CC BY
347
2.6. К ВОПРОСУ О МОНОПОЛИИ ГОСУДАРСТВА НА ПРИМЕНЕНИЕ НАСИЛИЯ
Амиров Рустем Загирович, канд. юрид. наук, доцент. Должность: доцент. Место работы: Уфимский юридический институт МВД России. Подразделение: кафедра истории и теории государства и права. Е-mail: amirov_rus@bk.ru
Аннотация
В статье анализируются подходы к проблеме монополии государства на применение насилия. Отмечаются тенденции ослабления государства-нации как главного субъекта обеспечения безопасности в связи с глобализацией и частичным делегированием права на применение вооруженного насилия негосударственным акторам. Обосновывается необходимость возврата к концепции «сильного государства» в связи с недостаточной эффективностью «слабого государства» в борьбе с современными угрозами безопасности, в том числе, с международным терроризмом. Рассматриваются вопросы привлечения вооруженных сил к обеспечению внутренней безопасности государства.
Задача - рассмотрение роли насилия в процессе образования государства и монополии государства на применение насилия как условия обеспечения безопасности личности, общества, государства.
Модель/методология - анализ различных подходов к оценке монополии государства на применение насилия в процессе его генезиса.
Выводы - «минимальное», «слабое» государство не способно эффективно противодействовать современным угрозам безопасности (в частности, международному терроризму); делегирование права на применение вооруженного насилия негосударственным акторам создает угрозы для международной и национальной безопасности; концепция «сильного» государства - необходимое условие обеспечения внешней и внутренней безопасности Российской Федерации.
Оригинальность/ценность - в статье обосновывается необходимость усиления роли государства как основного субъекта обеспечения безопасности и сохранения его монополии на применение насилия в современных условиях.
Ключевые слова: монополия на насилие; легитимное применение силы; безопасность личности, общества, государства; вооруженные силы; частные военные компании.
THE ISSUE OF STATE'S MONOPOLY ON THE USE OF VIOLENCE
Amirov Rustem Zagirovich, Ph.D. in Law, Associate Professor Position: Associate Professor. Place of employment: Ufa law Institute of MIA Russia. Department: Theory and History of State and Law chair. E-mail: amirov_rus@bk.ru
Annotation
The article analyzes the approaches to the problem of the state's monopoly on the use of violence. The trend for weakening of the state-nation as the major subject of ensuring security in connection with globalization and partial delegation of the right to use armed force to non-state actors are picked out. The need to return to the concept of the «strong state» because of lack of efficacy of «weak states» in the fight against contemporary security threats, including international terrorism, is also explained. The is-
sues of the involvement of armed forces to ensure internal security of the state are considered.
Purpose - consideration of the role of violence in the process of forming state and its monopoly on the use of violence as a condition of ensuring security of the individual, society and state.
Methodology - analysis of different approaches to the assessment of the state's monopoly on the use of violence in the process of its genesis.
Results - «minimal», «weak» state is unable to effectively counteract contemporary security threats (in particular, international terrorism); delegation of the right to use armed violence to non-state actors poses threats to the international and national security; the concept of the «strong state» is necessary condition for ensuring internal and external security of the Russian Federation.
Originality / value - The article explains the need to strengthen the role of the state as the main subject of ensuring security and conservation of its monopoly on the use of violence in the modern world. Keywords: monopoly on violence; the legitimate use of force; security of the individual, society and state; armed forces; private military companies.
Соотношение государства и насилия находит свое непосредственное выражение в определении самого понятия государства и его сущности. В советской науке, ввиду монополии марксистско-ленинской философии, государство однозначно трактовалось как организация насилия. По образному выражению К. Маркса, насилие «является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым», «насилие является тем орудием, посредством которого общественное движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омертвевшие политические формы» [12, с. 189]. В насилии, применяемом государством, В. И. Ленин важное значение отводил фактору вооруженности: «Приемы насилия менялись, но всегда, когда было государство, существовала в каждом обществе группа лиц, которые управляли, которые командовали, господствовали и для удержания власти имели в своих руках аппарат физического принуждения, аппарат насилия, того вооружения, которое соответствовало техническому уровню каждой эпохи» [10, с. 73].
