТ и векторы Кч для каждого текста в отдельности, а на рис. 6 даны векторные графики К^, представляющие собой экспрессивно-гармонические ритмо-образы пушкинской Музы. На всех рисунках векторы К изображены точечными стрелками.
Обратимся сразу к рис. 6, поскольку представленные здесь три векторных графика демонстрируют как общие черты ритмо-образов пушкинской Музы, так и особенности, связанные с двумя его ипостасями: 1) Музы как творческого процесса (стихотворение «Осень») и 2) Музы как идеального женского образа - источника поэтического вдохновения (стихотворение «Муза» и начало 8-й главы Онегина).
Заметим сразу, что поведение параметра К для текста «зрелого» Пушкина (в Онегине) дважды повторяет график ритмо-восприятия образа «молодой» пушкинской Музы в стихотворении «Муза», несмотря на все различия, связанные с объемом, строфикой, рифмой и стихотворным размером текстов. Конечно, и масштаб повествования в «Музе» другой, и вектор начальных строк в Онегине более пологий, и уровень абсолютного максимума К в «Музе» меньше, чем в Онегине (примерно в 1,5 раза), но характер поведения кривой одинаков: резкий эмоциональный всплеск, затем спад (чуть более пологий в Онегине), снова всплеск, но уже не столь сильный, после которого следует плавный дугообразный подъем с чуть заметным финальным коротким спадом. В Онегине эта картина повторяется дважды: первый раз - в трех первых с небольшим строфах и во второй раз - начиная с середины строфы IV.
Несколько отличный характер демонстрирует кривая К.о для стихотворения «Осень». Амплитуда размаха здесь меньше (см. рис. 6), три фактически одинаковых по величине локальных максимума следуют один за другим примерно через равные временные промежутки, а пологий спуск, начавшийся в строфе IX со слов «Но гаснет краткий день...» (строка 69), переходит еще в более спокойный подъем, который начинается словами «Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут...» (строфа XI, строка 86). Завершается график небольшим всплеском в последней строке стихотворения «Плывет. Куда ж нам плыть?..» (см. рис. 2).
Обратимся теперь к работам наших предшественников-пушкинистов, чтобы соотнести экспрессивно-гармонический анализ образа пушкинской Музы уже с известными высказываниями критиков и литературоведов. Начнем с 8-й главы Онегина, в первых шести строфах которой главной героиней выступает пушкинская Муза.
«Тема этих первых строф, - писал В.В. Набоков, - не столь биографическая, сколь библиографическая. Пушкин вводит новую героиню, свою Музу, и повествует об отношениях с ней - о юношеском лицейском вдохновении, "благословении" Державина, буйных песнях на пирах своей молодости. В 1820 г. она следует за Пушкиным на Кавказ и в Крым... В гл. 8, строфа V, она сопровождает поэта в Молдавию, где речь заходит о третьей поэме Пушкина, "Цыгане", а в конце строфы Муза становится метафорической кузиной Татьяны, душой романа, задумчивой уездной барышней в саду у Пушкина в Псковской губернии. Мы вспоминаем, что совсем недолго она сопровождала нас в онегинский сад и "замок" в гл. 7, XV».27
По мнению В.К. Кюхельбекера, начало этой главы, «история знакомства Поэта с Музою прелестна - особенно 4-я строфа».28 Эмоциональный всплеск на стыке IV и V строф - предтеча появления нового образа пушкинской Музы, когда «Вдруг изменилось все кругом...» и где образ «Музы-вакханочки» меняется на образ Музы - «барышни уездной» (см. рис. 4).
РГТ
Строфы 8-й главы Онегина
О 1 2
-А
о-"" \
-—i-1-1-Т-г-
J 1!
Являться Муза стала мне _
\\
i S
/ \
/ \
/ I
L
1-1 11
Я Музу резвую привел_
Как часто ласковая Муза
+JL
Строфы стихотв
А/
AV"
» Л
У \
Явилась барышней
И ныне Музу я впервые На светский раут
А * 14
\ Д i / \ / \ i V-—^ \ т 3
/Г
—Ч
// /
-i-1-1-1-г
зрения "Осень'
V
"Муза"
г 2
-А*"1
Осень Весна
Зима
¥ ...*' 10
11
Лето Осень... Как это объяснить? Унылая nopal ... я расцветаю вновь И пробуждается поэзия во мне..] i и
Рис. 1. Панорама изменения гармонических рифмоощущений.
