CC BY
39
К вопросу о природно-климатических факторах национально-государственного строительства Казахской АССР
On the issue of natural and climatic factors of national-state construction of the Kazakh Autonomous Soviet Socialist Republic
Аманжолова Д.А.
D.Amanzholova
Автор обращает внимание на взаимосвязь природно-климатических условий с организацией системы управления и власти на примере Казахской АССР. Сложные географические факторы предопределили специфику жизнедеятельности казахского кочевого социума, выработавшего специальные инструменты адаптации и хозяйствования в Степи. Интенсивные реорганизации административно -территориальной системы СССР и Казахской АССР, в частности, в 1920-е годы, а также неоднократные переносы столичного центра автономной республики понуждали учитывать влияние природно-климатических факторов на становление и работу органов власти и управления, обеспечение и нормализацию бытовых, жилищных и иных условий с учетом экологических обстоятельств.
The author draws attention to the relationship of natural and climatic conditions with the organization of the management system and power on the example of the Kazakh ASSR. Complex geographical factors predetermined the specifics of the life of the Kazakh nomadic society, which developed special tools for adaptation and management in the Steppe. Intensive reorganizations of the administrative-territorial system of the USSR and the Kazakh ASSR, in particular, in the 1920s, as well as repeated transfers of the capital center of the Autonomous Republic, forced to take into account the influence of natural and climatic factors on the formation and work of authorities and management, ensuring and normalization of household, housing and other conditions, taking into account environmental circumstances.
Ключевые слова: СССР, Казахская АССР, национально -государственное строительство, природа, климат, столица.
Key word: USSR, Kazakh ASSR, national-state construction, nature, climate, capital.
Традиционная жизнедеятельность, хозяйственная и художественная культура, этносоциальная иерархия казахского общества определялись сложной конструкцией жузовых и родовых взаимоотношений, которые много веков складывались с учетом адаптации хозяйственных основ жизнедеятельности народа к сложным объективным природно-климатическим условиям (сочетание степных, горных, лесных и пустынных, большое число засушливых регионов, резко континентальный климат) при крайне слабом развитии транспортной инфраструктуры и городов. Жузовая и родовая организация кочевого социума была органично увязана с географическим фактором и активно влияла на субкультурную этноидентификацию, при единстве определяющих национальных черт. Для основной части казахского этноса субкультурные различия между представителями западных, восточных и южных регионов Степи были значимыми. Определенные критерии отличительности в способах и темпах самоорганизации, преобладающих видах хозяйствования и разделении труда, мобильности, особенностях поведения, праздничной и ритуальной практиках, повседневной жизни (пища, одежда, жилище и пр.) в зависимости от места проживания и географии включала в себя и идентификация на родовой основе. К тому же, разные географические регионы казахской Степи имели отличающиеся по характеру и прочности социально-экономические и культурные контакты с другими народами России и пограничья - киргизами, узбеками, русскими, башкирами, татарами, калмыками, китайцами и др.
Караван верблюдов, несущих колючки для еды. Голодная Степь. Начало XX века. Фото С. Прокудина-Горского.
Казахская АССР в составе РСФСР была образована в августе 1920 г. и унаследовала все особенности и проблемы организации жизнедеятельности общества, которые власть была вынуждена в той или иной мере учитывать в ходе национально-государственного строительства.
Так, видный казахский литератор, один из лидеров национального движения Алаш и член автономистского правительства Алаш-Орда (19171919 гг.), первый нарком просвещения Казахской АССР А. Байтурсынов объяснял в 1919 г. особенности влияния природы и климата на
хозяйственную деятельность крупнейшего в России кочевого социума, и их
28
значение при определении границ будущей советской автономии: особенности кочевого образа жизни и хозяйствования казахов плохо понимали европейцы, считавшие, что «ничего не стоит воспретить бестолковое шатание по степи и прикрепить их к земле». Жизнь кочевника, объяснял он, очевидно, вспоминая при этом аналогичные ходатайства, которые он вместе с единомышленниками направлял еще в царское правительство, находится «в полной зависимости от климатических и почвенных условий степи» и обусловлена ими. При этом «кочевники не считаются ни с какими административными границами, ибо ... по обычному праву, принадлежащему разным родам, могут переходить границы не только волостей и уездов, но и областей. Кочевание происходит ... по строго определенным для каждого хозяйственного аула направлениям и на определенные места».
Киргизские кочевники. Голодная Степь. Начало XX века. Фото С. Прокудина-
Горского.
