CC BY
189
ВОПРОСЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
© Колобов Р. Ю., 2005 К ВОПРОСУ О ПРАВОВОЙ НОРМЕ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Норма права является одним из основных понятий юридической науки, именно в ней концентрируется основное качество права - его регулирующее воздействие. Осмысление категории «норма» в разрезе международного частного права представляется крайне необходимым, так как в правоприменительной практике зачастую возникает целый ряд ситуаций, не имеющих однозначного решения, и выход из этой ситуации должна предложить теория.
Рассматривая вопрос о норме, необходимо, прежде всего, определиться, о чем идет речь. В вопросе о нормативном составе международного частного права наблюдаются различные точки зрения. В большой степени ответ на этот вопрос предопределяется тем, как исследователь отвечает на вопрос о предмете правового регулирования международного частного права. Тем или иным образом сконструировав предмет, мы во многом ответим и на вопрос, какие нормы будут входить в международное частное право. Так, если изъять из предмета правового регулирования международного частного права трудовые и семейные отношения, то в тот же момент из его нормативного состава будут исключены и соответствующие нормы. Однако на рассматриваемый вопрос могут влиять и иные обстоятельства. Так, Л. А. Лунц, признавая гражданские, семейные и трудовые отношения составными частями предмета международного частного права, выступал против включения внутренних материальных норм в состав международного частного права.
Проблема включения тех или иных норм в состав международного частного права не получила однозначного решения. Попробуем сформировать нормативный состав международного частного права. Пожалуй, никто не будет возражать против включения коллизионных норм в арсенал средств правового воздействия международного частного права. Исторически сложилось так, что они изначально доминировали над иными приемами регулирования отношений, осложненных иностранным элементом. Несмотря на то, что коллизионные нормы международного частного права имеют достаточно долгую историю существования, не представляется возможным утверждать, что сложилось единообразное понимание их сущности. В связи с их существованием в доктрине поднимался целый блок вопросов: являются ли они нормами в подлинном смысле этого понятия; каким образом они взаимодействуют с иными социальными регуляторами, какова их структура и т. д. Первый вопрос является самым актуальным, так как его решение будет влиять на все дальнейшие суждения по этой проблеме. Вопрос о придании коллизи-
онной нормы статуса правовой нормы требует обоснования, конечно, через общее определение правовой нормы. Общая теория права предлагает следующие дефиниции последней. «Общеобязательное формально определенное правило поведения, установленное и обеспеченное обществом и государством, закрепленное и опубликованное в официальных актах, направленное на регулирование общественных отношений путем определения прав и обязанностей их участников» . Профессор А. Ф. Черданцев оперирует следующим определением: «волевое, общеобязательное, формально определенное правило поведения, регулирующее общественные отношения путем предоставления прав и возложения обязанностей, соблюдение которого обеспеченно возможностью государственного принуждения»2. Оба приведенные определения объединяет один весьма важный признак - наличие у нормы регулирующего воздействия. Таким образом, основная дилемма при решении вопроса о статусе коллизионного предписания заключается в наличии у него регулирующего эффекта. В науке международного частного права утвердилась точка зрения, согласно которой регулирующее воздействие коллизионной нормы проявляется при осуществлении ее взаимодействия с конкретной материальной нормой правопорядка, к которому отсылает коллизионная норма: «Вместе с материально-правовой нормой, к которой она отсылает, коллизионная норма выражает определенное правило поведения для участников гражданского оборота»3. Отдельный параграф в своем учебнике посвятил регулятивной функции коллизионных норм В. П. Звеков4. Между тем в современной науке международного частного права тезис о наличии у коллизионной нормы регулятивного воздействия, осуществляемого в совокупности с материальной нормой, к которой она отсылает, приобрел априорный характер. На наш взгляд, в рассматриваемом вопросе необходимо исходить из следующих основных тезисов. Во-первых, норма права является первичным компонентом правового воздействия в том смысле, что именно в ней содержатся исходные элементы правового регулирования (дозволения, запреты и позитивные обя-
1 Теория государства и права: учебник для вузов / под ред. проф. В. М. Корельского и В. Д. Перевалова. М., 2000. С. 280.
