CC BY
177
муниципальным образованиям, в т.ч. по нескольким муниципальным образованиям (при штатной численности менее 100 человек), и его заместителям (по уголовным делам, расследуемым подчиненными следователями) предоставляются полномочия, предусмотренные ст. 39 УПК, за исключением:
а) ч. 2 ст. 109 УПК (давать согласие следователю на возбуждение перед судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей свыше 6 месяцев);
б) ч. 7 ст. 162 УПК (продлевать срок предварительного следствия свыше 3 месяцев).
Таким образом, сначала указано на полномочия, предусмотренные ст. 39 УПК, затем на то, что данные должностные лица не осуществляют некоторые из полномочий, предусмотренные ст. 39 УПК, но в дальнейшем указано на другие статьи УПК. Отметим, что именно таким образом сформулированы практически все пункты приказа.
На наш взгляд, правильнее было бы пункты «а» и «б» пп. 11.1 приказа сформулировать следующим образом:
«а) полномочия давать согласие следователю на возбуждение перед судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей свыше шести месяцев в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 109 УПК;
б) продлевать срок предварительного следствия свыше трех месяцев в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 162 УПК».
Рассматриваемый приказ, вероятно, удобен для использования в качестве руководства к действию руководителям следственных органов. Руководитель определенного следственного органа, найдя в приказе свою должность, может определить, какими именно процессуальными полномочиями он обладает. Однако изложение нормативного материала не совсем удобно, например, для использования его следователями, а также в целях научного исследования этого, несомненно, важного источника уголовно-процессуального права.
Представляется, что к данному приказу необходимо разработать приложение (помимо имеющихся 11 приложений, схематично отражающих положения отдельных пунктов приказа), в котором полномочия руководителей следственных органов раскрывались бы применительно к частям и пунктам ст. 39 УПК РФ.
Список литературы
1. Российская газета. — 2008, 26 января.
2. Российская газета. — 2010, 19 ноября.
3. Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 48. — Ст. 5923. — 2010. — № 8. - Ст. 839.
4. Собрание законодательства Российской Федерации. — 2007. — № 24. — Ст. 2830.
Literature
1. The Russian newspaper. — November, 20th, 2008.
2. The Russian newspaper. — November, 19th, 2010.
3. Collection of laws of the Russian Federation. — 1998. — № 48. — Art. 5923. — 2010. — № 8. — Art. 839.
4. Collection of laws of the Russian Federation. — 2007. — № 24. — Art. 2830.
УЛК 343.131.8 T.B. Топчиева*
К вопросу о назначении российского уголовного судопроизводства
Статья посвящена вопросу о назначении российского уголовного судопроизводства. Автор анализирует сложившиеся типы уголовного процесса, определяет соотношение цели уголовного судопроизводства и его назначения в зависимости от типологии уголовного процесса, дает характеристику современному российскому уголовному процессу.
Ключевые слова: уголовный процесс, цель и назначение уголовного судопроизводства, объективная, формальная истина, типы уголовного процесса, доказательства.
T. V. Topchieva* On the role of Russian criminal proceedings. This article is dedicated to the role of Russian criminal proceedings. The author analyzes the existing types of criminal proceedings, determines correlation between the purpose and role of criminal proceedings depending on the typology of the criminal proceedings and describes the nature of contemporary Russian criminal proceedings.
* Топчиева Татьяна Владимировна, адъюнкт кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВЛ России, капитан милиции Тел.(812)744-87-95 Почтовый адрес: г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1. E-mail: [email protected].
* Topchieva, Tatyana Vladimirovna, associate of Criminal procedure department, Saint-Petersburg University of the Ministry of the Interior, Captain Tel. (812)744-87-95 Mailing address: St. Petersburg, Pilot Pilyutov str., 1. E-mail: [email protected].
Статья поступила в редакцию 20 ноября 2010 года.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Уголовное и уголовно-исполнительное право, уголовный процесс
Keywords: criminal proceedings, purpose and role of criminal proceedings, objective, formal truth, types of criminal proceedings, evidence.
