CC BY
62Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 164—175. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):164—175.
ЧАСТНО-ПРАВОВЫЕ(ЦИВИЛИСТИЧЕСКИЕ) НАУКИ
Научная статья УДК 342.41
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-164-175 NIION: 2007-0062-1/24-027
EDN: https://elibrary.ru/LZFTQT MOSURED: 77/27-004-2024-01-227
К вопросу о понятии виртуального (цифрового) имущества как объекте гражданских прав
Вячеслав Викторович Кресс
Арбитражный суд Московского округа,
Москва, Россия, f05.vkress@arbitr.ru
Аннотация. Статья посвящена анализу новых объектов гражданских прав, появившихся в процессе цифровиза-ции, на примере игрового имущества, Больших данных, доменного имени, трехмерных моделей. Автором представлены доктринальные позиции и судебная практика в отношении их правовой природы.
Отмечено, что эти и иные подобные результаты цифровизации в научной литературе уже получили обобщенное наименование «виртуальное имущество», «цифровое имущество», «цифровые активы» и различные комбинации из этих понятий, что еще раз подтверждает хаотичное использование терминологии. Автором предложено в качестве обобщающего понятия использование термина «виртуальное (цифровое) имущество».
Выявленные универсальные признаки входящих в его состав объектов, а также предложенные в научной доктрине классификации таких объектов позволили сформулировать теоретическое определение виртуального (цифрового) имущества — это особый нематериальный объект гражданских прав, обладающий экономической или потенциальной стоимостью и существующий в рамках определенной информационной системы (от которой неотделим без потери его основных свойств, определяющих его ценность) в соответствии с установленными администратором или владельцем такой системы правилами, определяющими механизмы создания, функционирования и оборотоспособности такого объекта.
Ключевые слова: цифровизация, виртуальное имущество, игровое имущество, цифровое имущество, цифровые активы, объект гражданских прав, Большие данные, доменное имя, 3D-печать, признаки виртуального имущества
Для цитирования: Кресс В. В. К вопросу о понятии виртуального (цифрового) имущества как объекте гражданских прав // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 164—175. https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-164-175. EDN: https://elibrary.ru/LZFTQT.
PRIVATE LEGAL (CIVILITY) SCIENCES
Original article
On the issue of the concept of virtual (digital) property as an object of civil rights
Vyacheslav V. Kress
Arbitration Court of the Moscow District, Moscow,
Russia, f05.vkress@arbitr.ru
Abstract. The article is devoted to the analysis of new objects of civil rights that have appeared in the process of digitalization, using the example of gaming property, Big Data, domain names, and three-dimensional models. The author presents doctrinal positions and judicial practice in relation to their legal nature.
It is noted that these and other similar results of digitalization in the scientific literature have already received the generalized name "virtual property", "digital property", "digital assets" and various combinations of these concepts, which once again confirms the chaotic use of terminology. The author suggests the use of the term "virtual (digital) property" as a generalizing concept.
The identified universal features of the objects included in its composition, as well as the classifications of such objects proposed in the scientific doctrine, made it possible to formulate a theoretical definition of virtual (digital) property - this is a special intangible object of civil rights that has an economic or potential value and exists within a
© Кресс В.В., 2024
certain information system (from which it is inseparable without losing its basic properties that determine its value) in accordance with the rules established by the administrator or owner of such a system that determine the mechanisms for the creation, functioning and turnover of such an object.
Keywords: digitalization, virtual property, gaming property, digital property, digital assets, object of civil rights, Big data, domain name, 3D printing, signs of virtual property
For citation: Kress V.V. On the issue of the concept of virtual (digital) property as an object of civil rights // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):164—175. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-164-175. EDN: https://elibrary.ru/LZFTQT.
На современном этапе подавляющее большинство национальных экономик характеризуются активным уровнем научно-технического развития, которому сопутствуют повсеместное использование инновационных технологий в различных сферах общественной жизни. Исключением не является и Россия, где также активно реализуются процессы цифровиза-ции — new normal, новая реальность [20]. И задача права в этом случае вовремя адаптироваться под стремительно появляющиеся новые объекты. Если новый объект никак не «вписывается» в действующую систему права, значит, система права должна подстраиваться под новые реальности, как следствие, возникает новая система, отличная от предыдущей, основанная на формируемой новой рыночной инфраструктуре и отличных от действующих способов взаимодействия хозяйствующих субъектов.
В результате развития цифровых технологий появляются новые предметы и явления объективной действительности, которые в том числе базируются на результатах интеллектуальной деятельности, вследствие чего закономерно возникают вопросы их правового регулирования и установления правового режима новых объектов1. Безусловно, нельзя говорить априори о возникновении в этих случаях новых правовых институтов и трансформации права интеллектуальной собственности, поскольку какие-то новые объекты возможно «вписать» в действующий правовой режим, а для каких-то требуется разработка новых правовых институтов. Примером последнего варианта являются микросхемы, для охраны которых был создан новый правовой институт, в то время как компьютерным программам и базам данных как объектам гражданских прав был предоставлен правовой режим авторского права.
В числе последних изменений российского законодательства — цифровые права. В их отно-
1 Развитие глобальной компьютерной сети Интернет привело к появлению облачных технологий, пиринговых файлообменных сетей, блокчейн-технологий и прочих разнообразных объектов виртуального мира, которые требуют правовой охраны.
шении законодатель пошел по ошибочному, на наш взгляд, пути, признав их самостоятельным объектов гражданских прав, при этом не создав какого бы то ни было содержательного массива правовых норм о цифровых правах2.
Если компьютерные программы, как мы уже отметили, получили прямое законодательное закрепление в качестве объекта авторского права, то законодатель не предоставил такого статуса видеоиграм3.
В российской научной доктрине в отношении квалификации игрового имущества сформировалось несколько позиций. Первая из них в принципе отрицает целесообразность предоставления игровому имуществу правовой охраны, что не выдерживает критики, поскольку все большее число игроков вовлекается в виртуальную (параллельную) реальность, в которой осуществляется оборот нематериальных по природе «вещей» между субъектами гражданского права.