2 Черданцев А. Ф. Теория государства и права: учебник для вузов. М., 2001. С. 208.
3 Богуславский М. М. Международное частное право: учебник. М, 2004. С. 76.
4 См.: Звеков В. П. Международное частное право:
учебник. М, 2004. С. 158.
зывания)5. Во-вторых, норма права, как и любое явление, имеет определенные границы (т. е. возможно с уверенностью утверждать, что «здесь конкретная норма начинается, и здесь она заканчивается»). Регулирующее воздействие является качеством и функцией нормы права, и должно проявляться вне зависимости от последующего применения каких бы то ни было предписаний (кроме того, возможна ситуация, при которой искомая материальная норма не может быть найдена, однако обращение к коллизионной норме имело место).
Между тем само качество коллизионной нормы, на наш взгляд, не вполне вписывается в характеристики правовой нормы. В современных трудах подобный подход был предложен А. В. Поляковым6. В сущности, функция коллизионной нормы - обеспечить регулирование соответствующего отношения, именно обеспечить, а не урегулировать его непосредственно. Коллизионная норма будет обеспечивать реализацию предписаний иных норм - норм правопорядка, к которому она отсылает.
Как уже отмечалось, при традиционном рассмотрении тезис о наличии регулирующего воздействия у коллизионной нормы обосновывается через ее взаимодействие с материальной нормой. Подобный ход рассуждений, на наш взгляд, характеризует не столько регулятивную функцию коллизионной нормы, сколько механизм колли-зионно - правового регулирования, а это — понятие более широкое и многоплановое, чем коллизионная норма, так как последняя является хотя и основным, но не единственным его средством. На, это, в частности, обратил внимание В. П. Звеков: «Разумеется, коллизионная норма -наиболее важная часть в механизме определения применимого права, но в осуществлении его участвуют и другие элементы этого механизма (см. ст. 1186 - 1194 ГК РФ)»7. В теории права понятие «механизм правового регулирования» традиционно относят к глобальным характеристикам права, т. е. оно показывает наиболее общие черты, присущие праву вообще. Между тем нет причин для того, чтобы не распространить анализируемое понятие на отдельную область регулирования - коллизионное регулирование, так как и то, и другое в конечном счете объединяет основное качество права - регулятивное воздействие, и в этом смысле правомерно говорить о макромеханизме и микромеханизмах пра-
5 В данном вопросе мы исходим из того, что норма права является формой существования упомянутых первичных средств правового воздействия.
6 Рассматривая вопрос о классификации норм права, автор касается вопроса выделения т. н. специальных норм, основная функция которых - помочь реализации правообязывающих и охранительных норм. А. В. Поляков именует их «когнитивными нормами законодательства», отличая их от собственно норм права, последние характеризуются тем, что определяют непосредственно права и обязанности субъектов. К числу «когнитивных норм» автор относит и коллизионные нормы, отмечая при этом, что при соответствующей интерпретации когнитивные нормы могут получить непосредственно правовое значение. См.: Поляков А. В. Общая теория права. курс лекций. СПб., 2001. С 486-487.
7 Звеков В. П. Указ. соч. С. 161.
вового регулирования (т. е. о регулировании в широком и узком смыслах).
В определении механизма правового регулирования сходится большинство исследователей теории права. Так, профессор С. С. Алексеев понимает под ним «взятую в единстве систему правовых средств, при помощи которой обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения»8. А. Ф. Чер-данцев предлагает следующее определение: «взятые в единстве и взаимодействии все правовые средства (элементы механизма), с помощью которых осуществляется правовое регули-рование»9. Интересную трактовку механизма правового регулирования как «системы правовых средств, организованных наиболее последовательным образом в целях преодоления препятствий, стоящих на пути удовлетворения интересов субъектов права» дал А. В. Малько10.