Скотоводческие хозяйства южных и северных уездов не могут существовать друг без друга, писал Байтурсынов. «Запереть северные
летовки, т.е. северные уезды для южан равносильно лишению их скотоводческого хозяйства возможности существовать, что в свою очередь, лишая киргизов возможности существовать, осуществило бы желание Маркова-2-го, предлагавшего в Государственной Думе «поступить с киргизами как в Америке с индейцами», т.е. сконцентрировать их на одной территории для вымирания «на законном основании»». Байтурсынов выразил уверенность, что при советской власти подобное не произойдет и потому включение Кустанайского уезда в Челябинский район предложил считать ошибкой, вызванной недоразумением. Другим экономическим фактором, который необходимо было учесть, он считал проблему снабжения хлебом населения Тургайской области и всех хозяйств, кочевавших из Сыр -Дарьинской, приведя при этом конкретные цифровые данные. Для большей убедительности Байтурсынов сослался на решения съезда ветврачей Тургайской области и Оренбургской губернии 1912 г. о сохранении сложившихся пастбищных площадей, а также Государственного совета, который при разработке проекта Степного положения 1891 г. отклонил предложение комиссии сенатора Плеве о присоединении Актюбинского и Кустанайского уездов к Оренбургской губернии в порядке управления. «Когда бюрократический Государственный совет не мог решиться на шаг, гибельный для кочевого населения целого района и его скотоводческого хозяйства, которое в данное время, вследствие уменьшения вообще количества скота в России, имеет весьма важное государственное значение, не думаю, чтобы сознательно решились на это народные избранники Советской власти», - заключал он (ГА РФ. Ф. 1318. Оп. 11. Д. 6. Л. 35, 36-37 об, 103). Тем не менее, вплоть до образования КАССР вопрос оставался открытым.
Специфический характер взаимосвязи политических, географических
условий и этносоциальных отношений сказался на процессе советского
строительства в Казахстане, сопровождавшегося активными
30
административно-территориальными преобразованиями. В результате национально-территориального размежевания середины 1920-х гг. административное разделение казахов было преодолено, но межэтнические и внутриэтнические отношения сохраняли наследие предшествующих связей и личного опыта. Географические предпочтения представителей разных субэтнических групп внутри казахской советской элиты проявились в дискуссиях о расположении столицы КАССР и отражали коллизии этнополитической консолидации.
Площадь автономии в начале 1920-х гг. составляла 22285261 кв.версты, 60% населения (2441360 из 4068920 чел.) составляли казахи. Плотность населения на севере составляла 56,6%, в центре - 19,6%, на юге КАССР -23,8%. К 1924 г. 8 губерний делились на 40 уездов и 746 волостей. На 1 кв. версту в КАССР приходилось 2,5 чел., в Адаевском уезде - 0,3 чел., хотя он был больше Оренбургской губернии по площади в 5 раз (в губернии плотность населения была 17,4 чел.). Пашня и пахотная земля составляли 2,5 - 3%, лесная площадь - 4%. На весь огромный регион приходилось 2 тыс.км железных дорог, 98 больниц с 1660 койками, а из 196 врачей в ауле не было ни одного; 50% детского населения умирало из-за отсутствия должного медицинского обслуживания, «социальные болезни свили себе прочное гнездо в ауле» [11. С. 70-71; 10. С. 78-79, 62]. Голод, разруха, социальная деградация периода гражданской войны чрезвычайно затрудняли ситуацию. Определение северо-восточной границы республики и вопрос об административном подчинении губерний диктовались политической и экономической целесообразностью, но трактовалась она в центре, соседних регионах и казахским руководством подчас неодинаково.
Аул в Карагандинской области. 1929 г.
При этом попытки учесть взаимосвязь хозяйственной специфики, природы, климата и внутрирегиональных отношений в кочевом социуме далеко не всегда были в повестке дня. 6 февраля 1921 г. представитель КАССР при Сибревкоме А. Айтиев обратил внимание ЦИК республики на стремление сибиряков удержать за собой ряд районов, в т.ч. в Омском уезде. Он указывал, что взятые ими за основу формальные принципы «национального соотношения и плотности населения не выдерживают как с политической, так и с экономической точки зрения никакой критики». Казахстанские руководители, опираясь на поддержку центра, подчеркивали, что в основу организации республики положено стремление «избегать разрушения исторически сложившегося хозяйственно-экономического взаимоотношения между скотоводческим и земледельческим хозяйствами; с политической же точки зрения оспариваемая Сибпредставителями плотность населения, с культурно и политически развитыми пунктами, имеет для молодой Киргизской республики первенствующее политическое значение в смысле проведения в жизнь революционных начал среди находящегося еще в стадии средневековья кирнаселения» [1. С. 47-49]. Территория КАССР к середине 1920-х гг. увеличилась примерно на 700 тыс. кв. км (почти на треть) и стала второй по площади после РСФСР, что умножило пестроту
географических особенностей и условий для обеспечения целостности государственного организма в политическом и экономическом отношениях.