2 Критикуя данный подход законодателя, Е.А. Суханов справедливо указывает на, пожалуй, единственный их квалифицирующий признак — необходимость прямого указания в каком-либо федеральном законе на их «цифровой» характер, из чего следует возможность законодателя объявить цифровым любое гражданское право — и корпоративное, и вещное, и интеллектуальное. Но придание объекту гражданских прав какой-либо новой формы, хотя бы и цифровой, само по себе не способно определить или изменить его юридическую природу. При этом содержательная сторона этого нового гражданско-правового режима, в особенности его защитная функция, остается terra incognita и нуждается в более глубоком и тщательном изучении [37].
3 Примечательно, что в зарубежной практике право-
вая квалификация подобных объектов определяется по-разному. По словам А.Г. Матвеева и В.Н. Синельниковой, если в Аргентине, Канаде, Китае, Израиле, Италии, Российской Федерации, Сингапуре видеоигры преимущественно имеют правовой режим компьютерных программ, то в Бельгии, Бразилии, Дании, Франции, Германии, Японии, Соединенных Штатах они квалифицируются как сложные объекты, элементы которых подлежат самостоятельной охране. В Республике Корея и Кении видеоигры рассматриваются как аудиовизуальные произведения [19].
Последние имеют вполне имущественный интерес, приобретая виртуальное игровое имущество за реальные деньги, и относятся к такому имуществу как к реальной собственности. Иными словами, такое имущество может иметь денежную оценку и находиться в гражданском обороте. Поэтому неудивительно, что в последнее время все чаще говорится о признании виртуального игрового имущества в качестве объектов гражданских прав [25; 26; 38].
Этим же обосновывается и второй подход — применение к виртуальным игровым объектам норм права собственности по аналогии4, причем, по мнению его сторонников, такие нематериальные объекты занимают промежуточное положение между объектами права собственности и интеллектуальной собственности [32]. Обратившись к зарубежной доктрине в решении данного вопроса, мы считаем возможным отметить исследование таких авторов, как Г. Ластовка и Д. Хан-тер, которые в своих рассуждениях пришли к выводам, что концептуальные проблемы в распространении на объекты виртуального мира правил о реальной собственности отсутствуют, объекты виртуальной собственности также могут собой представлять движимость или недвижимость, более того, сам персонаж, созданный игроком, может рассматриваться как собственность [5].
Основной аргумент противников данного подхода заключается в отсутствии у таких объектов овеществленной формы в традиционном ее понимании [36].
Третий подход в отношении квалификации виртуального игрового имущества заключается в применении к отношениям (сделкам) с ним правил о лицензионных соглашениях: существует площадка-оператор, заключившая с пользователем соглашение, в котором прописаны права и обязанности сторон. Говорят также о смешанной правовой природе лицензионного соглашения, поскольку соглашение может предусматривать возможности заключения договора об оказании услуг. Примечательно, что на смешан-
4 Применение норм по аналогии во многом оправданно с позиций уголовно наказуемых деяний, таких как кража, поскольку защита возможна только при наличии соответствующего титула, что подтверждает применение норм в рамках заявлений о краже виртуального имущества, например, в Южной Корее (Ward M. Does Virtual Crime Need Real Justice? // URL: http:// news.bbc.co.uk/2/hi/technology/3138456.stm) и Китае (Knight W. Gamer Wins Back Virtual Booty in Court Battle // URL: https://www.newscientist.com/article/ dn4510-gamer-wins-back-virtual-booty-in-court-battle/).
ный характер отдельных лицензионных соглашений в многопользовательских играх указывалось и в российской судебной практике5. Более того, судебная практика предполагает обоснованным применение к правоотношениям, возникающим между игроками и правообладателями, предоставляющими игровой онлайн-контент, законодательства о защите прав потребителей6.
Однако данная позиция в юридической литературе была подвержена критике7.
Наибольшее распространение получила позиция, согласно которой на виртуальные объекты, в том числе виртуальное игровое имущество, следует распространить режим объектов интеллектуальных прав. Аргументация сторонников данного подхода заключается в том, что такие объекты являются составными относительно отдельных элементов, подлежащих охране в рамках исключительных прав [7], при этом формирование рынка цифровых активов обеспечено исключительными правами на соответствующие объекты [9, с. 208—233].
По мнению Л.В. Санниковой и Ю.С. Харитоновой, переход прав на виртуальные объекты осуществляется по модели оказания услуг [34]. Примечательно, что данная позиция подкреплена судебной практикой8.
5 См.: Определение Верховного Суда РФ от 30 сентября 2015 г. № 305-КГ15-12154 // URL: https://sudact.ru/
6 См.: Постановление Президиума Московского городского суда по делу от 18 сентября 2018 г. № 44г-259/18 // URL: https:/ /www.mos-gorsud.ru/mgs/cases/docs/ content/80d1e2ab-ee2d-4e72-90f6-062d405fdad5
7 Так, по мнению А.И. Савельева, такой подход существенно ограничивает пользователей в возможности применения правовых средств защиты имущественных интересов от злоупотреблений со стороны платформы, кроме того, режим отдельных объектов и операций относительно их между пользователями остается невыясненным. При этом автор предлагает на виртуальные объекты распространить режим имущества. Такой подход позволит, по его словам, распространять на них механизмы защиты из норм о неосновательном обогащении [32].
8 В 2015 г. Верховный Суд РФ в налоговом споре также пришел к выводу, что предоставление игрокам за плату возможности использования дополнительного функционала игры в целях облегчения игрового процесса и более быстрого развития игрового персонажа является самостоятельной услугой по организации игрового процесса (определением ВС РФ от 03.02.2016 № 305-КГ15-18998 отказано в передаче кассационной жалобы налогоплательщика для рассмотрения СК по экономическим спорам ВС РФ (дело № А40-56211/ 2014); Определением ВС РФ от 30.09.2015 № 305-КГ15-12154 отказано в передаче кассационной жалобы на-
В научной литературе отношения между игроком и правообладателем также признаются обязательствами из игр и пари [38]. Примечательно, что и такой подход был поддержан судебной практикой9.
В качестве цифровых активов также называют Большие данные, доменные имена, акка-унты и т.д., которые с позиции их правового регулирования также вызывают вопросы.