Кэ
Строфы 8-й главы Онегина
3 4
-1-1-1-1-1-1-1-1-1-I-1-1-1-1-Г"
Кэ
25
Являться Муза стала мне..
Я Музу резвую привел...
Как часто ласковая Муза..
25
Явилась барышней уездной..
И ныне Музу я впервые На светский раут привожу
15
"Муза"
"Осень"
; А/ л У
\ /А у \ *
// ......*.....' Чч
V /
V
8 глава 1 —♦
15
~1—-1-1-Г"
-I-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-Г-
-1-!-1-1-!-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-I-1-Г-
Строфы стихотворения "Осень"
И с каждой осенью я.....
ПЯГИЯРТЯЩ ННПНк
И думы долгие в душе мое( Душа стесняется
лирическим йппненьрм.
Минута - и стихи свободно
Рис. 2. Панорама изменения эмоциональности (экспрессивности) рифмоощущений.
Кэ РГТ
Рис. 3. Экспрессивно-гармонический образ пушкинской Музы в стихотворении «Муза» (1821).
Для нашего анализа важно поведение обоих параметров (РГТ и Кч): в I строфе первый всплеск гармонического ритма (РГТ) приходится на строки:
Моя студенческая келья Вдруг озарилась: Муза в ней Открыла пир младых затей...
После спада значения РГТ в конце неполной II строфы («Старик Державин нас заметил...») динамика изменения гармонического ритма становится положительной, величины РГТ возрастают - вплоть до конца IV строфы. На рис. 4 отчетливо видно, что после первого резкого скачка двух параметров РГТ и Kt) (в I строфе) нарастание гармонической точности (РГТ) сопровождается уменьшением экспрессивности ритмоощу-щений (К ) - в более яркой форме этот процесс будет воспроизведен еще раз, начиная с завершающих строк IV строфы.
Уменьшение экспрессивности в III строфе и начале IV строфы завершается на том месте повествования, где пушкинская Муза предстает в образе Леноры:
Как часто по горам Кавказа, Она Ленорой, при луне, Со мной скакала на коне!
Вспомним, что Ленора, романтическая героиня одноименной баллады Бюргера (1773), скачет на коне вместе с мертвым женихом. У Пушкина, по мнению, B.C. Непомнящего, Муза-Ленора «вывезла его, мертвого душой, из смерти»,29 - а потом:
Водила слушать шум морской, Немолчный шопот Нереиды, Глубокий, вечный хор валов, Хвалебный гимн отцу миров.
Тот же мотив повторится у Пушкина через несколько лет в одном из вариантов стихотворения «...Вновь я посетил» (1835): Муза, «Поэзия как ангел утешитель Спасла меня, и я воскрес душой».30
Итак, в конце IV строфы 8-й главы Онегина явственно обозначен резкий эмоциональный подъем: и содержательно, и экспрессивно-ритмически, на что указывает здесь величина К , в 10 раз большая, чем в середине этой строфы.
Подивимся прозорливой чуткости А. Белого, который почти 100 лет назад при анализе стихотворения «Не пой красавица при мне...» написал следующее: «Если... разобрать ритм стихотворения в отношении к содержанию, то получим следующую аналогию между содержанием и ритмом: всякий раз, как воспоминание предшествует вызываемому образу, душевный порыв сопровождается ритмическим порывом... ритмический центр стиха - в душевном движении, а не в образах этого движения...»31
Весьма близкими по характеру к Онегинским выглядят графики для стихотворения «Муза», правда, наблюдаемая здесь картина (рис. 4) обусловлена меньшими, чем в начале 8-й главы Онегина, значениям РГТ и К.г «Оформляя свой замысел именно в шестистопных ямбических стихах, - писал С.М. Бонди, - Пушкин придавал стихотворению особый отпечаток - известной медлительности, иногда серьезности, раздумчивости...»32 Антологическое стихотворение «Муза», написанное александрийским стихом, -
одно из тех, где проявились увлечение Пушкина поэзией А. Шенье и его стремление «создать русским стихом, на русском языке такие же образцы подлинной, неискаженной античности, которые восхищали Пушкина у французского поэта».33 Если вслушаться в собственное прочтение этого стихотворения и попытаться оценить экспрессию восприятия этого текста, то графическая картина окажется вполне адекватной тексту, ибо в сравнении с началом 8-й главы Онегина стихи «Музы» молодого Пушкина звучат менее динамично, более приглушенно и спокойно. Это и показано на рис. 3 и 4. Напомним, что Пушкин поместил стихотворение «Муза» в своем сборнике стихов 1826 г. в разделе «Подражание древним».