Фактор насилия в процессе государствообразования - ключевой элемент теории насилия, которая является одной из наиболее распространенных на Западе теорий происхождения государства. Л. Гумплович утверждал, что «история не предъявляет нам ни одного примера, где бы государство возникало не при помощи акта насилия, а как-нибудь иначе. Кроме того, это всегда являлось насилием одного племени над другим. Оно состоит в том, что конструирует государство как господство сильного над слабым и признает такое отношение властвования данным самою природою» [1, с. 373]. Теория насилия в той или иной степени находит отражение в работах современных отечественных исследователей. Так Е. А. Скрипилев отмечает, что согласно китайской исторической традиции появление древнекитайского государства в классическом смысле слова было следствием вооруженной борьбы династии Шань или Инь с союзами других племен. Т. В. Кашанина, подвергая сомнению фактор завоевания в качестве первопричины образования государства, предлагает все же не сбрасывать его со счетов, ввиду того, что теория внешнего насилия основана на многих исторических фактах [8, с. 59-61]. На процессы
формирования государственности оказывает влияние и внутреннее насилие [9, с. 106-109].
Важным отличительным признаком государства является наличие аппарата принуждения, состоящего из особых отрядов вооруженных людей в виде армии, полиции, разведки, контрразведки, а также всякого рода принудительных учреждений. Вместе аппаратом управления он составляет публичную власть, пришедшую на смену власти общественной. В научной литературе отсутствует однозначное определение публичной власти, рассматриваемой в качестве одного из основных признаков государства. Как правило, под ней подразумевается способность отдельной личности, группы людей, организации, партии, навязать свою волю другим людям, распоряжаться и управлять их действиями насильственными и ненасильственными средствами и методами. Власть, не опирающаяся на силу, не способна добиться реализации своих решений, поэтому она представляет собой форму выражения силы. И государство, и власть тесно связаны с насилием, в связи с чем предметом научных исследований выступает политическое насилие [7, с. 166-169].
Принципиальным является вопрос о легитимности применения насилия со стороны государства, а также связанное с ним право государство на монополию в применении принуждения в форме вооруженного насилия. Н. Макиавелли полагал, что военное дело не может быть занятием частных лиц, а является прерогативой государства: «...Война - это такого рода ремесло, которым частные люди честно жить не могут, и она должна быть делом только республики или королевства» [11, с. 410]. Признавая естественное право людей сопротивляться насилию и «приказам власти, противным естественному праву и божественным заповедям», Г. Гроций при этом признавал и право государства «наложить запрет на это всеобщее право сопротивления ради сохранения общественного мира и государственного порядка», либо это «будет уже не государство, но беспорядочная толпа» [6, с. 159]. Аналогичные рассуждения мы находим в трудах Томаса Гоббса, утверждавшего, что «пока люди живут без общей власти, держащей всех в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех» [4, с. 95]. Это состояние может прекращено только принудительной властью в лице государства, «ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет для их мира и общей защиты». Т. Гоббс рассуждал о том, что естественные законы «без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность». Страх, внушаемый силой и властью государства, позволяет последнему «направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов» [4, с. 129-133]. Таким образом, посредством силы (военной в том числе) государство обеспечивает как внутреннюю, так и внешнюю безопасность общества. При определении государства через посредство силы и насилия, речь идет о легитимном, то есть обусловленном правом и законом насилии, антиподом которого может быть только нелегитимное насилие, то есть насилие произвола, насилие анархии, насилие того «естественного состояния», в котором, по определению Гоббса, жизнь одинока, бедна, беспросветна,
тупа и кратковременна [4, с. 96]. Опасаясь именно этого состояния, человек и создал государство, призванное обеспечить порядок и безопасность общества и личности.