Наибольшие сложности возникают с установлением правового режима в отношении Больших данных, единое определение которых не выработано. В научной доктрине предприняты попытки применения к Большим данным уже существующих правовых инструментов, в этом случае преимущественно говорят о полученных массивах информации как о базе данных или о сложных объектах, при этом большинство ученых сходится во мнении, что в целом Большие данные представляют собой информацию [18].
Не акцентируя внимания на доктринальной полемике по данному вопросу, отметим лишь, что большинство представленных точек зрения на правовую природу Больших данных объединяет одно обстоятельство — их экономическая польза (интерес) заключается не столько в сборе постоянно изменяющегося большого объема разнообразной информации, сколько в их систематизации и анализе, что позволяет прогнозировать те или иные ситуации, делать различные прогнозы. Это становится возможным только вследствие специфичной и высокоскоростной деятельности по постоянному анализу собираемых сведений с помощью различного специального инструментария. Иными словами, ценность Больших данных основана на их свойствах10 и
логоплательщика для рассмотрения СК по экономическим спорам ВС РФ (дело № А40-91072/14). Позднее в одном из судебных дел компания ООО «Мэйл.Ру Геймс» попыталась доказать, что предметы, приобретаемые в онлайн-играх, являются самостоятельным объектом гражданских прав — программой для ЭВМ, однако суд пришел к выводу, что это составляющая услуги, оказываемой компанией игрокам (См.: Дело № А40-91072/2014 // Картотека арбитражных дел: http://kad.arbitr.ru/Card/277fdd53-f30b-4de4-a282-732bc448297e).
9 См., например: Апелляционное определение Ленинского городского суда г. Кемерово от 26 апреля 2013 г. № 11-59/2013 по делу № 11-59/2013 // URL: https:// sudact.ru/regular/doc/uQ81NVpYhP1v/
10 Большие данные «характеризуются следующими
признаками: (1) большой объем (volume), (2) разнооб-
разие (variety), (3) высокая скорость изменения и возможность их обработки в режиме «реального времени» (velocity). Иногда к ним добавляют еще и четвертый признак: точность (veracity)» [31].
заключается в возможности их аналитики — изучения закономерностей и разработки принимаемых на их основе решений. Более того, создаваемые в одних целях Большие данные могут быть использованы и в иных целях. Примером этого являются данные, собранные первоначально более 15 лет назад для получения справочных генетических карт с целью анализа с их помощью генетической неоднородности современного народонаселения11. Эта новая инфраструктура была дополнена технологией Больших данных и облачными технологиями и используется в настоящее время странами ЕС для расчета таблиц тарифов на страхование, используемых для классификации заявлений и расчета сумм страховых выплат [14].
Поэтому неудивительно, что в научной доктрине все чаще говорят о признании Больших данных новым «нетрадиционным объектом интеллектуальной собственности» и ставят вопрос о необходимости качественного пересмотра системы объектов гражданских прав, включая интеллектуальную собственность [35].
Заслуживает теоретический интерес позиция А.П. Сергеева и Т.А. Терещенко, по мнению которых Большие данные в гражданско-правовой плоскости следует рассматривать в неразрывной связи с деятельностью по формированию новых знаний, в том числе на основе их анализа, для целей использования в собственной деятельности или продажи на рынке, т.е. рассматривать их как особую информационную услугу в рамках интеллектуальной собственности, оказываемую на основе технологии Больших данных [35]. По их словам, сделанный акцент на услуге позволяет учесть динамику возникающих отношений и предмет регулирования, что обусловлено юридической природой самой деятельности, которая тем или иным образом направлена на получение и/или передачу результата в рамках ст. 779 ГК РФ.
В юридической литературе Большие данные предложено также рассматривать в качестве нематериального цифрового актива, который не
11 Социально-демографические, экологические, личные, генетические и медицинские данные должны были собираться и храниться в поисковых биобанках и базах данных для будущих различных клинических исследований и исследований болезней. При этом исполнители сбора Больших данных работали на перспективу, чтобы гармонизировать политику и стандарты, используемые в международном масштабе, в целях обеспечения будущей функциональной совместимости и тем самым достижения статистической значимости [1].
является объектом интеллектуальных прав, наряду с криптовалютой с учетом того, что «предпринимательский оборот на современном уровне свободно оперирует понятием информации не только в публично-правовых целях, отраженных в Федеральном законе от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», но и в целях рыночного оборота» [33]. При этом авторы указывают, что на Большие данные нельзя устанавливать исключительные права, так как это приведет к монополизации всей имеющейся информации [34].
Такое разнообразие научных воззрений на правовую природу и определение места Больших данных в системе объектов гражданских прав уже позволяет поставить вопрос о необходимости выбора дальнейшего пути развития системы объектов гражданских прав, при этом мы видим несколько вариантов. Одним из таких вариантов является переосмысление границ результатов интеллектуальной деятельности посредством доработки действующих положений о базах данных, о ноу-хау либо распространении на Большие данные установленных для них правовых режимов. Второй вариант заключается в признании Больших данных услугой информационного характера. Третий вариант предполагает пересмотр перечня объектов гражданских прав, установленных в ст. 128 ГК РФ12.
Еще одним примером появления нового объекта гражданских прав в результате цифро-визации является доменное имя, которое, как справедливо отмечает Д.В. Кожемякин, «стало ценным активом для бизнеса, оно является объектом сделок и может входить в состав нематериальных активов предприятия» [15], однако не нашло правового регулирования в рамках четвертой части ГК РФ, вследствие чего правовая природа и устанавливаемый правовой режим доменного имени в научной литературе вызывают споры. Примечательно, что определение доменного имени, представленное в Федеральном законе от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите
12 В любом случае следует согласиться с высказанной в доктрине позицией о том, что «наметился подход к появлению нового объекта гражданского права, который отличается по содержанию от персональных данных, коммерческой тайны, пользовательских данных, — Большие данные» и что необходимо «расширение ... возможных видов объектов интеллектуальной собственности, уход от формального подхода в праве» [8].
информации»13, раскрывает только техническую сторону данного объекта права, из которого невозможно однозначно определить его правовую природу и характер возникающих в его отношении прав.
Одна из доктринальных позиций заключается в том, что доменное имя обладает несколькими свойствами, каждое из которых в отдельности позволяет отнести его к тому или иному объекту гражданских прав, тем самым игнорируя остальные его признаки14. Е.И. Гладкая и
A.В. Попцов предполагают, что доменное имя по своей правовой природе наиболее близко к средствам индивидуализации бизнеса [10; 27, с. 15].