В 1920-е годы проведенные по всему СССР административно-территориальные реформы, реорганизация размеров и численности внутриреспубликанских территорий вкупе с экономическими преобразованиями обусловили серьезное давление на экологически выверенные традиционным хозяйствованием в Степи способы отношений общества и природы. Но этнокультурные инструменты адаптации к природно-климатическим обстоятельствам при наличии «внешних» институциональных факторов сохраняли свое значение и играли существенную роль в жизнедеятельности людей. Огромные расстояния в Казахстане (и Якутии) при отсутствии телеграфной и телефонной связи, концентрации бюджетных средств в городах делали планы Москвы часто лишенными практической пользы и невыполнимыми. Так, после организации окружной административно-территориальной системы Казкрайком ВКП(б) признал в марте 1928 г. сохранение традиционных форм организации пространства: «Большинство казахов в настоящее время находятся в полукочевом состоянии, кочуют весной, летом и осенью, а зиму проводят неподвижно на кыстау. Но в Казахстане до сих пор еще сохранились и вполне кочевые районы (Адаевский у[езд], Прибалхашье, Кзыл Кумы), население которых в поисках корма для скота переходит с места на место в течение всего года. В кочевых районах территориальная распыленность казахов достигает крайних пределов - здесь не только обособляются хозяйства, но и части отдельных хозяйств временно расходятся в разные стороны в поисках специальных кормов, необходимых для отдельных видов скота. Хозяйственный аул не нужно смешивать с административным аулом, который не является населенным пунктом в европейском значении этого слова. Административный аул охватывает два-три десятка хозяйственных аулов, объединяемых по родовым и территориальным признакам. Радиус
административного аула значителен (от 20 до 100 верст, в отдельных случаях и больше) и посезонно изменяется в связи с кочеваниями. Расселение казахов в сезонных аулах и их разбросанность являются прямым следствием природных условий и хозяйственных форм в степях Казахстана» [9. С. 1819].
Впрочем, уже в августе 1928 г. округа были упразднены, вместо 189 районов образованы 123. Управляемость вследствие этих перетрясок не улучшилась. Значение административно-территориальных перетрясок связано и с тем, что именно в конце 1920-х - начале 1930-х гг. развернулись самые масштабные мероприятия по извлечению из Казахстана продовольственных ресурсов в интересах индустриальных центров страны. Как показал Н. Пианчола, наряду с реквизициями зерна, летом 1930 г. Казахстан стал основным регионом в политике заготовок мяса и скота. Это потребовало активизации заготовок в кочевых районах с мобильным населением, перемещавшимся на большие расстояния вдали от дорог. В ходе районирования они должны были стать более доступными для заготовительных отрядов и бригад коллективизации [8. С. 94-95]. Трагедия коллективизации с гибелью около 1,5 млн. казахов, как и в других регионах СССР, была связана и с пренебрежением власти к роли «кормящего ландшафта», который надлежало, как учили еще нигилисты, рассматривать в качестве мастерской, а не храма.
Другая сторона взаимоотношений с природой в условиях национально-государственного строительства была связана в Казахской АССР с «перекочевкой» столиц. Из Оренбурга по итогам национально -территориального размежевания центр Казахской АССР был перемещен в Кзыл-Орду. Это сопровождалось бурными дискуссиями в казахстанском руководстве и в его отношениях с центром. В частности, первый председатель ЦИК республики С. Мендешев убеждал в конце 1924 г., что с переносом столицы из Оренбурга «тяжесть работы по управлению и строительству КССР почти целиком перейдет киргизской части нашей партии», несмотря на ее относительную слабость в сравнении с пролетарскими русскими организациями. Он признавал необходимость значительных средств для технического оборудования и застройки какого -либо другого города как нового центра, предлагая действовать в этом смысле постепенно. Борльшое внимание он уделял природно-климатическим условиям функционирования будущего столичного центра. В качестве возможной новой столицы в разноголосице мнений Мендешев выделил Семипалатинск и Ак-Мечеть (отпали Чимкент, Келес, Актюбинск, Аткасар [вероятно, имелся в виду Атбасар - Д.А.]). Семипалатинск он считал негодным «ни с какой точки зрения», а вот Ак -Мечеть подходила, поскольку занимала «сравнительно центральное положение» на линии Ташкентской железной дороги, была связана с разными регионами автономии в т.ч. караванными путями, имела моноэтничный состав населения, лучшее обустройство, возможности для культурного земледелия, горнорудной и рыбной промышленности, обеспечения топливом (саксаул) [9. С. 252-255].