К легитимному насилию в целях обеспечения безопасности вынуждено прибегать и правовое государство, о чем еще в начале ХХ века писал В. М. Гессен: «Заботясь главным образом об интересах безопасности, правительственная деятельность правового государства имеет по преимуществу принудительный, а не попечительный характер» [5, с. 13]. Вооруженное принуждение он рассматривал как неотъемлемое право правительства «во всех тех случаях, когда исполнение закона никаким другим способом не может быть обеспечено», имеющее превентивный (предупредительный) характер. В период великих потрясений, которые испытывало в начале ХХ века российское общество и государство (проявлявшихся, в том числе, в террористических формах и методах борьбы против царского режима), министр внутренних дел (впоследствии глава правительства) П. А. Столыпин заявлял: «Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. (...) Это... состояние необходимой обороны; оно доводило государство не только до усиленных репрессий, не только до применения различных репрессий к различным лицам и к различным категориям людей, - оно доводило государство до подчинения всех одной воле, произволу одного человека, оно доводило до диктатуры, которая иногда выводила государство из опасности и приводила до спасения» [14, с. 74-75]. С аналогичных позиций выступал С. Ю. Витте, председатель Совета министров в годы первой русской революции: «Я был солидарен с министром внутренних дел в том, что раз есть смута, выражающаяся в насилии и неподчинении законным требованиям властей, то против таких проявлений нужно мобилизовать силу, что мы должны прежде всего действовать морально своим присутствием, что если эта сила, т. е. войска, встречает насилие, то это насилие должно быть подавлено силою, и в этом случае необходимо действовать решительно и энергично, без всякой сентиментальности». Однако с восстановлением порядка «не должно быть ни мести, ни произвола, должен войти в действие закон и законная расправа» [3, с. 148, 153]. Таким образом, первые лица Российского государства не испытывали никаких сомнений в необходимости использования военной силы для обеспечения внутренней безопасности страны. При этом они исходили из того, что насилие со стороны государства должно осуществляться на основе закона, пусть даже и чрезвычайного.
Однако как показал опыт истории, применение одного лишь насилия, в том числе и вооруженного, хотя и в рамках закона, в условиях разрушения идеологических основ правящей власти, привело в итоге к крушению Российской империи. Возникшее на ее обломках государство диктатуры пролетариата само осуществляло террор против своих противников, оправдываемый идеей классовой борьбы (впрочем, к террору прибегала и противоборствующая сторона - так называемый «белый террор»). Революционная целесообразность была провозглашена превыше права. Справедливости ради следует отметить, что аналогичную идею высказывал еще П. А. Столыпин, ставивший государственную необходимость выше права «когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества»
[14, с. 75]. Применение вооруженного насилия осуществлялось не только против представителей свергнутых эксплуататорских классов, но и против трудящихся. Так, происходившие после Октябрьской революции 1917 года антисоветские крестьянские восстания подавлялись с помощью частей Красной армии. В борьбе с антисоветскими (антиправительственными) выступлениями большевики использовали методы свергнутого ими режима. В частности это касается создания актов чрезвычайного законодательства на основе соответствующих дореволюционных законов («Положение о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка», утвержденное Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 8 марта 1923 г., «Положение о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка», утвержденное Постановлением ЦИК и СНК СССР от 3 апреля 1925 г.). Для подавления выступлений «внутренней контрреволюции» части Красной армии привлекались в соответствии с «Положением о порядке привлечения полевых войск органами ГПУ при НКВД и о взаимоотношениях военного командования с названными органами при совместном выполнении одной и той же задачи» (введено Приказом Реввоенсовета от 13 февраля 1922 года № 456/77). Анализ документа показывает, что многие его положения были заимствованы из дореволюционных «Правил о порядке призыва войск для содействия гражданским властям», изложенных в приложении к ст. 316 Общего учреждения губернского.