Начавшаяся на рубеже XX-XXI вв. судебная реформа в России поставила вопрос о роли уголовного суда в установлении истины в число дискуссионных. При этом в течение многих лет истина как цель уголовного судопроизводства трактовалась по-разному. Так, уголовный процесс советского периода, являясь розыскным, тяготел к установлению материальной истины. «В науке уголовного процесса советского времени целями уголовного процесса назывались: определение справедливого наказания лицу, совершившему преступление, борьба с преступностью, установление материальной истины по делу»1. Конституция РФ 1993 г. закрепила положения правового демократического общества, главной ценностью которого явились права и свободы граждан (ст. 2), а так же осуществление правосудия на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 123). Данные положения нашли отражение в УПК РФ 2001 г., который опирается на принципы состязательности сторон (ст. 15 УПК РФ), свободы оценки доказательств (ст. 17), а так же уважения чести и достоинства личности (ст. 9), охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11), презумпции невиновности (ст. 14).
Хотя в УПК РФ 2001 г. уголовное судопроизводство в целом заявлено состязательным, таковым оно не стало. «Попытки законодателя реформировать досудебное производство привели к тому, что предварительное расследование ... так и не стало состязательным, утратив при этом некоторые розыскные черты»2. По этому поводу справедливо мнение представителей Омской школы процессуалистов: «.по своей сути ... отечественный уголовный процесс пока остается смешанным, соответствующим нашей истории и действительным задачам, стоящим перед системой уголовной юстиции страны»3. Поскольку изменился баланс между розыскным и состязательным началом, современное уголовное судопроизводство стало более тяготеть к установлению истины юридической. Именно поэтому споры о месте истины в уголовном судопроизводстве, проблемах ее установления вновь стали злободневны в настоящее время, что нашло отражение в спорах ученых-процессуалистов.
Истина — одна из тех категорий, которые постоянно используются в научном обороте. Связанная с ней проблематика вызывала и вызывает живой интерес и у философов, и у специалистов в отдельных отраслях знания. В уголовном процессе также существует проблема истины, которая волновала ученых на протяжении всего развития уголовно-процессуального права и которая по-прежнему не имеет однозначной трактовки.
Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее УПК РФ) не содержит прямого указания на установление истины как цели уголовного судопроизводства, однако анализ его норм позволяет утверждать, что именно истина была и остается целью уголовнопроцессуального познания.
Правильное понимание цели уголовного судопроизводства имеет не только теоретическое, но и практическое значение. От правильности решения данной проблемы во многом зависит определение процессуальных категорий: средств доказывания, процессуальных презумпций, обязанностей тех или иных участников процесса, порядка судопроизводства, роли в доказывании отдельных видов доказательств и др.
Ст. 6 УПК РФ определяет назначение уголовного судопроизводства как «...защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений...»4, а также «.защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод»5. Следовательно, в уголовном судопроизводстве важно добиться решения единой задачи — осуждения действительно виновного и недопущения привлечения к уголовной ответственности и осуждения невиновного. Решение этой задачи возможно только при условии, что обстоятельства уголовного дела установлены компетентными органами и должностными лицами так, как они имели место в действительности, вне зависимости от индивидуальных особенностей сознания познающего. Такое установление обстоятельств преступления и иных значимых для уголовного дела обстоятельств традиционно рассматривалось в российской уголовно-процессуальной науке как установление объективной истины. «Установить истину в уголовном процессе, — пишет П. Лупинская, — означает познать прошедшее событие и все обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, в соответствии с тем, как они имели место в действительности»6.
В уголовном процессе изначально понятия объективной и материальной истины были тождественны. Одним из первых об объективной (материальной) истине писал в конце XIX в. известный правовед В.А. Случевский: «Уголовный судья стремится к обнаружению материальной истины в отношении совершившегося преступления, а обнаружить ее он может только через оценку фактических обстоятельств, предшествовавших, совпавших или следовавших за совершением преступления»7.
Лишь в 50-х гг. XX столетия с подачи М.С. Строговича в правовой обиход входит понятие «материальная истина»8. Материальная истина понималась в качестве требования по объективному, всестороннему и справедливому разрешению уголовного дела, принятию судом решения, соответствующего действительным фактам. Эту же точку зрения отстаивают В.П. Божьев9, П.А. Лупинская10, Л.М. Васильев11, Э.М. Мурядьян12, В.С. Буданова13.