B.Б. Наумов признает доменное имя в качестве особого объекта права, использование которого обеспечивается в рамках системы БЫЯ-серверов, выполняющих функции индивидуализации информационных ресурсов в сети Интернет и обладающих высокой оборотоспособностью [24].
В научной литературе предприняты попытки обоснования квалификации доменного имени в качестве услуги или в качестве имущества15.
Судебная практика в решении данного вопроса неоднозначна. В частности, в одном из наследственных дел предметом спора стало доменное имя, в отношении которого доводы истца строились на его квалификации как имущества, а возражения ответчика — как на основе услу-
13 Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (ред. от 12 декабря 2023 г.) // Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448.
14 «Квалификация доменного имени в качестве того или иного объекта гражданских прав «выхватывает» из свойств доменного имени какое-то одно, ставит это свойство во главу угла и делает его квалифицирующим для определения правового режима доменного имени. Как средство индивидуализации, доменное имя определяется исходя из цели его использования, как имущество — исходя из его коммерческой ценности, как результат оказания услуг — по происхождению и как нематериальное благо (имя) — исходя из буквального прочтения самого термина «доменное имя». Квалификация доменного имени в качестве иного, «особого» объекта не требует специального выделения критериев» [39].
15 Так, Рожкова М.А. указывает, что «анализ отечественной литературы свидетельствует о том, что получило распространение понимание прав на доменное имя как аналога или разновидности права собственности» [28, с. 3]. В качестве имущества предлагают рассматривать доменное имя также Р.С. Нагорный [23, с. 128), В.И. Еременко [12], М.А. Рожкова [29] и т.д.
ги. В результате суд пришел к выводу, что доменное имя не является имуществом, а представляет собой услугу, оказываемую регистратором на основании договора16. Вместе с тем суды демонстрируют и иной подход в решении данного вопроса — регистратор доменного имени не оказывает услугу, а лишь фиксирует в соответствующем реестре определенную инфор-
мацию17.
В решении данного вопроса, на наш взгляд, следует исходить из того, что доменные имена нематериальны и не нуждаются в материализации в реальном мире, в отношении которых тем не менее совершаются сделки, при этом их стоимость учитывается при включении данных объектов в гражданский оборот, и с этой точки зрения могут рассматриваться как виртуальное имущество. По этому пути идет и зарубежная судебная практика18.
В числе новых предметов и явлений объективной действительности следует назвать 3Б-принтеры и развитие технологий 3Б-печати, которые в скором времени способны кардинальным образом изменить не только сферу производства, но и активно войти в жизненный обиход, равно как и ЭВМ. Говоря о 3Б-печати как о цифровой технологии, Екатерина Джуэлл особо подчеркивает, что с ее помощью несанкционированное копирование объектов становится намного проще, что создает новые вызовы с учетом доступ-
16 Решение Мытищинского городского суда Московской области от 30 ноября 2011 г. по делу № 2-4006/ 2011 // Официальный сайт Мытищинского городского суда Московской области: http://mitishy.mo. sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num= 1&name_op= sf&delo_id=1540005
17 См.: Решение Московского городского суда от 2 октября 2015 г. по делу № 3-432/2015, решение Московского городского суда от 20 июля 2015 г. по делу № 3-377/2015, постановление Суда по интеллектуальным правам от 3 июня 2016 г. № С01-342/2016 по делу № А40-102695/2015 и т.д.
18 В деле Paeffgen Gmbh против Германии Европейский суд по правам человека определил доменное имя, не являющееся физическим объектом, как договорное право на исключительное использование такого имени (contractual right to the exclusive use of domain names), которое имеет экономическую ценность и поэтому представляет собой имущество для целей применения ст. 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод о недопустимости произвольного лишения имущества (Paeffgen GmbH v. Germany. 18.09.2007. № 25379/04, 21688/05, 21722/05 и 21770/05).
ности недорогих 3Б-принтеров, которые позволяют любому пользователю сканировать готовые продукты, создавать 3Б-проект и распространять его в интернете [2], что требует установления четкого эффективного правового режима их использования. По мнению А. Гурко, в отношении 3Б-принтеров может быть установлен любой правовой режим, действующий в части авторского, патентного прав и права на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ и услуг [11], определение конкретного режима зависит от того, какой объект имитирует 3Б-принте-ров. При этом в своих дальнейших рассуждениях автор приходит к выводу, что для 3Б-моде-лей необходим качественно новый механизм правовой охраны, который сочетал бы в себе возможности авторского права по пресечению незаконного распространения объектов в сети Интернет, и более демократические сроки охраны, как в патентном праве, в связи с чем данный объект гражданских прав будет носить характер нетрадиционного объекта права интеллектуальной собственности, как, например, топологии интегральных микросхем [11].
Однако, несмотря на кажущиеся удобство и простоту решения проблемы путем распространения действия норм о каком-либо виде объектов интеллектуальных прав на трехмерные модели, такой способ решения проблемы не является универсальным и не способен в полной мере урегулировать общественные отношения по созданию и использованию цифровых 3Б-моде-лей [3].
Не останавливаясь на анализе этих и иных подобных объектов (в их числе социальные сети, мессенджеры, смарт-контракты, токены, домены, сайты, личные кабинеты и т.д.), отметим, что они в научной доктрине уже получили обобщенное наименование «виртуальное имущество», «цифровое имущество», «цифровые активы» и различные комбинации из этих понятий. Основная проблема современной доктрины, равно как и ранее изданной, заключается в хаотичном использовании терминологии. Отсутствие единства в понимании указанных понятий привело исследователей к тому, что понятием «цифровое имущество» предложено охватывать и виртуальное имущество, и социальные сети, и цифровые активы, и др. [47, с. 40]. Другими словами, виртуальное имущество отделяют от иных цифровых объектов. Л.В. Санникова и Ю.С. Харитонова предпочитают использовать понятие «цифровые
активы» [34]. Данным понятием оперирует также В.А. Лаптев19.