В итоге столица КАССР все же была перенесена на юг - в г.Ак-Мечеть
(до 1922 г. Перовск, с 1925 г. Кзыл-Орда). 21 мая 1925 г. Политбюро
заслушало доклад комиссии и утвердило меры по строительству Ак-Мечети с
участием средств союзного бюджета на сооружение зданий
правительственных, партийных, профсоюзных и прочих учреждений и жилья
35
«для абсолютно необходимого минимального количества служащих». После «выезда киргизских органов» Оренбургская губерния передавалась под непосредственное руководство ЦК РКП(б). Ранее было решено передать рыбную промышленность Аральского моря, Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи в распоряжение КАССР как угодья краевого значения и выделить особый долгосрочный кредит для ее восстановления на Арале [13. С. 255]. 5 июня Секретариат ЦК рассмотрел резолюцию Киробкома «По докладу т. Мендешева о национальном размежевании Средней Азии». В докладе признавалось, что если задача создания новых республик с возможным однородным национальным составом легко выполнима в отношении узбеков и туркмен, то для казахов и киргиз она оказалась «чрезвычайно сложной». Обширность Казахстана, разбросанность и пестрота национального состава, отсутствие городов с коренным населением назывались главными препятствиями. Вопрос о Казахстане «как о национальной республике» не мог и не может быть решен без пересмотра границ, указывалось далее, чтобы установить основное территориальное ядро автономии и центр экономического тяготения национальных трудящихся масс. В Средней Азии размежевание служит поворотным пунктом в жизни отсталых народов, а для Казахстана - «фундаментом консолидации киргизской государственности и окончательного парализования остатков влияния царско-колониального режима». Подчеркивалось «огромное значение» южной части Сыр -Дарьинской области как одной из основных культурных и экономических баз для казахов.
Так или иначе, переезд столицы состоялся. Однако в Кзыл-Орде условия труда и быт номенклатуры ухудшились. В ранее уездном городке насчитывалось 941 домовладение, в т. ч. 126 муниципальных, около 10 тыс. населения, на каждого приходилось 1,13 кв. саженей полезной жилплощади. «Лошадиный транспорт - это весьма большая роскошь в Кзыл-Орде», -признавало руководство в 1927 г. [12]. Комиссии по переносу столицы
36
«пришлось приспосабливать под учреждения и квартиры сотрудников разваливающиеся сараи, кухни, бани», выселять часть жителей из их домов, чтобы разместить сотрудников республиканских учреждений. В городе не было электричества, за исключением кинематографа. Дабы бесперебойно пользоваться керосиновыми лампами, служащие носили с собой бутылки и после работы шли на склад за керосином. В августе 1925 г. были закуплены 22 уличных керосиновых фонаря и 400 домовых ламп для наружного освещения, учреждена должность квартального старосты, наблюдавшего за соблюдением чистоты на улицах. Столица утопала в пыли, и владельцы домов и торговых палаток в качестве повинности обязывались мостить улицы. Единственная водокачка не могла обеспечить город речной водой, а арыки служили местом слива нечистот и мусора, водопоя для скота, создания строительных растворов. Вдобавок к осени возник банный кризис (билеты продавались за два дня до помывки), начались перебои с мукой и хлебом из -за отсутствия мукомольни и задержки поступлений из Оренбурга. Ремонтные работы охватили 98 зданий и 1500 жилых домов. 17 июля правительственный поезд прибыл в Кзыл-Орду, а в сентябре 1925 г. строительная комиссия начала сооружение 50 зданий, в т. ч. 15 жилых домов (в августе 1925 г. квартир ожидали 200 чел.) по специально разработанным типовым проектам. Строительство было сопряжено с большими трудностями - древесину, цемент и стекло доставляли с перебоями из разных крупных центров, кирпичи делали местные артели, доставляя их на верблюдах. Приходилось сокращать расходы за счет объединения для соседних домов туалетов, колодцев и хозяйственных построек, снятия фундамента в подсобных сооружениях. В итоге за 2-ю половину 1925 года в Кзыл-Орде было построено 29 зданий [2].