Современные исследователи в своем большинстве придерживаются мнения о том, что насилие является прерогативой государства. Э. Тоффлер отмечает, что пытаясь ликвидировать или контролировать все насилие, государство снижает уровень производства насилия корпорациями и другими институтами. При этом государственное насилие возводится в ранг закона, что создает представление о минимальности прямой физической агрессии в повседневной жизни [16, с. 62]. Однако в современных условиях незыблемая прежде монополия государства на применение насилия подвергается притязаниям со стороны негосударственных субъектов. В первую очередь это транснациональные корпорации, олигархические структуры, международная организованная преступность и другие потенциальные соперники. Наличие значительных материальных средств у данных субъектов создает возможности для содержания негосударственных вооруженных формирований, по своей военной мощи способных даже конкурировать с армиями отдельных государств. При этом одной из целей является стремление к обладанию властью посредством не только традиционных технологий (посредством демократических выборов), но и с опорой на вооруженные формирования (в процессе захвата власти с возможной последующей имитацией проведения свободных выборов для придания легитимности антиконституционному перевороту).
«Военная сила, - пишет Э. Тоффлер, - именно та принадлежность государства, которой обычно не хватает другим соискателям власти. Но если войска одной страны или межнациональные силы не сумеют обеспечить порядок, может наступить день, когда вполне обычные транснациональные корпорации решат, что пора пускать в дело свои собственные батальоны» [16, с. 561]. Он отмечает, что посягнуть на монополию государства в данном вопросе корпорации вынудила неспособность государств, со всеми их армиями, остановить терроризм. Вызов власти государ-
ственных образований бросают также религиозные экстремистские организации, наркокартели. Насилие представляет собой наименее разностороннее средство власти. Наиболее эффективным орудием владычества, более гибким инструментом власти являются богатства, которые находятся в руках не только государства, но и частных лиц [16, с. 573]. Следовательно, субъекты, обладающие значительными материальными ресурсами (богатствами), но не входящие в систему органов государственной власти, могут выступать в качестве потенциальных конкурентов государства, в том числе и в сфере применения насилия. Подобную ситуацию можно наблюдать в современной Украине, где во внутреннем вооруженном конфликте в 2014 г. со стороны правительства действовали не только армейские подразделения, но и вооруженные формирования, финансируемые олигархическими структурами (соответственно и подчиняющимися им), а также сотрудники частных военных компаний (что, на наш взгляд, является узаконенной формой наемничества -международного преступления). Современными исследователями обращается внимание на проблему постепенной утраты государством монополии на насилие, прежде всего, с применением вооруженной силы. Высказываются даже мнения о том, что государственная монополия на применение вооруженных сил является не правилом, а историческим исключением. Приватизацию государственных функций, связанных с использованием военной силы, Д. Г. Балуев рассматривает как важную тенденцию в мировой политике на рубеже ХХ-ХХ1 вв., отражающую изменения в природе суверенитета [2, с. 154]. Следует отметить, что данная тенденция не является новеллой, присущей исключительно современному этапу развития государств. На протяжении истории человечества нередко в боевых действиях принимали участие частные объединения, воевавшие для извлечения прибыли. В эпоху Нового времени, несмотря на усиление роли европейских государств в мировой политике, частные вооруженные силы оставались активными участниками вооруженных конфликтов. Так в составе войск, участвовавших в Тридцатилетней войне (1618-1648 гг.) подавляющее большинство составляли наемники. В эпоху колониализма в качестве суверенных субъектов, имеющих возможность осуществлять вооруженное насилие, выступали торговые компании (Голландская, Английская Восточно-Индийская), вооруженные формирования которых превосходили армии и флоты некоторых европейских стран. Данная тенденция была прервана демократическими процессами, как следствием буржуазных революций, наряду с совершенствованием военного дела вызвавшими необходимость создания массовых (народных) армий взамен наемных. Упрочение суверенитета государства-нации требовало монополизации насилия, в том числе посредством сосредоточения сил и средств вооруженного насилия в руках государства. В условиях глобализации, усиления роли транснациональных корпораций и иных наднациональных структур, попыток построения «од-нополярного» мира, происходит определенное ослабление национального государства. С начала нынешнего столетия отмечается развитие частной военной индустрии, в чем находит отражение тенденция ослабления веберианской теории монополии государства на насилие. По мнению Д. Г. Балуева, появление частных служб безопасности является результатом приватизации общественной и экономической деятельности, осуществлявшейся ранее государствами.