В вопросе о компонентах механизма правового регулирования выделяются различные подходы. Так, некоторые исследователи предлагают широкую трактовку его структуры: «юридические нормы, нормативно-правовые акты, акты официального толкования, юридические факты, правоотношения, акты реализации права, правоприменительные акты, правосознание, режим законности»11. А. Ф. Черданцев, характеризуя состав механизма правового регулирования, выделяет нормативный элемент (нормы права, нормативные акты), правоотношение (имеющие два основания для возникновения и движения - нормативное и фактическое), акты реализации, право-сознание12. Стоит отметить, что во многих трудах наблюдается привязка компонентов механизма правового регулирования к стадиям правового регулирования. В цитируемом труде профессора Черданцева, автор прямо указывает на то, что «элементы (блоки) механизма правового регулирования можно «привязать» к соответствующим стадиям (этапам) процесса регулирования»13. Механизм коллизионно-правового регулирования представляет собой систему средств преодоления правовой коллизии.
Механизм коллизионно-правового регулирования обладает некоторыми особенностями. Основа его нормативного элемента образована двумя основными явлениями-коллизионной нормой и материальной нормой, определенной с помощью указанного коллизионного предписания. Особенность в данном случае проявляется в том, что рамках нормативной части механизма коллизионно-правового регулирования действуют два элемента, обладающие различными характеристиками. Имеется в виду норма правовая и норма когнитивная. Если в иных случаях связь указанных норм в механизме правового регули-
8 Алексеев С. С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 3б4.
9 Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 350.
10 Теория государства и права: Курс лекций I под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М, 2000. С. 72б.
11 Теория государства и права: учебник для вузов I под ред. проф. В. М. Корельского и В. Д. Перевалова. С. 277.
12 См.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 350.
13 Там же. С. 351.
рования является факультативной14, то в механизме коллизионно-правового регулирования она является обязательной - с исчезновением коллизионной нормы исчезает и вся структура.
Рассматривая нормативную составляющую механизма, необходимо отметить, что в функционировании последнего могут участвовать не только два вышеуказанных явления, но и иные нормативные комплексы - речь идет о таких явлениях, как оговорка о публичном порядке и сверхимперативные нормы. По своей природе они не являются тождественными двум обозначенным основным элементам, однако это не препятствует их применению. Они могут оказывать существенное влияние на механизм коллизионного регулирования. Разумеется, механизм коллизионно-правового регулирования не исчерпывается одним лишь нормативным элементом, в его составе находятся и правоотношения, и акты реализации права, и, возможно, правосознание, однако эти явления представляют собой предмет отдельного исследования.
Возвращаясь к проблеме определения коллизионной нормы, необходимо отметить, что в ряде случаев она может обладать некоторыми чертами регулятивного воздействия. Так, например, при решении компетентным органом вопроса о выборе права, регулирующего конкретное отношение, у него может возникать обязанность применения норм соответствующего иностранного правопорядка. Эта обязанность будет предопределяться фактом наличия коллизионной нормы, предусматривающей такое действие органа. Однако этот факт не колеблет того обстоятельства, что в большинстве случаев коллизионная норма не оказывает регулирующего воздействия, в частности, и потому, что ее основная функция
- не создавать права и обязанности для правоприменительного органа, а служить одним из инструментов регламентации отношений, по поводу которых возникает юридическое дело.
В развитие данного вопроса необходимо рассмотреть нормативный состав международного частного права: какие нормы его формируют, и как их можно классифицировать. Традиционная классификация норм международного частного права предполагает их деление на коллизионные и материальные. Критерием подобного подразделения является возможность непосредственного или опосредованного регулирования отношения, входящего в предмет регулирования международного частного права. Обе выделенные группы норм обладают сложным внутренним составом, который тоже поддается классификации по многим основаниям, однако, прежде чем перейти к дальнейшему анализу, необходимо обратиться к немаловажному вопросу о возможности выделения третьего элемента в приведен-
14Взять те же нормы - принципы. Как известно, нормы Конституции РФ являются нормами прямого действия. Однако в процессе правореализации их применение не является обязательным, в том смысле, что если субъекты не обращаются к ним, то они так и остаются нормами - принципами (неправовыми нормами). Но эти правила могут приобрести и качество правовых норм, если они начинают фигурировать в процессе реализации правовых предписаний.