Любопытными наблюдениями о новой столице КАССР поделился в письме А.М. Горькому в октябре 1925 г. Вс. Иванов: «Совнарком их из Оренбурга переехал в Алаш-Орду, городок такой был Перовск. Раньше в нем
37
населения было 5 тысяч, а теперь с Совнаркомом 25, и на человека полагается кв. аршина площади жилья. Днем работают, а ночью в комиссариатах спят. Самый большой дом в столице этой был сумасшедший дом. Двухэтажный и кирпичный. Там теперь Совнарком, а в комнате секретаря Совнаркома (была раньше для буйно помешанных) со стен еще не сняли войлок. Так и секретарь принимает» (Вс. Иванов называет Кзыл-Орду Алаш-Ордой, отражая связанный с национальным движением и ставший почти нарицательным политический штамп) [3. С. 322].
С учетом тяжелых природно-климатических условий секретными директивами партийных органов предельный лимит ставки 1 -го разряда для служащих управленческого аппарата был установлен в 12 руб., и «он выдерживался до переезда в Кзыл-Орду всеми политруководителями краевых органов». После переноса столицы Казахстана на юг «климат, не налаженность культурных сторон жизни и пр.» заставили ряд органов управления инициировать заключение коллективных договоров, обходя прежние установки на сей счет, с повышением ставки 1 -го разряда до 15 или даже до 18 руб. Это касалось служащих госбанка, промбанка, хлебопродукта, внешторга, госстраха и других структур, которые заключили генеральные коллективные договоры напрямую в Москве с последующим утверждением Наркомтрудом СССР. Краевые органы тут же заимствовали этот опыт, но Наркомтруд КАССР не регистрировал аналогичные договоры, поскольку не имел точных директив из центра.
Как писал в связи с этим в ЦК в сентябре 1925 г. глава
парторганизации автономии Ф.И. Голощекин, «условия жизни в Кзыл-Орде
пока значительно хуже во всех отношениях по сравнению с Оренбургом, и
имеется тенденция у отдельных сотрудников лучшей квалификации уехать
под тем или иным предлогом». От имени крайкома партии он просил
повысить лимит для новой столицы и в то же время информировал, что в
самом крайкоме уже принято решение повысить зарплату с 12 до 15 руб. При
38
этом для управленцев остальных губерний она оставалась 12 руб., а для Каракалпакии (до 1930 г. входила в состав Казахской АССР в качестве автономной области) Голощекин просил подтвердить фактический лимит в 21 руб., тем более что ранее он был секретно утвержден среднеазиатскими органами партийной власти.
12 октября 1925 г. Оргбюро и 22 октября Политбюро ЦК ВКП(б) по докладу Голощекина приняли решение произвести, после соответствующего решения Политбюро, «для приведения Кзыл-Орды в культурный, благоустроенный административный центр Казахстана... необходимые ассигнования»; центральным органам РСФСР командировать в столицу автономии специалистов для помощи «в организации госаппарата»; «учитывая особые климатические условия и дороговизну жизни, допустить оплату специалистов по повышенным окладам»; выделить Кзыл-Орду в отношении зарплаты с ее «известным» повышением по сравнению с остальными местностями КАССР посредством срочного подключения к этому Наркомтруда РСФСР; обсудить в СНК РСФСР вопрос о возможности отчисления в бюджет автономии в порядке исключения прибыли торгово-заготовительных организаций центральных органов, работавших там. Политбюро предлагалось также утвердить изменение структуры и состава секретариата Казкрайкома партии: ответсекретарь Ф. Голощекин, его заместители - Н. Ежов и У. Джандосов.
В числе первоочередных мер после переноса столицы были
«устройство подъездных мостов и переходных мостиков через арыки,
установка керосино-калийного освещения (установлено 20 фонарей), очистка
дворов и площадей, расширение телефонной сети, древонасаждение, ремонт
водокачки и поливка улиц. Последнее в жизни города играет главную роль,
так как в летнее время шоссе, город окутаны облаками едкой пыли». При
этом признавалась «ничтожность» такого благоустройства, поскольку для
нормализации городской жизни требовались долгие годы и значительные
39
денежные средства. Ирригационная сеть города была проведена без соблюдения технических правил: из-за отсутствия сбросов вода не циркулировала, наполняла арыки, застаивалась и плесневела, создавая очаг малярийной инфекции. Денег на новое оборудование в бюджете Казахской АССР не было. До перенесения сюда центра республики город имел одну больницу на 15 коек, амбулаторию с общим и зубным кабинетом и аптекой при нем, с 2 врачами. В результате требовались средства и на срочное строительство медучреждений. Несмотря на значительно возросший товарооборот городского рынка, все же по ряду товаров и особенно продуктов сельского хозяйства, снабжение столицы оставалось недостаточным. Требовалось увеличение торгового оборота городской кооперации, что затруднялось из-за крайне тяжелого финансового состояния республики [16]. В итоге уже в марте 1927 г. в связи с трудными экономическими и естественно-историческими условиями, а также железнодорожным строительством, соединявшим север и юг республики, Алма-Ату и Фрунзе с Сибирью, было принято решение о переносе столицы Казахстана в Алма-Ату. 3 апреля VI Всеказахстанский съезд Советов утвердил постановление ЦИК и СНК Казахской АССР о новой дислокации столицы. Ею стала Алма-Ата.