Перейдем к стихотворению «Осень». Обширного комментария к поведению кривых (см. рис. 5) нам вовсе не потребуется: поэт с каждой осенью «расцветает вновь», и этому (в первую очередь) душевному подъему соответствует рост гармонической точности ритмики стиха (строфы VIII и 1Х).:м Здесь же и начало той эмоциональной встряски, которая на графике выглядит как пилообразный участок кривой (строфы VIII, IX и начало X строфы) - лучшего объяснения, чем у Пушкина, нам не найти:
Душа поэта встрепенется
Как пробудившийся орел.
В X строфе «Осени» мы встречаем тот же глагол «пробуждаться» («И пробуждается поэзия во мне...»), но (обратим внимание) в этой строфе кривая Ко уже идет на спад после трехкратного пилообразного всплеска с относительно небольшой амплитудой размаха (см. рис. 6):
Я сладко усыплен моим воображеньем
И просыпается поэзия во мне...
Вначале, таким образом, поэт (и мы вместе с ним) ощущает Музу «как тихой ветерок иль пчелку золотую» (строфы VIII, IX и начало строфы X), затем экспрессия убывает по долгой (почти в две строфы) дугообразной траектории, чтобы вновь несколько подрасти к своему финальному значению (см. рис. 2). Одновременно растут значения РГТ, т.е. медленно, но неуклонно усиливается гармоническая составляющая ритма, что, безусловно, говорит о стабилизации внутреннего состояния поэта, душа которого готовится перейти «в царство <творческой> свободы»35:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявлением...
и
Минута - и стихи свободно потекут.
Итак, разница в двух ритмо-образах пушкинской Музы, на наш взгляд, состоит в следующем. Муза как творческий процесс метафорически представляется «орлом пробудившимся», а Муза как идеальный женский образ соотносится, скажем так, с «орлом парящим». Не зря ведь в конце «Осени» стоит отточие: самого творческого процесса как такового Пушкин в стихотворении не представил, поэт описал лишь переход в это со-
Кэ
РГТ
Рис. 5. Экспрессивно-гармонический образ поэтического вдохновения в стихотворении «Осень» (1833).
«Осень»
' 4 •
• • \
Т/ \
8 гл. Онегина
Г. • •
• • • •
■4 * • Л •
Ч. •
/ ■ 4
. Л • •
4
• 1»
• %
«Муза»
12 3 4 5
Рис. 6. Три ритмо-образа пушкинской Музы.
стояние, когда его поэтический «корабль» готовится к отплытию и отплывает от берега земного. Куда же «корабль» поплывет и как пройдет плаванье - это вопрос к будущему; именно поэтому в конце стихотворения читатель ответа и не находит.
Еще раз повторим: начало творческого процесса у Пушкина - это будто бы «тихой ветерок», после которого следует эмоциональный всплеск, словесно определяемый метафорой «как пробудившийся орел», и начинается творение стиха - и тогда пушкинская Муза появляется то на светском рауте или в саду Онегина, то среди шума пиров и буйных споров и т.д.
Эти три фазы творческого процесса отражены на рис. 3-6: «тихой ветерок» мы наблюдаем в стихотворении «Осень», «как пробудившийся орел» - дважды в начале 8-й главы Онегина и один раз - в стихотворении «Муза», а сам творческий процесс, неотделимый от Музы-вдохновительницы, усматривается в ниспадающих векторах экспрессивности и одновременно нарастающих значениях гармонической точности стиха (в «Музе» - строки 5-9; в Онегине - строфы III - первые восемь строк строфы IV и конец строфы V - строфа VI; в «Осени» - начиная с середины строфы X).
