CC BY
306
УДК 93+159.922.767
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ «ДЕТСКАЯ БЕСПРИЗОРНОСТЬ»
© С.А. Самсонова
В России детская беспризорность была объектом пристального внимания со стороны специалистов широкого профиля, занимавшихся охраной прав детей, практических работников, пытавшихся осмыслить это социальное бедствие и подсказать государственным органам выход из положения. Постепенно, под влиянием практических потребностей советские властные структуры вместо обшдх деклараций пришли к конкретизации понятия «детская беспризорность».
Ключевые слова: детская беспризорность; несовершеннолетние; детский дом.
Брошенный, оставшийся без семьи, ведущий бродячий образ жизни ребенок встречается в социальной действительности любого даже самого благополучного общества. Наиболее характерно это явление для социума в кризисные эпохи и в период трансформаций. Однако осмысление этого понятия связано не только с состоянием общества, но прежде всего, науки в обществе. Не случайно именно в начале XX в. в период российской модернизации, с одной стороны, и в годы бурного развития социологии в российском научном сообществе - с другой, в российскую действительность вошел французский термин «moralment abandonne» [1]. Этот термин вскоре вошел в лексику как научной, так и публицистической литературы для обозначения детской беспризорности. В условиях модернизации происходила ускоренная маргинализация общества, активно начавшаяся в России еще в последней четверти XIX в. В связи с этим резко снизилась роль семьи в социализации подрастающего поколения. Однако государство не заметило опасности этих процессов и не приняло никаких социальных мер по укреплению семейных отношений. Все это вело к расширению масштабов беспризорности.
Введение нового социального понятия повлекло за собой необходимость научного и общественного осмысления содержания явления, обозначаемого этим понятием. В России такое осмысление активно проходило в начале XX в. Так, в декабре 1913 г. состоялся первый Российский съезд по вопросам детского суда, где был предложен проект Закона «О мерах попечения над беспризорными». В тексте проекта было дано одно из первых определений беспризорности. К беспризорным были отнесены осиротевшие дети и те несовершеннолетние, которые находились в
условиях, не гарантирующих им определенного минимума для развития в физическом и нравственном отношении [2]. Такое толкование беспризорности стало в тот период наиболее распространенным как среди общественности, так и среди ученых. Например, С. Бахрушин: «беспризорными являются дети, живущие в такой обстановке, которая угрожает их физическому и нравственному развитию». В число беспризорных, по его мнению, входили разные категории детей. Он относил сюда и ребят, не имевших определенного места жительства, и брошенных родителями или опекунами. В эту категорию входили нищие и бродяги, малолетние проститутки, дети, находившиеся в воровских и других преступных сообществах. Беспризорными считал автор и детей, подвергавшихся насилию со стороны взрослых [3].
Только при перечислении данных категорий бросается в глаза, что данная классификация строилась на основе неоднородных критериев. В то же время все эти группы детей объединялись в понятие «беспризорники» одним признаком - девиантным поведением ребенка, а не отсутствием у них родителей. Предреволюционную общественность больше волновало не столько состояние этих детей, сколько угроза спокойствию окружающего их социума, диссонанс их бытования с общепринятой моралью.
Очевидно, что обращение к понятию «беспризорный» стало результатом существенного роста беспризорности в российском обществе, когда стало очевидным, что спорадическими мерами по предотвращению этого социального явления не обойтись. Необходимо было осознать глубинные причины и его суть, чтобы выработать способы его предотвращения. Ученые-психологи и социологи первыми увидели корни беспризор-
ности в ослаблении семейных связей, о чем говорилось выше. В. Бехтерев выказывал уверенность в том, что заброшенность детей является ближайшим следствием выраженной слабости семьи, процесса угасания этого социального института [4]. Более того, ученый считал это социальной формой вырождения общества.
В то же самое время в среде российской радикальной интеллигенции, особенно среди социалистически настроенной молодежи, усиливалось нигилистическое отношение к семье как «бесполезному институту». Призыв к уничтожению всякого интереса к ребенку со стороны семьи, родителей предназначался для уничтожения семьи как буржуазному явлению.
В период революции 1917 г. и в годы гражданской войны подобная точка зрения нашла свое отражение и в государственной политике большевиков. Однако в отличие от дореволюционного периода новая власть брала на себя ответственность за воспитание детей. Государство объявлялось высшим опекуном каждого ребенка: «Государство, а не семья, определяет минимум необходимого для ребенка образования, ухода, благополучия» [5]. Претворение этого принципа в жизнь в условиях экономического кризиса, социальных потрясений, слабости и неопытности советской власти имело печальный результат. Беспризорность стала массовым явлением в советской республике и повседневной картиной российского быта 1920-х гг.