Западные страны стремятся минимизировать потери среди своих военнослужащих в вооруженных конфликтах посредством использования специалистов из частных военных компаний. Неготовность западного общества нести боевые потери обосновывалась еще в историко-политическом трактате А. Токвиля «Демократия в Америке», вышедшем в свет в 1835 г. Автор отмечал характерную для демократического народа тенденцию угасания воинственности духа, когда лишь неизбежность войны вызывает необходимость содержать армию. Данная тенденция находит отражение как в комплектовании вооруженных сил по контракту, так и в создании, начиная с конца ХХ века, частных военных компаний как проявление частичного перехода от профессиональной армии к отрядам наемников. По нашему мнению, существенным фактором является также попытка США (как инициатора данного процесса) и их союзников таким способом обойти нормы международного права, составляющие законы и обычаи войны (международное гуманитарное право) и предусматривающие ответственность государств за действия своих вооруженных сил. Использование военных формирований для осуществления актов агрессии, вмешательства во внутренние дела государств, свержения неугодных правительств и т. п. свидетельствует о возрождении концепции войны как продолжения политики другими средствами. Переложение данных миссий с вооруженных сил на частные военные компании (специалисты которых - выходцы из тех же вооруженных сил) позволяет государствам заявлять о своей непричастности к подобным ситуациям. Таким образом, государство формально отказывается от монополии на применение вооруженного насилия. Однако мы не можем полностью согласиться с выдвигаемым Д. Г. Балуевым тезисом о приватизации в области безопасности [2, с. 161]. В современном постиндустриальном социальном государстве, по оценке Р. И. Соколовой и В. И. Спиридоновой, объем государственных функций не уменьшается, а напротив, увеличивается. Даже гражданское общество перестает рассматриваться как отделенная от государства и противопоставляемая ему часть общества, так как оно «контролируется и часто направляется государством» [15, с. 35]. Таким образом, монополия государства на применение вооруженного насилия обеспечивается его контролем над всеми осуществляющими его субъектами, в том числе и негосударственными, которые, будучи частными компаниями, окончательно не утрачивают своей национальной принадлежности.
На наш взгляд, эффективное обеспечение безопасности личности, общества, государства в настоящее время возможно лишь в рамках «сильного» государства, осуществляющего легитимное насилие для противодействия современным угрозам и вызовам, прежде всего, терроризму. В Послании Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 4 декабря 2014 года было особо отмечено: «В этом году мы вместе прошли через испытания, которые по плечу только зрелой, сплоченной нации, по-настоящему суверенному и сильному государству. Россия на деле доказала, что способна защитить соотечественников, с честью отстаивать правду и справедливость» [13]. Увлечение либеральными теориями «минимального» государства, государства «ночного сторожа» и т. п. на сегодняшний день привело к возрастанию угроз безопасности в различных сферах: экономической, политической, социальной и др. По-
следние события, происходящие в странах Северной Африки, на Ближнем Востоке и других регионах, показали, что под лозунгом борьбы за демократию к власти стремятся радикальные экстремистские силы, активно использующие террор и его идеологию в качестве основных средств борьбы. Так в Ираке и Ливии, где государственные институты были разрушены, а вновь образованные малоэффктивны, не прекращаются террористические акты. Напротив, в Сирии и Египте, где сохраняется власть центрального правительства, где против террористических вооруженных формирований эффективно действуют силы правопорядка при активном содействии вооруженных сил, выступающих оплотом государственной власти, удается удерживать ситуацию под контролем, значительно уменьшив число возможных жертв террористов (несмотря на финансовую, военную и политическую поддержку незаконных вооруженных формирований со стороны ряда государств). Таким образом, монополия государства на применение насилия, по нашему мнению, продолжает оставаться залогом обеспечения безопасности личности, общества и государства.