Подчеркнем особо тот факт, что ритм в стихе является предвестником эмоциональной составляющей содержания - его экспрессивная выразительность базируется на «механизмах так называемого опережающего отражения».3" «Пушкин, - писал В.В. Розанов, - есть поэт мирового лада - ладности, гармонии, согласия...»37
Гармонию пушкинского стиха подтверждают и числа: средние значения параметров РГТ и К соответствуют всем приведенным выше оценкам и мнениям относительно трех поэтических текстов Пушкина:
Текст Размер Объем (слоги) Строфика РГТ К
«Муза», 1821 (александрийский стих) яб 176 Неразделенный стих 0,14 6,1
«Осень», 1833 яб 1107 Октавы 1,63 5,4
8-я глава Онегина, 1828 (шесть с небольшим строф) я4 658 «Онегинская строфа» 2,50 8,1
Пояснения, как нам представляется, требует лишь значение Ка в стихотворении «Муза». Сравнительно большое среднее значение Кч, равное 6,1 при малой средней величине РГТ, определяется не только формой (александрин) и жанром (антологический) стиха, но и объемом стихотворения: в коротком стихе слов мало, каждое из них на счету, и поэтому неустранимо однообразное чередование четырех главных ударений в семи-звенной цепи попарно рифмующихся строк, плохо соотносимое с эмоциональным, романтическим образом Музы - «девы тайной», расцвечено повышенной экспрессивностью ритмодинамики стиха. Эта повышенная экспрессивность ритмоощущений обусловлена неравномерным расположением в строках полуударных слов (местоимений).38 По свидетельству С.М. Бонди, поэт в середине 1820-х годов заканчивает свою антологическую серию: в последующие годы «антологических стихов, таких, как в предыдущем периоде, Пушкин не пишет».39
В заключение отметим следующее. Разные по своему жанру и форме (стихотворный размер, строфика, рифма, объем), но единые в своем содержании110 пушкинские тексты дают нам возможность ощутить целостность ритмико-экспрессивного образа Музы
в полном согласии с собственными метафорическими высказываниями поэта. Убедиться в этом позволяет анализ динамических аспектов ритмики стихотворных фрагментов Пушкина, выполненный нами на основе принципа «золотого сечения» в рамках эстети-ко-формального направления в стиховедении. «Только диалектически можно разгадать этот универсальный и таинственный закон художественной формы, - писал А.Ф. Лосев, - который материальными средствами выражает смысл и как тождество и различие, и как постепенность перехода».'11
Следует, однако, уточнить, что в области художественного творчества закон «золотого сечения» вовсе не столь всеохватен, как, например, закон всемирного тяготения в астрофизике: «закон "золотого сечения" проявляется чаще всего в наиболее точных и логических формах у наиболее гениальных авторов и, главным образом, в наиболее одухотворенных творениях их», поскольку этот закон «в высшей степени характеризует самый процесс творчества» (Э.К. Розенов42).
И последнее. Эмоциональную характеристику завершающей строки «Осени», если ее рассматривать безотносительно к дальнейшей творческой судьбе поэта, вряд ли целесообразно уплотнять до дилеммы «тревожно - радостно», как это делает В.М. Маркович. Вполне осознавая возможность разных подходов и, следовательно, интерпретаций текста, нам все же представляется, что последние строки стихотворения Пушкина, который всегда был чужд «натугу вдохновенья», отражают то гармоническое состояние и душевное спокойствие поэта, которое есть необходимое условие творения прекрасного. Эмоции читателя, судя по ритмо-образу пушкинской Музы, если здесь и ощущаются, то более всего как «тихой ветерок» - как состояние легкого возбуждения, как эмоции воодушевления.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Начальные строфы 8-й главы Онегина
I
, В те дни, когда в садах Лицея
2 Я безмятежно расцветал,
3 Читал охотно Апулея,
4 А Цицерона не читал,
. В те дни, в таинственных долинах, (. Весной, при кликах лебединых, 7 Близ вод, сиявших в тишине, х Являться Муза стала мне. 9 Моя студенческая келья ш Вдруг озарилась: Муза в ней п Открыла пир младых затей, |2 Воспела детские веселья, |3 И славу нашей старины, м И сердца трепетные сны.
V
И позабыв столицы дальной И блеск и шумные пиры, В глуши Молдавии печальной Она смиренные шатры Племен бродящих посещала, И между ними одичала, И позабыла речь богов Для скудных, странных языков, Для песен степи ей любезной... Вдруг изменилось всё кругом: И вот она в саду моем Явилась барышней уездной, С печальной думою в очах, С французской книжкою в руках.
