CC BY
26ОЦЕНКА И РАСЧЕТ ПОКАЗАТЕЛЕЙ БОЕСПОСОБНОСТИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ И ЧАСТЕЙ
65
Убснс = 0,6 ■ 0,8 + 0,2 ■ 0,7 + 0,15 ■ 0,6 + 0,5 ■ 0,4 = 0,73
С поправкой на значение первой составляющей боеспособности (С1) — уровень укомплектованности и обеспеченности подразделения, соответствующего значению 0,8, уровень боеспособности подразделения составит 0,58 (Убс = 0,73 ■ 0,8 = 0,584).
Определив уровни боеспособности подразделений, можно переходить к оценке боеспособности воинской части, которая осуществляется поэтапно в следующей последовательности:
на первом этапе оценивается боеспособность всех подразделений части;
на втором этапе рассчитываются показатели боеспособности за каждую из частных систем (подсистем) части (боевую, управления и связи, боевого, технического и тылового обеспечения) по совокупности подразделений, входящих в их состав;
на третьем этапе определяются показатели боеспособности части в целом с учетом сбалансированности ее структуры и оценок боеспособности частных систем.
Новые методы расчета состояний боеспособности применимы и для оценки воинских формирований иностранных государств, что позволяет проводить сравнительный анализ сторон по реальным значениям их боевых потенциалов.
К вопросу о проблеме оснащения Вооруженных Сил современным вооружением и распределения расходов на их закупку и «проедание»
Полковник М.Ф. ВАККАУС, кандидат военных наук
ВАККАУС Маркс Феликсович родился 15 апреля 1955 года в семье военнослужащего. Закончил Киевское суворовское военное училище, Московское высшее общевойсковое командное училище имени ВС РСФСР, Военную академию имени М.В. Фрунзе, Военную академию Генерального штаба ВС РФ. Проходил службу в Прикарпатском и Дальневосточном военный округах и в Северной группе войск (Республика Польша) на командных и штабных должностях. С 1996 года на преподавательской работе в Военной академии Генерального штаба ВС РФ.
АКТУАЛЬНОСТЬ проблемы оснащения Вооруженных Сил современными образцами вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ) в последнее время активно
обсуждается как на уровне высших органов государственной власти1, так и на уровне экспертов в рамках реализации принятой Государственной программы вооружений (ГПВ)2.
Нельзя сказать, что политическое и военное руководство страны не озабочено сложившейся ситуацией, в результате чего снижения расходов на оборону после 2000 года не произошло, они даже выросли. То, что с 2000 по 2008 годы значительно меньше было закуплено ВВСТ относительно периода с 1992 по 1999 год, видимо, объясняется тем, что пришлось выделять больше средств на содержание личного состава и на боевую подготовку. Иначе применять даже имеющееся ВВСТ было бы некому. Однако уже появились высказывания высших должностных лиц государства и Министерства обороны о необходимости преодоления проблемы «проедания» военного бюджета. А Советом безопасности России 28 июня 2005 года принято решение об устранении дисбаланса в структуре расходов на содержание Вооруженных Сил и на их оснащение ВВСТ и достижение к 2011 году уровня соотношения расходов на содержание и оснащение 50 на 50%, а к исходу 2015 года - 30 на 70 %.
Вместе с тем совершенно очевидно, что при заданных (установленной) численности и составе Вооруженных Сил предпочтительным является принятие на вооружение более дешевых систем ВВСТ, укомплектование «дешевым» личным составом и минимизация расходов на боевую и оперативную подготовку. Насколько это оправданно? Представляется, что не очень. С позиции простого здравого смысла, очевидно, что лучше оснащать Вооруженные Силы самым современным вооружением, иметь лучших представителей нации в их составе и обеспечить лучший уровень их боевой и оперативной подготовки. Хотя с позиции того же здравого смысла аргументом против этого может быть то, что, мол «надо протягивать ножки по одежке». Конечно, при принятии решений по вопросам технического оснащения ВС не ограничиваются только здравым смыслом. Как показывает анализ публикаций, имеет место и научное обоснование.
Так, например, в одном из исследований3 суть дилеммы определения приоритетов между качеством и количеством принимаемых на вооружение образцов ВВСТ иллюстрируется примером подхода к оценке боевой эффективности танков в начале 1989 года, когда в отечественном танкостроении имела место ситуация, при которой необходимо было принять решение о серийном производстве и принятии на вооружение одного из двух практически однотипных танков.
В соответствии с принятой методикой оценки коэффициент технического уровня танка одного из них определялся равным 1,25, а другого — 1,15. Первый (№ 1) обладал некоторым преимуществом, но его стоимость составляла 824 тыс. рублей, а стоимость второго (№ 2) танка составляла 280 тыс. рублей. Следовательно, вместо одного танка № 1 за те же деньги можно было изготовить два танка № 2 и еще на 264 тыс. рублей запасных частей и другого оборудования. С учетом того, что по боевой эффективности два танка № 2 превосходят один танк № 1, было обосновано предложение о предпочтительности принятия на вооружение танка № 2.