Одна из позиций заключается в отнесении к виртуальному имуществу видеоигр, а также социальных сетей, мессенджеров и т.д., которые обладают экономической ценностью и способны находиться в обладании лица, не являющегося его разработчиком [41]. В свою очередь, М.А. Рожкова под виртуальным имуществом понимает виртуальные объекты, существование которых ограничено рамками виртуального пространства, к которым автор относит аккаунты в социальных сетях или личные кабинеты, виртуальные игровые объекты, 3Б-модели [30]. Е.Е. Кирсанова отмечает, что обычно понятие «виртуальное имущество» употребляется в отношении игрового имущества, однако, по ее мнению, указанная категория является несколько более широкой и может относиться к другим объектам, в числе которых она называет, например, САБ-файлы (трехмерная компьютерная модель), УК-картины и т.д. [13].
Считаем, что все подобные объекты целесообразно именовать единым обобщающим понятием. В таком качестве предлагаем использовать термин «виртуальное (цифровое) имущество».
Чтобы сформулировать его понятие следует обозначить универсальные признаки входящих в его состав объектов. Среди указанных признаков в юридической литературе называют такие характеристики, как экономическая ценность, возможность использования исключительно в цифровой форме [30]. Такие цифровые активы, как токены, криптовалюта, цифровой рубль и т.д., безусловно, обладают определенной ценностью. На обладание потенциальной стоимостью вновь сгенерированного токена или криптовалю-ты не может оказать правового влияния тот факт, что они оправдали финансовые ожидания инвесторов. Это относится и к Большим данным,
19 При этом к цифровым активам В.А. Лаптев относит «криптовалюты — crypto currency (bitcoin, ethereum
и др.); акции, облигации, доли в уставных капиталах корпораций; токены (эмитированные юридическим лицом либо индивидуальным предпринимателем цифровые финансовые активы с целью привлечения финансирования); объекты интеллектуальной собственности (например, музыкальные произведения, произведения искусства, книги); фотографии; электронные страховые полисы; смарт-контракт (в данном контексте смарт-контракт рассматривается не как сделка, а как самостоятельный объект права, имеющий ценность); персональные данные; бонусные баллы и др.» [16, c. 201].
доменным именам и виртуальному игровому имуществу.
На «двоичную» форму их существования, а также на наличие реальной или потенциальной стоимости в качестве признаков указывают и в зарубежной доктрине [6]. Данных признаков, вне всяких сомнений, недостаточно для квалификации любого объекта в качестве виртуального (цифрового), поскольку в этом случае под данное определение подпадут и такие объекты гражданских прав, правовой режим которых уже установлен в рамках интеллектуальной собственности, — это базы данных, отдельные виды контента, такие как тексты, видео- и аудиофайлы, графические изображения и т.д. Перечисленные объекты не требуют установления особого правового режима.
В качестве одного из признаков цифровых активов Л.В. Санникова и Ю.С. Харитонова указывают на виртуальность, который обуславливает и их нематериальность [34]. Склонны согласиться с данным признаком в качестве универсального признака виртуального (цифрового) имущества. Действительно, один из объединяющих признаков для всех объектов — они нематериальны и являются частью виртуального пространства. Однако считаем возможным дополнить данную характеристику указанием на то, что такие объекты неотделимы от виртуального пространства без утери их основных свойств.
Данное уточнение, по нашему мнению, имеет принципиально важный характер, поскольку гражданскому праву уже давно знакомы нематериальные объекты, существующие в цифровой форме, правовой режим которых был довольно легко «вписан» в существующие нормы гражданского законодательства. Вместе с тем такие объекты, несмотря на их цифровую форму, довольно легко могут ее менять на материальную и наоборот. Так, напечатанную на материальном носителе фотографию легко оцифровать и, наоборот, изначально созданная в цифровой форме фотография может быть отпечатана, вследствие чего она трансформируется в объект материального мира. Более того, именно данный признак (неотделимости от виртуального пространства без утери их основных свойств) позволяет исключить из состава виртуального (цифрового) имущества объекты, выраженные в цифровой форме, в отношении которых уже установлен правовой режим.
В качестве одних из основных признаков таких объектов ученые называют также их экстерриториальный характер и признак оборотоспо-собности [34]. Последний признак имеет немаловажную роль с позиции определения граждан-
ско-правового режима виртуального (цифрового) имущества. Виртуальные (цифровые) объекты обладают существенными отличиями от традиционных объектов права и, прежде всего, от вещей, что не мешает им вписываться в формат гражданского оборота. Более того, мы уверены, что дальнейшее развитие цифровых технологий приведет к увеличению доли гражданского оборота именно за счет виртуального (цифрового) имущества. Их нематериальный характер и существование только в рамках информационной системы напрямую влияют на признак их обо-ротоспособности. Одну из таких особенностей подметил С.В. Моргунов: если с точки зрения включения в оборот бездокументарных ценных бумаг интерес представляют имущественное права, обеспеченные такой ценной бумагой, то в отношении виртуального (цифрового) имущества речь идет не об имущественных правах, которые содержатся в таких объектах, а о восстановлении контроля именно над цифровым объектом [21, с. 172—175].
Учитывая многообразие различных видов объектов, подпадающих под перечисленные нами объединяющие признаки, позволяющие утверждать об их общей правовой природе, нельзя исключать также тот факт, что входящие в его состав объекты имеют отличительные технологические особенности, которые необходимо учитывать при установлении в их отношении правовых режимов. В этой связи практическое значение приобретает классификация объектов виртуального (цифрового) имущества.
В научной литературе уже были предприняты попытки их классификации. Приведем в качестве примера несколько из них. В частности, И.Г. Морозова и С.И. Курпякова предлагают следующую классификацию цифровых объектов и, как следствие, цифровых прав на них. К первой группе они предлагают отнести виртуальное (цифровое) имущество, понимая под ним только виртуальное игровое имущество. Вторым цифровым объектом являются социальные (цифровые) аккаунты, третьим выступает цифровая валюта. В отдельный цифровой объект И.Г. Морозова и С.И. Курпякова считают возможным выделить цифровые результаты интеллектуальной деятельности20. В качестве пятого цифрово-
20 По словам И.Г. Морозовой и С.И. Курпяковой, «в рамках данной группы речь идет о результатах интеллектуальной деятельности, которые изначально создаются в цифровой форме. В качестве примера можно привести создание произведений искусства в цифровом пространстве в виде NFT (non-fungible token — невзаимозаменяемые токены)» [22].