Представители советской общественности, новые педагоги расценивали беспризорность как проявление «контрреволюционного переворота». В их представлении на путь девиантного поведения подростков и детей толкает контрреволюция, пользуясь их неопытностью, социальной и психологической неустойчивостью: «Не имея ни силы сопротивления жизненным соблазнам, ни силы приспособления к жизненным задачам - они всегда впадают в столкновение с действующими законами, нарушают порядок всякого гражданского строя и роковым образом вовлекаются в преступление, усиливая свое психопатическое состояние». В то же время большинство общественных деятелей осознавали, что бездомность и беспризорность -продукт изменившихся социальных условий. Было ясно, что беспризорность создается
нуждой, сиротством, голодом, войной, безработицей. Однако катализатором беспризорности было и отсутствие достаточного интереса к воспитанию ребенка.
В период с 1917 до начала 1921 г. отрицание прошлого привело к тому, что опыт, накопленный до революции по изучению беспризорности, был не востребован. Четкого определения понятия «беспризорный» в те годы не сложилось, а ведь от этого зависел и характер практической политики по преодолению этого социального бедствия. Трактовка этого термина была широкой и неясной. Так, одни авторы в число беспризорных детей включали даже «беспризорных матерей», нуждавшихся в помощи. Другие ограничивали категорию беспризорников «уличными детьми», т. е. той группой, которая находилась вне семьи и вне детских учреждений. В состав беспризорных по определению входили и безнадзорные дети, но такого определения до поры до времени вообще не существовало ни в политическом, ни в социальном языке. В это время, во-первых, большевики решали, как первостепенные, задачи удержания власти, а детские проблемы уходили на второй план. Во-вторых, в ряде политических вопросов большевики еще руководствовались абстрактными теоретическими представлениями коммунистической доктрины, от части которых им позже придется отказаться под давлением социальной практики. В полной мере это утверждение относится и к проблеме семьи, от чего зависело решение вопросов беспризорности.
Окончание гражданской войны остро поставило перед большевистским руководством вопросы сохранения и возрождения общества, без чего удержать советскую власть не представлялось возможным. Одним из первоочередных мероприятий возрождения нормальной гражданской жизни стала борьба с пагубным явлением беспризорности. В связи с этим власть обратилась к осмыслению этого процесса, что повлекло за собой выработку определения беспризорности в государственных документах. Например, в сентябре 1921 г. была принята резолюция по докладу С.Е. Копелянской «О правовой защите несовершеннолетних» [1]. В ней к беспризорникам были отнесены несовершеннолетние, не имевшие надлежащего надзора, попечения или приюта со стороны
родителей или опекунов. Эти дети по этому определению находились в условиях, которые могли иметь плохое влияние на их нравственность и здоровье. Беспризорными считались и несовершеннолетние дети, в отношении которых родители и опекуны «злоупотребляют своей властью, принуждая или склоняя их к преступной, порочной жизни, нищенству, разврату или потворствуя этому, или которые отдают в распоряжение нищих, преступников, бродячих певцов и тому подобное». В число беспризорных по этой резолюции входили несовершеннолетние подростки и дети, родители которых отбывали наказания в местах лишения свободы, а также несовершеннолетние нищие, бродяги, спекулянты, малолетние преступники и проститутки. Очевидно, что теперь власть обратилась к прошлому опыту, не афишируя это обстоятельство и прикрываясь идеологической фразеологией о будущем социализме.
В более сжатой форме данное определение было внесено в советские подзаконные ведомственные акты. В положениях об охране детства, разработанных Наркоматом просвещения РСФСР, содержится перечень категорий беспризорных. В частности, беспризорными считались несовершеннолетние дети и подростки в возрасте до 18 лет в случае «оставления их родителями или лицами, их заменяющими, без всякого надзора и попечения». Кроме того, к беспризорным относились дети этой же возрастной категории, подвергавшиеся насилию со стороны взрослых. Среди этих категорий беспризорных детей выделялись те, кому не был предоставлен необходимый «минимум воспитания и обучения, предусмотренного действующими законоположениями». Беспризорными считались также несовершеннолетние в случае «развращающего влияния домашней обстановки; ведении самими несовершеннолетними порочного образа жизни, а равно нищенство или бродяжничество; занятия всякого рода торговлей» [6].