. И свет ее с улыбкой встретил; 16 Успех нас первый окрылил; Старик Державин нас заметил И, в гроб сходя, благословил.
III
t!) И я, в закон себе вменяя м Страстей единый произвол, ,( С толпою чувства разделяя, 22 Я Музу резвую привел
На шум пиров и буйных споров, 21 Грозы полуночных дозоров;
И к ним в безумные пиры ^ Она несла свои дары п И как Вакханочка резвилась, № За чашей пела для гостей, и И молодежь минувших дней ж За нею буйно волочилась -3| А я гордился меж друзей v Подругой ветреной моей.
IV
н Но я отстал от их союза м И вдаль бежал... она за мной. ц Как часто ласковая Муза ж Мне услаждала путь немой -Волшебством тайного рассказа! w Как часто по горам Кавказа, в Она Ленорой, при луне, ., Со мной скакала на коне!
Как часто по брегам Тавриды ., Она меня во мгле ночной . Водила слушать шум морской, ,, Немолчный шопот Нереиды, u Глубокой, вечный хор валов, Хвалебный гимн отцу миров.
И ныне Музу я впервые На светский раут привожу; На прелести ее степные С ревнивой робостью гляжу. Сквозь тесный ряд аристократов, Военных франтов, дипломатов И гордых дам она скользит; Вот села тихо и глядит, Любуясь шумной теснотою, Мельканьем платьев и речей, Явленьем медленным гостей Перед хозяйкой молодою И темной рамою мужчин Вкруг дам как около картин.
VII
Ей нравится порядок стройный Олигархических бесед, И холод гордости спокойной, И эта смесь чинов и лет.
Стихотворение «Муза»
! В младенчестве моем она меня любила
2 И семиствольную цевницу мне вручила.
3 Она внимала мне с улыбкой - и слегка,
А По звонким скважинам пустого тростника, 5 Уже наигрывал я слабыми перстами И гимны важные, внушенные богами,
7 И песни мирные фригийских пастухов.
8 С утра до вечера в немой тени дубов
9 Прилежно я внимал урокам девы тайной,
10 И, радуя меня наградою случайной, п Откинув локоны от милого чела,
12 Сама из рук моих свирель она брала.
13 Тростник был оживлен божественным дыханьем и И сердце наполнял святым очарованьем.
I
, Октябрь уж наступил - уж роща отряхает 2 Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад - дорога промерзает. л Журча еще бежит за мельницу ручей, „ Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
,. В отъезжие поля с охотою своей,
о
7 И страждут озими от бешеной забавы,
8 И будит лай собак уснувшие дубравы.
II
9 Теперь моя пора: я не люблю весны;
ш Скучна мне оттепель; вонь, грязь - весной я болен; и Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены. |2 Суровою зимой я более доволен, 13 Люблю ее снега; в присутствии луны и Как легкий бег саней с подругой быстр и волен, |5 Когда под соболем, согрета и свежа, Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
III
, Как весело, обув железом острым ноги, 18 Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек! |9 А зимних праздников блестящие тревоги?.. 20 Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
2 Ведь это наконец и жителю берлоги,
22 Медведю, надоест. Нельзя же целый век
23 Кататься нам в санях с Армидами младыми и Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
IV
Ох, лето красное! любил бы я тебя, 2fi Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
27 Ты, все душевные способности губя,
28 Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
29 Лишь как бы напоить, да освежить себя -
3 Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи, 3| И, проводив ее блинами и вином,
32 Поминки ей творим мороженым и льдом.
VII
49 Унылая пора! очей очарованье! ,0 Приятна мне твоя прощальная краса -5| Люблю я пышное природы увяданье, r¡2 В багрец и в золото одетые леса, Т! В их сенях ветра шум и свежее дыханье, я И мглой волнистою покрыты небеса, 55 И редкий солнца луч, и первые морозы, к И отдаленные седой зимы угрозы.
VIII
,7Ис каждой осенью я расцветаю вновь; ,8 Здоровью моему полезен русской холод; 59 К привычкам бытия вновь чувствую любовь: во Чредой слетает сон, чредой находит голод; 6| Легко и радостно играет в сердце кровь, 62 Желания кипят - я снова счастлив, молод, вз Я снова жизни полн - таков мой организм (i4 (Извольте мне простить ненужный прозаизм).