Это подтверждалось следующей аргументацией на основе данных оценки советских и немецких танков периода Великой Отечественной
1 См., например, Решение Совета безопасности РФ от 28 июня 2005 г.
2 Храмчихин А., Плугатарев И. На повестке дня — создание новой армии // Независимое военное обозрение. 2008, 8 фев.
3 Костенко Ю.П. Танки (тактика, техника, экономика). М.: НТЦ «Информтехника», 1992.
войны. В 1943 году технический уровень основных отечественных и немецких танков, участвовавших в боевых действиях на советско-германском фронте, оцениваемый по их ТТХ, характеризовался следующими коэффициентами:
К „т = 0,88; К _.. = 1,16; К = 1,27; К = 1,40; К = 2,37
т.у. Т-Ш * * т.у. Т-34 * * т.у Т-ГУ * * т.у Т-УГ * * т.у. Т-У *
Таким образом, самым лучшим при такой оценке являлся немецкий танк Т-У.
С учетом же экономических показателей коэффициент совершенства танков имел следующий вид:
К ,, ттт = 0,88; К „. = 1,27; К = 1,40; К = 2,37; К = 2,96.
т.у Т-Ш * * т.у Т-ГУ * * т.у. Т-УГ * * т.у. Т-У * * т.у. Т-34 *
На основании этой оценки был сделан вывод о превосходстве танка Т-34 над всеми остальными.
Однако автор неоднократно обращается к проблеме потерь танков, указывая, что в период с 1940 по 1945 год выпуск бронетанковой техники в Германии и оккупированных ею странах составил 48 100 шт., в СССР в 1941—1945 годах — 103 787 шт. При этом превосходство в количестве произведенных танков было более чем в три с половиной раза в нашу пользу. К тому же около 400 тыс. наших машин, участвовавших в боях, было за этот период восстановлено армейскими ремонтными средствами и возвращено в строй. Получается, что с нашей стороны участвовало в боях около 500 тыс. танков и САУ. При средней численности экипажей в пять человек, при том что часть их членов возвращалась в строй после ранений, — потери бронетанковых войск составили более 1 млн человек4.
С этой позиции превосходство «дешевых» танков весьма сомнительно. Пусть сторонники такого подхода представят себя в «лучшем» по их методике танке против противника, оснащенного «худшими» танками. Можно представить, каково было нашим танкистам на Курской дуге на Т—34 идти против «Тигров», когда даже в упор они не могли пробить его лобовую броню, а он пробивал их броню и с 2000 м5. Такого только врагу и пожелаешь.
Это подтверждается данными о результатах боевых действий в немецкой группе армий «Юг» 503-го батальона тяжелых танков «Тигр» (45 танков). В период с 5 по 10 сентября 1943 года под Курском им было уничтожено 501 наших танков6. О боевых качествах этого подразделения можно судить и по опыту его участия в боевых действиях во Франции. 18 июля 1944 года союзное командование, для того чтобы сбить его с занимаемых позиций, вынуждено было применить 2100 бомбардировщиков.
Однако в предыдущий период Великой Отечественной войны ситуация была прямо противоположной. По ТТХ наши танки имели полное превосходство над противником. Однако это, несмотря и на количественное превосходство, не оказало должного влияния на ход боевых действий. Мы несли громадные потери. Например, в результате контрудара войск Западного фронта под Оршей 5.7-9.7 двумя свежими механизированными корпусами (5 и 7), имевшими в своем составе около
4 Кривошеев Г.Ф., Андроников В.М., Буриков П.Д., Гуркин В.В., Круглов А.И. (всего — 7). Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование. М.: Воениздат, 1993. С. 313.
5 Мурашов М.В. Организация и ведение борьбы с танковыми группировками противника в оборонительных операциях Великой Отечественной войны: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.: ИВИ, 1992.
6 Стрельников В. Тайная статистика великой войны. М.: ВМ, 1996.
1500 танков, по 37 мк противника, уступавшему по артиллерии и имевшему всего около 100 танков в 12 тд, противника удалось только остановить и незначительно потеснить. Наши потери по танкам составили около 50 % (после контрудара осталось 719 танков) и мехкорпуса пришлось отводить для восстановления боеспособности7.
Как представляется, основной причиной этого явился низкий уровень боевой подготовки личного состава наших войск. Это подтверждается данными современных исследований о характере влияния уровня подготовки экипажей танков на результаты боя (табл. 1).