Объективная истина — цель познавательной деятельности в уголовном процессе. Формой познания в уголовном процессе является доказывание. Объективная истина в уголовном процессе
является целью доказывания и достигается путем доказывания. Говоря об объективной истине, имеется в виду не просто истина, выясненная любыми путями, а истина, подтвержденная объективными фактами, доводами, аргументами, установленная с помощью достоверных, допустимых и достаточных доказательств. Поскольку главным критерием для достижения материальной истины является достоверность (то, что было в действительности), а не высокая степень вероятности, хотя и подтвержденная какими-либо фактами, то в ходе расследования необходимо установить все обстоятельства дела посредством сбора, проверки и оценки доказательств. Поэтому обязанность государственных органов принять все доступные меры для всестороннего, полного и объективного установления всех обстоятельств дела, прав и обязанностей субъектов, правового значения фактов.
Определение истины уголовного процесса, как истины материальной, вызвало резкую критику ряда известных правоведов. Так, М. А. Чельцов утверждал, что полностью истина никогда не может быть достигнута. «Мы отвергаем безусловную достоверность наших знаний, — писал он. — Вместо нее можно говорить лишь о высокой степени вероятности. Обычно в делах судебных и удовлетворяются более высокой степенью вероятности»17. Свою точку зрения о недоступности для суда полной достоверности знаний, а следовательно, и невозможности установления объективной истины по делу М. А. Чельцов обосновывал ссылкой на слабую сторону применения правил формальной логики в судебном исследовании. Он считал, что в судебной деятельности нельзя использовать законы природы, предлагал основывать судебную достоверность на приблизительных опытных обобщениях15.
Приверженцы концепции формальной истины А. Я. Вышинский и В. С. Тадевосян считали, что суд практически не может установить полную достоверность исследуемых фактов, виновность или невиновность лица, привлеченного к уголовной ответственности.
Будучи противопоставленной истине материальной, формальная истина заключалась лишь в соответствии решения известным данным, значение которых наперед установлено (напр., документам). Суть такой истины состоит в том, что для нее вовсе не обязательным было требование соответствовать тому, что имело место в действительности — главное соблюсти предписанные законом многочисленные формальности. Для судьи при этом вовсе не обязательно было убедиться, виновен ли на самом деле человек в совершении преступления. На переднем плане — соблюдение многочисленных формальностей. Другими словами, смысл такой системы доказательств и заключался в том, что в ней истина как цель доказывания провозглашалась только формально. Основным в доказывании считалось не содержание, а форма. Поэтому истину именовали формальной.
В последнее время наметилась тенденция к отрицанию возможности и необходимости постижения объективной истины, замене ее истиной формальной. Это мотивируется тем, что достижение объективной истины по каждому уголовному делу невозможно. И в целом ряде случаев суд все же бывает вынужден довольствоваться истиной формальной. Идеальным результатом производства по уголовному делу при этом признается совпадение объективной и процессуальной истин. Под процессуальной истиной понимается истина, которая вытекает и опирается на материалы уголовного дела, полностью соответствует имеющимся в нем, надлежаще и скрупулезно проверенным, исследованным и оцененным судом доказательствам. «Принцип процессуальной истины — принцип доказанного обвинения»16. Процессуальная истина, как и истина формальная, хотя и обладает высокой степенью вероятности, но основывается на доказательствах, признанных судом достоверными и доброкачественными, что позволяет считать данные понятия тождественными. В качестве критерия соответствия формальной истины истине материальной принимается внутреннее убеждение — уверенность судьи по поводу предмета конкретного уголовно-правового спора. Такая формальная истина, понимаемая как соответствие процесса требованиям процессуального права, рассматривается некоторыми авторами в качестве единственно приемлемой в уголовном процессе. Так, по мнению А. А. Мохова, «судебная истина — это единственно возможный вывод, который получает суд в условиях дискретности доказательственной информации»17.
Исходя из вышеизложенного, мы приходим к выводу о том, что однозначного толкования понятия истины в уголовном процессе не существует. Однако под истиной как целью доказывания в уголовном процессе следовало бы понимать то, что принято именовать истиной объективной, а именно
— такое содержание выводов следствия и суда, которое соответствует действительности, правильно отражает имевшие место события: совершенное преступление, факт его совершения определенным лицом, виновность этого лица и т. д.
Возможность достижения истины по уголовному делу и определение цели процесса обусловлено различными концептуальными подходами. Для каждого типа процесса характерно достижение своей истины. Так, состязательный процесс скорее нацелен на достижение формальной истины, розыскной
— объективной (материальной), поскольку состязательный и инквизиционный процесс характеризуются различным соотношением роли суда и сторон в достижении цели уголовного судопроизводства.