IX
fir> Ведут ко мне коня; в раздолии открытом, 6fi Махая гривою, он всадника несет, fi7 И звонко под его блистающим копытом 68 Звенит промерзлый дол и трескается лед. В9 Но гаснет краткий день, и в камельке забытом 7Н Огонь опять горит - то яркий свет лиет, 7| То тлеет медленно - а я пред ним читаю
72 Иль думы долгие в душе моей питаю.
X
73 И забываю мир - и в сладкой тишине 7/| Я сладко усыплен моим воображеньем, 7. И пробуждается поэзия во мне:
76 Душа стесняется лирическим волненьем,
77 Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
78 Излиться наконец свободным проявленьем -
79 И тут ко мне идет незримый рой гостей, 8() Знакомцы давние, плоды мечты моей.
;ц Дни поздней осени бранят обыкновенно, !( Но мне она мила, читатель дорогой, г> Красою тихою, блистающей смиренно. ж Так нелюбимое дитя в семье родной 37 К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
и Из годовых времен я рад лишь ей одной, н В ней много доброго; любовник не тщеславный, 10 Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
VI
Как это объяснить? Мне нравится она, п Как, вероятно, вам чахоточная дева п Порою нравится. На смерть осуждена, и Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна; )(. Могильной пропасти она не слышит зева; Играет на лице еще багровый цвет. Она жива еще сегодня, завтра нет.
8| И мысли в голове волнуются в отваге,' Н2 И рифмы легкие навстречу им бегут, 83 И пальцы просятся к перу, перо к бумаге, м Минута - и стихи свободно потекут. й_ Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
8(.Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут
87 Вверх, вниз - и паруса надулись, ветра полны;
88 Громада двинулась и рассекает волны.
XII
89 Плывет. Куда ж нам плыть?.....
1 Работа представляет собой дополненный и уточненный вариант доклада, прочитанного автором па Международной научной конференции «"Являться муза стала мне..." Творчество писателя как предмет литературы». Пушкинские Горы, 15-19.12.2005 г.
2 Марков В.Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное. СПб., 1994. С. 28.
3 Вспомним слова П.А. Флоренского: «Великие произведения поэзии требуют от читателя чрезвычайных усилий и огромного сотворчества» (Флоренский ПЛ. Анализ пространственпости и времени в художественио-изобразительных произведениях. М„ 1973. С. 62).
А Маркович В.М. Трансформация пушкинского мифа о поэте и поэзии в лирике ленинградского андеграунда // Всстп. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. Вып. 1. 2005. С. 9. - Здесь и далее курсив наш; другие случаи оговариваются особо.
5 Термин В.В. Виноградова (Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 28).
(! Стихотворение было напечатано в 1826 г.
7 Словарь языка поэзии (образный арсенал русской лирики конца XVIII - начала XX в.). М., 2004. С. 316-317.
х Маркович В.М. Трансформация пушкинского мифа... С. 7.
Лотмаи М.Ю. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1983. С. 337.
10 Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. М., 1983. С. 357.
11 «...Распределение ударных гласных и аллитераций отмечают все строфы более или менее равномерно, <эти признаки> композиционно нейтральны» (Гаспаров МЛ. Фет «безглагольный» // Литературная учеба. 1979. № 4 // Цит. по.: Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995. С.139-149; подробнее об этом см.: Гринбаум О.Н. Гармония ритма в стихотворении A.A. Фета «Шопот, робкое дыханье...» // Язык и речевая деятельность. 2001. Т. 4.4. I. С. 109-116.
12 «Ритм стихотворения, взятый сам по себе, не представляет из себя ничего оригинального; в нем выявляют себя обычные законы шестистопного ямба: преимущественная ударность 1-й, 4-й и 6-й стоп,
переменная - по 2-й и 3-й и перевес ниррихиев п 5-й стопе. Однако взаимоотношения ритма и синтаксиса создают совершенно различный тип интонации в частях» ( Чумаков Ю.Н. Жанровая структура «Осени» // Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб., 1999. С. 333).
13 «Содержание и ритм, - писал А. Белый, - в большинстве случаев совпадают. Ритм прорывается непосредственно: непосредственно он аккомпанирует смыслу» (Белый А. О ритмическом жесте// Структура и семиотика художественного текста // Учен. зап. Тартусского ун-та. 1981. Вып. 515. С. 139.