ной классификации. Дело в том, что категория «материально-правовые нормы» внутренне неоднородна, и один из ее элементов зачастую претендует на звание самостоятельного компонента классификации. Речь идет о двух разновидностях материальных норм. С одной стороны,
- это нормы, унифицированные на международном уровне, с другой, - нормы внутреннего законодательства, специально ориентированные на регулирование отношений с иностранным элементом. Вопрос о необходимости включения последних в состав международного частного права ставился под сомнение. Так, Л. А. Лунц отмечал, что «Внутригосударственный закон ... не только не заменяет собой коллизионные нормы, а наоборот, прямо предполагает наличие коллизионной нормы, отсылающей к этому закону и исключающей в конкретном случае применение аналогичных иностранных норм». Считает нецелесообразным включение этих норм в состав международного частного права и Г. К. Дмитриева. Главный аргумент, приводимый в пользу такого вывода, состоит в том, что национальноправовые нормы, предназначенные для регулирования отношений с иностранным элементом, функционируют посредством коллизионного метода, т. е. являют собой результат применения коллизионной нормы15. На наш взгляд, ситуация все же выглядит по-другому. В вопросе о необходимости включения определенных норм в состав международного частного права следует исходить из общих критериев ориентированности норм на регулирование отношений с иностранным элементом. Эти критерии являются следствием определения предмета международного частного права, который сформирован отношениями, осложненными иностранным элементом. Следуя логике, нормы, посредством которых осуществляется регулирующее воздействие на отношения, входящие в предмет, подлежат включению в состав соответствующего нормативного образования (в нашем случае - международного частного права). Аргумент о том, что подобного рода нормы не преодолевают коллизионную проблему (в таком ключе рассуждает, к примеру, Г. К. Дмитриева16), на наш взгляд, не является препятствием для того, чтобы включить рассматриваемые нормы в состав международного частного права, в упоминавшихся в нашей предыдущей статье категорий цели и задачи правового регулирования17. Напомним, что цель любого правового регулирования - оптимальное упорядочение общественных отношений. Если на пути к достижению этой цели возникает преграда в виде объективно существующей юридической коллизии, то задача правового регулирования - преодолеть коллизию права. И тот факт, что внутренние материальные нормы сами по себе не направлены на преодоление коллизии, не порочит их назначения - регулировать отно-
15 См.: Международное частное право: учебник / Л. П. Ануфриева, К. А. Бекяшев, Г. К. Дмитриева и др.; Отв. ред. Г. К. Дмитриева. М., 2003. С. 31.
16 См.: Там же.
17 См.: Колобов Р. Ю. Категории «метод правового регулирования» и «правовой режим» в международном частном праве // Сиб. юрид. вестн. 2004. № 4. С. 42-46.
шения, входящие в предмет международного частного права (т. е. достигать цели правового регулирования).