го объекта авторами называется оказание цифровых услуг (в их числе: хранение в облачных хранилищах, формирование Больших данных и т.д.). Утилитарные цифровые права и цифровые финансовые активы, по их мнению, следует обособить от других цифровых прав и выделить в отдельную группу, поскольку они представляют собой закрепление в цифровой форме классических имущественных прав [22].
О.А. Халагаева к первой группе объектов относит объекты, по своей природе очень близкие к интеллектуальной собственности21. Вторая группа цифровых объектов — цифровые акти-вы22. Третью группу, по мнению автора, составляют цифровые права из смарт-контрактов, или «умных» контрактов, к четвертой группе отнесены цифровые права, возникающие в результате оказания цифровых услуг [40].
Л.В. Санникова и Ю.С. Харитонова классифицируют все объекты, существующие как результаты интеллектуальной деятельности в цифровой форме, как часть программного кода, в зависимости от их экономической функции следующим образом: 1) охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, не являющиеся цифровыми активами, правовой режим которых установлен ГК РФ; 2) виртуальное игровое имущество как вид цифрового актива, ограниченного рамками виртуального мира23;
21 К данной группе объектов О.А. Халагаева предлагает отнести базы данных, программное обеспечение, установленное в современных смарт-устройствах, позволяющее функционировать маркетам, где можно приобрести совершенно разнообразный контент [40].
22 «Цифровыми активами признается совокупность электронных данных, обладатель которых не получает прав требования к третьим лицам и которые можно использовать в гражданском обороте в качестве финансового инструмента», при этом «существуют следующие основные виды цифровых активов: цифровые финансовые активы, утилитарные цифровые права, цифровая валюта (включая криптовалюту), виртуальное имущество, big data, результаты интеллектуальной деятельности в цифровой форме. Перечень цифровых активов открыт и предполагает существенное расширение с развитием цифровых технологий» [40].
23 Данный объект, по мнению авторов, обладает свойствами как имущества в виртуальном пространстве, иногда является результатом творческой деятельности игрока, его оборот подчиняется условиям лицензионного соглашения игрока и издателя игры, цель его создания ограничена виртуальным миром, а не установлением монополии автора, так как неразрывно связана с монополией издателя и рамками лицензионного соглашения, но защищается как персональное право человека на имущество, обладающее ценностью [34].
3) цифровые активы в виде криптовалюты и то-кенов24.
Ж.Ю. Юзефович и В.Е. Хазова подразделяют цифровые объекты: на цифровое (виртуальное) имущество; цифровые активы; смарт-кон-тракты; цифровые услуги [42].
Предложенные в научной доктрине классификации рассматриваемых объектов еще раз доказывают отсутствие единых подходов не просто к их делению, но и к используемой при этом терминологии.
В этой связи считаем возможным сформулировать следующее теоретическое определение виртуального (цифрового) имущества. Виртуальное (цифровое) имущество представляет собой особый нематериальный объект гражданских прав, обладающий экономической или потенциальной стоимостью и существующий в рамках определенной информационной системы (от которой неотделим без потери его основных свойств, определяющих его ценность) в соответствии с установленными администратором или владельцем такой системы правилами, определяющими механизмы создания, функционирования и обо-ротоспособности такого объекта.
Список источников
1. Burton P.R., Hansell A.L., Fortier I., et al. Size matters: just how big is BIG? Quantifying realistic sample size requirements for human genome epidemiology / / International Journal of Epidemiology. 2009. Vol. 38. N 1. P. 263—273.
2. Catherine Jewell. 3D Printing and the Future of Stuff / http://www.wipo.int/wipo_magazine/ en/2013/02/article_0004.html
3. E-commerce и взаимосвязанные области (правовое регулирование): сборник статей / А.А. Бо-густов, О.Н. Горохова, Д.А. Доротенко и др.; рук. авт. колл. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2019. 448 с.
4. Knight W. Gamer Wins Back Virtual Booty in Court Battle / / URL: https://www.newscientist. com/article/dn4510-gamer-wins-back-virtual-booty-in-court-battle/.
5. Lastowka G. and Hunter D. The Laws of the Virtual Worlds. California Law Review, Vol. 92, N 1, 2004. URL: https://ssrn.com/abstract= 402860
24 По словам Л.В. Санниковой и Ю.С. Харитоновой, «созданные в рамках программ для ЭВМ, предназначены для широкого обращения на рынке, не обладают признаками охраноспособности как объекты права интеллектуальной собственности, создаются на основе открытой лицензии» [34].
6. Windsor R Defining Digital Assets. 2017 // URL: https: //digitalassetnews.org/assets/defining-digital-assets/
7. Архипов B.B. Виртуальная собственность: системные правовые проблемы в контексте развития индустрии компьютерных игр // Закон. 2014. № 9. С. 69—90.
8. Белая O.B., Кононенко Д.Б., Семченкова МН. Правовое регулирование стартапов в области Big Data (Большие данные) // Бизнес. Образование. Право. 2018. № 1. С. 174—179.
9. Ворожевич A.C. Исключительные права в цифровой сфере: объекты, границы, пределы осуществления (комментарий законодательства) / / Современные информационные технологии и право: монография / Московский госуниверситет им. М.В. Ломоносова, Юридический факультет / отв. ред. Е.Б. Лаутс. М.: Статут, 2019.
10. Гладкая Е.И. Правовой режим доменного имени в России и США: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014.
11. Гурко А. 3D-печать и право интеллектуальной собственности: взгляд в будущее // ИС. Авторское право и смежные права. 2016. № 5. С. 29—42.
12. Еременко В.И. О совершенствовании правового регулирования доменных имен в Российской Федерации / / Законодательство и экономика. 2012. № 10. С. 41—64.
13. Кирсанова Е.Е. Правовое регулирование оборота прав на результаты интеллектуальной деятельности в цифровой экономике: монография. М.: Юстицинформ, 2022. 228 с.
14. Кнопперс Б.М. Генетика, геномика и права человека // Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2018. № 3. С. 35—41.
15. Кожемякин Д.В. Доменное имя в системе объектов гражданских прав: монография. М.: Проспект, 2019. 152 с.