Таблица 1
Вероятность нанесения урона противнику в бою при различном уровне подготовки экипажа танка*
Квалификация экипажа танка Квалификация экипажа танка противника
Высокая Средняя Низкая
Высокая 0,384 0,512 0,627
Средняя 0,130 0,188 0,240
Низкая 0,011 0,024 0,036
*Вероятность нанесения урона определялась как произведение вероятностей: обнаружения и опознавания танка противника, упреждения его при производстве первого выстрела и попадания в цель.
Из них следует, что вероятность поражения противника в бою в условиях дуэльной ситуации для экипажей танков, имеющих разный уровень подготовки, при прочих равных условиях может отличаться в 3—5 раз. Для того чтобы преодолеть такое превосходство количеством, необходимо вывести против каждого танка с высокоподготовленным экипажем в каждый момент времени соответствующее количество танков со слабо подготовленными экипажами, что практически невозможно. Следовательно, даже несколько слабо подготовленных экипажей не могут быть равноценной заменой высокоподготовленному экипажу.
Замечательные примеры успешности действий отдельных экипажей наших танков, например, экипажа танка КВ сержанта Усова 19 августа 1941 года, уничтожившего за час боя 22 немецких танка, или экипажа танка Т-34 лейтенанта Дмитрия Лавриненко, уничтожившего за шесть месяцев боев под Москвой 52 немецких танка, свидетельствуют о том, что мало иметь хорошее вооружение — необходимо и умение. А по этому показателю мы проигрывали.
Это явилось следствием того, что подавляющее большинство танковых экипажей вступило в войну, не отстреляв ни разу из пушки, так как на год отпускалось всего шесть снарядов на танк, которые к тому же принято было расходовать перед итоговой проверкой за год.
Аналогичное положение было и в авиации. К началу войны средний налет на боевом самолете на каждого нашего летчика (данные по Киевскому особому военному округу) составил около четырех часов, против 300—350 часов у немецких летчиков8. Что толку в том, что мы сумели создать к началу войны количественное и качественное превосходство, сумев за два предвоенных года увеличить парк боевых самолетов в 10 раз, если не оказалось для них летчиков с требуемым уровнем подготовки?
7 Неласов В.П., Кудрявцев А.А., Якушевский А.С., Сусоев В.Г., Петров Б.Н. (всего 12). 1941 год — уроки и выводы. М.: ВИ, 1992. С. 226.
8 Стрельников В. Тайная статистика великой войны. М.: ВМ, 1996.
Чему отдать нам сейчас предпочтение при расходовании средств, выделяемых на оборону: качеству ВВСТ, принимаемого на вооружение, уровню подготовки личного состава, — т. е. оснащению Вооруженных Сил ВВСТ или «проеданию»?
Представляется, что этот вопрос сформулирован некорректно. Необходимо рассматривать их в нераздельном единстве. И боевые возможности ВВСТ, и уровень подготовки личного состава должны быть не ниже, чем у эвентуального противника. Как некорректна и постановка вопроса с позиции «протягивания ножек по одежке» (на «мерседесе» или на «жигулях»). Некорректность заключается в подмене области приложения этого, казалось бы, здравого принципа.
Вооруженные Силы — это основной инструмент государства для ведения войны. Но не единственный. Требуемые характеристики каждого из инструментов определяются избранным способом достижения политической цели в войне. Поэтому именно политическая цель и способ ее достижения являются определяющими при установлении параметров строительства Вооруженных Сил. Если достичь цели можно только на «мерседесе», то придется его приобрести. А если на «мерседес» нет средств, то придется либо отказаться от намеченной политической цели, либо придумать другой способ ее достижения. Именно в этой области должно быть «протягивание ножек по одежке».
Следовательно, представляется спорным подход к строительству Вооруженных Сил: сначала определения их численности, структуры и объема выделяемых средств, а затем на этой основе решения проблемы их оснащения ВВСТ. Да еще с определением «научно обоснованной» пропорции расходования средств на их оснащение и «проедание» 50 на 50% или 70 на 30 %. Хотя в некоторых высоко развитых государствах 30 % военного бюджета в денежном исчислении вполне обеспечивают потребности государства на содержание и подготовку Вооруженных Сил. Но к нам это пока не относится.
На войну олимпийский принцип «главное участие, а не победа» не распространяется. История подтверждает известное высказывание Сунь-цзы: «Война — это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели»9. Поэтому, видимо, нецелесообразно принимать на вооружение ВВСТ, уступающее по своим характеристикам ВВСТ противника (тот же Т-90), и экономить на содержании и обучении личного состава. Иначе с позиции возможности достижения конечной цели это будут пустые траты. Средство должно обеспечивать достижение цели.
9 Искусство войны: Антология. В 2-х книгах. Кн. 1. Древний мир / Сост., подгот. текста, предисл., коммент. Р. Светлова. СПб.: Амфора, 2000.