В вопросе о том, придавать ли им статус отдельной группы норм (наряду с коллизионными и материально-правовыми, унифицированными на международном уровне), думается, следует руководствоваться следующими соображениями. Цитируемые авторы утверждают, что внутренние материально-правовые нормы функционируют посредством применения коллизионных норм. Однако с этим утверждением можно поспорить. Обратимся к механизму коллизионноправового регулирования. Необходимым элементом в его составе являются коллизионная норма и коллизионное правоотношение. Между тем в отношении, регулируемом рассматриваемыми материальными нормами, наличие этих элементов проследить не удается. В качестве примера рассмотрим норму, регулирующую процесс аккредитации филиалов и представительств иностранных юридических лиц. Если у соответствующего субъекта возникает необходимость в аккредитации, то активизации механизма коллизионно-правового регулирования в конкретном отношении не происходит. Норма об аккредитации носит сугубо внутренний характер, и предпосылок для возникновения коллизионного механизма не возникает. Однако она регулирует отношения, осложненные иностранным элементом, исходя из чего, ее необходимо включить в нормативный состав международного частного права. Как было отмечено, коллизионноправовой механизм задействован не был, однако материальная норма была применена. Но из этого нельзя сделать вывод о том, что подобного рода нормы должны выделяться в отдельную категорию наряду с коллизионными и материально-правовыми (унифицированными на международном уровне), так как если подвергнуть эту классификацию проверке по начальному критерию (непосредственное или опосредованное регулирование отношений), то выяснится, что внутренние материальные нормы регулируют отношения непосредственно. Исходя из этого, можно заключить, что группа материальноправовых норм включает в себя два подвида норм - унифицированные на международном уровне и национальные нормы, непосредственно регулирующие отношения, входящие в предмет международного частного права.
Рассмотренная классификация является базовой, в ней выражаются основные свойства международного частного права. Между тем ее можно продолжить - каждая из выделенных групп норм обладает внутренней структурой, которая также поддается классификации.
В самом общем виде на систему коллизионных норм можно «наложить» дихотомическое деление на нормы императивные и диспозитивные. В соответствии с этой схемой будут существовать коллизионные нормы императивного характера (содержание которых не может быть изменено соглашением сторон), и нормы диспозитивные, которые позволяют сторонам отклоняться от их ratio legis.
Нормы материальные, в свою очередь, могут также носить характер императивный либо диспозитивный, причем это деление касается как норм, унифицированных на международном уровне, так и норм внутреннего законодательства, ориентированных на регулирование отношений, входящих в предмет международного частного права. В том, что касается норм первого вида (унифицированные на международном уровне), то за примером можно обратиться к Венской конвенции «О договорах международной купли - продажи товаров». Большинство ее норм являются диспозитивными, что прямо предусмотрено в самой конвенции, однако в ней же существуют и нормы императивные, отступление от которых не допускается.
В том, что касается императивности либо диспозитивности второго вида материальных норм (нормы национальной правовой природы), то прежде всего необходимо обратиться к императивным нормам такого рода. В международном частном праве существует феномен, который различные авторы именуют по-разному: сверх-императивные нормы, особо императивные нормы, наконец, законодатель использует термин «императивные нормы». Подобного рода нормы представляют собой весьма неоднозначное явление, в связи с чем они требуют отдельного исследования.
Продолжая анализ норм международного частного права, необходимо обратиться к немаловажному вопросу об их строении. В отношении норм материального свойства этот вопрос не представляет особого интереса, так как нормы материальные строятся по общей модели. Строение же коллизионной нормы в науке международного частного права получила своеобразную трактовку. Так, согласно устоявшимся положениям, коллизионная норма состоит из двух элементов: объема и привязки. Объем указывает на группу отношений, подлежащих воздействию со стороны коллизионной нормы, а привязка содержит признаки определения применимого права.
В науке международного частного права по этому вопросу выказывались различные точки зрения. Одни авторы пытались обосновать наличие в составе коллизионной нормы трех элементов, другие отрицали необходимость адаптации представлений о строении коллизионной нормы к положениям общей теории права. Нам представляется, что данный вопрос, в конечном счете, может быть разрешен в зависимости от того, какой концепции придерживаться относительно строения нормы права вообще (в отрыве от международного частного права). Как известно, в отечественной теории права утвердилось мнение о том, что норма права обладает трехчленным строением, причем все три элемента являются обязательными составляющими нормы18. Однако существует и иная точка зрения, заключающаяся в том, что норме присущи два исходных элемента, наличие которых предопределяется функцией нормы. В этом вопросе мы солидарны с
18 Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. С. 361.
профессором А. Ф. Черданцевым, стоящим на позициях двучленного строения нормы.