Власти учли неудачный опыт с Кзыл-Ордой. В начале 1928 г. в
будущую столицу направилась правительственная комиссия, в т.ч. для
организации жилья, помещений и закладки правительственного здания
(церемония планировалась к 10-летию революции, но была отложена).
Переезд неоднократно переносился, поскольку требовалось не только найти
гостиницу или хотя бы бараки, кибитки и съемное жилье, но и наладить
снабжение города продовольствием, топливом, стройматериалами и
предметами первой необходимости, организовать водоснабжение,
освещение, автобусный парк, хлебопекарню, бойню, баню, рынки,
пригородное хозяйство и др., обеспечить транспортную инфраструктуру и
40
связь. К 1927 году город состоял из небольших деревянных домов в 2 -3 окна, строительный сезон 1927/28 г. был пропущен по решению властей, и лишь в 1929/30 г. стало поощряться частное и кооперативное жилищное строительство [5].
Колхозный детсад в Алма-Атинской области. 1931 г.
2 августа СНК РСФСР в постановлении по докладу СНК КАССР
поручил ему не позднее конца января 1929 г. организовать переезд столицы в
Алма-Ату. Это объяснялось необходимостью скорейшего укомплектования
квалифицированными силами советского аппарата, особенно для
развертывания хозяйственного строительства и форсирования строительства
Турксиба [7. С. 99]. Фактически центр переместился в Алма-Ату именно в
1929 г. В новой столице условия жизни руководства изначально тоже были
далеки от представлений о привилегированном статусе. Первый секретарь
Компартии республики с 1933 г. Л.И. Мирзоян писал Л.М. Кагановичу:
«Ужас, что из себя представляет Алма-Ата! Это паршивенькая деревенька и,
конечно, в несколько раз хуже любой северокавказской станицы...
Помещений нет, народу жить негде, работники разбегаются. Света нет,
приходится работать при керосиновых лампах». Он также отмечал:
«Положение г. Алма-Ата, столицы Казахстана, в бытовом и культурном
41
отношении крайне тяжелое. ни одной новой больницы не построено, нет квалифицированных медиков., жилищная нужда исключительная. Резко бросается в глаза огромная оборванность большинства населения; . значительная масса сельских жителей босые и без всякой теплой одежды». В городе были только грунтовые или мощеные кирпичом улицы. Из -за угрозы землетрясений (самые разрушительные в 1887 и 1910, еще одно в 1919 гг.) город имел вид крупного села [6].
Столичный статус стимулировал быстрый рост населения города и обострил жилищный кризис. В 1928/29 г. в Казахстане в среднем на 1 чел. приходилось 4,1 кв.м жилья, к концу 1932 г. эта цифра выросла до 2,7 кв.м. В Алма-Ате средний размер жилплощади составлял 1,7 кв.м на человека. Суточная норма воды на человека, как признал представитель Наркомхоза на VIII республиканской партконференции уже в январе 1934 г., была «микроскопических размеров» - 3,3 л. «Что-нибудь более слабое, чем Джетысуйский горкомхоз, трудно себе представить. Этот горкомхоз недавно построил сначала фундамент, а затем здание, под которым не оказалось никакого фундамента», - иронизировали чиновники. По результатам обследования группой работников ВЦИК советского, хозяйственного и культурного строительства в Казахской АССР на организационном совещании ВЦИК 7 декабря 1930 г. было предложено в следующем бюджетном году обязательно установить прямую связь Алма-Аты с Москвой по телеграфу и по телефону. Для укрепления административного центра республики было решено также «устранить зависимость электрической связи Алма-Аты с районными центрами от узлов, находящихся вне территории Казакстана (Ташкента, Самары, Оренбурга, Омска, Новосибирска и т.д.)». На заседаниях Казкрайкома партии неоднократно поднимался вопрос о бесплановости древонасаждений и других озеленительных работ в парках культуры и отдыха и «Федерации», нежелании самих алмаатинцев наводить порядок в родном городе. В августе 1931 г. бюро Казкрайкома ВКП(б)
42
обсудило вопросы городского хозяйства Алма-Аты. Хотя в 1928-1931 гг. приступили к работе около 10 предприятий легкой промышленности, работа горкома и горсовета за 1931 год была признана неудовлетворительной. Казкрайком в экстренном порядке потребовал провести реконструкцию и форсированное развитие городского хозяйства [4].