Несмотря на то, что это понятие несколько упорядочивало практику по преодолению беспризорности, оно оставалось довольно размытым. Например, непонятно, надо ли было относить к категории беспризорных детей, находившихся в детских домах. Дело в том, что в первые годы советской власти для содержания детских домов не
хватало средств. Не было серьезного опыта их организации. Там царил хаос, воспитателями зачастую работали жулики, да и просто случайные люди. Дети в таких детских домах находились без надлежащего ухода и надзора. Достаточно вспомнить первые главы «Педагогической поэмы» А.С. Макаренко, в которых ярко описана обстановка и атмосфера, царившие в это время в детских учреждениях.
Так или иначе, за восемь лет существования советской власти определение беспризорности не нашло окончательного законодательного разрешения, тормозя практическое решение задачи ликвидации беспризорности. В различных документах того времени беспризорность понималась по-разному. Одни подразумевали под этим термином только несовершеннолетних, которые жили на улице, другие включали в число беспризорных и безнадзорных, т. е. ребят, имевших родителей, которые по разным причинам не могли или не хотели выполнять свои родительские обязанности.
Такая же разноголосица царила и науке. Примером могут служить работы Е. Лившиц и С. В. Познышева. По мнению первого автора, беспризорный - «это ребенок, поставленный в такие условия, когда он сам содержит себя, а иногда не только себя, но и своих близких. И не важно, есть ли у него койка, живет ли он в «семье». Согласно вульгарносоциологическому подходу главным критерием беспризорности ребенка является отсутствие у него орудий производства и собственности, «он вынужден сам прокармливать себя» [7].
С.В. Познышев дает крайне детализированное определение: «Беспризорность - не есть какое-либо особое состояние самой личности подростка, это особое положение подростка в обществе, такое положение, при котором он оказывается лишенным того руководства и попечения, которые необходимы ему, - по его юному возрасту и связанной последними неспособностью к саморуководству и самопомощи, чтобы избежать причинения более или менее серьезного вреда самому себе или другим» [8]. С.В. Познышев различал такие виды беспризорности, как бездомность, заброшенность, безнадзорность.
Другой автор, П.И. Люблинский, говоря о беспризорности, сравнивал ее с длитель-
ным недугом, который проходит через несколько стадий или фаз своего развития. Он различал различные степени беспризорности. Начальную фазу этой социальной болезни, считал он, составляет безнадзорность, а окончательной, уже крайней запущенной фазой становится беспризорность как таковая, которая определяет социальный статус самого несовершеннолетнего, который он обретает уже по собственной воле или в силу стечения каких-либо обстоятельств. Главным фактором беспризорности он считал беззащитность детей. Люблинский выделял такие формы беспризорности, как сиротство, нужда и заброшенность [9].
В.И. Куфаев определял беспризорность как состояние, применимое к детям, которые не имеют родителей и не находятся на попечении учреждений или отдельных лиц, т. е. не имеют присмотра и экономической обеспеченности. Считал он беспризорными и детей, у которых есть родители или опекуны, которые также находятся в детских домах, но присмотр за ними и окружающая их среда не могут способствовать их правильному воспитанию [10]. М.И. Левитина считала, что «беспризорный ребенок в современных российских условиях - это всякий ребенок, лишенный сознательного влияния организованной педагогической среды взрослых» [11]. Таким образом, она делала акцент не только на семейной, но и на школьной среде обитания ребенка.
Из всех вышеприведенных текстов становится ясным, что понимание беспризорности в основном связывалось исключительно с личностью ребенка или подростка и окружающими его условиями. Это уводило от глубинных причин явления и тем самым не способствовало выработке адекватных практических мер. Под беспризорностью понималось явление, охватывавшее всякого рода материальную, моральную и социальную недостаточность обстановки, окружающей ребенка. Объясняется это, главным образом, тем, что авторы представляли педагогическую и психологическую науку.
Параллельно с педагогическими поисками наиболее объективного термина «беспризорность» велась работа и по законодательному определению этого явления. В журнале «Революционная законность», например, предлагалась своя трактовка беспризорности:
«Беспризорными признаются дети и подростки до 16 лет, лишенные родственников или лиц, могущих взять на себя заботу о них, а также не имеющие средств к существованию» [12].