Таким образом, количественные элементы структуры коллизионной нормы не отличаются от иных норм права. Как известно из теории права, гипотеза представляет собой часть нормы, определяющей условия ее применения, а диспозиция являет собой правило поведения, «активированное» гипотезой. Нередко высказывается мнение о том, что коллизионная норма в своей структуре также имеет гипотезу и диспозицию: так, гипотеза (объем) указывает на круг отношений, а диспозиция (привязка) - указывает на то, какое право подлежит применению. Эта схема, в принципе, может иметь право на существование, однако при решении данного вопроса необходимо помнить об ответе на вопрос о наличии у коллизионной нормы регулятивных функций. Если исходить из рассмотренного ранее подхода (когда коллизионная норма понимается как когнитивная норма законодательства, и, по общему правилу, не имеет непосредственной регулятивной функции), то выделение диспозиции в ее истинном смысле представляется нецелесообразным, так как в диспозиции, по сути, коренится смысл правовой нормы - непосредственное воздействие на общественные отношения.
Структурные элементы коллизионной нормы - объем и привязка могут иметь различные формы выражения. Речь идет о возможных вариациях коллизионных привязок в рамках коллизионной нормы. Существование различных вариантов привязок не сказывается на общих выводах относительно структуры коллизионной нормы, так как в каждом конкретном случае соответствующая сложная привязка остается в рамках самой коллизионной нормы.
Весьма интересное явление представляют собой новые решения в коллизионном регулировании, получившие наименование «гибких коллизионных норм». Традиционно в качестве подобного феномена рассматривается привязка «наиболее тесная связь». Нам представляется, что это явление целесообразно рассмотреть в двух ракурсах: как коллизионную привязку и как структурный компонент механизма коллизионноправового регулирования более высокого порядка, нежели коллизионная норма. В том, что касается его первого качества, то можно заметить, что «тесная связь», в узком смысле выполняет роль именно коллизионной привязки (именно так сформулирована ст. 1211 ГК: «при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан»). Между тем в более широком понимании принцип наиболее тесной связи представляет собой целую систему средств правового воздействия, состоящую из собственно коллизионной нормы, содержащей привязку в форме наиболее тесной связи, а также системы общих и специальных презумпций, закрепляемых законодателем в развитие генеральной конструкции. Так, в российском праве, общей презумпцией, действующей в совокупности с принципом наиболее тесной связи, является признак исполнения, имеющего решающее значение для договора. Специ-
альными же презумпциями являются правила, закрепленные в п. 3 ст. 1211 ГК для каждого вида договоров. Для договоров, предусмотренных в п. 4 ст. 1211 ГК, непосредственно установлены специальные презумпции.
В качестве компонентов механизма коллизионно-правового регулирования могут выступать и иные вариации привязок, в отечественной науке международного частного права такое явление получило наименование «кумуляции» привязок. В частности, ст. 1209 ГК, посвященная вопросам формы сделки, устанавливает, что форма сделки подчиняется праву места ее совершения. В этой же статье содержится следующее правило: сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если не соблюдены требования российского права. Строго говоря, коллизионной нормой является только первое правило, а в том, что касается второго, то его нельзя признать ни привязкой, ни коллизионной нормой. Рассмотрение указанного правила в качестве коллизионной нормы невозможно, так как оно не направлено на определение применимого права. Если же попытаться увидеть в нем коллизионную привязку, то придется ответить на вопрос о наличии в этом правиле признаков определения применимого права, а такие вряд ли можно обнаружить, так как в данном случае регулирование не подчиняется российскому праву: речь идет лишь о последствиях соблюдения требований российского права - т. е. невозможности признания сделки недействительной по основанию несоблюдения ее формы. Подобного рода явления представляют собой самостоятельные компоненты коллизионно-правового
регулирования.