Состязательный процесс строится на началах процессуального равенства сторон и разделения функций между обвинителем, защитой и судом. При этом обвинитель несет «бремя доказывания» виновности обвиняемого, а суд выступает как арбитр между сторонами. Решение суда зависит от позиции сторон (так, например, признание обвиняемым вины исключает судебное следствие, и суд выносит обвинительный приговор). Отказ обвинителя от обвинения предрешает оправдание подсудимого. Для состязательного процесса характерны рассмотрение дела судом присяжных и оценка доказательств по внутреннему убеждению судей. Суд в состязательном процессе не стремится к выяснению объективной истины, которая не является главной целью судопроизводства. Отсутствует
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (49) 2011
Уголовное и уголовно-исполнительное право, уголовный процесс
необходимость достоверно устанавливать спорное материальное правоотношение, поскольку спорное материальное правоотношение в состязательном процессе носит «условный характер», не обязательно отвечает объективной реальности, определяется волей сторон. Следовательно, главное — определить позиции тяжущихся и разрешить их спор. Частное положение основных участников процесса в данном типе процесса точно отражается в высказывании В.О. Ключевского: «Во всяком правонарушении сталкивались три стороны: истец, ответчик и судья. Каждая сторона была враждебна обеим остальным, но союз двух решал дело за счет третьей»18.
Состязательность стремится обеспечить стороны не просто формально равными, но фактически достаточными возможностями для активной защиты своих законных интересов. «Речь идет не о равноправии в буквальном понимании (идентичности прав) сторон, а об их функциональном равенстве, когда равны не столько права (в полном объеме они могут не совпадать), сколько процессуальные функции. Равенство функций не означает их предметного совпадения (обвинение, защита и судебная функция строго разграничены), оно заключается в их одинаковой «мощности», способности сторон эффективно добиваться своих целей»19.
В розыскном уголовном процессе процессуальное положение участников судопроизводства определяется господством государственных интересов над интересами личности, что выражается в отсутствии прав у обвиняемого и возможности состязания с обвинителем, тем более что для этого процесса характерно слияние в одном лице функции судьи, обвинителя и защитника. По строгим предписаниям закона орган, ведущий процесс, осуществляет свои односторонне-властные полномочия над остальными участниками процесса. Обязанности обвинителя, защитника и суда возлагаются на ведущий производство орган, который не нуждается в помощи сторон при выявлении истины и принятии решений.
Для розыскного исторического типа процесса характерна определенная система доказательств, с помощью который достигается объективная (материальная) истина. Основными требованиями к достижению истины выступают полнота, объективность и всесторонность рассмотрения дела.
В уголовном процессе большинства государств — представителей системы континентального права процессуальное положение суда не сводится к положению арбитра. Там главенствует идея об установлении объективной истины в процессе уголовного судопроизводства. Ее достижение — непременное условие осуществления правосудия.
Концепция стран общего права исходит из того, что не существует материальной истины, которую можно было бы установить в процессе судопроизводства независимым, беспристрастным и нейтральным судьей, поскольку судья не может сделать этого в силу своих человеческих возможностей. Поэтому установление истины в уголовном процессе должно производиться на справедливом противостоянии двух сторон — обвинения и защиты.
Традиционно в уголовно-процессуальной науке принято считать, что целью состязательного процесса является достижение формальной истины, назначение розыскного процесса в большей мере связано с достижением истины материальной. Между тем в науке уголовного процесса была высказана и третья позиция. Так, А. В. Смирнов20 и К. Б. Калиновский21 считают, что достижение объективной (материальной) истины возможно лишь в состязательном процессе, поскольку именно этому типу процесса свойственно противостояние сторон — обвинения и защиты. Именно через спор, противостояние сторон достигается объективная (материальная) истина.
Также спорным среди процессуалистов является вопрос о том, какая из истин предпочтительнее. В идеале целью правосудия следует определить достижение тождества объективной и процессуальной истин. В том же случае, когда очевидно, что объективная истина достигнута быть не может, поскольку органами расследования и самим судом полностью исчерпаны все предусмотренные законом меры по ее установлению, во всяком случае должна быть достигнута истина процессуальная — т.е. истина, которая вытекает и опирается на материалы уголовного дела, полностью соответствует имеющимся в нем, надлежаще и скрупулезно проверенным, исследованным и оцененным судом доказательствам.