Дочь одного из совслужащих вспоминала: «Папа работал в Республиканской конторе Госбанка, который и купил этот дом для своих служащих. Поселилось в нем три семьи. В доме было 6 комнат, кухня с плитой,.. подвал в человеческий рост и большая терраса. Дальше находился сад,.. было место и для посадки овощей. .Около дома находился арык,.. Мы из этого арыка пили и здесь же мыли посуду после еды. Никаких водопроводов, теплосетей не было. Печи также топили саксаулом, и зимой всегда немного мерзли, особенно по утрам, когда печи остывали. Улицы были не асфальтированы, осенью и весной кругом было грязно и сыро - все ходили в галошах. С наступлением вечера город погружался в темноту, и если родители куда-нибудь выходили в город, то обратный путь зачастую сопровождался происшествиями. Чувство радости испытали алмаатинцы с пуском в городе трамвая и троллейбусов. Ведь до этого народ или ходил пешком, закаляя свой организм, или в лучшем случае ездили на повозках, запряженных лошадьми» [14].
Ф.И. Голощекин призывал, чтобы «в Казахстане жили ответственные лица, чтобы он не являлся проходным двором, чтобы можно было учить детей, иметь культурные учреждения». Но в условиях экстремальной мобилизации средств на форсированную индустриализацию социальные проблемы уходили на последний план. Мирзоян, приступив к работе позже, сетовал: «В городе нет ни одного общественного здания, где можно было бы собрать больше 300-400 человек; нет театра, нет ни одного клуба, кроме Дома Красной армии. До сих пор в Алма-Ате не построено ни одного специального здания для кинотеатра. Больничная сеть города осталась в том же виде, как она была в старой Алма-Ате (добавлено несколько временных бараков)... В городе гостиниц нет, а существуют старого типа заезжие дома на 70 номеров, из которых более половины занято постоянными жильцами. Новые здания в городе, естественно, проектируются с водопроводом и канализацией, а между тем канализации в городе нет» [4].
Сам Л.И. Мирзоян поселился в особняке бывшего владельца сапожных мастерских (позже там жил Ж. Шаяхметов), где во временное пользование ему было предоставлено имущество на 19 тыс. руб., в т.ч. 3 телефона, книжный шкаф, 6 столов (дубовый, шахматный и др.), 5 кроватей, 2 кушетки и 2 гамака, диван, 34 венских стула, 3 тумбочки, 3 шифоньера, этажерка, комод, буфет, 2 трюмо, 2 люстры, 6 настольных ламп и 1 керосиновая, спортивная лестница, пианино, ящик для патефона, 2 ковра, 12 дорожек, стенные часы, мраморный умывальник с зеркалом, эмалированная ванна и пр. Партработники рангом ниже получали государственное имущество на 3-7 тыс.руб. Посланцы Москвы первый секретарь Алма-Атинского горкома П.В. Брикульс и председатель горсовета М.Н. Сарумов поселились в 2-хэтажном каркасно-камышитовом доме с коридорной системой, печным отоплением и без всяких удобств. Им были выделены стол, топчан, 2 табуретки, примус, ведро, чайник, жестяная кружка; матрасы и наволочки сшили из холста и
набили соломой, одеяла - из шинельного сукна, простыни взяли в гостинице [15. С. 82].
По инициативе Мирзояна были приняты решения о жилищном строительстве с обязательным центральным отоплением, зданий для вузов, звукового кино, национальных театров, гостиниц с общежитиями, «чтобы 1 этаж имел общежитие человек на 300, чтобы город имел возможность в любое время собрать тысячи две людей. Нам надо иметь вторую контору, которая будет строить бани, прачечные, водопровод, канализацию. Первая же будет строить две гостиницы, и тут надо подумать над тем, чтобы не получились у нас старые заезжие дома с клопами, а чтобы были хорошие, чистые гостиницы с рестораном.». В 1933 г. началась разработка проектов зданий для Казахского национального театра и публичной библиотеки. Как вспоминал известный писатель Ю. Домбровский, сосланный в новый центр Казахской АССР, в 1937 г. «в Алма-Ате . стояло много . не то дач, не то бараков — остатков первого строительства конца 20-х гг., тех лет, когда сюда перенесли столицу Казахстана. Город бурно рос - не так давно был закончен Турксиб, развертывалось огромное строительство, на пустырях и казачьих полигонах вдруг возникали жилые корпуса, правительственные учреждения, многоэтажные школы; были построены здания телеграфа, Совнаркома, Дом наркоматов (в нем помещалось их сразу несколько), гостиница, управление Турксиба, но и старые лубяные коробочки тоже стояли нетронутыми» [14]. В 1928 г. появилась радиостанция, в 1931-1933 гг. коммунальное хозяйство столицы Казахской АССР получило водопровод и канализацию, было возведено 12 школ, 2 кинотеатра, 4 бани, 3 гостиницы, разбито 4 лучших в республике парка. Трамваи, троллейбусы, автобусы и железная дорога соединили разные части столицы и прилегающих районов. За 1926-1939 гг. население Алма-Аты выросло с 45395 до 230503 жителей [6].