В развитие вопроса о норме права, необходимо обратиться к вопросу об иерархии регуляторов международного частного права. В гражданском праве она формулируется следующим образом: императивные нормы закона, договор, торговый обычай «против закона», диспозитивные нормы закона, торговый обычай «в дополнение к закону»19. Проанализируем эту схему в срезе международного частного права. Императивная норма, как известно, «выражена в категорических предписаниях и действует независимо от усмотрения субъектов»20. Механизм правового регулирования международного частного права содержит два подмеханизма: механизм коллизионного регулирования и механизм материально-правового регулирования. Рассматривая действие этих явлений необходимо отметить, что, несмотря на то, что они, взятые в единстве, образуют «монолитный» общий механизм правового регулирования, тем не менее в их структуре наблюдаются качественно иные компоненты: в материально правовом подмеха-низме не наблюдается коллизионных норм (подобный вывод следует, в частности, из содержания ст. 1186: если международный договор Российской Федерации содержит материально-
19См.: Ровный В. В. Обычай в частном праве: науч. изд. Иркутск, 2004. С. 66.
20См.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 65.
правовые нормы, подлежащие применению к соответствующему отношению, определение на основе коллизионных норм права, применимого к вопросам, полностью урегулированным такими материально-правовыми нормами, исключается). Таким образом, возникает вопрос об их конкуренции, причем его необходимо рассмотреть в различных ракурсах - в зависимости от качества императивности или диспозитивности.
В рассматриваемую иерархию регуляторов входят компоненты двух основных свойств: обладающие качеством нормативности и, соответственно, не обладающие указанным качеством. К первым относятся нормы права, ко вторым -договорные установления21. Схема эта, в принципе, едина, независимо от выделения двух указанных категорий, однако в практических целях вначале можно рассмотреть ее относительно каждой из двух выделенных категорий. В том, что касается нормативной составляющей регуляторов, то эту подсистему можно подразделить на два уровня: нормы международного характера и нормы национального происхождения. Строя иерархию норм, прежде всего, необходимо обратиться к общему принципу, получившему закрепление в ст. 15 Конституции. Таким образом, можно утверждать, что императивные нормы (как коллизионные, так и унифицированные материально-правовые), закрепленные международным договором, по общему правилу, подлежат приоритетному применению. Содержание диспозитивных коллизионных и материально-правовых норм может быть изменено соглашением сторон и, в этом смысле, их место в иерархии регуляторов находится после императивных и договорных норм. Переходя к национальному уровню регуляторов можно отметить, что высшее место в системе будут занимать императивные нормы международного частного права (сверхимпера-тивные нормы). Свойство этих норм состоит в том, что они подлежат приоритетному применению перед нормами коллизионными и внутренними материально-правовыми. Это правило закреплено в ст. 1192 ГК. Анализируя императивные нормы международного частного права, необходимо обратиться к вопросу об их роли в системе международных регуляторов. Буквальное толкование ст. 1192 ГК позволяет, на наш взгляд, сделать вывод, что императивные нормы международного частного права в иерархии регуляторов находятся ниже по статусу, чем элементы международного блока. Норма указанной статьи формулируется следующим образом: «правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые ... регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права». Последние слова цитируемой статьи ограничивают ее действие сферой коллизионного регулирования, так как подлежащее применению право определяется
21 В некоторых случаях договорные условия могут обладать некоторыми чертами нормативности (например, договор присоединения), однако мы придерживаемся позиции, согласно которой договорные правила не являются нормами права.
на основании коллизионных норм, а нормы, унифицированные международным договором, нельзя рассматривать в качестве правовой системы (т. е. «права» в терминологии рассматриваемой статьи). На этом основании можно утверждать, что императивные нормы национального законодательства не могут преодолевать действие материальных норм, унифицированных международным договором. Этот же вопрос, рассмотренный применительно к коллизионным нормам, содержащимся в международном договоре, не столь однозначен. Буквальное толкование ст. 1192 ГК приводит к выводу, что императивные нормы не могут обладать качеством приоритетного применения в сопоставлении с императивными коллизионными нормами, содержащимися в международном договоре, так как в цитируемой статье указывается о неприменении «правил настоящего раздела». Анализируемые коллизионные нормы не являются частью раздела 7 ГК («Международное частное право»). Их применение основывается на уже упомянутой норме ст. 15 Конституции РФ и ст. 7 Гк, устанавливающим, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы, и что их правила подлежат приоритетному применению. И в этом смысле, коллизионная норма международного договора и разд. 7 представляют собой различные компоненты механизма коллизионного регулирования.