16. Лаптев BA Цифровые активы как объекты гражданских прав // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 2 (42). С. 199—204.
17. Левинзон B.C., Митин Р.К. Правовое регулирование виртуального имущества // Закон и право. 2020. № 5.
18. Лисаченко A.B. Правовой режим «больших геномных данных»: за и против свободного обращения // Российский юридический журнал. 2022. № 2. С. 140—151.
19. Матвеев А.Г., Синельникова B.H. Объекты интеллектуальной собственности, получающие охрану в XXI веке / / Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. № 2. С. 281—309.
20. Медведев ДА. Новая реальность: Россия и глобальные вызовы // Вопросы экономики. 2015. № 10. С. 5—29.
21. Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. М.: Статут, 2006.
22. Морозова И.Г., Курпякова С.И. К вопросу о классификации цифровых прав / / Хозяйство и право. 2022. № 11. С. 18—28.
23. Нагорный Р.С. Доменное имя как объект гражданского права / / Журнал российского права. 2008. № 2.
24. Наумов В.Б. Право и Интернет. Очерки теории и практики. М., 2002.
25. Новокшонова НА. Виртуальное игровое имущество как объект гражданского права / / Управление в современных системах: сборник трудов XI Всероссийской (национальной) научно-практической конференции научных, научно-педагогических работников и аспирантов. Челябинск: Южно-Уральский технологический университет, 2021. С. 371—378.
26. Перепелкина ЯА. Виртуальное игровое имущество: перспективы правового регулирования // Журнал Суда по интеллектуальным правам. 2020. № 3 (29). С. 45—59.
27. Попцов А.В. Правовое регулирование доменного имени в Российской Федерации: авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
28. Рожкова МА Обладатель прав на доменное имя: характеристика правовых возможностей // Хозяйство и право. 2015. № 12 (467).
29. Рожкова МА. Цифровые активы и виртуальное имущество: как соотносится виртуальное с цифровым // URL: https://zakon.ru/blog/ 2018/06/13.
30. Рожкова МА. Цифровые активы и виртуальное имущество: как соотносится виртуальное с цифровым // ЭЖ Zakon.ru. URL: https:// zakon.ru/blog/2018/06/13/cifrovye_aktivy_i_ virtualnoe_imuschestvo_kak_sootnositsya_virtualnoe_s_ cifrovym
31. Савельев А.И. Направления регулирования Больших данных и защита неприкосновенности частной жизни в новых экономических реалиях // Закон. 2018. № 5. С. 122—144.
32. Савельев А.И. Правовая природа виртуальных объектов, приобретаемых за реальные деньги в многопользовательских играх // Вестник гражданского права. 2014. № 1. С. 127—150.
33. Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота // Право и экономика. 2018. № 4. С. 27—34.
34. Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Цифровые активы: правовой анализ: монография. Москва: 4 Принт, 2020. 304 с.
35. Сергеев А.П., Терещенко ТА. Большие данные: в поисках места в системе гражданского права // Закон. 2018. № 11. С. 106—123.
36. Синицын СА. Вещь как объект гражданских прав: возможные и должные критерии идентификации / / Законодательство и экономика. 2016. № 11. С. 7—17.
37. Суханов ЕА. Социальное лицо гражданского права (к постановке вопроса) // Гражданское право социального государства: Сборник статей, посвященный 90-летию со дня рождения профессора А.Л. Маковского (1930—2020). М., 2020. С. 27—28.
38. Тагаева С.Н. Виртуальное игровое имущество — объект гражданских прав? // Юрист. 2023. № 9. С. 11 — 16.
39. Филиппова С.Ю., Харитонова Ю.С. Имидж коммерсанта: правовое регулирование и способы охраны. М., 2018.
40. Халагаева ОА. Виды цифровых прав // Гражданское право. 2023. № 5. С. 42—45.
41. Четвергов Д.С. Правовой режим виртуального имущества // Право и бизнес. 2021. № 3. С. 33—39.
42. Юзефович Ж.Ю., Хазова В.Е. Цифровые права как объекты гражданских прав // Гражданское право. 2022. № 5. С. 15—18.
References
1. Burton P.R., Hansell A.L., Fortier I., et al. Size matters: just how big is BIG? Quantifying realistic sample size requirements for human genome epidemiology / / International Journal of Epidemiology. 2009. Vol. 38. N 1. P. 263—273.
2. Catherine Jewell. 3D Printing and the Future of Stuff / http://www.wipo.int/wipo_magazine/ en/2013/02/article_0004.html
3. E-commerce and related areas (legal regulation): collection of articles / A.A. Bogustov, O.N. Gorokhova, D.A. Dorotenko, etc.; hand. author. call. and ed. by M.A. Rozhkov. M.: Statute, 2019. 448 p.
4. Knight W. Gamer Wins Back Virtual Booty in Court Battle / / URL: https://www.newscientist. com/article/dn4510-gamer-wins-back-virtual-booty-in-court-battle/.
5. Lastowka G. and Hunter D. The Laws of the Virtual Worlds. California Law Review, Vol. 92, N 1, 2004. URL: https://ssrn.com/abstract= 402860
6. Windsor R. Defining Digital Assets. 2017 // URL: https://digitalassetnews.org/assets/defining-digital-assets/
7. Arkhipov V.V. Virtual property: systemic legal problems in the context of the development of the computer game industry // Law. 2014. No. 9. pp. 69—90.
8. Belaya O.V., Kononenko D.B., Semchenkova MN. Legal regulation of startups in the field of Big Data (Big data) // Business. Education. Right. 2018. No. 1. pp. 174—179.
9. Vorozhevich A.S. Exclusive rights in the digital sphere: objects, boundaries, limits of implementation (commentary of legislation) // Modern information technologies and law: monograph / Lomonosov Moscow State University, Faculty of Law / ed. E.B. Lauts. M.: Statute, 2019.
10. Gladkaya E.I. The legal regime of a domain name in Russia and the USA: abstract of the diss. ... cand. jurid. M., 2014.
11. Gurko A. 3D printing and intellectual property law: a look into the future / / IS. Copyright and related rights. 2016. No. 5. pp. 29—42.
12. Eremenko V.I. On improving the legal regulation of domain names in the Russian Federation // Legislation and Economics. 2012. No. 10. pp. 41—64.