Список литературы:
1. Антология социально-политической мысли. В 2 т. Т. 1. М., 2001.
2. Балуев Д. Г. Личностная и государственная бзо-пасность: современное международно-политическое измерение : дис. ... докт. полит. наук. Нижний Новгород, 2004.
3. Витте С. Ю. Воспоминания. В 3 т. Т. 3. Царствование Николая II. Таллинн; М., 1994.
4. Гоббс. Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1991.
5. Гессен В. М. Из лекций по полицейскому праву, читанных в 1901-1902 учебном году в Александровской военно-юридической академии. СПб., 1902.
6. Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1957.
7. Залысин И.Ю. Понятие «политическое насилие» в политологии и уголовном праве // Пробелы в российском законодательстве. 2014. № 1. С. 166-169.
8. Кашанина Т. В. Происхождение государства и права. Современные трактовки и новые подходы: Учебное пособие. М., 1999.
9. Латыпова Н.С. Влияние гражданской войны в США (1861-1865 гг.) на формирование американской государственности // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2013. № 3 (33). С. 106-109.
10. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 39. С. 73.
11. Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1994.
12. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. М., 1961.
13. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации. 4 декабря 2014 года. URL: http://www.kremlin.ru/news/47173 (дата обращения: 05.12.2014).
14. Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия. Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. М., 1991.
15. Соколова Р. И., Спиридонова В. И. Государство в современном мире. М., 2003.
16. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М, 2009.
17. Петренко М.Н. О «насилии» и «принуждении» во властной деятельности // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 4. С. 178-181.
18. Котельникова Е.А. О законодательной регламентации понятия «насилие» // Пробелы в российском законодательстве. 2008. № 1. С. 228.
19. Амиров Р.З.Некоторые вопросы обеспечения внутренней безопасности в контексте развития военной доктрины Российской Федерации. // Пробелы в российском законодательстве. 2010. № 4. С.73-76.
Отзыв
на статью Р. 3. Амирова «К вопросу о монополии государства на применение насилия»
В представленной к рецензированию статье исследуется проблема монополии государства на применение насилия, роль аппарата принуждения в обеспечении безопасности личности, общества, государства. Автор рассматривает роль насилия как важного фактора генезиса государства.
Актуальность заявленной темы связана с тем, что в современных условиях сохраняется необходимость осуществления государственного принуждения в целях обеспечения безопасности личности, общества и государства, что, в частности, находит отражение в расширении функций вооруженных сил современных государств (борьба с терроризмом, наркоторговлей, пиратством) в указанной сфере деятельности.
В контексте обеспечения безопасности личности, общества, государства автор обращает внимание на проблемы трансформации традиционных представлений о государстве и его монополии на применение насилия в современных условиях, вытеснения транснациональными, наднациональными институтами традиционного образа национального государства с его публично-властными полномочиями и соответствующими функциями как следствия процесса глобализации. В условиях обострения современных угроз безопасности, в частности, международного терроризма, видится вполне правомерным утверждение автора о необходимости возрождения концепции «сильного» государства, способного посредством своего силового механизма эффективно им противодействовать.
Материалы статьи могут использоваться в рамках идеологического обеспечения деятельности государственных органов и организаций по противодействию угрозам безопасности личности, общества, государства.
Представленная к рецензированию статья ранее не публиковалась и может быть рекомендована к опубликованию в открытой печати.
Профессор кафедры трудового и экологического права Башкирской академии государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан, доктор юридических наук, профессор А.П.Герасимов