Вслед за императивными нормами международного частного права следуют императивные коллизионные нормы. Подобного рода соотношение норм вызвано, во-первых, самой логикой их существования, и, во-вторых, подкреплено соответствующей нормой (ст. 1192 ГК).
Рассматривая место обычая в указанной схеме, можно констатировать, что иерархия правовых норм, рассмотренная с позиций правового обычая на национальном уровне, в общих чертах повторяет схему, существующую в гражданском праве. Торговый обычай «против закона» находится в иерархии выше диспозитивных норм закона, торговый обычай «в дополнение к закону», соответственно, ниже22. Схема, рассмотренная применительно к международно-правовому уровню выглядит следующим образом. Императивные коллизионные и материальные нормы, содержащиеся в международном договоре по определению обладают более высокой юридической силой, чем обычаи. В том, что касается диспозитивных норм, содержащихся в международных договорах, то они обладают определенным сходством с обычаем, так как правовой обычай - суть диспозитивная норма.
В том, что касается договорных условий, как регулятора конкретных отношений, то вопрос о их соотношении с нормативными регуляторами решается, в общем плане, по стандартной схеме императивности и диспозитивности. Содержание императивной нормы (как национального так и международного характера) не может быть изменено соглашением сторон, в то время как дис-
22 См.: Ровный В. В. Указ. соч. 66.
позитивные нормы любого вида позволят подобное изменение.
С развитием процессов глобализации в современном мире появляются некоторые нетипичные регуляторы общественных отношений, осложненных иностранным элементом. Речь идет о явлении, получившем наименование «lex mercatoria». Сегодня существует множество взглядов на этот вопрос, различные исследователи по-разному определяют содержание этого термина. Если придерживаться точки зрения, согласно которой в lex mercatoria входят регуляторы, отличные по своей природе от источников права, генерируемых государством, то в плане освещения вопроса о нормах международного частного права можно отметить следующее. К вопросу о придании правилам «торгового права» статуса норм права необходимо подходить с различных позиций. Одним из критериев подобной дифференциации может выступить процесс реализации права. Если обратиться к такой его форме как применение, то можно констатировать, что наряду с таким нетипичным правовым явлением, как lex mercatoria, существуют и специфические органы правоприменения - речь идет о международном коммерческом арбитраже. Рассматривая вопрос в сравнительной плоскости - относительно арбитражных судов и международных коммерческих арбитражей - можно заметить, что понимание нормативного характера предписаний разнится. Так, например, арбитражный суд не будет применять правила принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, если стороны не сделали соответствующей оговорки. В то же время, в практике
МКАС при ТПП РФ встречаются случаи обращения к принципам УНИДРУА в случае, когда стороны и не указывали на их применение. Таким образом, можно констатировать, что один правоприменительный орган квалифицирует определенное правило как обычай (обычай «в дополнение к закону»), а другой - как обыкновение, т. е. данное правило будет иметь юридическое значение в случае, если стороны договорных отношений выразили согласие на его применение. Такое положение вещей, в принципе, логично, так как и lex mercatoria, и международный коммерческий арбитраж обладают определенным сходством. Оба явления являются результатом развития международной торговли - и то, и другое - есть, в конечном счете, порождение самого делового сообщества. Таким образом, возможно, что в зависимости от субъекта правоприменения будет меняться и состав регуляторов, используемый для регламентации отношений, проявляющих связь более чем с одним правопорядком. Данный вопрос является в высшей степени дискуссионным и требует дальнейшего исследования.
□ □ □ □ □