13. Kirsanova E.E. Legal regulation of the turnover of rights to the results of intellectual activity in the digital economy: monograph. M.: Justicinform, 2022. 228 p.
14. Knoppers B.M. Genetics, genomics and human rights / / Precedents of the European Court of Human Rights. 2018. No. 3. pp. 35—41.
15. Kozhemyakin D.V. Domain name in the system of objects of civil rights: monograph. M.: Prospect, 2019. 152 p.
16. Laptev VA. Digital assets as objects of civil rights // Legal science and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. No. 2 (42). pp. 199—204.
17. Levinzon V.S., Mitin R.K. Legal regulation of virtual property // Law and law. 2020. № 5.
18. Lisachenko A.V. The legal regime of "big genomic data": pros and cons of free circulation // Russian Law Journal. 2022. No. 2. pp. 140—151.
19. Matveev A.G., Sinelnikova V.N. Intellectual property objects receiving protection in the XXI century // Bulletin of the Perm University. Legal sciences. 2019. No. 2. pp. 281—309.
20. Medvedev DA. New reality: Russia and global challenges // Economic issues. 2015. No. 10. pp. 5—29.
21. Morgunov S.V. Vindication in civil law. Theory. Problems. Praktika. M.: Statute, 2006.
22. Morozova I.G., Kurpyakova S.I. On the issue of classification of digital rights // Economy and law. 2022. No. 11. pp. 18—28.
23. Nagorny R.S. Domain name as an object of civil law // Journal of Russian Law. 2008. № 2.
24. Naumov V.B. Law and the Internet. Essays on theory and practice. M., 2002.
25. Novokshonova NA. Virtual gaming property as an object of civil law / / Management in modern systems: proceedings of the XI All-Russian (national) scientific and practical conference of scientific, scientific and pedagogical workers and graduate students. Chelyabinsk: South Ural Technological University, 2021. pp. 371—378.
26. Perepelkina YaA. Virtual gaming property: prospects of legal regulation // Journal of the Court of Intellectual Property Rights. 2020. No. 3 (29). pp. 45—59.
27. Poptsov A.V. Legal regulation of a domain name in the Russian Federation: abstract ... cand. Jurid. nauk. M., 2009.
28. Rozhkova MA. Holder of domain name rights: characteristics of legal possibilities // Economy and law. 2015. № 12 (467).
29. Rozhkova MA. Digital assets and virtual property: how does the virtual relate to the digital // URL: https://zakon.ru/blog/2018/06/13.
30. Rozhkova MA. Digital assets and virtual property: how does the virtual relate to the digital // EZH Zakon.ru. URL: https://zakon.ru/blog/2018/ 06/13/cifrovye_aktivy_i_virtualnoe_imuschestvo_ kak_ sootnositsya_virtualnoe_s_cifrovym
31. Saveliev A.I. Directions of regulation of Big data and protection of privacy in new economic realities // Law. 2018. No. 5. pp. 122—144.
32. Savelyev A.I. The legal nature of virtual objects purchased for real money in multiplayer games // Bulletin of Civil Law. 2014. No. 1. pp. 127—150.
33. Sannikova L.V., Kharitonova Yu.S. Digital assets as objects of entrepreneurial turnover // Law and economics. 2018. No. 4. pp. 27—34.
34. Sannikova L.V., Kharitonova Yu.S. Digital assets: legal analysis: monograph. Moscow: 4 Print, 2020. 304 p.
35. Sergeev A.P., Tereshchenko TA. Big data: in search of a place in the system of civil law // Law. 2018. No. 11. pp. 106—123.
36. Sinitsyn S.A. A thing as an object of civil rights: possible and proper identification criteria // Legislation and Economics. 2016. No. 11. pp. 7—17.
37. Sukhanov EA. A social person of civil law (to raise a question) / / Civil law of the social state: Collection of articles dedicated to the 90th anniver-
sary of the birth of Professor A.L. Makovsky (1930—2020). Moscow, 2020. pp. 27—28.
38. Tagaeva S.N. Virtual gaming property — an object of civil rights? // Lawyer. 2023. No. 9. pp. 11—16.
39. Filippova S.Yu., Kharitonova Yu.S. The image of a merchant: legal regulation and methods of protection. M., 2018.
40. Khalagaeva OA. Types of digital rights // Civil law. 2023. No. 5. pp. 42—45.
41. Chetvergov D.S. The legal regime of virtual property // Law and business. 2021. No. 3. pp. 33—39.
42. Yuzefovich Zh.Yu., Khazova V.E. Digital rights as objects of civil rights // Civil law. 2022. No. 5. pp. 15—18.
Информация об авторе
В.В. Кресс — председатель Арбитражного суда Московского округа, кандидат юридических наук.
Information about the author V.V. Kress — Chairman of the Arbitration Court of the Moscow District, Candidate of Law.
Статья поступила в редакцию 1 5.01.2024; одобрена после рецензирования 1 5.02.2024; принята к публикации 15.03.2024.
The article was submitted 1 5.01.2024; approved after reviewing 1 5.02.2024; accepted for publication 1 5.03.2024.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Молчанова Т. В. Преступления в сфере экономической деятельности. Статистическая оценка и возможности прогнозирования. Монография / под ред. Н.Д. Эриашвили. 191 с.
ISBN: 978-5-238-03624-3
Монография посвящена статистическому измерению преступности в сфере экономической деятельности и ее прогнозированию. Изложены вопросы статистической оценки преступлений с учетом особенностей лиц, совершивших их в сфере экономической деятельности. Сфера экономической деятельности статистически измерена состоянием организованной преступности, преступлениями с использованием информационно-телекоммуникационных технологий.
Дана общая характеристика статистико-математических методов прогнозирования. Статистико-математические методы прогнозирования преступности рассмотрены в зависимости от вида математического описания. Продемон-стрирована методика прогнозирования на определенных статистических показателях преступлений в сфере экономической деятельности, описаны их про-гноз-ные тенденции.
Для научных работников, студентов, преподавателей юридических вузов, практических работников, читателей, интересующихся проблемами экономической преступности в России, а также для самого широкого круга любителей статистики.
Т.В. Молчанова
Преступления в сфере экономической деятельности
Статистическая оценка и возможности прогнозирования