Нациестроительство и советизация Казахской АССР, преобразованной в 1936 г. в союзную республику СССР, отразили исключительную специфику республики с самым многочисленным кочевым народом страны, особыми природно-климатическими, хозяйственными условиями и экономическими связями. Впрочем, природа и климат, отношения общества с ними и значение экологических факторов в его модернизации продолжали играть важную роль и в последующие периоды: советской истории. Их исключительное значение очевидно и на современном этапе жизнедеятельности казахстанцев.
Литература
1. Вехи консолидации. Из опыта партийных организаций Казахстана в решении национального вопроса в 1917-1927 гг. (К 70-летию Компартии Казахстана). Сб. документов. Алма-Ата: Казахстан, 1990. 232 с.
2. Жалмагамбетов Е.А. Из истории строительства столицы Казахстана города Кызылорды: первый опыт и ход строительства // Вестник КазНПУ. 2013. № 2 (37). С. 173-180.
3. Иванов Вс. Тайное тайных. / Вс. Иванов; изд. подг. Е.А. Папкова. М.: Наука, 2012. 566 с.
4. Известия Казахстан. Алматы. 2004. 21 августа.
5. Как Алма-Ата стала столицей. [Электронный ресурс]. URL: http://vernoye-
46
almaty.kz/others/stol.shtml (дата обращения: 12.11.2017).
6. Комсомольская правда Казахстан. 2006. 21 июля; 2013. 20-27 июня; 2014. 29 мая - 5 июня; [Электронный ресурс]. URL: http://vernoye-almaty.kz/studies/150chron.shtml (датаобращения: 15.06.2015).
7. КПСС и Советское правительство о Казахстане. 1917-1977 гг. Сб. документов и материалов. Сост. З.А.Швыдко (руководитель), А.А.Игенбаев, А.Ф.Усакова и др. Алма-Ата: Казахстан, 1978. 394 с.
8. Пианчола Н. Сталинская «иерархия потребления» и великий голод 1931-1933 гг. в Казахстане // АЬ Imperio. 2018. № 2. С. 80-116.
9. Трагедия казахского аула. 1928-1934: Сборник документов / Сост. А.С. Зулкашева (ответств.), Г.Т. Исахан, Г.М. Каратаева. Алматы: Раритет, 2013. Т. 1. 1928 - апрель 1929. 744 с.
10. Трайнин И.П. СССР и национальная проблема (По национальным республикам и областям Советского Союза). М.: Красная новь, 1924. 242 с.
11. Учредительный съезд Советов Киргизской (Казахской) АССР 4-12 октября 1920 г. Протоколы. Под ред. и со вст. ст. Е.Г. Федорова. Алма-Ата - М.: Киркрайиздат, 1936. 126 с.
12. Ходжанов С. О перенесении центра Казахстана // Советская степь. 1925. 5 апреля.
13. ЦК РКП(б)-ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 1. 1918-1933 гг. М.: РОССПЭН, 2005. 702 с.
14. Чиликова Е.В. Образ южной столицы Казахстана в воспоминаниях ее жителей. [Электронный ресурс]. URL: http://archive.president.kz/ образ-южной-столицы-казахстана-в-восп/ (дата обращения: 15.06.2015).
15. Чиликова Е.В. Особенности быта партийных руководителей Казахстана в 20-30-е гг. ХХ столетия. // Политическая история Казахстана: первая половина ХХ века. (Материалы Межд. научно-практ. конф.). Алматы: Архив Президента РК, 2005. С. 80-90.
16. Чиликова Е. Стирая архивную пыль. ОРЕНБУРГ - КЗЫЛ-ОРДА -АЛМАТЫ // Мысль. Алматы, 1995. № 10. C. 85-91