Окончательное определение понятия «беспризорный» было дано в марте 1926 г., когда СНК РСФСР принял постановление, разработанное еще в феврале этого же года, в котором давалось понятие «беспризорный» и конкретный возраст беспризорных детей [13]. К беспризорникам законодательно были отнесены дети до 16 лет, не имевшие родителей, взрослых братьев и сестер, способных принять на себя заботы о младших, а также дети, потерявшие связь с родителями и родственниками. В их число были включены также дети, изъятые из семьи постановлением суда или комиссией по делам несовершеннолетних, и подкидыши. В этом постановлении впервые появился термин «временно беспризорный». Им обозначались дети, чьи родители вследствие болезни или по другим причинам не в состоянии были временно содержать своего ребенка.
Однако малограмотность исполнителей указаний центральной власти, многообразие мнений, высказываемых в прессе по поводу беспризорности, вели к несогласованности представлений об этом явлении в различного рода подзаконных актах, в инструкциях и положениях, которые разъясняли содержание практической деятельности на местах по борьбе с беспризорностью. Например, в ст. 2 Положения о мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР 8 марта 1926 г. беспризорными признавались: «сироты, а также не имеющие братьев и сестер, которые были бы обязаны и могли бы принять на себя заботу о них; потерявшие связь с родителями и родственниками; изъятые постановлением суда или комиссией по делам несовершеннолетних из семьи, вследствие преступной или порочной жизни их родителей или лиц, у которых они воспитывались, или вследствие злоупотреблений в отношении их родительскими правами; подкинутые [14]. Очевидно, что Положение повторяет постановление СНК, но несколько расширяет рамки этого понятия.
К «временно беспризорным» были отнесены дети, нуждавшиеся во временной помощи «из-за тяжелой болезни родителей,
лишающей их всяких средств», «нищенства старухи-матери», не имеющей поддержки от мужа [15]. Временная или частная помощь в охране и воспитании детей предоставлялась тем несовершеннолетним, кто стал беспризорным «вследствие тяжелой болезни или инвалидности, лишающей полной трудоспособности родителей или лиц, у которых они воспитывались, в тех случаях, когда последние не пользуются пособием от государства». Временно беспризорными считались и те, кто находился на попечении «одной только матери, лишенной всякого заработка и не получающей материальной поддержки от мужа, родственников или других лиц», а также те, кто оказался беспризорным из-за временного отсутствия родителей или опекунов «вследствие лишения их свободы, нахождения в больнице на излечении» [14].
Таким образом, в состав беспризорных входили и безнадзорные ребята, т. е. дети, имеющие родителей или кого-либо из близких родственников, но лишенные необходимого присмотра, надзора. Очевидно, что понятие «безнадзорный» сближается по смыслу с термином «временно беспризорный». Поэтому в социальной практике, как правило, употреблялось более привычное слово «безнадзорный». Содержание этого понятия в современной российской педагогической энциклопедии объясняется как отсутствие или недостаточность контроля за поведением и занятиями детей и подростков, воспитательного влияния на них со стороны родителей или заменяющих их лиц. Беспризорность при этом рассматривается как крайнее проявление безнадзорности, которая выражается в отчуждении самих детей от семьи, детского коллектива, в безразличии родителей и воспитателей к детям [16].
Неразвитость правовых основ нового государства в 20-е - начале 30-х гг. XX в. проявилась и в том, что тогда термины «безнадзорность» и «беспризорность» не имели юридического определения, что затрудняло установление границ государственного вмешательства в сферу воспитания ребенка. Отмечая многогранность понятия «детская беспризорность» и невозможность придать ему «строго определенную» форму, власть ограничивалась указанием признаков, характерных для детской беспризорности. Во-первых, под эту категорию подпадали дети, не имев-
шие родителей и не находившиеся на попечении учреждений и отдельных лиц, и, следовательно, не имевшие присмотра; во-вторых, дети, хотя и имевшие родителей и опекунов или попечение учреждений, но «присмотр и окружающая среда их таковы, что не может быть уверенности в правильном усвоении ими принципов морали и воспитания» [17]. В 1930 г. беспризорные стали определяться уже «как несовершеннолетние, лишенные педагогического надзора и попечения и живущие в условиях, вредно действующих на их общественные проявления и здоровье». При этом беспризорными считали не только детей, потерявших родителей или опекунов, но и тех, чьи родители или опекуны «лишают детей пищи, грубо с ними обращаются, совращают их на преступления, разлагающе влияют собственным примером» [18].
Итак, постепенно, под влиянием практических потребностей, советские властные структуры вместо общих деклараций пришли к конкретизации понятий «беспризорный» и «безнадзорный». В первом случае это был ребенок, ставший круглым сиротой по естественным или социальным причинам. Во втором случае это был ребенок, оставшийся без надзора из-за временных негативных обстоятельств. При этом различались беспризорность-сиротство, беспризорность-нужда, беспризорность-заброшенность, беспризорность-беззащитность .