Подводя итог, можно утверждать, что на протяжении всей истории развития человеческого общества проблема истины занимала центральное место в уголовном процессе. По данному вопросу в научной литературе в разное время высказывались различные точки зрения. Но, несмотря на многообразие высказываемых мнений, УПК РСФСР 1960 г. закреплял однозначное требование о том, что цель процесса доказывания — установление объективной истины по делу, и предписывал принимать все предусмотренные законом меры к установлению истины.
Однако в ходе реформирования уголовно-процессуального законодательства УПК РФ 2001 г. не стал преемником прежнего Уголовно-процессуального кодекса в данной части и не закрепил правило об установлении объективной истины по делу. Одновременно законодатель в большей степени акцентировал внимание на реализации принципа состязательности. В связи с этим среди ученых и практических работников появились утверждения, что суд больше не устанавливает истину по делу, а принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела больше не действует.
Однако анализ норм уголовно-процессуального законодательства, отраженных в ч. 4 ст. 152, ч. 2 ст. 154, ч. 6 ст. 340, ч. 2 ст. 470 УПК РФ, позволяет сделать вывод, что законодатель полностью не отказался от установления истины и, соответственно, от полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела. В связи с этим перед наукой уголовно-процессуального права с особой остротой встает проблема оценки необходимости возрождения и закрепления в нормах уголовно-
процессуального права положений об установлении объективной истины по делу органами предварительного расследования и судом и ее совместимости с принципом состязательности.
Список литературы
1. Уголовно-процессуальный кодекс РФ. — М., 2010.
2. Азаров, В. А., 'Ревенко, Н. И., Кузембаева, М. М. Функция предварительного расследования в
истории, теории и практике уголовного процесса России. — Омск, 2006.
3. Буданова, В. С. Поиск истины в уголовном процессе. — СПб., 2002.
4. Давлетов, А. А., Азаренок, Н. В. Программа уголовного судопроизводства. — М., 2009.
5. Смирнов, А. В. Модели уголовного процесса. — СПб., 2000.
6. Строгович, М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — М., 1955.
Literature
1. Criminal procedure code of the RF. — Moscow, 2010.
2. A%arov, V. A., Revenko, N. I., Ku%embaeva, M. M. The role of preliminary proceedings in the history, theory and practice of criminal proceedings in Russia. — Omsk, 2006.
3. Budanova, V. In search of truth in criminal proceedings. — Saint-Petersburg, 2002.
4. Davletov, A. A., A%arenok, N. V. Program of criminal proceedings. — Moscow, 2009.
5. Smirnov, A. V. Models of criminal proceedings. — Saint-Petersburg, 2000.
6. Strogovich, M. S. Real or substantive truth and judicial evidence in Soviet criminal proceedings. — Moscow, 1955.
1 Давлетов А.А., Азаренок Н.В. Программа уголовного судопроизводства. М., 2009. С.77.
2 Там же. С.44.
3 Азаров В.А., Ревенко Н.И., Кузембаева М.М. Функция предварительного расследования в истории, теории и практике уголовного процесса России. Омск. 2006. С.24.
4 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М. 2010. С.37.
5 Там же. С.37.
6 Хрестоматия по уголовному процессу России: учебное пособие / Э.Ф. Куцова. М., 1999. С.24.
7 Случевский В.А. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство и судопроизводство. СПб., 1892. С.133.
8 Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. С.32.
9 Уголовный процесс: учебник/ под ред. В.П.Божьева. М., 2002. С.67.
10 Уголовно-процессуальное право Российской Федерации. Учебник/ П.А.Лупинская.М.,2003. С.89.
11 Васильев Л.М. Проблемы истины в современном российском уголовном процессе (концептуальные положения). Краснодар.
1998. С.96.
12 Мурядьян Э.М. Истина как проблема частного права. М., 2002. С.63.
13 Буданова В.С. Поиск истины в уголовном процессе. СПб., 2002. С.83.
14 Чельцов М.А. Уголовный процесс. М.,1948. С. 216.
15 Там же. С. 211.
16 Н.Н. Розин Уголовное судопроизводство. Пг. 1916. С.345.
17 Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения (к 5-летию УПК РФ). М.: МГКА, 2007. С. 183.
18 Хрестоматия по уголовному процессу России: Учебное пособие/ Э.Ф.Куцова. М. 1999. С.211.
19 Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. СПб., 2000. С.53.
20 Там же. С.69.
21 Уголовный процесс: учебник под ред. Смирнова А.В., Калиновского К.Б. М. 2008. С.704.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