14 См., напр.: Грипбаум О.Н. 1) Эстетико-формальпос стиховедение: Методология. Аксиоматика. Результаты. Гипотезы. СПб., 2001. С. 24-25; 2) Квантитативное стиховедение: от лингвистики к искусствометрии // Квантитативная лингвистика: исследования и модели. Новосибирск, 2005. С. 94-107.
15 Bouàu С.М. О ритме // КОНТЕКСТ 1976: Литературпо-теоретнч. исследования. М., 1977. С. 113. См., напр.: Грипбаум О.Н. Гармония строфического ритма в эстетико-формальиом измерении. СПб.,
2000.
17 Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. С. 356.
|Х Лотмаи Ю.М. Две «Осени» // Ю.М.Лотмап. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 515.
19 Бергсон А. Творческая эволюция // Бергсон А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1992. С. 42.
20 Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. С. 353.
21 Лотмаи Ю.М. Две «Осени». С. 515.
22 Чумаков Ю.Н. Жанровая структура «Осени». С. 342. - Поясним, что двенадцатая октава представлена в стихотворении всего одной, да и то неполной строкой, следовательно, о композиционно-строфической симметрии говорить здесь несколько опрометчиво.
2:1 Бонды С.М. О ритме. С. 122.
24 Грипбаум О.Н. Квантитативное стиховедение... С. 97. - Напомним в этой связи одно из высказываний Б.В. Томашевского, который, говоря о внутренней мере стиха, писал: «Изучая ямбы и хореи, анапесты и дактили, мы должны постоянно помнить, что оперируем отнюдь не автономными элементами - "стонами", а какими-то отношениями, являющимися носителями закона, по которому организован весь стих как речевая единица, стих как элемент стиховой речи <...> Метр, как и рифма, ни в какой степени не является ключом к познанию стихового ритма в широком значении этого слова. Поэтому пути современного стиховедения вряд ли можно считать кратчайшими путями к построению общей теории стиха» (Томашевский Б.В. О стихе. Л., 1929. С. 38).
25 Грипбаум О.Н. Эстетико-формальпос стиховедение. - В данной работе мы сохранили за параметром гармонических ритмоощущепий 0 = 1 + 1п(РГТ) аббревиатуру РГТ, чтобы упростить восприятие материала.
2(' Подробнее об этом см.: Грипбаум О.Н. Ритмика стиха как имманентный фактор суггестивного воздействия // Пушкин и Калиостро: Внушение в искусстве и в жизни человека. СПб., 2004. С. 136-156.
27 Набоков В.В. Комментарий к роману A.A. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998. С. 65.
2Я Кюхельбекер В.К. Путешествие, дневник, статьи. Л., 1979. С. 101 Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. М., 1999. С. 228.
3,1 См. также: Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. С. 228-230.
31 Белый А. Символизм. М„ 1910. С. 405.
:|2 Бонды С.М. Шестистопный ямб Пушкина// Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1986. T. XII. С. 20.
3:1 Там же. С. 18.
м Анализ значений РГТ и К, показывает, что в сравнении с первыми семью строфами средние значения этих параметров в заключительной части «Осени» изменяются следующим образом: гармоническая точность стиха РГТ возрастает в 1,2 раза, а экспрессивность ритмоощущепий К( уменьшается в 1,7 раза.
35 Маркович В.М. Трансформация пушкинского мифа о поэте... С. 9.
36 Анохин П.К. Опережающее отражение действительности // Вопросы философии. 1962. № 2. С. 87. -Более обстоятельно этот вопрос применительно к стиху см.: Грипбаум О.Н. Субъективное время и ритм стиха // Материалы XXXIV международной филологическо. копф. Вып. 21. СПбГУ, 2005. С. 8-25.
37 Розанов В В. О писательстве и писателях. М., 1995. С. 602.
38 При изучении ритмики стиха мы используем тернарную модель ударности слогов, которая включает три степени градации силы ударений: безударный, полуударный и ударный слоги (0-Vi-l).
39 Бонды С.М. Шестистопный ямб Пушкина. С. 18-19.
411 Термины «форма» и «содержание» используются здесь в философско-фепомспологическом смысле.
11 Лосев А.Ф'. Музыка как предмет логики // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М„ 1990. С. 361.
42 Розепов Э.К. Статьи о музыке: Избранное. М., 1982. С. 156.
Статья поступила в редакцию 27 февраля 2006 г.