Для первого вида беспризорности было характерно отсутствие семьи, что порождало такую форму «социальной недостаточности, которая неизменно требует себе компенсации в виде государственного или общественного попечения». Второй вид беспризорности сопровождается крайне тяжелым материальным положением семьи, ее нищетой, не дающей возможности позаботиться о ребенке. Беспризорность-заброшенность касается детей, живших в семье, где за ними отсутствует надзор и внимание к их нуждам. В случае беспризорности-беззащитности имеется в виду ситуация, когда ребенок подвергался в семье жестокому обращению, эксплуатации, что толкало его на путь нищенства, проституции, правонарушений. Одновременно в 20-30 гг. ХХ в. партийно-государственная власть представляла беспризорность в категориях классовой борьбы. Например, один из авторов говорил о беспризорности детей, как
о «господствовавшей форме детского бесправия».
Таким образом, в России детская беспризорность была объектом пристального внимания со стороны специалистов широкого профиля, занимавшихся охраной прав детей, практических работников, пытавшихся осмыслить это социальное бедствие и подсказать государственным органам выход из положения.
1. Нечаева А.М. Россия и ее дети (ребенок, закон, государство). М., 2000. С. 104.
2. Гернет М.Н. Социально-правовая охрана детства за границей и в России. М., 1924. С. 49.
3. Бахрушин С. Организация попечения о беспризорных детях в Москве. М., 1916. С. 8.
4. Бехтерев В. Вопросы общественного воспитания. М., 1910. С. 39.
5. Люблинский П.И., Копелянская С.Е. Охрана детства и борьба с беспризорностью. Л., 1924. С. 7.
6. Охрана детства. Киев, 1922. С. 56-58.
7. Лившиц Е. Социальные корни беспризорности. М., 1925. С. 15.
8. Познышев С.В. Детская беспризорность и меры борьбы с ней. М., 1926. С. 7.
9. Люблинский П.И. Борьба с беспризорностью в детском и юношеском возрасте (социально-правовые очерки). М., 1923. С. 61-63.
10. Куфаев В.И. Нищенство и беспризорность. М., 1929. С. 132.
11. Левитина М.И. Беспризорные. Социология. Быт. Практика работы. М., 1925. С. 48.
12. Революционная законность. 1926. № 1-2. С. 55.
13. Заседание СНК РСФСР 12 февраля 1926 года // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1926. 14 февр.
С. 6.
14. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. 1926. № 19. С. 143.
15. Социальная законность. 1926. № 1-2. С. 55.
16. Российская педагогическая энциклопедия / гл. ред. В.Л. Давыдов. М., 1993. Т. 1. С. 75.
17. Куфаев В. Детская беспризорность и ее следствия. На помощь ребенку // Сборник, издаваемый центральным комитетом по организации «недели беспризорного ребенка», состоящем при комиссии по улучшению жизни детей ВЦИК. Пг.; М., 1923. С. 33.
18. Большая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 1. С. 438.
Поступила в редакцию 24.09.2009 г.
Samsonova S.A. To the question of the concept of “childish homelessness”. In Russia childish homelessness was an object of steadfast attention from the side of broad specialists who were engaged in protection of children rights, practical workers, trying to comprehend this social disaster and to prompt the state structures a way out. Gradually, under the influence of practical requirements the Soviet power structures have come to a concept concrete definition «childish homelessness» instead of the general declarations.
Key words: childish homelessness; under-aged; orphanage.
УДК 94(47).084.6
БОРЬБА С КУЛАЧЕСТВОМ В ГОДЫ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ И ВОТСКОЙ АВТОНОМНОЙ ОБЛАСТИ)
© О.Н. Леконцев
Статья посвящена одному из трагических направлений государственной политики в советский период в деревне - раскулачиванию в годы форсированной коллективизации. На примере двух регионов Нечерноземья показываются причины, ход, масштабы, итоги и последствия раскулачивания, реакция различных социальных слоев крестьян на политику государства на разных этапах борьбы с кулачеством.
Ключевые слова: крестьянство; коллективизация; репрессии, землеустройство, перевыборы, кулачество.
В развернувшейся в 1928 г. массовой коллективизации сельского хозяйства борьба с кулачеством являлась одним из краеугольных направлений, формировавших колхозное строительство в целом. Без постоянного дав-
ления на кулака невозможно представить саму коллективизацию, ее характерные и специфические черты.
Важность этой проблемы привела к тому, что она широко освещалась в советской
